RSS лента

duchka

Сумма Лескуреля

Рейтинг: 5.00. Голосов: 2.
              
Song.i.songe
(Мне снился сон)
Песни и Слово Жеана де Лескюреля, нач. 14-го в

Содержание

Жеан де Лескюрель. Творчество
Тут рассказывается,
что от него мало что осталось, только подборка в одной рукописи,
песни расположены в алфавитом порядке и идут от А до Г, ничего другого не найдено;
кто что про него писал в19 веке и как теперь трудно найти ноты или стихи, Его место в истории франц. музыки

С.8 Биографические заметки,
Как ему приписали биографию повешенного хулигана,
насколько это маловероятно, как развивалась эта легенда.

С,7 «Слово» как жанр,
Истоки, строфическая форма, содержание, эволюция от духовного к светскому жанру, сатира.

С 9 примеры строф
2 колонки: старофр.текст и перевод на фр. /Или английский/

С. 11 Немного структурализма, пардон.
Строфа у Лесклюреля, новаторство, структура в зависимости от содержания

С 15 Удивителльное «Слово о Ришё»
Его мало упоминают и обычно относят к фаблио, но если разбить текст и заодно его прочитать, то мы имеем совершенно новый жанр, близко подходящий к Лескюрелю

С 17 «Слово о Ришё» содержание, новая трактовка персонажей

С 19 Рефрены, или искусство «прививки» /это термин/
Традиция использования цитат из других авторов, откуда она идет и в чем ее смысл для средневековых и античных поэтов

С 22 «Привитые» рефрены в Слове Graceux temps /чудесная пора/
Кого он цитировал, и как образуются топосы – общие места

С 23 «Сладкий мед риторики» /это цитата из Боэция/
Что осталось от риторики сейчас, ее появление и назначение в древности, этические проблемы, аргументация, поэтическая риторика и расширение смысла, как она перешла от принципов композиции к украшательству, происхождение общих мест, их использование как мнемотехники, риторика в нашем Слове.

Это самая длинная глава, и тут масса примечаний, которые наверное, лучше поместить на соседней странице или как-то сбоку


С. 28 Самое общее из общих мест: сад
В этом топосе соединяются языческие традиции поклонеия силам природы, библейский рай, и античная ностальгия по золотому веку, непременные атрибуты «рая»/сада: ограда от неприятностей, вечное цветение и одновременное плодоношение, мирное сосуществование противоположностей и пр, списки птиц, цветов и пр., сопоставление описаний садов в средневековой поэзии, сад у Бокаччо, значение цветов, птиц и прочих элементов
Сад как место идеальной любви в Романе о Розе, самом длительном средневековом бестселлере, параллель с нашим Словом

С 34 О звуках и их смысле.
Как звучание слов отражает переживание героев, риторика в фонетике

С 35 Арифмология: о числах и их значении
Число стало использоваться как метод композиции и уравновешивания частей, древность этой традиции, добавление к ней библейской духовности, использование чисел в Слове = 28, 7, 14. Золотое сечение в Слове, динамика повествования, совершенство его структуры

С,38 « Полный Аристотель »
Введение в обиход натур-философии Аристотеля, бои в университете, двусмысленное положение церкви и невозможность противостоять «неправильным» идеям. Как и почему изменилось понимание любви вследствие распространения сочинений Аристотеля. Ключевая роль Романа о Розе

С 41 Несколько неожиданных примеров из гонимых положений последователей Аристотеля

С 42 Прощай, Альенор!
Как рассеялся миф куртуазной любви.
Как она описывалась в главном трактате «О Любви» Андре Капеллана и в 1й части Романа о Розе, тактика соблазнения, риторика в этой области, живучесть приемов, но изменеие их трактовки у пост-«аристотелевских» поэтов, понимание любви как единственного пути к бессмертию, не души, но человека как вида, кардинальное изменение в образе Прекрасной Дамы в Слове, провал героя, новое время.

Тут тоже страшное количество примечаний

С 48 О вечных ценностях
Принцип незавершенности, открытость произведения как признак его актуальности, что надо подразумевать под аутентичностью исполнения старинных произведений .


Продолжение следует

Будут только фрагменты из книжки,
и кажется в беспорядке.

Отправить "Сумма Лескуреля" в Google Отправить "Сумма Лескуреля" в Facebook Отправить "Сумма Лескуреля" в Twitter Отправить "Сумма Лескуреля" в del.icio.us Отправить "Сумма Лескуреля" в Digg Отправить "Сумма Лескуреля" в StumbleUpon

Обновлено 12.10.2015 в 05:02 duchka

Категории
Без категории

Комментарии

  1. Аватар для duchka
    «Сладкий мед риторики», или о методе[1]

    (Здесь предлагается несколько понятий, в средние века совершенно очевидных для всякого образованного человека)

    Мы уже много раз упоминали риторику. Теперь это слово имеет скорее негативный оттенок, ассоциируясь со скукой общих мест. Однако эта дисциплина царит в области европейского устного творчества уже два с половиной тысячелетия; она определила всю нашу коммуникацию, и не только когда речь идет о школьных сочинениях. Она проявляется в политическиъ дискурсах, как в построении « beau parler », красивой речи, так и в мизансцене: например, как и в эпоху первых софистов или Цицерона[2], неожиданно для себя ставшего отцом средневековой риторики, « общая культура » становится обязательным упражнением для всякого общественного деятеля, откуда и идет это извержение исторических, литературных и даже лингвистических трудов, которыми мы обязаны нашим руководителям; оттуда же и их неуемное желание, иногда с тяжелыми последствиями, вмешиваться во все проявления художественного творчества,

    Сдругой стороны, общие места, клише, наполняют произведения, восприятие, идеи и особенно манеру исполнения, делая невозможным всякую свободу духа. Как актуальна жалоба Виргилия на то, что публике угодны только хорошо знакомые авторы ! Некоторые утверждают, что риторика умерла к середине 19-го столетия. Это не так, просто ей больше не нужно особое название, настолько она пронизала умы, с удобством устроившиеся в своей вере в труизмы.

    Происхождение риторики
    Искусство это идет издалека. По поводу его появления часто рассказывается следующая история: в V-м веке до н.э. сицилийскими тиранами проводились массивные экспроприации. За из падением последовало множество судебных процессов по возвращению собственности перед народными судами. В отсутсвии документов на собственность лучшим аргументом истцов была, чаще всего, сила убеждения.
    Автор же лучшего учебника риторики, Квинтилиан, Iый век н.э., предлагает следующее объяснение:
    « Речи рождение дала сама природа, а искусству – наблюдение... искусство красноречия есть результат наблюдений того, что полезно или губительно для речи … все это нашло подтверждение опытным путем, а потом уж каждый стал обучать тому, что сам знал. »[3]

    Изначальное противоречие
    Этические вопросы ритотика обсуждались уже в античный период. С самого начала она соединяла демократические устремления, иногда благородные, иногда не совсем, то с истинно эстетическим устремлением, то со своего рода эстетической демагогией. У Платона в «Горгии» Сократ говорит, что софисты (преподаватели риторики) – это невежды разглагольствующие перед другими невеждами так «чтобы представляться им ученее ученых», что риторика – своего рода «рутина». «подделка под политику»[4], наконец, что она уродлива, потому что «дурна».[5] По Аристотелю первой задачей этого красноречия было «сделать выигрышное дело из наиболее слабого».
    Риторика превратилась в преподаваемый предмет очень рано, и платили за обучение весьма дорого. Ученики набирались главным образом из богатой молодежи, желавшей политической карьеры. Их обучали диалектике, риторике и критике через изучение поэзии. Поскольку одна из целей политика – раздавить конкурентов, акцент ставился не столько на истине, сколько на правдоподобии[6], не стольлко на справедливости, сколько на уловках[7].
    Однако величайшие европейские умы питали большое уважение к риторике, да и не искусство должно отвечать за искажение. Сначала у греков, а затем у римлян риторика распространилась на все формы интеллектуальной жизни..

    Обе тенденции: прекрасное и уродливое, останутся неразделимы в исторических жанрах красноречия: судебной и политической (judiciaire et dlibratoire). Более поздний эпидектический жанр[8] стоит у истоков средневековой поэтики. Его смыслом было прославление деяний и качеств героев, знаменитостей и событий.

    Типы аргументов
    Точное назначение определило и типы аргументов, используемых для убедительности, ибо, согласно древним, которых широко цитировал Квинтилиан, риторика – это «искусство убеждения». Судебная риторика, занимающаяся вопросами справедливости и несправедливости, обвиняет, защищает и стремится восстановить истину в прошедшем, она использует силлогические выводы (dductions syllogistiques); политическая /совещательная (dlibratif) должна была различать полезное и вредное для общества, она занималась будущим и применяла индукцию, основываясь на примерах; торжественное, или эпидиктическое, красноречие рассматривавшее благородное и его противоположность, строило свою аргументацию на расширении смысла, amplification. Как мы увидим далее, амплификация[9] будет важнейшим достоинством средневекового текста.

    От композиции к украшению
    В торжественном, литературном, жанре постепенно развивается так называемая парадигматическая риторика, назначением которой были стиль и украшения[10]. Из средства слово стало всем. Со временем эта орнаментальность совершенно затмила синтагматическую, т.е. конструктивную, составляющую, которая предлагала план, годный в течениi веков: эксордиум (вводный текст), наррация (основное повествование), аргументация, дигрессия, или отступление, и эпилог.
    Если синтагматическая рiторика, касающаяся структуры, продвигается от идеи к идее, то парадигматическая идет от образа к образу и удовлетворяется совмещением фрагментов, в ущерб композиции, что бывает заметно настолько, что медиевисты иногда не могут с уверенностью сказать, закончено ли произведение. Квинтилиан еще описывал труд сочинения в три этапа: произвести отбор материала, затем слов и, наконец, перейти к композиции, где будем «вертеть цифры на все лады» « tournera et retournera les nombres » (Книга X, гл. III), а уж Ланселот или любой другой герой больших куртуазных романов никогда не наслаждался таким подходом.

    Общие места: происхождение

    Всякий оратор, ритор, рассказчик, импровизатор неизбежно должен был держать в памяти целое сокровище из примеров, законов, ответов, сказаний, фактов, описаний, характеров и т.д.: надо было еще очень быстро вытянуть нужный номер, запоминая при этом в точности, что говорит противная сторона, и не давая себе отвлечься и во время этого упражнения в речи и оценке уже предвидеть, что будет сказано впоследствии.
    Даже природная живость ума не может быть достаточной в такой игре бесконечных умножений, а ведь надо еще уделять внимание интонациям, позам и жестам. Как же развить столько способностей, чтобы сохранять эффективность в непредвиденных ситуациях?

    Общие места: мнемотехника

    « Талант импровизации есть не что иное, как огромная память»
    повторяет Квинтилиан, говоря о древнейшей технике запоминания – технике «мест».
    Было замечено, что всегда легко распознать давно оставленное место, вспомнить всех, кого там встречал, да и все, что там было прожито и передумано. Согласно Цицерону, как пишет Квинтилиан, два софиста, Хармад и Метродор, Charmadas et Mtrodore, древние уже во времена обоих наших классиков, разработали следующий подход: надо выбрать пространное место – дом, пейзаж, Зодиак и т.д., и каждой примечательной вещи в нем присвоить идею. Тщательный обход такого действительного или выдуманного пространства, обязательно очень личного, позволит вызвать «живой образ предметов и идентифицировать себя со всем, что нам надо сказать,... ибо красноречивыми нас делают сердце и сила чувств».

    Общие места : применение
    Использовать место (или по-ученому, топос) было провиденциальной идеей. Она принимала разные формы и значения, и ни одно из них не было отброшено, они просто добавлялись друг к другу. История риторических мест говорит о тонкости человеческого размышления. В наши дни «общее место» значит банальность, выраженная банально, своего рода паразит мысли. Но во времена более любопытных умов, место, т.е. примечательный предмет соотносимый с идеей (1) превратился в типовой аргумент (2), который выучивался наизусть для определенного вида ситуаций.
    Уже в древности существовали антологии общих мест, и Изократ, например, восставал против механического их использования. На следующей стадии абстракции топос сновится типом аргументов (3), который дает направление рассуждению. Наконец, он совершенно освобождается от реалистической образности и достигает совершенства схемы (4), которая может вмещать любое содержание благодаря типовым вопросам: кто, что, где, когда, как (Цицерон их называл labels). Задачей было «выявить эту хрупкие красоты и основательностью мысли заполнить ими пустоту». (Q, L X, ch.III). В интересующем нас жанре, поэтическом, общими местами стали не только идеи, но и выражения.
  2. Аватар для duchka
    Об использовании риторики в Слове
    « Graceus temps »/ «Прелестная пора» - это целый монумент риторике. Автор достигает тут совершенства, ибо красота формы расширена, «амплифицирована» благодаря полному ее слиянию со смыслом. Применение правил риторики здесь и блестяще и изыскано. Как если б не было этого долгого периода между античностью и нашим временем, отмеченного импозантным корпусом куртуазных романов с их бесконечными развитиями малейшего образа, малейшей идеи, где всякое продвижение в повествовании подготавливается на многих страницах[11].
    Слово начинается общим местом весеннего пробуждения природы, местом.которое питало столько Ранверди и пастурелей; затем появляются общие места сна и locus amenus, почти райского сада; за ними – стандарты куртуазной любовной игры; и, наконец, концепции, почерпнутые в Романе о Розе, который, суммируя интеллектуальные новшества своего времени, создало новые общие места. Монологи также выкованы по предписанным моделям: герой начинает с сильного аргумента – неодолимая сила его страсти, потом заранее опровергает все возможные контр-аргументы – ваша честь не пострадает от нашей сделки; наконец, он возвращается в новой форме к своему сильному аргументу, и тут амплификациям несть числа.

    Мы найдем у Лескюреля все вообразимые технические приемы и ornatus difficiles (asyndtes, logodaedalia, piphonmes, как в последней строфе, где добавлено размышление, несущее личную точку зрения; и наконец, верх всякого искусства, позволяющая понять невысказанное, или – в музыке – несыгранное и т.д.), он с большим тщанием работает над звуковой оболочкой, ритмом и длительностью фразы и достигает идеала риторического числа (см. далее).
    Каждое слово у него несет почти измеримую ценность, как это показывает использование annominatii, прием громоздкий, невозможно тяжеловесный на современный вкус, но ценимый в Средние века и Возрождение. Один из главнейших трактатов своего времени, Rhtorique Herennius, рекомендует использовать эту фигуру с чрезвычайной скупостью. Она заключается в использовании однокоренных слов, формально совпадающих. Обычно, не более двух. Данте и особенно Машо прибегают к ней с явным удовольствием. Лескурель в этом достигает вершин: его annominatii не только трехчленны, но еще и появляются во многих строфах – десять случаев на двадцать восемь коротких строф, и пользуется он ими с большой тонкостью.
    Гийом де Машо будет их использовать как повторяющиеся рифмы совпадающих форм
    : douour / douour, тогда как Лескюрель предлагает для каждой данной словоформы весь репертуар функций и смыслов, как в строфе 16:
    Je a paine (наречие)
    Vous puis demontrer ma grief paine (существ.)
    Mes au plus que je puis m’en paine (глагол).

    Даже используя в точности ту же словоформу, он разрабатывает нюансы, как здесь:
    (4) Celle qu’amoie,
    Tout a mon vouloir com l’amoie[12].
    « Aimer » предлагает здесь собственный и переносный смысл (желать) или, как в строфе 14, где изящно и своевольно « amer » - сначала чрезмерно известный глагол, а потом прилагательное « горький», что в сумме дает «горькую любовь», ставшую нам знакомой с Романа о Розе. Так исчезает совершенно банальность, плоскость рифмы.
    Если другие средневековые авторы культивируют риторику в основном как искусство стиля, Лескюрель обладает и стилем, и композицией, изяществом выражений и замечательным повествованием.
    Оба Слова Лескюреля являются подлинной «защитой и иллюстрацией» дамы Риторики во всем великолепии, как она описана Martianus Capella.


    Музыка очень чувствительна ко всякому культурному явлению, поэтому она проникается принципами риторики с тем же успехом, что и искусство слова. Барокко отмечает собой апогей музыкальной риторики. Затем она теряется в различных своих многочисленных ответвлениях, и соната, как форма, погребена теперь под обломками самых разных культурных элементов.



    [1] Боэций. Утешение философией. Название одной из глав.

    [2] « Тот, кото дал одновременно пример и наставление, тот кто для нас есть исключительный пример оратора и ритора, - это Цицерон. После такого великого учителя нам пристало молчать.» Quintilien, Institution Oratoire.

    [3] Institution Oratoire, livre III, chap. II, ici et ailleurs dans la traduction de Louis Baudet, d. 1865

    [4] Отметим, что произнесение речи, последняя часть риторики и ее назначение, по латыни называлась « actio », действие, а по-гречески « hypocrisis » (абсолютно невинно, «интерпретация»). Эволюция последней формы, от интерпретации к лицемерию, весьма понятна.

    [5] Однако, как замечает Quintilien, в свою очередь, « комические поэты упрекали Сократа в том, что он учил как представить дурное хорошим».

    [6] « Риторика ставит задачу говорить не истину, но что правдоподобно» (Quintilien, op.cit., Кн. X, гл. 1)

    [7] Поскольку« большинству нравится то, что дурно», « лгать иногда позволительно … ведь решения принимают невежды, и часто целесообразно обмануть их, чтобы помешать им вредить» (кн X, гл. 1)

    [8] C’est Gorgias, bien connu grce au dialogue ponyme de Platon, qui introduit l’esthtique dans le code rhtorique; il l’tend des loges funbres et donne ainsi naissance au genre pidictique, prose orne, qui utilise les moyens de la posie, comme le rythme, la symtrie dans la construction, effets acoustiques : assonances et allitrations. Il a cr ainsi « la prose aussi belle que la posie ». (Quintilien)

    [9] Geoffroy de Vinsauf, в трактате « Poetria Nova », 1210, длиною в две тысячи стихов, отводит амплификации значительное место. « Pregnans Descriptio verbis, Ut dilatet opus », Словами беременно описание, дабы расширить творение.

    [10] Считается, что в поэзии она устанавливается благодаря Овидию; в Средние века она получает статус свободного искусства и входит впервый цикл образования, trivium, где исследовались законы и тайны слова через изучение грамматики (но на самом деле, литературы: « из мы сделали litteratura » замечает Квинтилиан, так как переводится на латынь словом littera, грамматика таким образом занималась изучением античных поэтов), диалектики и риторики, за чем следовало изучение секретов природы посредством арифметики, геометрии, музыки и астрономии.
    В «Свадьбе Меркурия и Филологии», значительнейшем сочинении своего времени, Martianus Capella представляет иерархию семи искусств, риторика появляется в виде молодой женщины в блистающем наряде.


    [11] Что может быть лучше куртуазного романа, чтобы заполнить долгие и темные зимние вечера в замке – по одному эпизоду в вечер, с напоминаниями и повторениями. Этот принцип используется сейчас в теле сериалах.

    [12] « Древние риторы были сильно привержены этим словам, похожим по форме, и разным по смыслу.» (Quintilien, L IX, ch. III)
  3. Аватар для duchka
    О вечном

    (Заключение , Последняя главка.)


    Слово «Gracieux Temps» обладает одним качеством, которое окончательно придает этому крошечному произведению характер шедевра. Речь идет о некоей незавершенности, об открытости к чему-то другому. У Слова нет этой окончательной и абсолютно определенной отделки, которая замыкает произведение в своем времени и месте, ограничивает его, делает относительным, и уничтожает его, как это свойственно, например, академической живописи – самый крайний случай абсолютной завершенности и такой же скуки.

    И действительно у Лескуреля в тесной связи с эстетическими идеалами Средневековья находятся элементы будущего гуманизма.

    Восхитительное равновесие Слова, неразрывность его содержания и формы отвечают идеалу совершенства, существовавшему от Св. Августина до Св. Фомы - двух теоретиков эстетики, находящихся на крайних точках интересующей нас эпохи.
    От средних веков идет воспроизведение моделей, но пространство, выстроенное в Слове, открывающееся на широкий мир действительности, имеет новую объемность, которая приближается к трехмерности, появившейся в итальянской живописи.
    Реалистические персонажи, которых мы можем при желании трактовать как символы, но отнюдь не как аллегории, с их чувствительностью, sensibilit, их чувством тревоги и их побуждениями, столь похожими на наши, - также новой выделки, как и отступление описательности перед зрелищностью, анализа вечно неизменных истин вместо простого их перечисления.

    Открытость, индетерминизм в произведении – это щедрость и гений. Как было замечено, «Совершениство в искусстве пропорционально его открытости: совершенное искусство вечно открывает то, что оно открыло, являет то, чего явление оно было, поэтому и в «идеях», богословии, философии и т.д. живет, остается лишь одно то, что сродни искусству, и только в той мере, в какой оно сродни искусству»[1].

    Этот факт проливает более нюансированный свет на наше представление об аутентичности.
    Аутентичность в исполнении все еще вызывает страсти до такой степени, что, перефразируя классиков, ее можно
    «сравнить с верной женой или привидением: все о них говорят, но никто их еще не видел».

    Для нас аутентичность – это совокупность наших представлений, покоящаяся на трех столпах:
    эрудиция, традиция и интуиция, помноженные на талант (или поделенные на то, что имеешь вместо него. )
    таким образом «аутентичное» будет всегда ново, всегда неожиданно, ибо основано на наших открытиях, нашем обогащении знаниями и умениями.

    У исполнительского есть общая черта с ораторским искусством, одним из наиболее скоропортящихся, - это то, что оно также является способом расцветить «le message» для данной аудитории, т.е. адаптировать его бесконечно. Оно всегда будет личным видением каждого отдельного произведения, и этим оно становится риторическим действием.

    Что проку следовать единой «аутентичной» модели? Зачем нам подчиняться букве, когда с нами дух, который выше дедуктивных правил, и проявляется в способности заставить жить сейчас, например, эту невозможную теперь фразу:

    Amez moi, et je vous.


    [1] A. Schmemann, prtre et philosophe chrtien orthodoxe, dans une interview.
    Обновлено 12.10.2015 в 15:40 duchka
  4. Аватар для duchka
    (Где то из середины)


    Арифмология: о числах и смысле


    …красота не прихоть полубога,
    А хищный глазомер простого столяра
    Ossip Mandelstam. L’Amiraut

    Как известно, средневековая риторика давала очень общие принципы композиции: introductio, compositio, conclusio. Она заботилась о логике повествования в целом и о культуре стиля, но не могла удовлетворить стремление к идеальным пропорциям. Композиция целого была не так важна, автор продвигался пошагово, от образа к образу. Ценность произведения определялась красотой деталей. Мастерство нюансов, замечательная техника – вот цель художника. Фрагментарность произведения была в порядке вещей, воображение публики достраивало подразумеваиваемые связи.

    Но как узнать, закончено ли произведение?

    В работе над целостностью средневековые авторы пользовались пифагорейским наследием.
    В своем трактате «О музыке» Св. Августин объясняет, как и все «авторы» auctores после него,что число – это основа красоты, воспринимаемой слухом и зрением. Этот способ композиции был употребителен во всяком виде речи. Наиболее логично он применялся в поэзии, - до такой степени, что средневековые авторы, не колеблясь, подгоняли свои сочинения (удлиняли их или укорачивали, чтобы получить 12 песен, 100 стихов или что-нибудь делимое на 3 или 7, а то и на 11 или 14 – обоснование всегда находилось) для того чтобы подчеркнуть красоту и смысл формы:

    «По аналогии с семью планетами, небесными телами, управляющими и повелевающими земными телами, мы разделяем эту книгу на семь глав … »[1]

    Критерии прекрасного в музыке и поэзии совпадали. Эсташ Дешан, Eustache Deschamps[2] неслучайно относит жанр Слова, Dits, к «натуральной музыке»[3] . Разделение между риторикой, занимавшейся содержанием, и числами, относящимися к форме, очень просто увидеть у труверов, которые могут без стеснения применять один и тот же рецепт. Адам де ла Аль, Жеан де Лескюрель и познее Гийом де Машо являют нам индивидуальность.

    Средневековая мысль дисциплинировалась средствами, завещанными Античностью и Писанием. Первая предлагала необходимейшее понятие совершенного числа; вторая – высокий мистицизм чисел. Путем сложных вычислений мыслители и художники умели обосновывать как малые, так и значительные события.

    Понятие золотого сечения, божественной пропорции, прекрасно описано для архитектуры, живописи, музыки и различных наук, но его реже обнаруживают в тексте. Вот как определяет его римский архитектор Витрувий: «чтобы пространство, разделенное на неравные части казалось приятно и эстетично, между наименьшей и наибольшей частями должно существовать то же соотношение, что между сей последней и целым».




    « В завершение скажем, что композиция должна быть благородной, приятной и разнообразной. В ней есть три составляющие: порядок, связь и число. Приемы ее заключаются в том, чтобы добавлять, урезать, изменять... Она требует большого тщания... и главное, надо стараться скрыть оное с таким искусством, чтобы казалось, что числа текут сами по себе, что они не стоили ни поисков, ни насилия над собой. »
    Quintilien. Institution Oratoire


    = = = =
    По древней, но все еще живой в средневековом сознании традиции, арифметическая метафора выражала скрытую, но вполне определенную общую идею.
    Наше Слово основано на значениях 28, 9, 8, 7 и 4, к композиции относятся 28 et 7. Оба числа были предметами абсолютного восхищения, семь как универсальное (список его различных значений просто безграничен, это число Святого Духа, но также и человека, так как три представляло душу, а четыре тело), а 28 как одно из совершенных чисел[4]. Использование 28, т.е. результата умножения Творения (4) на Совершенство (7) – само по себе целый манифест.

    Мы утратили уже чувствительность к тайным смыслам чисел, поэтому нет особого толка просто пересчитывать строчки или слоги. Рассмотрим лучше, как на пространстве в 28 строф Слова, которому посвящен этот выпуск, осуществляется драматическое и тематическое развитие.

    Вот последовательность событий:
    1 Вступление
    2 – 7 Сон
    8 – 14 Отправление в путь, встреча, мечты, принятие решения;
    15 – 21 1e объяснение, отказ, новая тактика, 2e объяснение;
    22 – 27 Диалог-конфронтация и поражение ;
    28 Заключение
    Действие в строфах 15 - 27 длится, « .XIV. дней или двадцать». Заметим также, что герой постоянно в движении: мы встречаем его впервые в пути, он влюбляется на ходу, так же на ходу применяет привычную ему тактику соблазна, и даже переваривает свое первое поражение тоже на ходу; остановиться его заставляет только понимание своего поражения, впрочем, не очень скорое.
    Таким образом, все повествование вроде бы идеально делится на четыре части из семи строф: введение – это всего лишь пара строк, а заключение можно понимать как последнюю реплику героя.


    Событие Любовь-развлечение Внезапная страсть поражение 1 поражение 2
    Строфа 4 11 18 25
    1 7 8 14 15 21 22 28
    действие засыпает просыпается отправление отправление объяснение объяснение выговор смирение

    Строфы 1 – 7 образуют пролог; развитие истории занимает строфы с 8-й по 19-ю и часть 20-й ; остальное же – кульминация и развязка. Отметим, что подобное деление отлично подходит под современные нам рекомендации для написания, например, сценария.
    Однако содержание не совсем вставляется в эту схему. Начиная с потрясения, полученного в 17-й строфе (молодой человек совершенно неожиданно для себя отвергнут дамой), наш плейбой, дотоле занятый рутинным ухаживанием, начинает показывать свое истинное лицо безобидного простака, а дама, совершенно условная красота и деликатность в 11-й строфе, сходит с этого пьедестала и принимает черты Разума из Романа о Розе со своей проповедью достоинств супружеской любви.
    Ее действительное вступление на сцену в 17-й строфе оказывается событием, которое опровергает ожидания как наши, так и героя, и разворачивает всю историю в другом направлении, тем самым деля Слово в «божественной пропорции», так как этот скачок приходится приблизительно на 61% от общей длины текста.
    Развитие истории согласно чувствам и поведению героев схематично можно представить так:


    Действие, очень динамичное даже во сне героя, становится более напряженным в последних строфах, и эта заключительная часть перевешивает предшествующие.
    Нарастание энергии постоянно, но оно усиливается в последней трети, где чувства героев развиваются по разбегающимся линиям. Сведение всех этих линий напряженности настоящее чудо. Совмещая его с образцовой краткостью[5], столь противоположной духу средневековых шедевров, предшествующих или современных ему, Слово достигает совершенства нового типа.
    Обновлено 12.10.2015 в 17:45 duchka
  5. Аватар для duchka
    Мы видели, каким было начало этого жанра. В отличие от большого куртуазного романа Слово – жанр довольно низменного положения и ему свойственен психологический реализм. Вместо благородного статизма романов мы находим здесь живость прямой речи во всей ее естественности, даже с некоторой неправильностью, что привносит правдивость, свойственную прозе, а не поэтическим жанрам.

    Наконец-то мы получаем столь современное удовольствие принять автора за персонажа, наконец-то человек не подменен идеей человека!
    Жеан де Лескюрель совершает еще одну революцию, хотя и без видимых нам следствий.


    Как же узнать закончено ли произведение – ведь высказывались же такого рода сомнения по поводу Слова?
    Аристотель советовал завершать всякую речь «приятной» резюмирующей фразой: последняя строфа и рефрен в Слове и являются таким приятным резюме.


    [1] Ramon Llull. Llibre de l’ordre de cavalleria. 1279-1283

    [2]В «Искусстве сочинять и исполнять песни ...»( « Art de dictier et de fre chanons etc » (1392), книге, полной сведений и темных мест, следовательно часто упоминаемой и мало цитируемой.

    [3] « Во всяком случае, называется музыкой это натуральное умение, потому что Слова и песни, которые они исполняют, или книги употребляющие метр, читаются ртом и произносятся непоющим голосом... »

    [4] Совершенные числа равны сумме своих делителей (здесь : 1+2+4+7+14), это настоящие алмазы в средствах, которыми располагал средневековый художник. От единицы до миллиона из всего лишь четыре – 6, 28, 496 et 8128.

    [5] Св Августин называл краткость в произведении «христианским милосердием», а Чехов – «сестрою таланта».
  6. Аватар для duchka
    Полный Аристотель / L’Aristote intgral

    Или о вольнодумстве и борьбе с ним.


    Чтобы лучше понять новшества, которые несет в себе это маленькое произведение, нужно посмотреть на него в его связях с умственной жизнью того времени. Множество нитей протягиваются к Роману о Розе, особенно его второй части, которая читается с упоением, если знать, что речь идет скорее об энциклопедии интеллектуальной и духовной жизни в рамках художественного произведения, а не о легком развлечении.

    Одним из важнейших аспектов духовных исканий Средневековья было постоянное открывание античности. Целую революцию в умах произвело появление Нового Аристотеля[1]: естественнонаучных и философских трудов великого ученого. К середине XIII-го века его философия была введена в программу факультета Искусств Парижского университета – логика его давно уже преподавалась – и таким образом стали доступны все части аристотелевской науки, откуда и термины «Новый» или «Полный» Аристотель. Произведенное им действие сравнимо с извержением вулкана. Система мировоззрения, которая в ней открывалась, была подобна монолиту, в своей последовательности она казалась безупречна. Она поражала, так как вырывалась за рамки привычной тому времени теологической мысли, которая не могла ни поглотить ее полностью, ни опровергнуть.

    Эта «перипатетическая»[2] наука открыла, что философия прилагалась также и к природе, что природа была доступна пониманию человека, что интеллект – это мощная сила, что и в самом человеке есть природа со своими законами, и что эти законы надо было и открывать и уважать, и наконец, что стремление к удовольствиям и желание счастья здесь и сейчас были законной частью этой самой человеческой природы.
    Наука эта говорила об универсальном разуме, который не является свойством отдельной личности, но объективной субстанцией, действующей в ней, а это уже шло вразрез с понятиями индивидуальности души и личной ответственности. Свобода воли оказывается, таким образом, ошибочным понятием, поскольку судьба человека пишется на небесах в момент его рождения согласно расположению светил. Человеку, следовательно, и не придется терпеть последствия своих действий в будущей жизни.
    Эти новые диспозиции привели, в свою очередь, к пересмотру существовавших истин, к идее их относительности. Концепция мироздания как зеркала, в котором в иерархическом порядке отражаются Божии таинства, отошла на второй план, потому что оказалось, что оно подчиняется своим особым физическим законам, с которыми приходится считаться даже Творцу. «Полный Аристотель» учил, что мир вечен, а это вступало в противоречие с идеей творения. Интеллигенция стала теперь искать нейтральной позиции в отношении религии и размышлять над светской этикой.
    Результаты оказались совершенно потрясающими причем во многих областях интеллектуальной жизни. Выдвигать вопросы, и как можно в большем числе, чтобы понять мир - стало необходимостью. Масса ученых принялась писать от себя, совершенно индивидуально, чтобы предложить свой взгляд или родить полемику, тогда как раньше писали только для вечности, только труды передававшие абсолютные истины, опиравшиеся на «авторитет авторов»: Боэция, Оригена, Присциана, Кассиодора, Исидора Севильского, Св. Августина и других, а все они писали ранее VI-го века.
    Эти новые знания и новые установки, которые из них проистекали, воодушевляли преподавателей и студентов факультета Искусств, «artiens», и даже производили диверсию среди теологов, что вызвало гнев в высших церковных сферах. Тем более, что момент для церкви был не самый благоприятный. Доверие было серьезно затронуто проповедью крестовых походов, которые, если судить по их исходу, не давали уверенности в том, что входили в Божественный промысел. Кроме того, в XIII-м веке эти военные паломничества ко Гробу Господню слишком часто и откровенно служили политическим аппетитам папства и его союзников.
    В результате крестовых походов стали лучше известны народы, отрицающие христианство, но столь же развитые, и при этом позволявшие себе роскошь счастья на земле.
    Общество взволновалось и это передалось литературе. Дело дошло до того, что снова, и с большой настойчивостью, вернулись к вопросу о целибате священников; полемика была жаркой и закончилась неумеренными репрессиями. В целом, реакция со стороны иерархии не заставила себя ждать. Уже в 1210 г. Собор в Санс Sens под руководством местного епископа, Pierre de Corbeil, запретил преподавание в любом виде натурфилософии Аристотеля – даже комментариев к ней. В 1215 г. Robert de Couron[3] дает Парижскому университету Устав по указанию папы Иннокентия III, который кстати был его выпускником. Устав ограничивал программу:
    - пусть они читают книги Аристотеля по диалектике,
    - пусть читают Присциана, но
    - пусть не читают ни книг Аристотеля по метафизике и натурфилософии, ни кратких пересказов sommaires этих книг, как публично, так и в частном порядке под страхом отлучения.
    Правда и то, что в 1231 булла папы Григория IX «Parens scientiarum» (Матери наук) релятивизирует запрет: он остается в силе до тех только пор, пока данные сочинения не будут очищены от всякого намека на заблуждения, но преподавателям давалась свобода в выборе книг для изучения в аудитории. Большего и не требовалось, чтобы Полный Аристотель занял основное место в программе.


    Харизма аристотелевских идей и распространение их все больше беспокоили. Вот почему папа ИоаннXXI поручил Парижскому епископу tienne Tempier (Stphane d’Orlans) провести расследование в местах распространения некоторых заблуждений в вероучении. Менее чем через месяц, 7 марта 1272, при содействии шестнадцати следователей, усердный епископ издал разношерстный корпус из 219 философских и теологических тезисов, которые тут же и запретил.




    [1] Pour approfondir la question, nous ne pouvons que recommander chaleureusement l’ouvrage de S. Gouguenheim « Aristote au mont Saint-Michel », Seuil, 2008.

    [2] Son surnom courant aux 13e – 14e sicles.

    [3] D’origine anglaise, d’abord matre de thologie l’Universit de Paris, puis son chancelier, cardinal et propagateur de la cinquime croisade, mort pendant le sige de Damiette en 1218.
  7. Аватар для duchka
    Веяние интеллектуальной свободы было уже необоримо, мы видим его мощный поток в главном шедевре средневековой литературы – Романе о Розе.
    Нескованное счастье – одна из главных тем второй части Романа (появившейся в 1272-м г.), и обеспечила ему беспрецедентный успех для произведения на народном языке. До самого Ренессанса, когда в 1536 г. появляется модернизированная версия Клемана Маро, Роман бесконечно переписывался, мы располагаем сейчас более чем тремястами рукописей, а это огромная цифра, если учесть, сколько у них было возможностей оказаться уничтоженными.

    Возобновление изданий[1], все более филологических, - один из первых признаков века Просвещения. Энциклопедисты, должно быть, нашли в нем характерный и для них универсальный гений.



    [1] Ds 1735 par Nicolas Lenglet du Fresnoy
  8. Аватар для duchka
    Примеры запретов

    (запретные плоды)

    Во вступительном письме епископ так обосновывает свои действия:

    «...некоторые из изучающих искусства, выходя за границы собственного факультета, осмеливаются выставлять на всеобщее обсуждение в школах явные и отвратительные заблуждения, как если б было возможно сомневаться в их ложности... они доходят до того, что громогласно поддерживают эти заблуждения писаниями язычников, про которые утверждают- о, какой позор! – что они при своем невежестве просто принуждены признать, что не знают, что на них отвечать.

    Они объявляют их правдой в философском отношении, но не в по католической вере, как если б существовали две противоположные истины, и как если б наперекор истине Священного Писания могла быть какая-то правда в словах тех проклятых язычников, по поводу которых было сказано: «Я уничтожу премудрость мудрецов ».


    В собрании « syllabus » 219 осужденных философских и теологических положений находим, в полном беспорядке, как если б его составитель просто задыхался от нетерпения, напимер, такие:

    - первого человека не существовало и никогда не будет последнего, но напротив, всегда было и всегда будет рождение человека человеком.

    - Человек является таковым независимо от рациональной души.

    - Нет более превосходного состояния, чем предаваться философии.

    - Бог не смог бы двигать небо прямолинейным движением. По той причине, что тогда он оставил бы пустоту.

    - Как и во всех остальных религиях, в христианстве есть россказни и заблуждения .

    - Христианская вера мешает образованию.

    - Счастье возможно только в этой жизни, а не в иной.

  9. Аватар для Amphibia
    Ну надо же! А я думала здесь, на форуме давно ничего интересного нет и быть не может! Спасибо! Очень интересно. Я послушала на ю- тьюбе, и понравилась мне вот эта запись
    https://youtu.be/kIunoneRA3c
    И хотела спросить, как вы все же решаете, в каком темпе оно должно быть. Ведь другие поют и играют медленнее? Понятно, что вопрос дурацкий, и все же?
  10. Аватар для kalina
    Спасибо за интересный новый дневник!
  11. Аватар для yohji_nap
    В кои-то веки на форуме что-то интересное и полезное. Спасибо!
  12. Аватар для Куздра
    Очень интересно, спасибо!
  13. Аватар для duchka
    Цитата Сообщение от Amphibia
    Ну надо же! А я думала здесь, на форуме давно ничего интересного нет и быть не может! Спасибо! Очень интересно. Я послушала на ю- тьюбе, и понравилась мне вот эта запись
    https://youtu.be/kIunoneRA3c
    И хотела спросить, как вы все же решаете, в каком темпе оно должно быть. Ведь другие поют и играют медленнее? Понятно, что вопрос дурацкий, и все же?
    Спасибо!
    А другие тоже быстро хотят
    это запись с концерта, где конечная дефиниция темпов определяется
    общим построением программы,
    все должно быть сбалансировано.
    Тогда - вот так надо было.
    Но в другой программе можно и помедленней, певцы спасибо скажут.
  14. Аватар для duchka
    Цитата Сообщение от yohji_nap
    В кои-то веки на форуме что-то интересное и полезное. Спасибо!
    Спасибо и очень приятно Вас увидеть!


    я всегда с удовольствием читал ваши сообщения,
    напишите тоже
    в своем дневнике что - нибудь.
    И все станет лучше.


    Кстати, цитату из шмемана я здесь, на форуме украл.
    У одной очень хорошей женщины, за что ей спасибо.
    Вот не всё пропадает.
  15. Аватар для duchka
    Цитата Сообщение от Куздра
    Очень интересно, спасибо!

    Я рад!
    Спасибо за внимание.
  16. Аватар для Nataly
    Спасибо, duchka, порадовали!!! Так интересно!!! Стало быть, жив Форум, жив курилка!!!
  17. Аватар для duchka
    Ну тогда ещё немножко.
    Моя любимая тема
    (я наверно был задуман садовником)
    Это после риторики.



    Самое общее из общих мест: сад, парк, роща



    Этот топос имеет религиозное происхождение. Его возводят к поклонению природе и молитвам, обращенным к ее силам, представлявшимся в виде духов или божеств, как это хорошо известно с самых архаичных времен и богато иллюстрирована в фольклоре всех народов и в древнегреческой литературе. В гомерических гимнах, в Илиаде есть мольбы не только к богам, но и к земле, небу рекам[1].
    Подробное описание, даже несколько драматизированное, называемое экфрасис, ekphrasis, было одним из важнейших элементов для всех трех жанров риторического дискурса. Описание мест вероятно самый древний из топосов.
    В средневековой литературе эта традиция продолжается. Обоснование и апробацию ей находят в Писаниях, но древние взывания к природе уступили место описаниям.

    Наш поэтический сад огорожен, иногда он находится посреди леса или же лес незаметно переходит в сад. Ограда – один из фундаментальных его атрибутов. Закрыть доступ неприглядному[2] - одно из главных свойств рая. Hortus concludus, огороженный сад, это организованный мир среди хаоса дикой природы, это безгрешность, спасение, невинность, чистота, это также символ Девы Марии.
    Другим его свойством является примирение несовместимого: львы будут там добрыми соседями ланей. В целом, каждый элемент сада обладает всеми достоинствами, в том числе физической красотой, ценимой как проявление совершенства души.

    Сила всякого риторического приема, как мы видели, заключалась в расширении смысла, и здесь для этого используется древнейший рецепт – перечисления. Хорошее описание литературного сада обязательно предложит списки:
    - птиц, из которых самой любимой будет соловей, спутник Венеры (в поэмах-дебатах, противопоставляющих клерков и рыцарей, соловей защищает клерков как более искусных любовников) ;
    - зверей: « сад был наполнен может быть сотней видов прекрасных животных, которые прогуливались демонстрируя себя друг другу» (Boccace. Decameron, Третий день) ;

    • цветов, еще едва распустившихся, между ними царит роза, получившая широкую известность после того как тамплиеры распространили ее в Европе;

    - красок ;

    • разных видов деревьев, важнейшими среди которых будут бук, под сенью которого находит приют любовь, в т.ч. коротенькое приключение лескюрелевского героя, и оливковое дерево[3], прославляющая благородство сада; тогда как запахи, травы, menues, bonnes, flouries, крохотные, милые, цветущие,и драгоценные специи упоминаются в общих чертах.


    Среди всего этого благополучия царит источник. Иногда наш сад щедро орошается прозрачными водами ручья или благодаря ирригационной системе, разделяющей его геометрически. Весенний сад дает приют любовным разговорам и сражениям. Вечная юность идеальной флоры больше всего сближает его с ветхозаветным раем. Со времен Эригены, III век, выдающегося экзегета и властителя дум, аллегорическая и анагогическая[4] интерпретация Писания установилась повсеместно и безраздельно. Природа почиталась вторым откровением, являющим мудрость и гармонию, царящие в мире. Так как светское виделось отражением священного, между ними не было противоречий, вот почему поэтам естественно было употреблять мистический язык для свойственных им предметов.
    Они не приравнивали свой Сад любви к раю, но обыгрывали параллелизм, и аллегория у них приближалась к интеллектуальной игре.



    [1] Продикос, один из второстепенных персонажей платоновского «Протагора», получил известность благодаря свое теории происхождения богов. Согласно ему, первыми среди богов были силы природы, необходимые для выживания людей: солнце, луна, Нил; потом изобретатели сельского хозяйства и ремесел: Деметра, Дионис, Гефест. Персоннификация явлений природы – напоминание об этих архаичных верованиях.

    [2] Бедность, Старость и прочие недостатки, напр., Papelardie (почитание Папы Римского), Скупость в Романе о Розе; а в «Concile de Remiremont», пожилые женщины, не представляющие более никакого интереса для любви, но также и молодые монашки, сконные любить рыцарей вместо монахов.


    [3] В пьесе « Как вам понравится» Шекспира оливковыми деревьями ограждена овчарняЁ находящаяся в Арденнском лесу, т.е. на территории современной Бельгии, и при этом герою там надо сражаться с кровожадной львицей.

    Тут мы попали пальцем в небо,
    Благодаря Щепкиной-Куперник.
    (Арденнский лес)
    Из четытёх - пяти русских переводов
    правильный - П. А. Каншина (1893)
    Лес - Арденский, что в Англии (Forest of Arden)


    [4] Подробнее см. буклет нашего диска « Rosa e Orticha » CD-16287
  18. Аватар для duchka
    В литературном пейзаже сливаются многие картины: изобилие природы сада в Эдеме, образность Песни Песней, богатство минералов небесного Иерусалима в Апокалипсисе, из-за которых просвечивает воспоминание о наслаждениях рая золотого века, унаследованного от древних поэтов, ведь средневековая культура была постоянным открытием греко-римской античности.
    Рай для наших предков вмещал крайнее изобилие, беззаботность, роскошную растительность, которая давала наслаждение всем чувствам.

    Опираясь на текст Книги Бытия, в которой говорится о травах, «сеющих семя», о деревьях, «у которых плод древесный, сеющий семя»[1] (Бытие, глава 1, 29), в литературном же Эдеме описываются деревья, которые плодоносят «во все время зимы и осени» (в романе «Эрек и Энида» /« Erec et Enide ») или цветут круглый год (оба сада во «Флореане и Флоретте»/ Floireant et Florette) и даже еще замечательнее: «несущие одновременно спелые и незрелые плоды, а также цветы» (Boccace, Décameron, 3e день). Не будем забывать, что рай это место, свободное от необходимости трудиться, оно соответственно и предоставляет в изобилии разнообразную пищу круглый год[2].
    Есть там и декоративные деревья. В «Гесте о Блашефлур и Флоранс» « Le geste de Blancheflour e de Florence» могила окружена « ébentier, thérébinthe vermeil, chrêmier, balsamier », которые никогда не перестают цвести, а в саду бога Любви насчитывается до пятидесяти разных видов деревьев.
    В нашем саду Любви цветам отводится исключительное место, что столь понятно в рамках символической мысли: они обладают бесконечным числом форм, красок и запахов – все необходимое, чтобы из любое место превратилось в рай. Цветы – краса мира по книге Премудрости Соломона (2.7). Отсюда, несомненно, и название «Цветочки» « Petites fleures » у Св ФранцискаАссизского.
    Это было не только поэтической правдой: ордоннанс Карла Великого от 812 г. Содержит список цветов и полезных растений для императорских садов, в нем шестьдесят наименований. Св Исидор Севильский, удачно нашедший концепцию первой энциклопедии и по этой причине ставший покровителем des informaticiens, сообщает нам, что сад – это место, где в любой момент года что-нибудь цветет.
    В цветке наилучшим образом выражается идея вечной юности рая, где цветение постоянно. Кроме того, цветы, давая наслаждение зрению и обонянию, вызывают самые благородные и одухотворенные эмоции. Замечательно, как подчеркиваются запахи. Они столь сильны у Бокаччо, что кажется будто находишься «среди специй», сад дает «пахучую тень». В « Blancheflour et Florence » « … изысканные свежие цветы/ нежно пахли / разного рода специями», а в « Florian et Florette » они распространяли запах «драгоценных специй», Эрек видит « землю пригодную для медицинских трав и для благородных специй. »
    Жеан де Лескюрель, напротив, описывает сад с помощью красок – они в точности как на великолепном платье бого Любви в Романе о Розе.

    Природа и человеческое взаимосвязаны; юные красавицы обладают тем же изяществом, что и сад, нередко их имена – это названия цветов, они носят одежды из цветов. В «Суде Любви» « Jugement d’Amour » две подружки приходят выслушать приговор в омрачительных нарядах:
    Cotes orent de roses pures Платья у них из нежнейших роз,
    Et de violetes ceintures,... пояса из фиалок,
    S’orent mantiaux de jaunes flors, … накидки из желтых цветочков,
    De flors de lis ont couvrechiez, вуали из лилий,
    S’orent por plus soef flerier и при такой любви к цветам, они
    Chapiaus de mugue, d’aiglentier. Надели шляпы из ландышей и шиповника.
    Эти наряды из той же мастерской, что и платье Флоры у Ботичелли ! Его «Примавера» - совершенное воплощение сада-рая, как он представлялся средневековым поэтам, с его пятьюстами видами растений, из которых девяносто цветов, как подсчитали специалисты.
    Итак, две соперницы оказываются перед дворцом бога Любви, который
    Fut couvers de blanches flors. Был покрыт белыми цветами,
    Roses i ot entremeslees, в перемежку с розами ;
    Les lates resont bien ouvrees реи были выточены из коричного дерева,
    A clous de girofle atachies, и скреплены гвоздикой,
    Qui de canele sont tallies, и все тончайшей работы,
    De sicamor sont li chevron стропила были из платана /сикоморы/.

    Первая среди цветов, роза была символом всех таинств, как духовных, так и чувственных. Из « Allegoriae in Universam Sacram Scripturam », своего рода энциклопедии, приписываемой Рабану Мавру, мы узнаем, что среди прочего роза символизирует наслаждение в этой жизни, и автор, вероятно, анонимный, ссылается на Книгу Премудрости: « украсим себя венками из розовых бутонов, пока они не завяли»
    , что понималось как : предадимся наслаждениям и удовольствиям в этом мире, пока это еще возможно. Не забудем также, что Песнь Песней, царившая в мистической литературе Средних веков, была хорошо известна и поэтам. « Fulcite me floribus stipate me malis quia amore langueo » : укройте меня цветами, положите вокруг яблоки, ибо я томлюсь от любви. (перевод естественно совсем неканонический, он соответствует латинскому тексту и именно так его понимали в то время)
    Посредством аллегории священная пастораль освящала чувственные образы. Роза – это таинство любви в одноименном Романе. В «Concile de Remiremont», XIIe век, Элизабет де Фоконье, Élisabeth de Faucogney, выражала мнение партии большинства среди канонниц – тех, которые предпочитали любовь клириков и, перед лицом тех, которые «увязают в любви к рыцарям», сделала такое торжественное заявление:
    «Мы позволили сорвать цветы и срезать первые розы только тем, про кого точно знали, что они из клира. Вот наша цель: отдаваться только клирикам, по их усмотрению и предоставить им все удовольствия, которые женщина обязана мужчине»
    (переведено с латыни и издано Ch. Oulmont in : « Les Débats du clerc et du chevalier », 1911).

    Наряд президентши Совета тоже замечателен: на ней «блистающие разноцветные одежды, которые ослепительнее драгоценных камней и драгоценнее золота. Тысячи майских цветов украшают ее платье и свисают со всех сторон», это сияние напоминает описание небесного Иерусалима, который « прекрасен, как новобрачная, наряженная для своего супруга», он блистает подобно драгоценнейшему камню, подобно хрустальной яшме»

    «Минеральная» тема[3] также интересна, но она совсем не затрагивает нашего поэта, который ограничивается двоrцом из «изящного мрамора» « fin marbre », увиденного во сне. Вместе с ней отсутствует и источник, la fontaine, символ чистоты и веры, неисчерпаемой милости и вечной жизни, хотя в песнях она есть ; но нельзя не сказать о птицах – ибо какой рай без музыки? – которых он так грациозно рифмует, не впадая в своего рода экстремизм, проявленный анонимным энтузиастом, автором Blanchefleur[4].
    Жеан посвящает птицам одну строфу и, сравнивая их, объявляет победителем соловья – все того же соловья, который порхал вокруг головы бога Любви в Романе о Розе, сбивая крыльями лепестки роз, украшавших шляпу божества. В «Декамероне» королеву в саду направляет пение «может быть, двадцати соловьев и других птиц всякого сорта». В Érec et Énide ограда очарованного сада украшена «разнообразными птицами».
    В куртуазных романах птицы, конечно, исполняют «с нежностью свою любовную песнь», но они также защитники (champions) пострадавших от любви дам, и участвуют в дебатах, а в ряде произведений, посвященных Судам и приговорам любви, даже дерутся на дуэлях (Le Fabel du Dieu d’amours ; esse d’amour et autres).
    Обновлено 14.10.2015 в 01:26 duchka
  19. Аватар для duchka
    Вся эта роскошь подробностей по всем направлениям отнюдь не бессмысленна. Преувеличения и множества должны были прославлять Создателя. Даже если духовная составляющая, этот самый аллегорический смысл, могла с легкостью забываться читателями, расширение смысла, amplification, остается знаком соблюдения правил и уважения к традиции, т.е. респектабельности.
    Все давно известно, но цель автора - показать благородство и важность вещей, прославить их. Если угодно, преувеличение выражало истину, которая, для средневекового видения, проявлялась отнюдь не в разумной середине, но в крайностях, тогда как постоянные содержательные элементы, путешествую из одного текста в другой, из одного века в другой, независимо от контекста, усиливали достоверность повествования.
    Создать красивое полотно в качестве входа в сюжет было очень старинной рекомендацией, целью его было получить благоприяное расположение слушателя, убедить его и взволновать картиной счастья. Такое описание было одним из первых ученических упражнений по риторике, Жеан де Лескюрель не уклоняется от него, в его ‘locus amoenus’, (приятное место) есть все атрибуты «любезного» стиля. Он черпает их из общего каталога условностей, но выделывает в очаровательнейший текст благодаря ритмам, создающим какое-то легкое дыхание, благодаря чувству меры, которое делает этот текст вневременным.







    [1] Вот символическая тому интерпретация согласно Оригену : постоянное плодоношение в воле Божьей, а значит, «и мы подобным же образом должны нести плод и иметь в себе наше семя, что означает хранить в нашем сердце семена всех добрых деяний и всех добродетелей; если Слово укореняется в нашем сердце корни такие глубокие, что оно дает плоды добрых дел и несет семя будущего добра, то это и есто «доброе сокровище нашего сердца» (Lc 6.45)
    Обновлено 14.10.2015 в 01:28 duchka
  20. Аватар для kalina
    Спасибо, смакую на ночь Ваш текст, поcматривая на буклет к CD )

Трекбэков

Яндекс.Метрика Rambler's Top100