Пассеистические письма:-)

В эти предпраздничные дни в интернете гуляет пост о вернувшихся с войны инвалидах – безруких, безногих, слепых и т.д. Оставим в стороне жаркие сетевые споры о том, сколько именно этих страдальцев было на самом деле – почему-то некоторым нашим нынешним соотечественникам кажется, что будь безногих не три (происки очернителей!) а лишь два миллиона или каких-то восемьсот тысяч, то тем тысячам стало бы легче. Но одна категория искалеченных войной в упомянутом выше посте не отмечена. А хочется вспомнить и о ней – о тех, кто вроде бы вернулся, а по сути так там, на войне и остался.

В детстве родители каждый год вывозили меня летом за город, в подмосковный поселок Дачно-Мещерский по Киевской дороге. Самые светлые и счастливые воспоминания связаны с этим дачным периодом жизни, когда живы были все – и родители, и бабушки с дедушками, и можно было вольно плыть в океане их любви, и каждая мелочь, увиденная и познанная впервые, вызывала неистовый восторг – коптящие керосинки, грибы, ...

4.

...А настроения среди нижних чинов на морской базе в Гельсингфорсе были совсем не монархические. Справедливости ради, отметим, что сам Государь давал для этого все основания. Так, по воспоминаниям деда, во время инспекционной поездки он появился перед выстроившимися в шеренги флотскими экипажами в стельку пьяным, поддерживаемый с двух сторон адъютантами. Ему, идущему неверными шагами вдоль строя, некоторые матросы кричали не положенное по протоколу "ура!", а "враг!" или "дурак!" В этой истории удивительно то, что отчаянные сорвиголовы были уверены: никто из сослуживцев их не выдаст.


События в Петрограде развивались стремительно. Февральская революция, октябрьская, Гражданская война... Задним числом нам может казаться теперь, что всё шло предопределенным прямым путем. От победы к победе (в свете отложившегося в генетической памяти пресловутого "Краткого курса"), или наоборот - от несчастья к несчастью (если ...

3.

Видимо, что-то у Симы не задалось во французской столице: толи в шляпной мастерской конфликт вышел, толи юные страсти, выгнавшие ее из дому, откипели. Одним словом, спустя два года, вернулась блудная дочь в Лондон - под родительский кров. Жизнь потекла однообразная и скучная: в будни опять шляпная мастерская – отец устроил в ателье к дальнему родственнику, по праздникам – танцы под граммофон в молодежной компании. Помню, бабка в старости напевала популярный в те годы кэк-уок:

"Come along, my honey,
Show me your money,
Put on your sunday-clothes
Come along with me.

I know a nice walk,
Just like the cake-walk.
Come along, my honey,
I'll show you.

Было и еще несколько куплетов. Последний заканчивался неизбежным «I love you». Тщетно пытался я найти запись в сети. Оказывается, далеко не вся попса начала ХХ столетия размещена на ютубе...

Помнится, и в старости ...

2.

...А тем временем, поздней осенью 1910 года, когда густые туманы начали клубиться над зелеными лужайками лондонских парков, на окраине забытого богом городка Дмитросвапска Курской губернии под крышей кособокого домика второй день дым стоял коромыслом: в семействе мастера-мостовщика Ильи Акимыча Грохотова провожали сына Леву на военную службу во флот. Бренчала балалайка в руках виновника торжества (между прочим, и в старости он поигрывал на этом инструменте, о чем в памяти внука сохранились ясные воспоминания, а старая дедова балалайка продолжает висеть на стене в доме пишущего эти строки). Как и по всякому поводу, много было выпито, много песен перепето, пуговиц оторвано и разукрашено бородатых физиономий. А что другое остается делать мостовщикам-артельщикам глубокой осенью? Летние подряды выполнены, мужики сидят по домам, резкий пронизывающий ветер задувает по пустынным и широким, как поле, немощеным улицам с покосившимися деревянными хибарками по сторонам, неделями, ...

1.

Жило-было в старинном городе Вильне добропорядочное еврейское семейство. Каким именно ремеслом официально занимался глава его, почтенный Иосиф Беркович Сапир, история умалчивает. Известно иное: согласно семейным преданиям, этот господин подрабатывал сомнительным делом – «шмуглерством», то есть незаконно переправлял евреев в эмиграцию, подделывая им необходимые документы. Всего Иосиф Беркович с супругой Сарой породили шесть дочерей. В памяти непутевых потомков сохранились имена пяти – Фрида, Нора, Герда, Роза и Соня, внуком которой и является автор этих строк.

Иосиф Беркович Сапир со своей супругой Сарой

Как выяснилось позднее, на самом деле бабка моя звалась вовсе не Софья а Серафима. Имя Софья ...

Ну вот. Все в сборе. Шипит механизм старинных стенных часов, и, вместе с ним, — шампанское, льющееся в бокалы, до половины наполненные баварским пивом. Колокольчик отбивает полночь: Papillons-Papillons-Papillons...

— Твое здоровье, Флорестан! Как ты красив и весел сегодня! Неужели тебе уже двести лет? А ведь всё осталось по-прежнему. Глупые филистеры, прятавшие свои потные лысины под ночными колпаками, спят теперь с непокрытой головой и из фахверковых домиков переселились в многоэтажки, а самые удачливые — за толстые кирпичные заборы «Рублёвдорфа». Немногие юные мечтатели по-прежнему порываются штурмовать небеса в колеснице, запряженной крылатыми конями, когда большинство уютно усаживается за руль «пежо» или «тойоты». Пусть уши, глухие к музыкальным гармониям остаются лишь подпорками для модных очков, которыми загораживают глаза, слепые к ликующим краскам природы и искусства. Но для нас, пришедших на твой праздник, пусть гремят рояли, бушуют оркестры, смычки прыгают и мелькают, ...

Вот времена-то были! Всё вокруг было рабоче-крестьянское…

Читатели этих писем, может быть, помнят, что деда моего, Льва Ильича, в незапамятные годы, еще до Первой мировой, призвали в Балтийский флот. Ну, в армии известно как происходит: встречаются люди из самых разных мест, завязываются узы, которые потом всю жизнь людей соединяют. Так вот, на корабле — флагмане минных заградителей — нашел он себе товарища. Звали его Яков Андрианович Миронов, или дядя Яша (так до сих пор именует его мой отец).

Вырос дядя Яша в Московском Воспитательном доме — грандиозном приюте, основанном еще при Екатерине. В свое время то было самое большое здание в городе — 379 метров по фасаду.

Сироты жили тут, обучаясь наукам, ремеслам, и, между прочим, искусствам тоже. Во всяком случае, Яков Андрианович, помимо прочего, постигал тут игру на виолончели, и впоследствии старался отца моего к этому инструменту приохотить ...

Сегодня впервые в этом году запахло осенью. Дождь прошел – спорый и короткий. Намокшие листья, до срока упавшие, плавают в лужах, и сердце сладко сжимается от легкого запаха тления.

В прогалах между серо-грязными облаками черными дырами зияет небо с подрагивающими звездами. И, откуда ни возьмись, из каких-то закоулков памяти, острый как галлюцинация слышится металлически гремящий звук рукомойника, пронзительный в ночной тишине, и звон воды, падающей в ведро.

Спать пора – уже поздно. Еще остается несколько последних дачных дней. Скоро опять в школу. Будут сорваны флоксы с их круглыми, словно зимние вязаные женские шапочки, ароматно-нежными соцветиями и веселые, по-цирковому пестрые георгины. Стебли им обвяжут мокрой тряпкой, а потом букет завернут в рыхлую, пахнущую керосином газету и отвезут в город. Первого сентября они, вместе с другими цветами, окажутся в огромной нелепой вазе на столе учительницы.


И опять ...

Господа, вот плоды недавней крымской поездки, вогнавшей автора в ррррромантический раж:

Вид с развалин крепости Панеа на предгорья Крымской яйлы


ПАНЕА
(маленькая рррррррромантическая поэма)

У самого берега, под Симеизом,
палима лучом, овеваема бризом,
столкнута ногою с крутого обрыва,
лежала помятая банка от пива.
Присел я на камни, склонился устало,
и банка историю мне нашептала...

Казалось, романтику с префиксом "нео-"
пригрезилось нежное слово: "Панеа" -
его, ослепленный мечтами своими,
он пел в забытьи, словно женское имя.
Но этим сияющим словом назвали
скалу неприступную, глыбы в развале,
и этим же словом - вот, право, нелепость! -
на серой скале возведенную крепость.

...

Л.Бакст. Портрет дамы в кресле. (Фрагмент)
Картинная галерея Фонда поколений
Ханты-Мансийского автономного округа - Югры

Ах, сударыня, почему я не встретил вас тогда, в марте 1892-го? Почему я не пошел к вам за кулисы Михайловского поздравить после спектакля? Вы скажете, что в тот вечер очень спешили и сразу поехали домой. Как бы не так! Артисты, а тем более артистки, вроде вас, мадемуазель Жоссе, ценят и любят знаки внимания и поклонения - тщеславный народ! И Левушка, я знаю, помчался тогда вслед за вами. Это звучит страшно самонадеянно, но, может быть, явись я в тот вечер в артистическую, вы этого ему не позволили бы.

Вот, Александр Бенуа пишет, что вы Левушку едва не погубили, что он совсем обезумел и искусство почти забросил из-за вас - два года повсюду за вами ездил. Пишет, что вы лживы, циничны и продажны. Не верю! Левушка ваш характер на портрете верно передал: ...