stvorchok

СТРАШНЫЙ СОН-2

1.

- Послушай, старик, меня тут приглашают недели через две в одной тусовке выступить, подыграешь мне? – спросил как-то раз меня знакомый флейтист Р.
Сказать, что я был сильно удивлён, не могу. На самом деле я был просто потрясён, взбудоражен, захвачен этим предложением. С флейтистом Р. меня связывали давние дружеские отношения. Когда-то мы вместе много музицировали, выступая на разных площадках города и даже за его пределами, однако со временем он увлёкся некими модными направлениями, что были чужды моему рафинированному вкусу, и наши творческие пути совершенно разошлись. В последние годы мы с ним встречались в основном в бане, к которой однажды он сам же меня и приохотил. Р. был страстным, истовым парильщиком и мог подолгу сидеть в самом пекле. Мне за ним было не угнаться. И вот, когда откуда-то с верхнего полка характерный, чуть хрипловатый баритон провозгласил сногсшибательную для меня новость, я в первое мгновение решил, что перегрелся, и встал было уже, чтобы выйти.
- Так что, будешь со мной играть или нет? – голос Р. посадил меня обратно.
- Прямо не знаю… как-то неожиданно это всё. Впрочем, я бы скорей всего согласился… если только речь не идёт о твоих этих новомодных штучках.
- Не беспокойся, речь идёт об открытии фестиваля композитора О., который, кстати, проводится обычно где-то в твоих краях. Там как раз требуется нечто свежее, необычное, но в академических рамках. Я подобрал три пьесы из нашего прошлого репертуара и попытался сделать их с моим нынешним клавишником, но это оказалось бесполезно – он в такой музыке ничего не понимает. Поэтому я решил обратиться к тебе.
Фестиваль композитора О. действительно каждый год, в начале лета проводится в моём городишке. В своё время я был его непременным участником, сочетание академичности и разнообразия свободных форм общения, поборником которых являлся О., было мне по душе, однако вместе с бурной молодостью канула и потребность во всякого рода тусовках. Поддерживать общение с завсегдатаями фестиваля я не стремился, и постепенно меня перестали приглашать, что, впрочем, мне было почти безразлично. Тем не менее, возможность пережить ещё раз былые чувства привлекала, и я, не особо раздумывая, согласился.
- Только учти, - напоследок заметил Р., - должен предупредить заранее, а то вдруг тебе не понравится. Времени осталось всего ничего, поэтому в афишах, программках, буклетах – в общем, во всех печатных материалах, увы, твоей фамилии не будет. Там уже значится этот… мой нынешний. Но я могу, чтобы ты не сильно расстраивался, сыграть одну из твоих собственных пьес.
- Не расстроюсь. Меня и так вся эта макулатура с моими фамилиями скоро из дому выживет. Ладно, валяй, неси ноты, посмотрим.

2.

В назначенный день я подходил к зданию районного ДК, где должно было произойти открытие фестиваля, со смешанными чувствами. Когда-то я часто бывал здесь, и не только по долгу службы, но и для души – здесь репетировал и выступал замечательный хор, в котором доводилось петь и мне. Потом здание пошло на затяжной капремонт, хор какое-то время переезжал с места на место, теряя с каждым переездом по нескольку участников, и когда наконец появилась возможность вернуться, оказалось, что возвращаться по большому счёту некому – надо начинать всё с нуля. Но эта мысль была не единственной, тревожившей меня. Куда-то запропастился флейтист Р., с которым мы должны были сегодня играть. Накануне мне не удалось ему дозвониться ни по одному известному мне телефону, сам он тоже на связь не вышел, хотя мы вроде бы и договаривались. Среди толпы, заполнявшей здание ДК, его также не было видно. Я пытался успокоить себя тем, что Р. за всё время наших с ним выступлений ни разу меня не подвёл. Также я помнил, что он отчаянно не любил приходить к началу концерта, если выступал во втором отделении, как сегодня, зачастую появляясь лишь в антракте.
«А если за эти годы он всё-таки изменился не в лучшую сторону?» - предательские мысли всё равно упорно лезли в голову. Я решительно шагнул в зал и… обалдел.
Все длинные ряды зрительских кресел были куда-то вынесены. Вместо них по всему залу были расставлены небольшие круглые столики, как в кафе. Публика с видимым удовольствием рассаживалась за столики по трое-четверо на каждый, раскладывая принесённую из буфета снедь и откупоривая бутылки. За дальним столиком кто-то даже закурил.
«Вот это неформальное общение!» - подумалось мне и сразу стало приятно, как-то расслаблено. Я выбрал себе незанятый столик и, на время забыв об Р., приготовился слушать первое отделение. Но тут меня ждал новый сюрприз. Постоянная ведущая фестивальных концертов г-жа В., объявив мероприятие открытым, спустилась в зал… с подносом, уставленным бокалами, в которых заговорщицки пузырилось шампанское! Она с поразительной грацией скользила между столиков, и я даже на какое-то время отвлёкся от музыки, следя за её изящной походкой. Наконец, первое произведение закончилось, и г-жа В., пока гремели аплодисменты, успела подняться на сцену и объявила следующий номер. Затем опять спустилась в зал.
Удивительно, что, хотя зрители перешёптывались, и время от времени доносились негромкие звуки столовых приборов и ещё какие-то лёгкие шумы, слушать музыку это совершенно не мешало, наоборот, придавало ей какую-то таинственность и недосказанную глубину. Но всё это я оценил уже гораздо позднее, а тогда вновь, как заворожённый следил за г-жой В. и всё ждал, когда же она наконец поравняется с моим столиком. Однако, в самый последний момент закончилось следующее произведение, и она опять отправилась на сцену.
Наконец, где-то ближе к концу отделения г-жа В. добралась-таки до меня. Жестом остановив её, я пересохшими от волнения губами еле слышно попросил бокал.
На лице г-жи В. нарисовалось крайнее изумление.
- Простите, а вы разве участник нашего фестиваля? – негромко, но внятно произнесла она.
Я даже не сразу нашёлся, что и сказать.
- Конечно, участник! Не далее как во втором отделении выступать буду, с флейтистом Р., - стараясь не повышать голос, ответил я.
- Сейчас посмотрим. – Она поставила поднос на столик, ловко выдернув из-под него папку с какими-то бумажками, среди которых я узрел фестивальный буклет. Г-жа В. открыла буклет, поискала глазамии, наконец, укоризненно произнесла:
- Молодой человек, вы, наверное, ошиблись. Флейтист Р. сегодня будет играть с совсем другим человеком. Вот, посмотрите. - И добавила чуть иронично: - Хотя вы давно уже у нас не появляетесь, я вас очень хорошо помню.
- Вы не поняли. Дело в том, что хотя в буклете вписан другой участник, всё равно выступать сегодня буду я! Меня, собственно, Р. и пригласил.
- Ну тогда вы сами с Р. и разбирайтесь. Вы извините, конечно, но это очень дорогое элитное шампанское, мы посчитали, что его как раз только-только хватит на участников.
- А я, стало быть, не участник?
- Ну, скорее… участвующий. – Тут раздались очередные аплодисменты и г-жа В. поспешила на сцену. Впрочем, она скоро вернулась и, глядя на моё вытянувшееся лицо, добавила:
- Если хотите, могу принести бутерброд с красной икрой.
От бутерброда я отказался. Настроение моё упало почти до нуля. Я думал, как же всё-таки вопиюще несправедливо устроен мир - какой-то непонятный чувак, не справившийся с возложенной на него программой, может прийти просто так на концерт, погулять, и ему преподнесут шампанское, а я, две недели в поте лица занимавшийся – как бы ни при чём? Хотя Р. ведь меня предупреждал, наверное, не зря. Я кстати вспомнил об Р. и расстроился ещё больше – теперь и не уйдёшь отсюда, придётся сидеть и ждать – не бросишь же его одного. Первое отделение закончилось, народ потянулся в фойе смотреть фестивальную выставку. Я вышел вместе со всеми, повинуясь какому-то стадному чувству, и некоторое время бродил, как сомнамбула, в толпе, инстинктивно успев ответить на пару приветствий, ввязаться в какой-то тухлый спор насчёт современной живописи и построить глазки с интересом рассматривавшей меня хорошенькой девчушке. Наконец, я понял,что меня уже довольно долго дёргают за рукав. Я обернулся. Передо мной стоял Р.
- Старик, извини, тут, видишь ли… такое дело…
- Ну что там ещё? – Мне даже не пришлось наигрывать, изображая полное безразличие.
- Понимаешь, у меня… то есть у жены... у тёщи вчера ночью умерла двоюродная тётя. Это такой ужас, такая трагедия! Я не в состоянии сейчас играть ничего из того, что мы репетировали, поэтому решил исполнить вместо этого одну маленькую пьеску, довольно мрачного содержания. Мы с тобой её никогда не играли, зато мой нынешний клавишник её хорошо знает. Я и подумал – чего тебя напрягать, и обратился к нему.
Постепенно до меня доходил смысл сказанного. И – странное дело – вместе с этим понемногу стало проясняться настроение. Я что-то отвечал, наверное, излишне бодрым голосом вроде того, что ничего, мол, страшного, с удовольствием послушаю второе отделение и выступление Р. и что-то там ещё. Р. извинился и исчез за кулисами.
Тут мне в голову неожиданно пришла ещё одна мысль – сейчас г-жа В. не увидит меня на сцене и точно решит, что я законченный халявщик и насчёт своего выступления нарочно выдумал, чтобы вылакать даровой бокал элитного шампанского!..
От этой мысли мне стало совсем уж весело на душе, я расхохотался, выхватил взглядом из толпы ту самую миловидную особу, протянул руку – и мы устремились в зал слушать второе отделение.

27.01.2011

З. Ы. Все совпадения совершенно случайны...