vladsam

ФРИДЕРИК ШОПЕН
НА ЧУЖБИНЕ


"Вчера наш Соотечественник, музыкальный Виртуоз и Композитор Фридерик Шопен выехал из Варшавы для посещения чужих стран. Сначала он остановится в Калише, откуда направится в Берлин, Дрезден, Вену, затем посетит Италию и Францию".
(Газета "Варшавский курьер", 3 ноября 1830 года):

Из Варшавы Шопен с другом Т. Войцеховским направился в Вену, по пути посетив Вроцлав, Дрезден и Прагу. Однако вспыхнувшее в Польше 29 ноября 1830 года восстание нарушило их дальнейшие планы. Т. Войцеховский, узнав о восстании, немедленно поспешил на родину. Фридерик также горел желанием вернуться в Польшу, имеются сведения, что на следующий день после отъезда друга, он последовал за ним, но возвратился. Все друзья и товарищи Шопена сражались в рядах повстанцев. Миколаю Шопену стоило большого труда убедить сына, что он принесет больше пользы отчизне своим музыкальным талантом. Фридерик остался в Вене на долгих восемь месяцев.
(З. Ежевская)

"... С того дня, как я узнал о событиях 29 ноября, и до настоящего времени я не испытал ничего, кроме щемящей тревоги и тоски..."
(Из письма Ф. Шопена Ю. Эльснеру, Вена, 29 января 1831 года).

"...Странно мне, грустно мне, - не знаю, что делать, - почему же я один!...
Нынче замечательно было в Пратере1 - пропасть людей, - которые меня совершенно не интересуют, - мне мила эта зелень, - весенний аромат, - эта невинность природы напомнила мне детские мои ощущения, - собиралась гроза, - я вернулся, - гроза разошлась, а меня охватила грусть - отчего? - Даже и музыка меня сегодня не радует, - уже поздняя ночь, а спать не хочется, - не знаю, чего мне не хватает, - а ведь мне пошел уж третий десяток"
(Из "Альбома-дневника" Ф. Шопена, Вена, 1 мая 1831 года)

В начале сентября 1831 года Шопен направляется в Штутгарт, где его застает известие об осаде Варшавы царскими войсками. "Терзаемый наихудшими предчувствиями, в состоянии глубокого отчаяния он лихорадочно набрасывает в дневнике свои страшные видения. Боль, пронизавшую его при вести о падении Варшавы, мучительное беспокойство за семью и возлюбленную он излил в трех рожденных в эти дни драматических композициях: Этюде c-moll, названным Ф. Листом "Революционным" (op.10 № 12), и в Прелюдиях ре минор и ля минор".
(З. Ежевская)

7 декабря 1831 года в лейпцигской "Allgemeine Musikalische Zeitung" появляется восторженная статья Р. Шумана о Вариациях B-dur Шопена, содержащая знаменитую фразу: "Шляпы долой, господа, перед вами гений!"

"...Я доволен тем, что здесь нашел, - здесь первые в мире музыканты и первая в мире опера. Я знаком с Россини, Керубини, Паэром и т.д., и т.д., и, может быть, останусь здесь дольше, чем думал".
(Из письма Ф. Шопена Н.А. Кумельскому, 18 ноября 1831 года)


"Наш кружок составляла горстка известных людей, каждый из которых склонял перед ним голову, как короли разных государств, собравшиеся почтить одного из них. Замечательнейшие умы Парижа часто встречались в салоне Шопена. Он обладал тем врожденным даром польского радушия, которое не только подчиняет хозяина законам и долгу гостеприимства, но более того - заставляет его полностью забыть о самом себе и думать только о желаниях и удовольствиях гостей. Мы любили приходить к нему, ибо каждый чувствовал себя там, словно у себя дома, совершенно свободно, а происходило это оттого, что Шопен видел в гостях полных хозяев, отдавая себя и все, чем он располагал, в их распоряжение".
(Ф. Лист)

В те годы у Шопена было немного близких людей, но это были люди незаурядные - композитор и пианист Ференц Лист, поэты Генрих Гейне и Адам Мицкевич, живописец Эжен Делакруа и другие. Почти все выдающиеся представители музыкального мира, находившиеся тогда в Париже, входили в круг общения Фредерика Шопена. Были среди них немецкие пианисты Ф. Гиллер, В. Калькбреннер, С. Тальберг, замечательная певица П. Виардо-Гарсиа, тенор А. Нурри, композитор Г. Берлиоз и многие другие, а также две прославленные писательницы - Мария Д'Агу, печатавшаяся под псевдонимом Даниэль Стерн, и Аврора Дюдеван, известная под псевдонимом Жорж Санд. Последняя сыграла в дальнейшем важную роль в жизни Шопена.


Среди личных вещей композитора сохранилась пачка писем, перевязанная лентой с лаконичной надписью, сделанной его рукой: "Мое горе". В этом пакете хранилась переписка с семьей Водзиньских, относящаяся к 1835-1837 годам. Воспоминания об этих годах занимали в жизни композитора особое место. Виною тому - любовь к Марии Водзиньской, дочери Винсенты Водзиньского, богатого куявского помещика; любовь, едва не закончившаяся браком Фредерика и Марии.

В 1835 году в Дрездене Шопен встретился с Водзиньскими и был очарован Марией. Как описывает сестра Марии Ю. Косьцельская: "В день отъезда, состоявшегося в полдень, Шопен подарил Марии только что написанный для нее фа-минорный Вальс, который нам и сыграл перед тем как сесть в дилижанс". В этом Вальсе двенадцатикратное повторение звука ре-бемоль в правой руке изображает бой часов из соседней церкви (Шопен выехал из Дрездена в 12 часов дня), а эпизод с ремаркой poco a poco crescendo ed appassionato - грохот экипажа, подъехавшего к дому. Этот вальс, называющийся поэтому "прощальным", был издан посмертно в качестве op.69 № 1.


Шопен ставил перед собой задачу создания романтического "музыкального портрета". В середине 1830-х годов Шопен обратился к этому жанру, включив во вторую тетрадь фортепианных этюдов (соч. 25) две пьесы, которые были задуманы как портреты Антония и Марии Водзиньских.
О первом, ля-бемоль мажорном, этюде второй тетради (ор. 25), в котором запечатлелся романтизированный облик Антония Водзиньского (брата Марии), Шуман, откликнувшийся на издание данных этюдов в том же 1837 году, писал, что это "скорее поэма, чем этюд". Небольшая статья Шумана особенно интересна тем еще и потому, что автор ее вспоминал о том, как он слышал большинство этюдов, в частности, первый, в исполнении композитора: "Было бы ошибочно думать, что у него была отчетливо слышна каждая мелкая нота; это было скорее колыхание ля-бемоль мажорного аккорда, который то здесь, то там по-новому вздымался над педальным звуком: но сквозь гармонию слышна была чудесная мелодия, записанная крупными нотами, и только в середине, наряду с основным напевом, из аккордов четко выделялся теноровый голос".
Во втором, фа-минорном, этюде, как утверждает Косьцельская, Шопен воплотил образ Марии Водзиньской. Шуман писал, что данный этюд Шопен исполнял непосредственно вслед за первым: "Он переходил тотчас же к другому, фа-минорному, второму в тетради, также производившему незабываемое впечатление особым своеобразием, такому чарующему, мечтательному и тихому, напоминающему пение ребенка во сне".