Елена Зубарева: «Ну, дали нам в этом году очень мало денег. Наверное, это пройдет»

— Пошли разговоры, что после реконструкции Большой зал Консерватории поднимает цену на аренду раза в два. Как на это реагирует филармония, его традиционный арендатор?

— Для нас это, конечно, проблема. Но нас даже больше беспокоит аренда не в Большом зале, а в Малом и Рахманиновском.

— На них тоже повысили аренду?

— Да. Первые цифры цен на аренду, которые мы получили, повергли нас в состояние, близкое к шоку. Потом мы неоднократно вели переговоры с руководством консерватории, которое пошло нам навстречу, и некоторого понижения цен нам удалось достичь. С Большим залом чуть-чуть легче, там можно заработать на билетах, т.к. там большая вместимость зала.

— Назовите цифры, пожалуйста.

— Сейчас мы договорились о 309 тысячах за один концерт в Большом зале и 92 тысячах в Малом. Но даже эта цена вынудила нас пойти на меру, которую нам очень не хотелось применять — все играют в Малом зале без гонораров. У нас было два варианта — либо обратиться с подобной просьбой к музыкантам, либо не делать там концертов вообще. Для примера: зал аналогичной вместимости — Оркестрион — для нас стоит 25 тысяч рублей.

— Когда консерватория повышает цену, она чем-то это объясняет? Условия, например, стали лучше или еще что-то?

— Я не знаю деталей экономической политики консерватории. Это самостоятельный хозяйственный субъект, и они вправе устанавливать цены на свои услуги.

— В связи с этой ситуацией филармония сокращает количество своих концертов в БЗК в новом сезоне?

— В Большом зале у нас 24 абонемента. Это чуть меньше, чем в позапрошлом, последнем перед реконструкцией сезоне. Естественно, в Зале Чайковского остается больше абонементов, чем было до закрытия Большого зала. То есть в Большой зал возвращаются не все.

— Я знаю, что и для Камерного зала Филармонии вы тоже ищете исполнителей без гонораров?

— Это произошло из-за сокращения финансирования филармонии. И, к сожалению, сейчас нет возможности его увеличить. Конечно, музыкальное исполнительство — это профессиональная деятельность, и она должна оплачиваться, но вот такая у нас кризисная ситуация…

— Много ли нашлось желающих?

— Я не могу назвать ни одного исполнителя, который бы не откликнулся позитивно на эту просьбу. Потом, это, как правило, только один концерт в год — у нас очень хорошие исполнители, и их много. Мы стараемся их представить максимально широко. Так что потеря гонорара от одного концерта в год погоду в бюджете исполнителя не сделает.

— Просто профессия музыканта все больше превращается в благотворительность.

— Не нужно преувеличивать. У нас достаточно хорошо оплачиваются музыкальные коллективы. Профессия артиста оркестра абсолютно спокойно позволяет существовать. С солистами сложнее. Еще сложнее с композиторами. Если исполнитель, в крайнем случае, сядет в оркестр, то композитору-то даже в оркестр нельзя сесть. Все ищут какие-то иные источники дохода. Вот, скажем, у нас редактором Зала Чайковского работала замечательный, на мой взгляд, композитор Оля Бочихина.

— Больше не работает?

— Она уехала во Францию.

— А нет угрозы, что игра без гонорара приведет к снижению уровня артистов, готовых сотрудничать с филармонией?

— Нет. Творческая составляющая осталась на первом месте. Предложение сыграть без гонорара пришло уже после того, как абонементы были сформированы. Повторяю, мы говорим только о малых залах. В малых залах очень дорогие билеты сделать невозможно — их просто не купят. И вообще любители хорошей камерной музыки, а не суперпопулярных исполнителей — это не самые состоятельные люди. Это устоявшийся круг людей, которые привыкли покупать билеты по определенным ценам. Я уж не говорю о том, что люди, покупающие дорогие билеты, в комплексе с музыкальным удовольствием хотят иметь еще какие-то удобства, которых, например, в Малом зале Консерватории нет. Состоятельная публика туда практически не ходит, потому что она хочет выпить чашку хорошего кофе, нормально раздеться и т.д.

— Сокращение финансирования случилось в год конкурса Чайковского, который, получается, съел все деньги?

— Это абсолютно не связано. У конкурса Чайковского свой бюджет, не связанный с филармонией.

— Насколько я знаю, по филармоническим проектам с современной музыкой эта ситуация особенно больно ударила.

— Современная музыка, конечно же, у нас осталась, но в меньших объемах. В основном в Камерном зале. К сожалению, фестиваль «Другое пространство» в этом году мы проводить не будем.

— Чего мы еще лишаемся?

— Не будет в следующем сезоне европейских оркестров. Публика уже привыкла, что один или два оркестра из ведущих мировых мы в сезон представляли. Хотя еще некоторая надежда на Arts Florissants есть. Все-таки это был один из лучших проектов нынешнего сезона. И мы очень хотим привезти их в следующем. Но на самом деле ничего особенно грустного нет. Ну, дали нам в этом году очень мало денег. Наверное, это пройдет. Радует что? Абонементы очень востребованы у публики. С артистами понимание мы так или иначе находим. А если есть артист и есть слушатель — значит, все не так плохо.

— Продажа абонементов уже стартовала?

— На той неделе. И только на третий день кассиры смогли обслужить всех слушателей, которые стояли в очереди. В первый день две кассы работали до половины первого ночи, потом кассирши должны были успеть на метро. А одна кассирша, которую забирал муж, работала до половины третьего ночи.

— Что в первую очередь расхватывают?

— В первую очередь детский абонемент «Сказки с оркестром». Полностью выкуплен абонемент Академического симфонического оркестра с Луганским и Венгеровым. В Большом зале Консерватории самый популярный абонемент «Великие инструментальные концерты» с Луганским, Мулловой, Крыловым и Князевым и с хорошими оркестрами. Традиционно очень популярные абонементы — «Музыка кино», «Брависсимо», «Симфонические шлягеры» — это для слушателей, которые только начинают приходить к нам.

— А электронная покупка абонементов не предполагается?

— Мы думаем об этом уже не первый год. И все время эта картинка — даже лично у меня — не очень складывается. Если мы покупаем электронные билеты на самолет, мы дальше ведь идем с паспортом…

— Но ведь в остальном мире система электронных билетов в залах и театрах как-то и без таких строгих мер работает?

— Вы знаете, наверное, работает. Но там никому не приходит в голову распечатать одно место пять раз и пойти с этим в зал. У нас, к сожалению, по электронному билету возможен только вход в зал с паспортом. А ребенку — со свидетельством о рождении. Озадачить контролеров проверкой паспортов — я плохо это представляю. ​