Литература, кино, живопись, история

О кривых зеркалах.

Н. Мандельштам во второй книге "Воспоминаний" пишет:
"Приняв строевую аналогию, действующее поколение отказалось от таинственного дара щепки направлять поток, а вся европейская культура строилась именно на этом сознании. Его источник - христианское учение о самоценности личности. Человек в строю - не личность, а единица. Мысли строевой единицы никакой роли не играют, его мировоззрение не интересует никого - кто заглядывает в душу "пушечному мясу"?".
(Цит. по изд. 1990 г., "Московский рабочий", стр. 140-141.)

А инквизиция, измыслившая пытку водой или испанские сапоги, ведь наверняка руководствовалась "христианским учением о самоценности личности". Или нет? Или тут опять придется прибегать к лукавой (и столь же пошлой, сколь и лукавой) формуле, что вот учение-то само по себе было прекрасно, но его извратили и т.д., и т.п.?

Н. Берберова в "Курсиве" цитирует К. Ясперса:
"Человек западного мира (завоевавший землю, установивший контакт между людьми самых различных стран и давший им понять их общее человечество) развился в силу трех принципов: рационализма, сознания своей субъективности и понятия о мире как об ощутимой реальности, существующей во времени".

Если подвергнуть отрицанию каждую из этих трех позиций, то получится философия нашего российского бытия.
1) Никакого рационализма: мы - народ иррациональный, ищущий Царства Божия на земле.
2) Почти полное отсутствие сознания своей субъективности, свободы нашего "я", ненависть к индивидуализму и любовь к "общине".
3) Мир для нас замкнут во времени - мы все время хотим куда-то вернуться: к прежней вере, к царю-батюшке, к государю императору, к Сталину, к Путину, к социализму. Будущее для России - ее прошлое. Это согласуется с первым пунктом, с мифологемой утраченного рая.

Одно из самых сильных стихотворений Ахматовой, "В том доме было очень страшно жить", вошедшее в состав "Северных элегий" как №3, навеяно, по признанию самого автора, рассказом Мопассана "Орля".

Действительно, в тексте много аллюзий к Мопассану, не только "капельки вина и крошки хлеба", но и это:

В то время как мы за полночь старались
Не видеть, что творится в зазеркалье

Ведь одна из кульминаций рассказа Мопассана - эпизод, когда герой не видит своего отражения в зеркале, так как между ним и зеркалом стоит - невидимый - Орля. Человек теряет отражение, как у Шамиссо - тень.
В вариантах связь с "Орля" еще сильнее, и призраки куда более вещественны:

И оставляла на тарелке крошки
Для тех, кто ночью тяжело ступал,
Кто тайно трогал клавиши рояля,
Кто отражался в наших зеркалах.
И ты молил меня: - Не вызывай
Того, кого сама прогнать не сможешь. ...

В книге "Памяти убитых церквей" М. Пруста привлекла внимание одна мысль:

"Когда человек работает только ради того, чтобы понравиться другим, он рискует потерпеть неудачу, но вещи, которые мы делаем ради собственного удовлетворения, всегда имеют шанс кого-то заинтересовать. Не может быть, чтобы ни одному человеку не доставило бы хоть небольшого удовольствия то, что принесло столь великое удовольствие мне. Ибо никто не является единственным в своем роде, и, к великому счастью, для взаимопонимания и симпатии между людьми, приносящими нам в жизни такую радость, все личности выкроены из общего полотна. Если бы мы умели анализировать душу, как анализируют материальную субстанцию, то мы увидели бы, что за внешним многообразием умов, как и за многообразием вещей, кроется лишь небольшой набор простых веществ и неразложимых элементов, и в состав того, что считаем своей индивидуальностью, входят весьма обычные компоненты, имеющиеся в определенных количествах повсюду

...

Помещаю некоторые заметки, сделанные в разное время, о фильмах Андрея Тарковского.

Фантасмагория «Зеркала» - сцена, когда Игнат видит на пороге свою бабку, и оба не узнают друг друга. Таинственное появление и исчезновение женщины, заставляющей мальчика читать письмо Пушкина, испанцы. Потом - главный герой серьезно болен, но уходит из дому и откуда-то звонит Игнату по телефону. Чем объяснить все эти несуразности? Сцену пронизывает музыка «Соляриса», странное, фантастическое освещение. Не суть ли все проходящие перед нами персонажи (кроме самого Игната) фантомы, сотканные Океаном Соляриса?
Вообще же хронотоп «Зеркала» куда радикальнее такового даже в
«8 1/2». Там Феллини просто стирает (и то не полностью) грани между «реальностью», снами и воображаемыми событиями. У Тарковского - нерасплетаемый клубок времен и, что особенно важно, пространств. Бредя сквозь себя, герой разрушает не только временные (что после Пруста не кажется необычным), но и пространственные границы. ...

К своему стихотворению "Fare thee Well", которое, если верить И. Андронникову, шутливо обыграл Соллертинский, и которое Набоков мимоходом называет "посредственными стансами", Байрон предпослал обширный эпиграф из поэмы Кольриджа "Кристабель":

Alas! They had been friends in youth;
But whispering tongues can poison truth;
And Constancy lives in realms above;
And life is thorny; and youth is vain;
And to be wroth with one we love,
Doth work like madness in the brain...

(первая половина эпиграфа).

Но стансы Байрона сами послужили эпиграфом к 8-й главе "Евгения Онегина". А эпиграф к эпиграфу смутно отразился в 11-й строфе:

Но грустно думать, что напрасно
Была нам молодость дана...

Но, может, это лишь расхожая риторика? Удивительно, как некоторые художники присваивают себе клише, индивидуализируют их. Как они делают это, не всегда удается понять. ...

Чехов как никто другой умел изобразить внутреннюю символику обыденности, словно бы и не выходя за ее пределы.
Даже (что важно) в сфере языка (и это отличает его, скажем, от Платонова).