Комментарии к дневнику

мракобесие во мне.

Заєц-Вухань з провінції Ухань (контр. эпизоотийн.)

Дискурс, так дискурс...

Три профессии: тот, кто двигает неслышащими пальцами; тот, кто двигает слышащими пальцами и тот, кто двигает неслышащими, управляя слышащими.

Постановка вопроса: слышим ли МЫ неслышимое, чтобы легко переходить от одного к другому, меряя наряды-парики?

Ответ: тот, кто двигает неслышимими пальцами батюшкой будучи, еретик и безбожник, мразь земли, геена смердящая.

Вывод: батюшка либо общается с духом, либо с бесом.

Люблю я пить да ебстися...
Я ведь поэт Пипися!

Как мне кажется, меня обвиняют в слабости и ничтожности души. А чего это я должна на это соглашаться? Кто душу проверял, ничтожные духовники? Смешно же, что дата рождения духовника это дата рождения моего внесения в реестр налоговой службы и т.д. Оно право. Само себя вещает, как и ....

посвящается нам
.....
.... ОЙ, БЛИН!!!

МЫШИ И КУСОК СЫРУ

драма

Сцена 1 -- тёмная. Внезапно луч прожектора выхватывает большой, яркий кусок сыру.

1-я мышь (подбегая, открывая пошире рот (пасть). Аамм!! (жуёт).

2-я мышь. Нямм!!

3-я мышь. Ямм, ямм!!

4-я мышь. Ямми, ямми!! (слышен звук глотка)

....
(n-1) мышь. Хрум-хрум!

(внезапно сверху слышен лёгкий щелчок и всё нарастающий лязг пружины): ПИИИЗЗ -- ДЫКК !!!!!

Немая сцена.

Занавес.

Семья - это когда у папы помимо тебя ещё 7-ро.

Пишу заранее, перед чтивом.
Спасибо, что чистите комменты.

От Вам бы мою жену. Она большой нумеролог. Может любую гематрию раскидать. Ой... то есть как её... матрицу.
И директор неплохой.

Сообщение от lerit

И в наше время:
https://www.google.com/url?sa=t&rct=...04819420,d.bGQ

Умеют, да "цепью вычислений длинных
доказал, что я невинна"
Это уже муз. кабалистика.
Что ж, красиво жить не запретишь.




Однако мне надо было укрепить тезис о законченности Слова.
И Арифметика здесь пригодилась.

(с лёгкой руки 19го века это произведение считалось незавершённым)
Без труда особых обоснований,
Больше потому, что оно последнее в манускрипте.

Сообщение от gene_d

а как же тогда понимать вот эти Ваши слова: (цитирую) - "Средневековая мысль дисциплинировалась средствами, завещанными Античностью и Писанием. Первая предлагала необходимейшее понятие совершенного числа; вторая – высокий мистицизм чисел. Путем сложных вычислений мыслители и художники умели обосновывать как малые, так и значительные события"...

Глава называется "Арифмология"
То есть применения арифметики для достижения
архитектонической целостности и совершенства.
Метод этот жив и сегодня.
Особенно в музыке, (см Беседы Шнитке, например)

Сообщение от duchka

(Где то из середины)
Арифмология: о числах и смысле
Путем сложных вычислений мыслители и художники умели обосновывать как малые, так и значительные события.

И в наше время:
https://www.google.com/url?sa=t&rct=...04819420,d.bGQ

Сообщение от duchka

никакой числовой мистики здесь не излагается.
Как и никакой мистики вообще.

Девять основных систем нумерологии (почему только Пифагор?)
или "тайных смыслов чисел", как Вы выразились,
будут предметом рассмотрения в след. книжке "Gesta Romanorum'

Тоже без мистики, но как неотъемлемая часть
музыкальной, литературной поэтики.

а как же тогда понимать вот эти Ваши слова: (цитирую) - "Средневековая мысль дисциплинировалась средствами, завещанными Античностью и Писанием. Первая предлагала необходимейшее понятие совершенного числа; вторая – высокий мистицизм чисел. Путем сложных вычислений мыслители и художники умели обосновывать как малые, так и значительные события"...

если буквально всё в произведении подчиняется соотношениям различных чисел и их нумерологическим толкованиям, то как же без мистики здесь обходиться можно?

всё завязано в итоге на нумерологию, а нумерология, я бы сказал, это мистика в чистом виде! "подкрепленная" исключительно метафизическими рассуждениями, понимаемыми априори, без всякой опытной корреляции.

впрочем, ладно, может я и придираюсь в какой-то мере.... во всяком случае, о нумерологии почитать и узнать что-то новое мне достаточно интересно.
чисто теоретически.
а вот литература и музыка - уже несколько иное дело.

Сообщение от gene_d

возникает ощущение, что практически всё в такой музыке и в такой литературе рассчитано на восприятие исключительно христианским мистическим сознанием, укорененным глубоко в религиозную символику, дополненную античным пифагореизмом и так далее.


короче говоря, я прихожу к выводу, что подобная музыка и литература имеют нынче в основном чисто историческое значение и возбуждают чисто исторический интерес. в отличие от, скажем, романа"Гаргантюа и Пантагрюэль", который вызывает не музейно-исторические ощущения, а актуален донельзя. и еще про музыку Палестрины или Хайнриха Бибера можно сказать то же самое - они легко "встраиваются" в современное сознание, минуя религиозную мистическую их составляющую.

Хорошо, конечно.
Имеете право.


замечу только, что,
никакой числовой мистики здесь не излагается.
Как и никакой мистики вообще.


Девять основных систем нумерологии (почему только Пифагор?)
или "тайных смыслов чисел", как Вы выразились,
будут предметом рассмотрения в след. книжке "Gesta Romanorum'

Тоже без мистики, но как неотъемлемая часть
музыкальной, литературной поэтики.

Сообщение от gene_d

короче говоря, я прихожу к выводу, что подобная музыка и литература имеют нынче в основном чисто историческое значение и возбуждают чисто исторический интерес...

Для Вас, Джене_ди, для Вашего склада сознания, восприятия... Ни Ваше сердце, ни Ваш ум не чувствительны к красоте подобных произведений.

возникает ощущение, что практически всё в такой музыке и в такой литературе рассчитано на восприятие исключительно христианским мистическим сознанием, укорененным глубоко в религиозную символику, дополненную античным пифагореизмом и так далее.

и как-то не вижу я здесь никакого апофеоза интеллектуальной свободы, о которой заявляется. вот эмоциональная свобода, свобода в романтическом смысле - это да.

а по поводу "тайных смыслов чисел" - не думаю, что мы утратили к ним какую-то особую "чувствительность" - таковая чувствительность является целиком искусственным "навыком" - мы утратили всего-навсего пифагорейскую числовую мистику. она перестала означать те смыслы, что для нее "назначил" Пифагор. и это произошло именно благодаря научному подходу к окружающему миру и прирастанию знаний.

а если говорить о музыке и литературе, то в целом получается, что то, что когда-то представлялось возвышенным, нынче представляется напыщенным и манерным... то, что представлялось исполненным особой гармонии, представляется скучновато-простоватым... а то, что когда-то представлялось исполненным некого интеллектуального смысла, теперь представляется искусcтвенными метафизическими построениями, имеющими крайне мало общего с реальностью.

короче говоря, я прихожу к выводу, что подобная музыка и литература имеют нынче в основном чисто историческое значение и возбуждают чисто исторический интерес. в отличие от, скажем, романа"Гаргантюа и Пантагрюэль", который вызывает не музейно-исторические ощущения, а актуален донельзя. и еще про музыку Палестрины или Хайнриха Бибера можно сказать то же самое - они легко "встраиваются" в современное сознание, минуя религиозную мистическую их составляющую.

Спасибо, смакую на ночь Ваш текст, поcматривая на буклет к CD )

Вся эта роскошь подробностей по всем направлениям отнюдь не бессмысленна. Преувеличения и множества должны были прославлять Создателя. Даже если духовная составляющая, этот самый аллегорический смысл, могла с легкостью забываться читателями, расширение смысла, amplification, остается знаком соблюдения правил и уважения к традиции, т.е. респектабельности.
Все давно известно, но цель автора - показать благородство и важность вещей, прославить их. Если угодно, преувеличение выражало истину, которая, для средневекового видения, проявлялась отнюдь не в разумной середине, но в крайностях, тогда как постоянные содержательные элементы, путешествую из одного текста в другой, из одного века в другой, независимо от контекста, усиливали достоверность повествования.
Создать красивое полотно в качестве входа в сюжет было очень старинной рекомендацией, целью его было получить благоприяное расположение слушателя, убедить его и взволновать картиной счастья. Такое описание было одним из первых ученических упражнений по риторике, Жеан де Лескюрель не уклоняется от него, в его ‘locus amoenus’, (приятное место) есть все атрибуты «любезного» стиля. Он черпает их из общего каталога условностей, но выделывает в очаровательнейший текст благодаря ритмам, создающим какое-то легкое дыхание, благодаря чувству меры, которое делает этот текст вневременным.

---

[1] Вот символическая тому интерпретация согласно Оригену : постоянное плодоношение в воле Божьей, а значит, «и мы подобным же образом должны нести плод и иметь в себе наше семя, что означает хранить в нашем сердце семена всех добрых деяний и всех добродетелей; если Слово укореняется в нашем сердце корни такие глубокие, что оно дает плоды добрых дел и несет семя будущего добра, то это и есто «доброе сокровище нашего сердца» (Lc 6.45)

В литературном пейзаже сливаются многие картины: изобилие природы сада в Эдеме, образность Песни Песней, богатство минералов небесного Иерусалима в Апокалипсисе, из-за которых просвечивает воспоминание о наслаждениях рая золотого века, унаследованного от древних поэтов, ведь средневековая культура была постоянным открытием греко-римской античности.
Рай для наших предков вмещал крайнее изобилие, беззаботность, роскошную растительность, которая давала наслаждение всем чувствам.

Опираясь на текст Книги Бытия, в которой говорится о травах, «сеющих семя», о деревьях, «у которых плод древесный, сеющий семя»[1] (Бытие, глава 1, 29), в литературном же Эдеме описываются деревья, которые плодоносят «во все время зимы и осени» (в романе «Эрек и Энида» /« Erec et Enide ») или цветут круглый год (оба сада во «Флореане и Флоретте»/ Floireant et Florette) и даже еще замечательнее: «несущие одновременно спелые и незрелые плоды, а также цветы» (Boccace, Décameron, 3^e день). Не будем забывать, что рай это место, свободное от необходимости трудиться, оно соответственно и предоставляет в изобилии разнообразную пищу круглый год[2].
Есть там и декоративные деревья. В «Гесте о Блашефлур и Флоранс» « Le geste de Blancheflour e de Florence» могила окружена « ébentier, thérébinthe vermeil, chrêmier, balsamier », которые никогда не перестают цвести, а в саду бога Любви насчитывается до пятидесяти разных видов деревьев.
В нашем саду Любви цветам отводится исключительное место, что столь понятно в рамках символической мысли: они обладают бесконечным числом форм, красок и запахов – все необходимое, чтобы из любое место превратилось в рай. Цветы – краса мира по книге Премудрости Соломона (2.7). Отсюда, несомненно, и название «Цветочки» « Petites fleures » у Св ФранцискаАссизского.
Это было не только поэтической правдой: ордоннанс Карла Великого от 812 г. Содержит список цветов и полезных растений для императорских садов, в нем шестьдесят наименований. Св Исидор Севильский, удачно нашедший концепцию первой энциклопедии и по этой причине ставший покровителем des informaticiens, сообщает нам, что сад – это место, где в любой момент года что-нибудь цветет.
В цветке наилучшим образом выражается идея вечной юности рая, где цветение постоянно. Кроме того, цветы, давая наслаждение зрению и обонянию, вызывают самые благородные и одухотворенные эмоции. Замечательно, как подчеркиваются запахи. Они столь сильны у Бокаччо, что кажется будто находишься «среди специй», сад дает «пахучую тень». В « Blancheflour et Florence » « … изысканные свежие цветы/ нежно пахли / разного рода специями», а в « Florian et Florette » они распространяли запах «драгоценных специй», Эрек видит « землю пригодную для медицинских трав и для благородных специй. »
Жеан де Лескюрель, напротив, описывает сад с помощью красок – они в точности как на великолепном платье бого Любви в Романе о Розе.

Природа и человеческое взаимосвязаны; юные красавицы обладают тем же изяществом, что и сад, нередко их имена – это названия цветов, они носят одежды из цветов. В «Суде Любви» « Jugement d’Amour » две подружки приходят выслушать приговор в омрачительных нарядах:
Cotes orent de roses pures Платья у них из нежнейших роз,
Et de violetes ceintures,... пояса из фиалок,
S’orent mantiaux de jaunes flors, … накидки из желтых цветочков,
De flors de lis ont couvrechiez, вуали из лилий,
S’orent por plus soef flerier и при такой любви к цветам, они
Chapiaus de mugue, d’aiglentier. Надели шляпы из ландышей и шиповника.
Эти наряды из той же мастерской, что и платье Флоры у Ботичелли ! Его «Примавера» - совершенное воплощение сада-рая, как он представлялся средневековым поэтам, с его пятьюстами видами растений, из которых девяносто цветов, как подсчитали специалисты.
Итак, две соперницы оказываются перед дворцом бога Любви, который
Fut couvers de blanches flors. Был покрыт белыми цветами,
Roses i ot entremeslees, в перемежку с розами ;
Les lates resont bien ouvrees реи были выточены из коричного дерева,
A clous de girofle atachies, и скреплены гвоздикой,
Qui de canele sont tallies, и все тончайшей работы,
De sicamor sont li chevron стропила были из платана /сикоморы/.

Первая среди цветов, роза была символом всех таинств, как духовных, так и чувственных. Из « Allegoriae in Universam Sacram Scripturam », своего рода энциклопедии, приписываемой Рабану Мавру, мы узнаем, что среди прочего роза символизирует наслаждение в этой жизни, и автор, вероятно, анонимный, ссылается на Книгу Премудрости: « украсим себя венками из розовых бутонов, пока они не завяли»
, что понималось как : предадимся наслаждениям и удовольствиям в этом мире, пока это еще возможно. Не забудем также, что Песнь Песней, царившая в мистической литературе Средних веков, была хорошо известна и поэтам. « Fulcite me floribus stipate me malis quia amore langueo » : укройте меня цветами, положите вокруг яблоки, ибо я томлюсь от любви. (перевод естественно совсем неканонический, он соответствует латинскому тексту и именно так его понимали в то время)
Посредством аллегории священная пастораль освящала чувственные образы. Роза – это таинство любви в одноименном Романе. В «Concile de Remiremont», XII^e век, Элизабет де Фоконье, Élisabeth de Faucogney, выражала мнение партии большинства среди канонниц – тех, которые предпочитали любовь клириков и, перед лицом тех, которые «увязают в любви к рыцарям», сделала такое торжественное заявление:
«Мы позволили сорвать цветы и срезать первые розы только тем, про кого точно знали, что они из клира. Вот наша цель: отдаваться только клирикам, по их усмотрению и предоставить им все удовольствия, которые женщина обязана мужчине»
(переведено с латыни и издано Ch. Oulmont in : « Les Débats du clerc et du chevalier », 1911).

Наряд президентши Совета тоже замечателен: на ней «блистающие разноцветные одежды, которые ослепительнее драгоценных камней и драгоценнее золота. Тысячи майских цветов украшают ее платье и свисают со всех сторон», это сияние напоминает описание небесного Иерусалима, который « прекрасен, как новобрачная, наряженная для своего супруга», он блистает подобно драгоценнейшему камню, подобно хрустальной яшме»

«Минеральная» тема[3] также интересна, но она совсем не затрагивает нашего поэта, который ограничивается двоrцом из «изящного мрамора» « fin marbre », увиденного во сне. Вместе с ней отсутствует и источник, la fontaine, символ чистоты и веры, неисчерпаемой милости и вечной жизни, хотя в песнях она есть ; но нельзя не сказать о птицах – ибо какой рай без музыки? – которых он так грациозно рифмует, не впадая в своего рода экстремизм, проявленный анонимным энтузиастом, автором Blanchefleur[4].
Жеан посвящает птицам одну строфу и, сравнивая их, объявляет победителем соловья – все того же соловья, который порхал вокруг головы бога Любви в Романе о Розе, сбивая крыльями лепестки роз, украшавших шляпу божества. В «Декамероне» королеву в саду направляет пение «может быть, двадцати соловьев и других птиц всякого сорта». В Érec et Énide ограда очарованного сада украшена «разнообразными птицами».
В куртуазных романах птицы, конечно, исполняют «с нежностью свою любовную песнь», но они также защитники (champions) пострадавших от любви дам, и участвуют в дебатах, а в ряде произведений, посвященных Судам и приговорам любви, даже дерутся на дуэлях (Le Fabel du Dieu d’amours ; esse d’amour et autres).

Ну тогда ещё немножко.
Моя любимая тема
(я наверно был задуман садовником)
Это после риторики.



Самое общее из общих мест: сад, парк, роща


Этот топос имеет религиозное происхождение. Его возводят к поклонению природе и молитвам, обращенным к ее силам, представлявшимся в виде духов или божеств, как это хорошо известно с самых архаичных времен и богато иллюстрирована в фольклоре всех народов и в древнегреческой литературе. В гомерических гимнах, в Илиаде есть мольбы не только к богам, но и к земле, небу рекам[1].
Подробное описание, даже несколько драматизированное, называемое экфрасис, ekphrasis, было одним из важнейших элементов для всех трех жанров риторического дискурса. Описание мест вероятно самый древний из топосов.
В средневековой литературе эта традиция продолжается. Обоснование и апробацию ей находят в Писаниях, но древние взывания к природе уступили место описаниям.

Наш поэтический сад огорожен, иногда он находится посреди леса или же лес незаметно переходит в сад. Ограда – один из фундаментальных его атрибутов. Закрыть доступ неприглядному[2] - одно из главных свойств рая. Hortus concludus, огороженный сад, это организованный мир среди хаоса дикой природы, это безгрешность, спасение, невинность, чистота, это также символ Девы Марии.
Другим его свойством является примирение несовместимого: львы будут там добрыми соседями ланей. В целом, каждый элемент сада обладает всеми достоинствами, в том числе физической красотой, ценимой как проявление совершенства души.

Сила всякого риторического приема, как мы видели, заключалась в расширении смысла, и здесь для этого используется древнейший рецепт – перечисления. Хорошее описание литературного сада обязательно предложит списки:
- птиц, из которых самой любимой будет соловей, спутник Венеры (в поэмах-дебатах, противопоставляющих клерков и рыцарей, соловей защищает клерков как более искусных любовников) ;
- зверей: « сад был наполнен может быть сотней видов прекрасных животных, которые прогуливались демонстрируя себя друг другу» (Boccace. Decameron, Третий день) ;

• цветов, еще едва распустившихся, между ними царит роза, получившая широкую известность после того как тамплиеры распространили ее в Европе;

- красок ;

• разных видов деревьев, важнейшими среди которых будут бук, под сенью которого находит приют любовь, в т.ч. коротенькое приключение лескюрелевского героя, и оливковое дерево[3], прославляющая благородство сада; тогда как запахи, травы, menues, bonnes, flouries, крохотные, милые, цветущие,и драгоценные специи упоминаются в общих чертах.

Среди всего этого благополучия царит источник. Иногда наш сад щедро орошается прозрачными водами ручья или благодаря ирригационной системе, разделяющей его геометрически. Весенний сад дает приют любовным разговорам и сражениям. Вечная юность идеальной флоры больше всего сближает его с ветхозаветным раем. Со времен Эригены, III век, выдающегося экзегета и властителя дум, аллегорическая и анагогическая[4] интерпретация Писания установилась повсеместно и безраздельно. Природа почиталась вторым откровением, являющим мудрость и гармонию, царящие в мире. Так как светское виделось отражением священного, между ними не было противоречий, вот почему поэтам естественно было употреблять мистический язык для свойственных им предметов.
Они не приравнивали свой Сад любви к раю, но обыгрывали параллелизм, и аллегория у них приближалась к интеллектуальной игре.

---

[1] Продикос, один из второстепенных персонажей платоновского «Протагора», получил известность благодаря свое теории происхождения богов. Согласно ему, первыми среди богов были силы природы, необходимые для выживания людей: солнце, луна, Нил; потом изобретатели сельского хозяйства и ремесел: Деметра, Дионис, Гефест. Персоннификация явлений природы – напоминание об этих архаичных верованиях.

[2] Бедность, Старость и прочие недостатки, напр., Papelardie (почитание Папы Римского), Скупость в Романе о Розе; а в «Concile de Remiremont», пожилые женщины, не представляющие более никакого интереса для любви, но также и молодые монашки, сконные любить рыцарей вместо монахов.


[3] В пьесе « Как вам понравится» Шекспира оливковыми деревьями ограждена овчарняЁ находящаяся в Арденнском лесу, т.е. на территории современной Бельгии, и при этом герою там надо сражаться с кровожадной львицей.

Тут мы попали пальцем в небо,
Благодаря Щепкиной-Куперник.
(Арденнский лес)
Из четытёх - пяти русских переводов
правильный - П. А. Каншина (1893)
Лес - Арденский, что в Англии (Forest of Arden)


[4] Подробнее см. буклет нашего диска « Rosa e Orticha » CD-16287