Барбаросса
Частый гость

Спасибо Вам, Борис, за добрые слова!

Я иногда мимоходом размышлял на темы, близкие к сути Вашего вопроса, и попробую ответить -- но ответ будет в какой-то степени импровизацией.

Я бы сказал, что предмет любой науки, т.е. изучаемые ею закономерности, существуют независимо от того, интересуемся мы ими или нет. Математика тут не исключение. Она безусловно занимает особое место в системе знаний -- потому, что так абстрагируется от конкретных материальных объектов, как этого не делает ни одна другая наука, и дает универсальный инструмент исследования, приложимый к разнообразным объектам. Но не будь нас, пользующихся этим инструментом, все равно прямая была бы кратчайшим путем между двумя точками, долгота дня менялась бы быстрее всего вблизи равноденствий (точно так же, как sin(at) быстрее всего меняется в тем моменты, когда проходит через ноль) и т.д. и т.д. Хоть и некому было бы делать измерения, но во многих случаях эти закономерности порождают всякого рода следствия -- и вот следствия могли бы, оказавшись связанными с материальными объектами, приобрести облик природных явлений. Так что если говорить о предмете научного исследования, то аналогия математических закономерностей, совершенно абстрактных, с физическими законами, привязанными к конкретным материальным объектам, оказывается полной (без нашего стремления описать закон тяготения яблоки точно так же падали бы на земную поверхность).

Используемые же наукой методы и достигнутые ею результаты (добытое знание закономерностей) -- это, конечно, плоды мыслительной деятельности человека, и им без изучающего субъекта неоткуда взяться.

Поэтому, несмотря на особую роль математики, к продуктам деятельности мозга я отнес бы собственно научные методы и результаты -- и в математике, и в любой другой науке -- не отделяя первую от всех остальных.

С музыкой же дела обстоят по-другому. Не кто иной как человек мелодически и гармонически организует звуки, создавая музыку. И делает он на основании своего ощущения (и отчасти понимания) того, как эта организация подействует на другого человека -- слушателя музыки. Корни успеха этой деятельности лежат в довольно большой психологической общности разных людей. Но без человека музыки, конечно же, не было бы.

Вот в общих чертах мое понимание данного вопроса.

Спасибо!
Не переведусь!

Да, действительно, у меня были кое-какие причины так сказать. Не так много пересекался с этим участником, но все разы поведение было неадекватно.
Спасибо, что вам нравится моя точка зрения, я сам недавно до неё дошел, как начал репетиторствовать...да и учитель по математике у меня был в прошлом семестре хороший, именно его подход к математике пробудил во мне интерес.

Очень хочется знать Ваше мнение о новой записи Первой симфонии Брамса, которую сделал Гардинер со своим аутентичным оркестром. Слышали?
Мой любимый Брамс на сегодняшний момент - Бёмовский цикл середины 60-х и Арнонкур. Бём - это то лучшее, стереотипическое, что всегда у меня в голове. Очень романтическая трактовка, но с необыкновенной "лёгкостью касания".
Николаус Арнонкур - не очень внятный, но очень непосредственный Брамс. Невнятность, по-моему, из-за того, что Арнонкур не слишком техничный дирижёр. Я о больших оркестрах говорю. А в остальном - очень музыкально и это действительно Брамс! Спасибо.

Знаете, Барбаросса, не слышал аббадовского Брамса. Но точно могу сказать, что его записи, сделанные после 95 года, просто пронизаны неким предчувствием чего-то фатального. Может даже смерти. Поэтому, я не особо удивился, когда узнал, что Аббадо последние лет 10 боролся с тяжёлым недугом...За это же время ушли многие его друзья. Не знаю,как там Брамс, но Бетховен, Малер, Берг, и Верди - это очень и очень... Но,слава Богу, недуг отступил! И появился просветлённый, светлый и глубокий Моцарт. Тем более, что Мастер очень увлёкся молодыми оркестрами. Это здорово! Спасибо.

Большое Вам спасибо за поддержку в теме "Именитые музыканты месяца".