femmina

Рижский «мамонт» (1)

Когда мой отец был моложе меня теперешнего, он работал на вильнюском заводе «Эльфа», где после войны начали выпускать первые в СССР магнитофоны. Вот мой папенька и купил на заводе магнитофон «Эльфа-6». Была такая «услуга» в советское время: после периодических техн. испытаний продукцию не выбрасывали на свалку, а продавали работникам предприятия на символическую цену.

Купил и стал записывать всякую музыку. Естественно, что он не делал копий с магазинных пластинок, а записывал всякую подпольщину, вроде Вертинского, Лещенко и ещё кого-то, про кого уже никак не узнать: ни магнитофона, ни записей с тех пор не сохранилось. А коли это была запрещённая музыка, то и попадала она к нам не в виде карболитовых пластинок, а в виде рентгеновских снимков.

Технология была отлажена и спустя несколько лет такая подпольщина стала называться «рок на туберкулёзных скелетах». Слава Богу, времена уже были хрущовские и за такую ерунду не сажали, хотя на неприятности можно было нарваться.

Лещенко был запрещён и невероятно популярен. Когда у нас собирались гости, то посиделки проходили неизменно под песни Лещенко. Так с младых ногтей я и рос на такой музыке. Когда подрос и уже имел «своё» мнение о мире, я с пренережением относился к музыке того времени. А когда появились Битлы, я очень заинтересовался магнитофоном. Эта старинная развалюха и была моим первым магнитофоном. Нужна была плёнка для «моих» записей. Пришлось прослушать то, что много лет назад записывал отец, чтобы определить, что можно стереть. Дело в том, что и плёнка была дефицитом (а что в то время не было дефицитом?) и конструкция «Эльфы» не позволяла применять другие бобины. Тут можно было бы сделать большое отступление для технического описания «динозавра» советского аппаратостроения, но вряд ли это будет интересно.

Короче, музыка 30-х, 40-х годов опять невольно возникла в моей жизни. Оказалось, что многие (да что там «многие» – все!) песни приятно было слушать. Они возвращали в безмятежное детство. И вот, прошло совсем много лет, когда понял, что нежно-наивные тексты тех песен с прекрасной талантливой музыкой, с мастерскими оранжировками, достойны того, чтобы о ней помнили, чтобы её знали. И решил я узнать, кто такой Лещенко, какова его судьба. И вообще, почему его никто не знает?

Естественно, стал спрашивать пожилых людей. Постепенно определился некоторый круг легенд с вариациями, но он у меня не вызывал доверия. Основная канва легенд была такая: эмигрировал после революции, предал родину, служил немцам, во время войны в Одессе имел ресторан для немецких офицеров, у Лещенко была красавица-жена. Легенды заканчивались достаточно благородно: был застрелен немецким фельдфебелем(!), когда защищал жену от приставаний этого гада-фельдфебеля.

Было очевидно, что не у тех спрашиваю. Логика подсказывала, что спрашивать надо у старых музыкантов. Был у меня такой знакомец – Юрий Карлович Багинский. Вот к нему-то я и обратился. Выслушав мой интерес, Юрий Карлович сказал: «Я про Лещенко ничего не знаю, но я дам тебе номер телефона одного человека, который может тебе помочь.»

Спустя несколько дней я позвонил. В трубке услышал бархатный баритон ухоженного голоса, какой бывает у певцов или дикторов. Я представился полным именем и объяснил, что Юрий Карлович посоветовал мне обратиться по такому-то вопросу. Услышанное в ответ меня просто удивило! Я ожидал выяснения: кто я, зачем мне это и много всякой ерунды, о которой спрашивают, если звонишь незнакомому человеку. Шоколадное воркование произнесло: «Молодой (с отчётливым ударением на последнее «о») человек! Хорошо, что Вы позвонили, я именно тот человек, который может Вам помочь! Давайте встретимся.» Мы быстро договорились о месте и времени.

Ночью, накануне встречи (я «сова» и люблю работать и жить ночами), я сидел на кухне и составлял вопросник о Лещенко. Меня интересовали биографические сведения, этапы творчества, хоть что-нибудь о семье... Набралось 17 вопросов.

И вот день «Х»! Пустынная осенняя улица в Задвинье, неподалёку от фабрики «Аврора». Вскоре я увидел пожилого человека, который размашистой бодрой походкой направлялся в мою сторону. В руках он нёс красноватой кожи портфель «а ля Жванецкий». Над головой колыхались пряди седых артистических волос. Встретились. Поздоровались. Он представился. По коже лица было видно, что человек знаком с гримом. Особая матовость щёк показывала, что пудра и сейчас лежит где-то рядом с бритвой и лосьоном.

Обладатель львиной седой гривы пригласил меня в помещение клуба фабрики «Аврора». Потом выяснилось, что в этом клубике он преподаёт юным дарованиям что-то, о чём я уже забыл. Сейчас-то не проблема всё необходимое найти в интернете. Тогда же, в середине восьмидесятых, у нас интернета ещё не было. Я и сейчас не стал уточнять какие-то факты, чтобы в рассказе выглядеть более осведомлённым, чем был тогда. Пишу, как помню сейчас. Потом загляну в интернет и уточню, где наврал.

И вот, началась наша беседа. Я достал из папки листок с вопросами. Константин Тарасович (именно так звали моего визави) отвечал очень подробно, всё время сбиваясь на какие-то боковые веточки рассказа, которые касались его самого. Я вежливо возвращал рассказчика к основному руслу. Наконец, добрались до вопроса об авторстве тех или иных песен. Дело в том, что к моменту моего осмысленного прослушивания песен Лещенко качество записи было таково, что Козина от Лещенко отличить уже было почти невозможно. А мой музыкальный слух чувствовал, что на записях песни не только в исполнении Лещенко.

Я называл какие-то строчки из песен, а Константин Тарасович говорил: «Это петина, это Вадим, это Петя, это моя...»

КАК!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! ЧТО ЗНАЧИТ – МОЯ????????????????

Продолжение этой истории – здесь.

Автор Rumata 21:29 22.07.08
Теги: история, музыка, рассказ
http://www.gazeta.lv/story/6157.html

Рижский «мамонт» (2)


После моего изумлённого возгласа Константин Тарасович как-то внутренне приосанился и сказал с парадной торжественностью: «Я Сокольский!» И далее, не видя нужной ему реакции, добавил: «фирма «Мелодия» мою пластинку выпустила.»
Конечно, после этих фраз я сидел несколько обалдевший от необычности встречи. Это всё равно как поехать в лес за грибами и столкнуться со стадом мамонтов, хорошо помня, что эти звери вымерли более 10 000 лет назад.
И вот, сижу я рядышком с этим «мамонтом», исполнителем очень-очень любимой мною песни «Дымок от папиросы» и уже плохо соображаю о чём дальше говорить. Просто растерялся! А Сокольский, уже не перебиваемый мною, стал рассказывать о жизни довоенных певцов, о дружбе с Лещенко... Звучали имена: Шаляпин, Вертинский, Строк, Марьяновский. Этот патриарх не просто знал об этих великих людях, он был с ними дружен!!! «... встречаю в Бухаресте Шаляпина и говорю: Фёдор, пойдём туда-то (забыл я, куда приглашался Шаляпин), а он отвечает: нет, Костя я иду к Лещенко. Пойдём к нему...» «... молодой человек, если Вам кто-нибудь скажет: я с Вертинским – то, я с Вертинским – сё... Не верьте! Вертинский был человек замкнутый и не любил общения. У него в ресторане столик был, за который никогда никого не сажали, а уж к нему подсесть... Боже упаси!». « ... у Пети был слабый голос. Тогда в эти «пукалки» не пели (имелся ввиду микрофон). Конечно, такой зал как «Атэ» он мог озвучить...». «... Петя и певцом-то случайно стал. Он же танцор. И Зиночка, жена его, была танцовщица. Так и познакомились. Пока Зиночка переодевалась к другому номеру, он выходил с гитарой и пел популярные песни...»
Зинаида Закит была рижанкой. Рижанином был и король танго Оскар Строк! А кафе «Атэ» находилось там, где сейчас кублится гадюшник «Рокси». Мне ещё повезло, успел посмотреть интерьер кафе таким, каким он был до войны. Удивительно, но интерьер кафе «Аллегро» оставался неизменным вплоть до «песенной революции». Потом новые хозяева жизни, «бизнесмены» и политическая шпана всё похерили. Видимо, латышской «интеллигенции» наплевать на значимое прошлое своего города. Уплыл за океан архив Строка, туда же уплыл и архив Сокольского, все документы и коллекция грампластинок. Уму не постижимо, у Латвии не нашлось денег, чтобы купить архивы! Но у нас нашлись «интеллигенты"-филологи, которые на страницах газет совершенно серьёзно рассуждали о допустимости употребления слова «жид» для обозначения евреев!!!
Однако, я отвлёкся. Конечно, я уже ничего не записывал. Сидел с открытым ртом и слушал. Я человек впечатлительный, а тут тако-о-ое! Представьте моё состояние!
Константин Тарасович извинился за то, что не пригласил меня к себе домой, так как у него ремонт. Однако, мы договорились, что как-нибудь потом я смогу приехать и ознакомиться с архивом и прочее...
Честно вам скажу, от волнения тогдашнего я мало что запомнил из рассказа Сокольского. Когда мы расставались, Константин Тарасович пригласил меня к себе на юбилей, который вскоре должен был отмечаться во дворце культуры «ВЭФ».
Тем не менее, моя очумелость не помешала мне начать поиски пластинки Сокольского. Сразу поехал в «Сонату». Помните этот большой магазин грампластинок на нынешней Элизабетес? Пластинки нет! Напротив универмага – нет! Вспомнил, что в «Детском мире» есть куцый отдельчик пластинок. Приехал. Спрашиваю. Есть! Девушка с пофигистским лицом советской продавщицы долго рылась под прилавком и таки извлекла грампластинку, которая так и называлась: «К. Сокольский». Воображение уже рисовало фантастические картины, как я попрошу надписать пластинку, как буду знакомиться с архивом...

И вот, вожделенный день настал. Принарядился, взял пластинку и поехал в Ригу. Возле ВЭФа купил несколько роз. Захожу в фойе дворца культуры. Справа, скозь стекло дверей видны пальто. Бодро направляюсь к дверям, а они заперты! К счастью, гардеробщица заметила меня. Вы на юбилей? – спросила она. Да! – ответствовал. )
Родной дворец культуры... Здесь я занимался в студии живописи, здесь играл в спектаклях и читал стихи со сцены; знаю все потаённые уголки и входы-выходы.
Поднимаюсь на третий этаж, открываю дверь в кафе и вижу длиннющий стол с «юбилейным» убранством. Головы всех присутствующих поворачиваются в мою сторону. Здороваюсь. У дальнего торца стола вижу юбиляра... Женщину!!!
Я просто совершенно очумело застыл! Вы к кому? – кто-то спросил. К Сокольскому Константину Тарасовичу... – пролепетал, ещё надеясь, что он где-то сбоку сидит. Вотще!
Вышел... В костюме, при галстуке, с цветами...) Побрёл вниз в машинное отделение под сценой, где обитал сценрабочий и властитель сценических механизмов – дядя Боря. Куда это ты вырядился? – спросил меня дядя Боря. Так-то и так-то,– отвечаю,– на юбилей Сокольского пришёл, а там какая-то женщина...
Э-э-э – протянул дядя Боря, подходя к простенку, на котором висел какой-то листок. Поводил пальцем по нему и сказал: так ты опоздал. Прошлую субботу у Сокольского был юбилей.
Таки сказалась на памяти очумелость от встречи.
Вышел в осенний день. Настроение – соответствующее. Ну, ничего, – подумал. Чуть позже позвоню ему, Съезжу к нему...
Естественно, что в тот момент я не знал, что через считанные недели моя жизнь круто изменится и я так и не осуществлю свои планы. Нет нужды писать о причине – это к рассказу не относится.
В начале 90-х в наш город приехала Алла Баянова. У неё брали интервью. Смотрел в пол-глаза. И вдруг услышал: «Жаль, Костя умер». Я мгновенно понял, что речь идёт о Сокольском. Сразу всё вспомнилось... И в следующее мгновение понял, что уже никогда...
А что же с Лещенко? – спросите вы. Был момент в моём разговоре с Сокольским, когда я понял, что о многом он не расскажет. Среди подготовленных вопросов был и вопрос о смерти Лещенко: где, когда. Когда я задал этот вопрос, Сокольский как-то поспешно ответил, что последний раз видел Лещенко в 1936 году, а потом их судьба развела. По суетливости и поспешности, по взгляду в пол я совершенно отчётливо почуствовал, что Константин Тарасович говорит неправду. Не мог он не знать о последних годах-днях жизни Лещенко. Человек, который только что называл себя лучшим другом Лещенко, «был переводчиком между отцом и сыном» ( Сокольский рассказал, что у Лещенко и Закит был сын, которого воспитывала мать Зинаиды; пока родители мотались по Европе с гастролями, латышская бабушка воспитывала внука и он не знал русского языка), так за всю свою жизнь и не поинтересовался судьбой друга, коллеги по цеху! Потом-то всё прояснилось. «Искусствоведы в штатском» хорошо отредактировали воспоминания певца.

В девяностых годах была выпущена серия из четырёх пластинок с песнями в исполнении Лещенко. На обложках пластинок была напечатана биография певца. Полуправда. Уже и «гласность» отшумела, а правду ещё стыдно было печатать. Все эти пластинки у меня есть. Есть и два CD диска с почти шестидесятью песнями.
От Сокольского я узнал, что Лещенко не предавал родину. По результатам Брестского мира Пётр Константинович, как житель Бессарабии, автоматически оказался за границей. И фельдфебель его не убивал, а погиб певец в концлагере в 1953 году. Ресторан у Лещенко был. Свой. На центральной улице Бухареста, название которой переводится как «Царская», и в котором Лещенко ещё и выступал... Много любопытного узнал от Сокольского, но в моей голове уже всё перемешалось: что из разговора узнал, что в интернете прочитал. Нынче просто: зашёл в интернет и читай – не хочу! Хоть про Лещенко, хоть про Сокольского...
Грампластинку Константина Тарасовича Сокольского берегу: единственная!

Автор Rumata 21:32 23.07.08
Теги: история, музыка, рассказ, лещенко http://www.gazeta.lv/story/6179.html

Константин Сокольский. Продолжение темы

В 1960–е пластинки певцов русского зарубежья можно было купить только на черном рынке. Наибольшим спросом пользовался Петр Лещенко. Потом шел Константин Сокольский, большая часть жизни которого связана с Ригой и Латвией.




Константин Тарасович родился в Петербурге в 1904 году. Отец его приехал туда из Латгалии — на заработки. Там он женился, там родились дети — пять сыновей. «Вся наша квартира для нас была разделена на участки, которые мы ежедневно утром должны были обтереть мокрой тряпкой, независимо от возраста, — вспоминал певец. — По четвергам мы садились за стол и каждый штопал свои чулки, и стирать их также каждый должен был сам. Один раз в два месяца ходили в кинематограф. Вернее, ездили на извозчике — папа специально заказывал извозчика. Этот день всегда ждали с нетерпением. Посмотреть на комика Глупышкина, который, вертясь на трапеции, терял свои штаны, или веселую комедию с участием Макса Линдера. Но однажды случилось то, что оставило во мне след на всю жизнь. Было мне тогда года четыре–пять. Я первый выбежал на улицу, взобрался на извозчика, расселся на сиденье чин–чинарем.

Выходит папа, держа под руку маму. Увидев меня сидящим на извозчике, папа посмотрел своим строгим взглядом, поманил пальцем. Я в недоумении встал. «Костя останется дома!» Я был ошарашен. Как — дома? Не поехать в кинематограф? Не может быть! Почему? Но ослушаться нельзя, ведь так папа сказал. Быстро сошел с извозчика, а они сели и уехали. Стоя на панели, долго не мог понять, чем я мог вызвать гнев отца, но потом догадался. Мама еще не села, а я сижу развалившись». Этот случай навсегда остался в памяти певца. Даже человеком преклонных лет, он всегда поднимался в общественном транспорте, чтобы уступить место женщинам.

После революции семья вернулась на родину отца — в Лудзенский край. Кем только не приходилось работать Константину в юности: на лесопилках, кочегаром, грузчиком… В 1926 году, после прохождения военной службы, приехал в Ригу. Устроился на фанерную фабрику грузчиком и поступил в вечернюю школу. Парень был веселый: пел в ученических концертах, играл в пьесах. Как–то решил попробовать себя на профессиональной сцене.

«Набравшись смелости, пришел в маленький кинотеатр на окраине Риги, предложил свои услуги для выступления в программе кинодивертисмента, — вспоминал Сокольский. — К моему удивлению, директор меня принял. Взяв напрокат костюм Пьеро, в полумаске (чтобы придать своему выступлению некоторую таинственность, а главное, чтобы скрыть растерянность на своем лице), я спел романсы «За милых женщин» и «Три пажа». Дебют прошел удачно — директор предложил продолжать выступления. Было это 9 сентября 1928 года».



Через несколько месяцев Сокольский уже выступает в кинотеатре «Сплендид Палас» — нынешней «Риге». Поет цыганские романсы, русские, испанские песни. Все — в традиционных костюмах. Сокольский решает, что ему необходимо профессиональное музыкальное образование — поступает в Рижский музыкальный институт на вокальное отделение. При этом он продолжал и петь в кинодивертисментах и работать грузчиком. Ведь за учебу нужно было платить, но главное — помогать родителям, жившим в деревне. Учитесь, молодые люди, желающие достичь высот!



В это время произошла знаковая встреча с Оскаром Строком. Сокольский становится первым исполнителем многих его произведений.
В 1931 году в Ригу на гастроли приехала знаменитая Надежда Плевицкая. Аккомпанировал ей Строк. Он и познакомил молодого певца с прославленной исполнительницей.

«Однажды Надежда Васильевна пришла послушать мое выступление и я исполнил песню из ее репертуара «Ухарь–купец», — рассказывал Сокольский. — После концерта она подошла ко мне и говорит: «А ведь купец–то увел девку!» Меня сразу как обухом — а ведь и правда, а я–то, дурачок, так лихо пропел… Не все зависит от голоса, нужно до тонкости знать содержание исполняемой вещи, чтобы правильно представить публике — эту драму или рассказ…»

Как–то в театре миниатюр «Бонзо» заболел артист. Кто–то предложил директору пригласить Сокольского, который хорошо исполняет арии из оперетт. Успех был таким, что после спектакля директор предлагает Сокольскому работать в театральной труппе. Только с этого момента он ставит крест на работе грузчика и полностью отдает себя профессиональной эстраде.



Летом с труппой театра «Бонзо» Сокольский выезжал на гастроли в Чехословакию и Румынию. В Румынии Константином Тарасовичем заинтересовался один из известнейших импресарио Европы, Соломон Яковлевич Бискер — антрепренер Ф.И.Шаляпина. С его подачи Сокольский начинает самостоятельную концертную деятельность. В Бухаресте он выступает с оригинальным певцом Виктором Хенкиным. Затем концерты в Белграде, Загребе, Берлине и снова в Бухаресте. Находясь в Риге, Сокольский был приглашен на студию грамзаписи фирмы «Бонофон» напеть несколько шлягерных песенок. С трудом Сокольскому удается уговорить хозяина, чтобы в первую пластинку вошло танго «Сердце» «, которое он только что выучил, слушая в фильме «Веселые ребята», шедшее в это время в Риге. Пластинки расходились молниеносно, весь город пел «Сердце». Исаак Дунаевский, похвалив певца за талантливое исполнение, прислал еще одну песню, «Дымок от папиросы», которая имела не меньший успех.

В 1936 году — снова зарубежные гастроли. Сокольский записывается на пластинки таких фирм, как «Одеон», «Колумбия» и «Беллакорд»; выступает в Бухаресте, встречается с Петром Лещенко, с Аллой Баяновой. В это же время в столицу Румынии приезжает Федор Иванович Шаляпин.
Константин Тарасович вспоминал: «В Бухарест приехал Шаляпин и дал один концерт в пассаже «Эфория», партию фортепьяно исполнял Каламкарян. Выйдя на сцену, Шаляпин был прямо зол: стоя у фортепьяно, он пытался оттолкнуть ногой ковер, который был постлан по всему полу специально в честь высокого гостя. Но, видимо, не учли, что ковер заглушает звуки фортепьяно — это и взволновало Шаляпина. Но концерт прошел под бурные аплодисменты. Когда он закончился, на сцену выбежало много народу — кто пожать руку великому артисту, кто получить автограф. Шаляпин любезно спрашивал: «Как вас зовут?» — «Николай. «Коля, друг ты мой сердечный! Как я рад, что мы встретились с тобой! — примерно такие автографы получали те счастливцы. После концерта в честь Шаляпина бухарестская общественность решила устроить банкет в ресторане «Континенталь».


Константин Сокольский и певица Вера Вравина

В феврале 1937 года Сокольский поехал на гастроли в Югославию. По дороге в Белград выступал в одном из больших пражских ревю. Уже в Праге получил телеграмму — вызывает Рига напеть несколько пластинок. Поехал через Берлин. Там, в гостинице, к нему подошел человек и сказал: «Вас хочет видеть Александр Николаевич Вертинский и будет ждать в таком–то кафе. «Когда я вошел в кафе, Александр Николаевич поднялся, подошел ко мне, и мы сели за стол. Ничего не говоря, подает мне пластинку, на которой не указано ни фирмы, ни названия песни, а только два слова: «Александр Вертинский»: «Пожалуйста, свезите это в Ригу. Я вас считаю певцом и даю вам свои песни… Только имейте в виду, что это я пою, что это — мой жанр и я автор этих песен…» Ничего не понимая, я взял пластинку и мы расстались.



Приезжаю в Ригу, рассказываю своему шефу, Хелмару Рудзитису. Слушаем пластинку — он подумал и говорит: «Так ведь Вертинский дал ее тебе, чтобы ты напел ее в Риге».

Я тогда еще не знал, что за песню «В степи молдаванской» Вертинского уже не пускали в Бессарабию. И в Латвию тоже за что–то въезд был закрыт…»
Сокольский так напел эту пластинку, включавшую песни «Чужие города» и «Палестинское танго», что спекулянты затирали фамилию исполнителя и продавали ее поклонникам Вертинского как авторскую, и даже знатоки, слушая, ничуть не сомневались, что поет Вертинский.

В мае 1940 Сокольский возвращается в Ригу. После утраты Латвией независимости, Константин Тарасович — один из организаторов Союза артистов эстрады и цирка, солист концертной бригады Рижского дома Красной армии. Ведет и музыкальные программы на рижском радио.
В дни фашистской оккупации уехать ему, как и многим другим артистам, не удалось, работал в деревне. В 1944 был пойман немецкой жандармерией и посажен в лагерь для отправки в Германию. Через некоторое время Константину Тарасовичу вместе с группой заключенных удалось вырваться из плена… До прихода советских войск жили в лесу, в землянках.

http://www.gazeta.lv/story/8857.html

После освобождения Риги Сокольский — член военно–шефской бригады при Рижском театре русской драмы, артист Латвийской филармонии, солист Малого симфонического оркестра Окружного дома Красной армии.
В 1946 году на одном из концертов некое влиятельное лицо попросило артиста спеть песню Оскара Строка. Ничего не подозревая, спел. И был уволен из филармонии. Оказалось, что Строк, которого весь мир называл «королем танго», в нашей стране был объявлен в те годы чуждым народу.
С 1951 — Сокольский снова на сцене, работает в Латвийской, Белорусской, Ленинградской областной филармониях. Выступает в Казахстане, Узбекистане, Туркмении…


Константин Сокольский и Изабелла Юрьева,

Ленинград, 1982 год.

В 1984 у Константина Тарасовича был юбилей — восемьдесят лет. Во Дворце культуры «ВЭФ» прошел вечер, посвященный юбиляру. На юбилей к своему давнему другу приехала и Алла Баянова…

Певец прожил долгую насыщенную жизнь — он умер в 1991 году. Долгие годы жил с одной почкой, но оставался все время таким же жизнелюбом, как и в молодости. В последние годы жизни знаете чем он увлекся? Ставил мультфильмы. Те, кто их видел, говорили, что были уверены, сняты они на «Союзмультфильме». // Илья Дименштейн, «Семь секретов»


***
У нас на портале в июле прошлого года прошли две прекрасные публикации Руматы, посвященные Сокольскому. Там же, в комментариях, и небольшая фонотека.

http://www.gazeta.lv/story/8857.html

27.05.2011

наши люди

По следам рижского «мамонта»


Напомним читателю, что под «рижским мамонтом» имеется в виду талантливый рижский певец Константин Сокольский, проживший долгую жизнь, стоявший некогда в одном ряду с Аллой Баяновой, Александром Вертинским, Петром Лещенко. Впервые о Сокольском было рассказано на портале Gazeta.lv . Здесь - окончание истории с поисками его рижских и латгальских следов...



Сокольский в расцвете молодости и славы.





Александр МАЛИНОВСКИЙ Gazetalv






Последняя запись Сокольского

Часто так случается, что какой-нибудь пустяк влечет за собой цепь неожиданных событий, приключений и даже открытий. Совершенно зауряднейшее событие - телефонный звонок! Снимаешь трубку, выслушиваешь приветствие и несколько вежливых фраз-представлений, еще несколько вводных фраз-пояснений... И вот уже понимаешь: началось!
Звонил мне Владимир Михайлович Волков. Мы не были знакомы, а я даже не удивился тому, что незнакомый человек знает номер моего телефона. Владимир Михайлович - филофонист, музыкант и знаток музыки 30- 40-х годов прошлого века. Но это я узнал позже, а пока начало разговора уже заинтриговало меня.
- Я прочитал в газете «Час» вашу статью и разволновался. Дело в том, что я был знаком с Константином Тарасовичем Сокольским и Оскаром Давидовичем Строком. Однажды уговорил их исполнить несколько песен, которые записал на домашний магнитофон...
- Стоп, стоп, стоп!!! Владимир Михайлович! Давайте встретимся и вы мне все подробно расскажете!


К. Сокольский в зрелые годы.

Хорошенькое дело: в нашем городе живет человек, который взял и уговорил Оскара Строка сыграть, а Константина Сокольского спеть для домашней магнитофонной записи! Оскара Строка, короля танго! Константина Сокольского, друга Петра Лещенко! Сокольского, которому Александр Вертинский разрешил исполнять свои песни!
И вот я уже еду на встречу с моим телефонным собеседником. Владимир Михайлович к встрече подготовился основательно. Принес пластинки, фотографии из домашнего альбома, газеты, журналы... И потекла неспешная беседа.
С Сокольским Волков познакомился в начале 60-х годов. Любовь к музыке очень сблизила и сдружила этих людей. К тому же выяснилось, что Сокольский - земляк Волкова: их детство проходило в соседних деревнях в Латгалии. Знакомство со Строком произошло позже, в 1968 году.
И, конечно же, у Владимира Михайловича сразу зародилась мечта сделать запись их исполнительского дуэта.
Но понадобился не один год, пока он отважился поговорить об этом с прославленными музыкантами.
Оскар Строк, будучи человеком очень требовательным к качеству исполнения, эту затею не одобрил. Он сомневался, сможет ли почти семидесятилетний Сокольский спеть хорошо. Связки уже не те, и дыхание... Да и Константин Тарасович тоже не был уверен в успехе. Однако ж, поддавшись уговорам Волкова, оба музыканта согласились.
После нескольких репетиций в декабре 1972 года в квартире О. Строка были записаны три песни: «Очарование», «Осенний вальс» и «Пламенные очи».
Каждый участник получил копию записи. Смею предположить, что это вообще последняя запись и короля танго, и первого исполнителя почти всех его песен.
В 1990 году, с некоторым опозданием, к 85-летию К. Сокольского готовился к выпуску второй виниловый диск с песнями в исполнении маэстро. В него-то и вошла любительская запись. А в 1995 году производственное объединение RiTonis, возникшее на руинах фирмы «Мелодия», выпустило две компакт-кассеты, посвященные Оскару Строку, на одной из которых тоже присутствуют волковские записи. В дальнейшем эти песни нигде не переиздавались...
Исчезнувшее захоронение

- Раньше в день рождения и в день смерти я ходил на могилу друга, - продолжал рассказ Волков. - Однажды пришел, а могилки-то нет... А где должна была быть - ряд других надгробий. Сначала думал, что ошибся. И так, и эдак посмотрел - место то, а могилы нет! Видимо, поверху кого-то другого похоронили. Ведь за могилой Сокольского никто не ухаживал, крест деревянный подгнил и упал... А у меня ни сил, ни средств, чтобы привести место упокоения в порядок, не было...
После услышанного у меня возникло к Волкову сразу несколько вопросов. Почему за могилой никто не ухаживал? У Сокольского нет в Риге родни? Нет детей? А жена? Она умерла раньше? В каком году могила перестала существовать?


Матиса, 35, дом, в котором К.Сокольский жил.

Владимир Михайлович задумался и стал рассказывать осторожно, подчеркивая, что ему известно точно, а что - только по слухам. Есть ли в Риге родня, он не знает. Детей у Константина Тарасовича и его жены Теклы Станиславовны не было, а были ли дети от первого брака - ему неизвестно. Текла Станиславовна умерла позже, в доме престарелых... В 2007 году могила Сокольского еще была.
Я не переставал удивляться. Столь быстро исчезнувшая могила... Дважды женат... А кто первая жена? Как звали? Какова ее судьба?
Тут Владимир Михайлович еще раз напомнил, что про первую жену ему известно со слухов, а сам Сокольский никогда даже намеком об этом не упоминал. Однако ж латгальская родня знает, почему...
Короче, мне было предложено съездить в Латгалию и там все узнать. Конечно же, я был готов поехать в мои родные края, чтобы узнать неизвестные обстоятельства жизни Сокольского.
А пока предложил поехать на кладбище Микеля и вместе поискать, где похоронен певец. Приехали, поискали. Не нашли. Обратились в контору. В кладбищенской конторе нас встретили без радости. Молодой мужчина, порывшись в регистрационных книгах эпического размера, нашел-таки запись и выдал координаты. Но сказал, что он здесь человек новый, системы счета не знает и чем мог, тем и помог...


В этой комнате сиживал К. Сокольский.

Выданные им координаты нам не помогли. Потом я приезжал на кладбище еще раз, и еще... Ходил меж надгробий, читал надписи, сравнивал года захоронений со всякими своими логическими умозаключениями... Снова обращался в контору... Наконец мне было сказано:
- На кладбище много лет работает старый могильщик, разыщите его. Он может помочь. Если он не поможет, то уже не поможет никто!
Могильщика разыскать оказалось проще. Он взглянул на координаты и уверенно повел меня. И привел совсем в другое место, которое никак не совпадало с приметами, указанными Волковым: и место не то, и похоронены там не те... Дальнейшие поиски были бессмысленны. Некуда больше прийти, некуда положить цветы... Увы, могила Сокольского исчезла.

http://www.chas-daily.com/win/2011/0..._010.html?r=33&

Полустертый латгальский след

Оставалось поехать в Латгалию и разузнать о первой жене Сокольского. Вы спросите, зачем ехать в Латгалию? Может, в Риге можно узнать? Я бы узнал, да не у кого спросить.
А в Латгалии в свое время жили родители Сокольского. Да и сам Константин Тарасович с отрочества там рос, в школу ходил и только после армии перебрался в Ригу. А деревня не город - там о соседях знают все.


Галина Валентиновна Туник.

И еще одно обстоятельство меня занимало. Одна из родственниц Волкова, живущая в Лудзе, говорила ему, что Сокольский и родился в Латгалии. И хотя сам Константин Тарасович в автобиографии указывает местом своего рождения Петербург, латгальская версия мне нравилась больше. Земляк! Между нашими деревнями каких-то 25 километров. Мало ли... Но подробности петербуржской жизни из автобиографии Сокольского не оставляли надежд лихо закрутить сюжет.
В Латгалию я ехал к Галине Валентиновне Туник в деревню Ранцены под Лудзой. Отец Галины, Валентин Феофанович, дружил с Сокольским. Вместе озорничали, вместе ходили в школу, на танцы... Потом пути друзей разошлись.


Оскар Строк.

Но после того как бурная артистическая жизнь Сокольского закончилась, он часто навещал друга в его латгальском доме. В этом доме остановился и я.
Сидели с Галиной Валентиновной, вспоминали прежние времена. И, конечно же, говорили о герое моего повествования. Правда, называли его в этих местах настоящим именем: Константином Кудрявцевым: сценический псевдоним не прижился в родных краях певца.
Не на все вопросы я получил ответы, но главное узнал. Да, Константин Кудрявцев был дважды женат. Причина, по которой он об этом никогда не говорил, была в том, что его первая жена покончила жизнь самоубийством. Причина была мне названа, но я не стану об этом писать...


Пластинка с записями К. Сокольского.

Наутро мне показали камни фундамента дома Кудрявцевых. Сам дом не сохранился. Сводили на кладбище, где похоронены родители Константина Тарасовича. Здесь тоже давно никто из родни не появлялся. Надгробия замшели, и уже не разобрать, кто где покоится.
Возвращаясь в Ригу, в дороге думал о превратностях судьбы. Жил человек, которому рукоплескала Европа, имя которого стояло в одном ряду с именами людей, являющихся славой музыкального мира... И вот - почти полное забвение. Нет даже могилы. Sic transit gloria mundi - так проходит мирская слава.
Взял фотоаппарат и сфотографировал дома, где жили герои моего рассказа. На всякий случай. В доме на Матиса, 35, последние годы жил Сокольский. В доме на Тербатас, 50, жил Оскар Строк. Поискал на фасадах мемориальные доски... Не нашел. Видать, мелковаты эти фигуры для Латвии.
Такая вот грустная история. Как знать, может, и на этот раз она не закончена и будет продолжение.

Отдавая должное памяти Константина Сокольского, автор приводит в публикациях на портале Gazeta.lv большое число редких фотографий и записей песен в исполнении выдающегося рижского певца.

C правка

Константин Сокольский (настоящее имя Константин Тарасович Кудрявцев (1904- 1991) - латвийский и советский певец. В 1928 году начал выступать в кинотеатрах Риги. Концертные программы состояли из русских, цыганских, итальянских, испанских, польских песен, которые исполнялись в соответствующих сценических костюмах. С начала 1930-х годов был первым исполнителем почти всех произведений композитора Оскара Строка. Исполнение пользовалось огромным успехом. Для фирм грамзаписи «Бонофон» и «Беллаккорд-электро» Сокольский записал около 50 песен и романсов. Большинство из них, в том числе «Сердце» и «Дымок от папиросы», «Голубые глаза», «Лейтенант, не забудь!», «Не надо вспоминать», «Полли» и «Свадебная тройка», шлягеры тех лет «Мурка», «Гитара любви», «Скажите, девушки», «Караван», разошлись в грампластинках по всему свету. В 1930-х годах Сокольский гастролировал в Европе, был знаком с Федором Шаляпиным, Юрием Морфесси, Петром Лещенко. Стал первым учителем певицы Аллы Баяновой. В дни фашистской оккупации был арестован немецкой жандармерией и посажен в лагерь для отправки в Германию, однако бежал. После освобождения Риги Сокольский - член военно-шефской бригады при Рижском театре русской драмы, артист Латвийской, Белорусской, Ленинградской областной филармоний. Был художественным руководителем коллектива Дворца культуры завода «ВЭФ». С 1965 года - многолетний художественный руководитель рижского ансамбля русской песни и танца фабрики «Аврора».

http://www.chas-daily.com/win/2011/0..._010.html?r=33&

Очень интересно.