Гарри Ширман - легенда молдавского джаза

Вложение 103208
Гарри Ширман - легенда молдавского джаза

Очерк Бориса Турчинского



«Джаз многому учит. Он освобождает мышление музыкантов от закосневших догм и шаблонов. Джаз многое открывает и «разрешает», как бы подталкивая нас к всякого рода поискам, изменениям привычного».

Альфред Шнитке.



Так уж сложилось в моей музыкальной судьбе, что имя этого человека часто всплывало в рассказах моих многочисленных друзей из Молдавии.
Ближайшими друзьями были Валентин Дынга, известный молдавский композитор, впоследствии народный артист республики Молдова, и вокалист Израиль Бикван.
В далёкие 70-е годы мы вместе служили в одном из военных оркестров Одессы. Эти люди – мои первые гиды в историю обширного и увлекательного мира молдавской музыки, как народной, так и джаза. Валентин Дынга, к сожалению, недавно ушел из жизни. А Израиль живет и здравствует в Нью-Йорке, и мы с ним все время на связи. Два года назад, во время посещения Америки, я даже побывал у него в гостях. Встреча была очень теплой и оставила ощущение, что расстояние для дружбы - ничто.
Недавно через Фейсбук я получаю фото Биквана. А с ним… Кто же это?.. Гарри Ширман? Боже, сколько же лет этому человеку-легенде?
Я вспомнил, как много мне рассказывали когда-то друзья об этом уникальном музыканте из Молдавии. С 90-х годов он живет в Бруклине. Мало того, он до сих пор играет! А ему 97 лет!
«Борис, вот о ком надо написать!», - сказал мне Бикван.
С радостью берусь за эту творческую задачу.


Кругозор сына шорника

Гарри (Хуна Аронович) Ширман родился 4 ноября 1919 года в городе Кишинёве Бессарабской губернии. Молдавский джазовый музыкант-мультиинструменталист (саксофонист, кларнетист и скрипач), эстрадный композитор и дирижёр.
Родился в семье портнихи Ципы-Молки и шорника Арона Абрамовича Ширмана, был младшим из четверых детей.
Шорник – это ремесленник, изготовляющий шоры, боковые наглазники, которые надеваются на голову лошади для ограничения её поля зрения, чтобы она не пугалась пестроты окружающего мира и следовала всегда прямо, именно туда, куда ее направляет возница. В более широком смысле шорник — это специалист по конской упряжи.
И вот, как интересно получается. Отец всю жизнь делал накладки на глаза, чтобы ограничить поле зрения. А сын, наоборот, всю жизнь посвятил расширению кругозора – и своего, и других.
В Советском Союзе недолюбливали и даже преследовали тех, кто увлекался джазом. Но и прекрасно понимали: это люди какого-то другого, непознанного мира, люди более высокого уровня, как сейчас говорят – более «продвинутые».
Гарри обучался игре на скрипке в Кишинёвском императорском музыкальном училище, в 1932-1936 годах учился в Кишинёвской консерватории «Униря» по классу скрипки (класс М.Я.Пестера), одновременно играл в оркестрах гостиницы «Ambasador» (1934-1935) и театра «Alhambra» (1936).
В 1936 году семья переехала в Бухарест, где Гарри работал скрипачом в оркестре Петра Лещенко в ресторане «Bulevard» и других свинговых коллективах, в 1936 году — в ресторане «Casino» на горном курорте Синая. В 1937-1939 годах выступал в ресторане «Vulturul Negru» («Чёрный Орёл»).
Работал в Черновцах, затем вновь в Бухаресте — в ресторанах «Pelican» и «Colorado» (1939-1940). После присоединения Бессарабии к СССР вернулся в Кишинёв, где вместе с Шико Арановым работал в организованном Шарлем Брейбургом оркестре кинотеатра «Орфеум», выступая перед сеансами и сопровождая музыкой немое кино.
В годы Великой Отечественной войны выступал на фронтах в составе оркестра молдавской эстрадной музыки под управлением Шико Аранова.
После расформирования Молдгосджаза в 1948 году поступил в Кишинёвскую государственную консерваторию по классу скрипки профессора И.Л.Дайлиса, играл в Молдавском государственном симфоническом оркестре под управлением Б.С.Милютина. Тут нельзя обойти вниманием интересный эпизод из жизни Гарри.

Давид Ойстрах и Леонид Утесов

После окончания консерватории, будучи в отличной исполнительской форме, Ширман поехал в Москву с целью поступления в аспирантуру московской консерватории к профессору Давиду Ойстраху.
Незадолго до этого у Гарри была встреча с Леонидом Утесовым, который хорошо его знал и не раз уговаривал перейти работать в свой оркестр. Интересная деталь: Утесов и Ширман часто разговаривали на языке идиш, который оба знали в совершенстве. Узнав, что Ширман приехал в Москву для поступления я аспирантуру, Утесов попросил Д.Ойстраха внимательно отнестись к нему. Экзамен прошёл на высоком уровне, молодой человек очень понравился Давиду Федоровичу, прямо после выступления он зашел к Ширману в раздевалку и похвалил за отличную игру. «Гарри, - сказал Ойстрах, - я вас с удовольствием возьму к себе учиться, но мне надо, чтобы молдавское министерство культуры предоставило вам целевое направление». Увы, дать направление в Молдавии отказались. Вы понимаете, почему?!

С 1953 года на протяжении трёх лет Гарри руководил консерваторским студенческим симфоническим оркестром, а также эстрадным оркестром и вместе с Шико Арановым выступал в составе оркестра кинотеатра «Родина» (впоследствии «Патрия»).
С 1956 по 1964 год был музыкальным руководителем восстановленного Молдгосджаза (Молдавский государственный джазовый оркестр под управлением Шико Аранова, впоследствии — эстрадный оркестр «Букурия»), для которого написал и аранжировал ряд композиций (в 1962-1964 годах также возглавлял оркестр). С 1964 года — солист эстрадно-симфонического оркестра радиокомитета Молдавии под руководством Шико Аранова. После расформирования коллектива Ширман переключился на работу с молодыми джазовыми музыкантами. Организовал оркестры в политехническом институте и автодорожном техникуме Кишинева.

Жизнь и творчество Гарри Ширмана невозможно отделить от жизни и творчества другого выдающегося молдавского музыканта, его коллеги и друга Шико Аранова. У этих людей много общего - прежде всего то, что оба они талантливы!


«Букурия» значит «радость»!

Шико Аранов - молдавский дирижёр, композитор, основатель и руководитель первого молдавского джаз-оркестра «Букурия» (молд. Bucuria — радость), народный артист Молдавской ССР. Родился 23 апреля 1905 года в селе Татарбунары Аккерманского уезда Бессарабской губернии. Умер 28 ноября 1969 года в Кишинёве.
В 1947-1956 годах Шико Аранов работал музыкальным руководителем государственного ансамбля молдавского народного танца (впоследствии «Жок»), ставшего под его руководством лауреатом IV Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Бухаресте (1953). В 1956-1963 и 1967-1969 годах Аранов – художественный руководитель джаз-оркестра «Букурия», который он же и организовал. В 1964-1966 годах руководил оркестром Молдавского комитета по радиовещанию и телевидению.
Аранов — основоположник молдавской эстрадной оркестровой музыки. Автор 8 сюит и 12 фантазий для эстрадного оркестра, более двухсот джазовых композиций, музыки к хореографическим сценам, к кинофильмам «Ляна» (1955) и «Молдавские напевы» (1959, совместно с Василе Загорским) киностудии «Молдова-филм», нескольких шлягеров военных лет (в том числе песни «Я не вернуться не мог…» на слова Константина Славина, 1943), песен на русском языке «Аурика», «Ночь в Молдове», «У Днестра», множества эстрадных песен на молдавском языке. Создал многочисленные джазовые обработки молдавских, еврейских и русских народных песен.
Хочу упомянуть имена друзей Ширмана и Аранова, членов коллектива оркестра «Букурия». Это группа саксофонистов (кроме Ширмана и Капланского): Семён Стратулат, Александр Христофоров, Шарль Брейтбурд; трубачи и тромбонисты: Моисей Гольдман, Николай Кладиков, Осип Вульфзон, Яков Каплун, Борис Гейник, Юрий Винднлян. Солистами коллектива были (опять же, кроме Ширмана и Капланского) Моисей Гольдман (саксофонист, кларнетист, трубач), Ицхак Хавис-Бэлцану (певец), Соня Капланская (пианистка), Шарль Брейтбурд (саксофонист и кларнетист). Оскар Дайн (скрипач), Давид Федов (Фейдман) (пианист, аккордеонист), Марк Кожушнер (первая скрипка), Александр Кацман (виолончелист, банданист).
Давид Григорьевич Федов (настоящая фамилия Фейдман) известен своей музыкой к кинофильму «Атаман Кодр». Его «Хора» после выхода фильма стала узнаваемой и любимой во всем бывшем Союзе.

Тот самый джаз-оркестр

Джаз-оркестр Шико Аранова во всех его воплощениях являл собой типичный биг-бэнд и специализировался на свинге. Помимо произведений самого Аранова, оркестр исполнял вошедшие в джазовый канон номера Луи Армстронга, Гленна Миллера, Джорджа Гершвина. Именно в оркестре Шико Аранова прозвучали первые произведения начинающего композитора Евгения Доги. Здесь начинал другой молдавский композитор Олег Негруца.
Музыкальным руководителем оркестра долгое время был герой нашего очерка тенор-саксофонист и скрипач Гарри Ширман, с которым Аранов играл ещё в Бухаресте. Лицом оркестра был певец Рудольф (Рувин) Капланский. Выступали в оркестре и известный молдавский пианист и композитор Давид Федов, певец с уникальным классическим голосом Ефим Бэлцану, тромбонист Иван Добрунов, трубачи Моисей Гольдман и Николай Греку, саксофонист Геннадий Добров, скрипач Наум Лозник и другие известные впоследствии в республике музыканты.
Музыкантам приходилось сложно в те годы: джаз был явлением «не нашим». Приходилось лавировать между этой очень интересной на тот момент музыкой и местными требованиями, которые выставляла советская действительность.
Музыканты пошли необычным творческим путём: молдавские народные мелодии преломляли в джазовых обработках. В этом оркестре появились первые и самые лучшие обработки, под свежим звучанием народной музыки удавалось завуалировать интересные джазовые вещи. И делалось это здорово: Аранов и Ширман были прекрасными аранжировщиками.

Своя, особая дорога

Гарри Ширман написал прекрасную книгу о своей жизни «По волнам моей памяти». Передо мной ворох откликов наших коллег на эту книгу. Гарри помнят и любят в кругах музыкантов. Вот письмо его поклонника из Кишинева:
«Дорогой Гарри, я прочитал ваши воспоминания. Было интересно и трогательно... Каждый в жизни идет своей дорогой. Значит, весь смысл в самой дороге, как по ней идти… Если идешь с удовольствием, это твоя дорога. Вы нашли свой путь и не ошиблись.
И.Фельдман, Кишинёв».

Хочется и мне непременно передать наилучшие пожелания от моего друга, известного израильского трубача Аркадия Агашкина (Авраама Фельдера). В нашей стране его называют «Золотая труба Израиля».
Ему слово.

«Когда я пришёл работать в «Букурию» в 1967 году, Гарри Ширман уже работал в оркестре радио. В то время это был уже известный музыкант, и я на него смотрел снизу вверх. Он замечательно играл на нескольких инструментах – на кларнете, саксофоне и скрипке, даже не знаю, как эти инструменты расставить по очереди, в смысле виртуозности игры на них Ширмана. Но все-таки музыканты считали его прежде всего первым саксофонистом Кишинева. А город этот очень музыкальный, и признание такого первенства говорит о многом!
Что ни говори, этот человек был легендой джаза, и многие стремились с ним поиграть. Мне тоже посчастливилось несколько раз с ним музицировать. Для меня, очень молодого тогда музыканта - было мне всего 19 лет, это было здорово и почетно!
Оркестр Шико Аранова, где музыкальным руководителем был Гарри, дал тысячи концертов по всему необъятному СССР. Несколько раз выступал и перед Сталиным, что говорит о его популярности и профессионализме.
Вспоминая свою работу в «Букурии» с такими супер-музыкантами, я скажу, что это стало для меня прекрасной школой. В 19 лет быть первым трубачом Молдавского государственного джаз оркестра было очень ответственно и серьёзно и стало моей визитной карточкой на всю творческую жизнь. И я очень рад, что одним из моих учителей и наставников был легендарный Гарри Ширман.
Он помнит меня юношей, а этому «юноше» в будущем году исполнится 70! Вот так годы летят…
Гарри, дорогой, огромный тебе от меня привет! Здоровья, счастья и долголетия. Спасибо тебе, что ты был со мной, пусть и такое короткое время!»


Из книги «По волнам моей памяти»
«Моя сестра Соня в свои пять лет села за пианино. У неё рано проявился абсолютный слух. Не глядя на клавиатуру, она легко отгадывала, какие клавиши участвуют в рождении звука. Прекрасная читка нот с листа и музыкальная память помогали ей быстро осваивать новые произведения.
Её педагог Клара Файнштейн часто выступала с сольными концертами. Благодаря учительнице, сестра тоже стала выступать – играла с симфоническим оркестром произведения Грига, Листа, Рахманинова, Чайковского. Но в те годы всюду пели арии из оперетт, исполняли танго, фокстроты и другие танцевальные мелодии. Соня легко схватывала новинки и быстро научилась аккомпанировать. Среди музыкантов пошла лестная молва о молодой пианистке. Поэтому, когда одному из ресторанов понадобилась пианистка, предложили Соню Ширман».
«Моя сестра Соня в свои пять лет села за пианино. У неё рано проявился абсолютный слух. Не глядя, она легко отгадывала, какие клавиши участвуют в рождении звука. Прекрасная читка нот с листа и музыкальная память помогали ей быстро осваивать новые произведения.
Её педагог Клара Файнштейн часто выступала с сольными концертами. Благодаря учительнице, сестра тоже стала выступать – играла с симфоническим оркестром произведения Грига, Листа, Рахманинова, Чайковского. Но в те годы всюду пели арии из оперетт, исполняли танго, фокстроты и другие танцевальные мелодии. Соня легко схватывала новинки и быстро аккомпанировала. Среди музыкантов пошла лестная молва о молодой пианистке. Поэтому, когда одному из ресторанов понадобилась пианистка, предложили Соню Ширман».



Их строгий папа

«Наш строгий папа, конечно, стал администратором дочери. Первый опытный музыкант, с кем Соня начала работать в ресторане, был Петрика Раду»,- пишет Гарри Ширман в своих воспоминаниях.
Кстати, тогдашнее музыкальное «меню» ресторанов отличалось большим разнообразием, поскольку эти заведения посещали не только ради хорошей кухни, но и чтобы послушать первоклассную игру.
За вечер здесь звучала и классическая музыка, и современные танцевальные мелодии, и румынские народные песни, и отрывки из французской, австрийской, польской, венгерской оперетты. Музыкант должен был играть без нот, аккомпанировать по слуху, но для Сони всё это не составляло труда. Новая работа дала ей, в то время уже студентке кишиневской консерватории музыки и драмы «Униря» (класс фортепиано), практику и хороший заработок.
«Я был младше сестры, но уже по семейной традиции готов был взять что-то «музыкальное» в руки», - пишет Гарри.
И поэтому мой первый вопрос к нему - традиционный:

- Гарри, расскажите о своих первых учителях.

- Музыка входила в мою жизнь незаметно. Мне не было и пяти, когда купили «восьмушку». Скрипка визжала, скрипела, изрыгала ужасные звуки. Я плакал и отказывался учиться на варварском инструменте. Родителям пришлось «разориться» на «четвертушку». Она издавала более приличные звуки, и я стал заниматься с педагогом. Екатерина Марцелиновна Салина - она была замдиректора и заведующей учебной частью музучилища и педагогом моих сестер - показала меня Александру Павлову, скрипачу и руководителю оркестра при кинотеатре «Орфеум»…
В шесть лет я начал учиться музыке. Первым моим инструментом была скрипка. Александр Павлов был мой первый педагог, и именно из его рук я получил смычок. Мои старшие три сестры уже занимались музыкой, и я по семейной традиции к ним присоединился. Павлов был добрым человеком и хорошим педагогом. Занимался я у него около трех лет.
Как-то мою игру услышал известный скрипач и педагог Марк Яковлевич Пастер. Это был выпускник Петербургской консерватории, еще до революции, а это очень многое значило. Я стал делать большие успехи. Пастер был еще и дирижер симфонического оркестра, и прекрасный пианист. У него я учился до 17-ти лет.
Затем мы с семьей переехали жить в Бухарест. Когда я приехал в Бухарест и начал заниматься на кларнете, я обратил внимание на другой, родственный кларнету инструмент – саксофон. Мой шурин Рувен Капланский был руководителем оркестра. Он взял меня на работу в оркестр в качестве скрипача. Через некоторое время именно он стал меня уговаривать освоить саксофон. Из-за границы заказали инструмент, так как в музыкальных магазинах Бухареста не было этих инструментов. Саксофон я освоил очень быстро и полюбил его!
Начал играть джазовую музыку сначала в малых составах. Тогда этот вид искусства был очень моден.

… В своем рассказе Гарри Ширман вспоминает Бухарест 30-40-х. О, это был трансильванский Париж, где блистал известнейший и популярнейший в то время певец Петр Лещенко. Рассказывает и о встрече с румынским композитором Ионом Василеску, написавшем для Петра Лещенко знаменитый вальс «Играй, цыган»…


Кишинев и Бухарест

- Наверняка по приезде в Кишинев вы сразу же вышли на сцену!
- По приезде в Кишинев мы организовали небольшой, но прекрасный эстрадный оркестр в кинотеатре. Играли перед сеансами. Наши программы пользовались большим успехом. Люди приходили не так в кино, как нас послушать. Играли популярные песни, нашу и заграничную джазовую музыку.
Вскоре сестра получила приглашение работать с одним из лучших в городе скрипачей Николаем Черешем и его оркестром. Но этот творческий союз продержался недолго. То было время мирового экономического кризиса, и музыканты в поисках работы собрались в Бухаресте. А тем временем в Кишинев на гастроли приехал Пётр Лещенко, и Череш перед отъездом порекомендовал ему в аккомпаниаторы Соню.
Сестра знаменитому артисту очень понравилась. И когда в 1935 году, после кишиневских гастролей, Лещенко открыл собственный ресторан в Бухаресте, он пригласил туда и Соню. Но родители боялись отпускать дочь в чужой большой город. После долгих переговоров с Петром Лещенко, после его заверений, что девушка будет жить вместе с его сёстрами – однолетками Сони, папа и мама дали согласие. К тому же отец тоже решил переехать в Бухарест, устроиться там на работу.
В румынской столице Соня обратила на себя внимание внешностью и профессионализмом. А в те времена ой-ой как следовало играть, чтобы музыканта уважали и считались с ним!
В оркестре у Лещенко Соня встретила свою любовь. Ее избранником оказался красавец скрипач Рувен Капланский. Рувен, Рувэн, Рувин, Рувим, Рувн – это всё варианты одного и того же имени.
Воспитанность, обаяние, аккуратный внешний вид молодого человека произвели благоприятное впечатление на моих родителей. Молодые решили сыграть свадьбу после того, как папа перевезёт всю семью из Кишинева в Бухарест. Жених помог папе подыскать квартиру. И вот мама, две сестры, брат и я приехали.
Молодых супругов объединяла не только любовь, но и творческое «единомыслие», стремление добиваться успехов в музыке. Сопровождая Лещенко в концертах, Соня приобрела большой опыт аккомпаниатора. У Рувена обнаружились прекрасные вокальные данные. Оба дома усердно работали, совершенствуя своё мастерство. Благодаря внешним данным, обаянию, мягкому задушевному голосу и профессиональной игре на скрипке, у Рувена появился шанс возглавить оркестр. В те времена музыкальным коллективом обычно руководил «стоячий» скрипач – стержень, главная фигура оркестра.



Ангажемент в Черновцах

- Черновцы… Легендарный, изысканный город! Культурная столица на пересечении миграционных путей многих народов.

- Рувену - уже как руководителю коллектива - подвернулась работа в «Черном орле» – одном из лучших ресторанов Черновиц (тогда говорили «Черновицы», а не «Черновцы»), где с ним заключили контракт на два года. Это было в 1937 году. Хозяин обещал исполнителям жильё в гостинице, разовое питание и зарплату. Благодаря своему родственнику, я получил первый ангажемент и первую практику, поскольку Рувен взял меня, начинающего скрипача, в оркестр.
До Второй мировой войны Черновцы считались одним из изысканных румынских городов. При этом здесь не прерывалась связь с Веной, публика разговаривала в основном по-немецки. Тут сталкивались течения нескольких культур – румынской, австрийской, украинской и еврейской. Но и общий культурный уровень был очень высок. Оркестр Капланского быстро завоевал симпатии взыскательной публики.
В Черновцах Рувен вырос как руководитель, скрипач и певец. За два года он собрал большую нотную библиотеку, без чего не мог работать ни один руководитель оркестра.
Вернувшись в Бухарест, Рувен заключил контракт с баром «Пеликан», который находился в центре города. Работа там была тяжёлая, до утра, как обычно в таких местах. А потом Пётр Лещенко открыл еще более шикарный ресторан и пригласил чету Капланских на работу. Однако Рувена вскоре мобилизовали в действующую армию и отправили в Бессарабию. Ушел служить и мой старший брат Абрам.

- А войну ведь вы встретили намного раньше 22 июня 1941 года…

- Да, еще до 1940 года румыны мобилизовали всех резервистов и направили к Днестру, на границу с СССР. После советского ультиматума бессарабцы остались на месте, а румынская армия должна была уйти в Румынию. В Бухаресте начала накаляться обстановка из-за антисемитских настроений и нападок фашистских организаций. Бессарабцев стали считать большевиками, и они потянулись в родные края. Наша семья была хорошо устроена, поэтому уезжать нам не хотелось. Однако пришлось.
В Кишиневе мы все, кроме сестры Фени, жившей в Оргееве, собрались вместе. Рувен и Соня временно жили у своих друзей Брейтбурдов. Родители, две сестры, брат и я сняли квартиру. Сестра Женя, пианистка с консерваторским образованием, устроилась корректором в газету «Советская Молдавия». Соню взяли в филармонию аккомпаниатором.
Вернувшись из армии, Рувен организовал джаз-оркестр в кинотеатре «Орфеум». На базе этой группы потом возник Молдавский государственный джаз-оркестр, который по тогдашней моде мы называли сокращенно – Молдгосджаз. Его руководителем вскоре стал Шику Аранович, который известен как Шико Аранов. (Об этом легендарном джазовом оркестре не раз писала американская газета «Еврейское местечко»: №№17, 26, 44 за 2005 г., №34 за 2006 г.).
Солиста Молдгосджаза Рувена Капланского публика боготворила. Песни «Я не вернуться не мог…», «Скрипка», «Спасибо вам, мамы» в его исполнении становились шлягерами…
Увы, 16 октября 1966 года Рувена Капланского не стало. Этот удивительный человек, сыгравший огромную роль в моём музыкальном становлении, ушёл из жизни в 55 лет. Моя сестра Соня почти на четверть века пережила своего звёздного супруга. За многолетнюю и безупречную работу в Кишиневской государственной консерватории, где Соня пользовалась большим авторитетом, моя сестра удостоилась звания «Почётный гражданин города Кишинёва».


«Моя юность прошла в Бухаресте»

- Вернёмся в Бухарест. Вы многого ещё не рассказали нам, Гарри, о том периоде жизни.

- Как я уже говорил, моя сестра Соня в ту пору работала аккомпаниатором у Петра Лещенко в Бухаресте. Надежды найти место скрипача в большом незнакомом городе у меня не было, но я решил испытать фортуну. Биржа музыкантов находилась в центре города, около одного кафе, куда стекались сотни музыкантов разных жанров, разного уровня профессионализма и известности. На первом этаже, сидя за чашечкой кофе, эта публика решала свои дела. Тут заключались сделки, оформлялись ангажементы и разовые халтурки – поиграть в клубе, на балу, свадьбе, банкете. Счастливчики, имевшие работу, «тусовались», как теперь говорят, на втором этаже, отдыхая за биллиардным столом. Музыканты ночных баров и ресторанов на бирже не показывались – отсыпались.
Ходил я на «стрелку», как на службу, но без толку. Рувен Капланский, тогда еще жених сестры, советовал для практики устроиться в любой оркестр, как делали начинающие исполнители. Румынские и венгерские музыканты работали на сценических площадках Бухареста династиями. Почти каждый оркестр состоял из членов семьи. Дети учились и практиковались у старших, как в домашней консерватории. Чужаки в этот клан пробивались с трудом.
Кишиневский знакомый, наслышанный о моих талантах, порекомендовал меня в популярный театр-ревю «Алхамбра», где для новой постановки решили на полгода увеличить состав оркестра.
Прослушивание вёл совладелец театра, дирижер и композитор Ион Василеску, чьи песни напевала вся страна. Я сыграл ему пару небольших пьес без аккомпанемента. Василеску послушал, поинтересовался, сколько мне лет, и сказал, что берёт в оркестр.
В театре я проработал всего полгода, но приобрел там неоценимый опыт. Оказавшись потом снова на бирже, я чувствовал себя уже более уверенно.
Взял меня к себе Ионел Кристя, работавший в ресторане «Булевард». Красавца скрипача Кристю публика любила за виртуозное исполнение румынской национальной музыки. В состав его оркестра входили три скрипки, альтовая виола, контрабас, фортепиано, орган, цимбалы. А ещё – кларнет, гобой, флейта, труба, тромбон, литавры.
Музыкальные издательства Германии и Франции выпускали специальные обработки классических произведений, которые были так расписаны, что любой состав мог играть увертюры к операм, фантазии Верди, Россини, Чайковского, фортепианные и скрипичные пьесы, вальсы и многое другое. Для привлечения публики с оркестром выступали один-два певца, исполнявшие популярные танго и романсы. Когда наш руководитель отсутствовал, его заменял дядя – пожилой толстенький цыган-скрипач, который обожал племянника и прекрасно знал ресторанную музыку. Дядя пытался раскрыть мне некоторые секреты национальной румынской музыки, но из-за увлечения джазом я вскоре забыл его уроки…
- Со скрипкой - понятно, она была первой. А когда появились в вашей жизни кларнет и саксофон?

- Первым из духовых инструментов в моей жизни появился кларнет. Основная учеба в Бухаресте у меня была в гимназии, которая имела хороший духовой оркестр. Дирижером был известный в городе музыкант Караман (к сожалению, я запомнил только фамилию). Мне понравился кларнет, и дирижер не возражал. Объяснил, как его собирать и разбирать, а также дал несколько первых, вводных уроков.
Я сам находил упражнения, этюды и пьесы. Читка с листа у меня была хорошая. Оставалось только овладеть губным аппаратом, аппликатурой и дыханием. Так что на протяжении небольшого отрезка времени я освоил инструмент. Дирижер, увидев, что я продвигаюсь, начал давать мне пьесы для сольного выступления с оркестром. Помню, как лихо я исполнил популярную в то время польку «Дедушка».
Потом еще были модные произведения, названий которых сейчас не помню. Шутка ли сказать, это было более 70 лет тому назад!
Когда я приехал в Бухарест и начал заниматься на кларнете, я обратил внимание на другой инструмент, родственный кларнету – саксофон. Поначалу я играл в оркестре моего шурина Капланского на скрипке. Но через некоторое время, он обратился ко мне с просьбой освоить саксофон, так как этот инструмент близок кларнету. В музыкальных магазинах Бухареста саксофонов не было – поэтому инструмент заказали из-за границы. Я довольно быстро его освоил и полюбил.
Начал играть джазовую музыку сначала в малых составах. Тогда этот вид искусства был очень модным и подобных ансамблей, играющих в этом жанре, было много.
В одном из оркестров на трубе играл Шико Аранов, с которым мы очень сблизились и дружили затем многие годы. Шико совершенствовался как джазовый музыкант, а рядом с ним и я.


Всепроникающая сила джаза

- Итак, джаз. Джаз и ещё раз джаз! Поговорим о нём. И нужно обязательно не забыть, затронуть тему, как джаз появился в нашем советском Кишинёве.

- Да, на европейский континент из Америки стал пробиваться джаз. Я до трёх-четырёх часов ночи слушал по радио новую музыку.
Исполняя лирические песни в ресторане Петра Лещенко, Р.Капланский мечтал руководить оркестром. Когда ему выпал «счастливый билет», Рувен с Соней предложили мне поехать с ними в Черновцы. В группу также вошёл друг Капланского – Шарль Брейтбурд, замечательный кларнетист, саксофонист, пианист и очень эрудированный музыкант.
Оркестр Капланского умело использовал саксофон, литавры, маринбофон – и быстро приобрёл известность. Все тот же Рувен в музыкальном магазине заказал для меня чехословацкий саксофон-тенор фирмы Хюллер. Это был самый лучший день в моей жизни! Через две недели я получил инструмент и стал заниматься в подвале.
Учебников и пособий по джазовой музыке тогда еще не было. Я играл гаммы, как делал это на скрипке, придумывал упражнения... Кое-что мне показал Брейтбурд, но, почувствовав в нём ревность, я перестал к нему обращаться.
Джазовой музыки к тому времени на пластинках и по радио я наслушался столько, что все мои жилки трепетали в унисон с инструментом. Затем Рувен стал выписывать новинки французского издательства «Чепель». Среди них попадались джазовые мелодии с соло для трубы, кларнета, саксофона…
Хозяин ресторана не пропускал ни одного выступления оркестра Капланского.
Настал вечер моего дебюта. С азартом я потянул за собой оркестр, а потом исполнил соло.

Как в Кишиневе появился джаз

Рассказывает Израиль Бикван, талантливый певец, проживающий ныне в США. Он выступал в Молдове с Гарри Ширманом.
С Гарри я работал с 1966 по 1980 год. И даже после его ухода на пенсию мы с ним продолжаем дружить уже много лет. Кстати, я - единственный из музыкантов, с кем он работал в разных коллективах. Каждый день мы разговариваем по телефону, поскольку оба живём в Нью-Йорке. По выходным дням я приезжаю к нему в Бруклин.
Несмотря на возраст, Гарри Ширман обладает прекрасной памятью, а иногда даже выступает.
Во время наших встреч Гарри вспоминает: «В конце 30-х годов в Бухаресте джаз был в моде. Было много талантливых биг-бэндов. Однако уже чувствовалось дыхание войны. И многие музыканты решили переехать в Молдавию. Среди них были Шико Аранов и я.
Все годы, что мы проработали вместе с Арановым, он был художественным руководителем, а я - руководителем музыкальным. Спорили только на музыкальные темы, но всегда находили консенсус. Какой он был интеллигент, эстет, а какая светлая голова!».
Тяжело пришлось двум талантливым людям «пробивать» дорогу джазу. Но все же удалось уговорить кишиневское начальство выступать в кинотеатре «Орфеум». Добавлю «для истории», где находился этот кинотеатр: сначала он располагался на втором этаже здания на углу Штефана чел Маре и Пушкина. О том, что люди специально приходили в кино, где перед сеансами играли настоящий джаз, послушать музыку, уже написано, но я это еще раз подчеркну!
Оркестр исполнил и первые произведения неизвестного тогда молодого композитора Евгения Доги. Все это было. Пока тяжело не заболел Шико Аранов. В руководители оркестра тогдашнее музыкальное начальство Молдавии стало назначать чиновников, развалив этим замечательный коллектив.

От автора.
Необходимо отметить, что джазовая направленность повлияла на творчество последователей эстрады в Молдавии – групп «Плаи», «Норок», «Контемпоранул» и в особенности на группу «Оризонт».
Одним из показателей того, что джаз – важная сфера музыкального искусства в Молдове, является то, что в 1984 году при Академии искусств начала действовать кафедра эстрадной музыки и джаза. У выпускников, обладателей профессиональных навыков, появилась возможность гастролировать и культивировать молдавский джаз, прославляя свою страну.
Несмотря на то, что джаз - заимствованная культура, молдавский джаз самобытен, отличается фолк-направленностью и отражает темперамент своего народа. Одним из лидеров молдавского джаза можно назвать группу «Тригон» – это всемирно известная группа, добившаяся признания на многих престижных конкурсах. Только в 2009 году музыканты принимали участие в легендарном фестивале Monreal Jazz Festival (в Канаде) и Jazz Nord Sea Festival (в Голландии). Кроме того, ими организуются различные международные проекты, что способствует возникновению новых приемов в творчестве, а также укреплению имиджа страны.


Ширман продолжает

- Как-то хозяин ресторана подошел ко мне после концерта и прокомментировал (на идиш) мою игру: «Хорошо сказал, а?». Мой авторитет музыканта подскочил на много пунктов. По истечении контракта его продлили еще на один срок...
Перед войной в Европе в обеденный перерыв закрывались все магазины и учреждения. С часу до трёх, обедая, люди слушали по радио народную или классическую музыку, которая пускалась в эфир «живьём». Раза три в неделю, по вечерам, транслировалась танцевальная музыка, а после полуночи начиналась получасовая музыкальная передача из первоклассных ресторанов.
В Бухаресте уже сложилась плеяда опытных джазовых музыкантов, побывавших за границей, игравших с иностранными джазистами. Они были востребованы, но от дополнительных заработков на радио не отказывались.
Вернувшись в Бухарест, благодаря другу Рувена, я тоже сыграл в передаче на радио. На следующий день, как обычно, появился на бирже – и оказался в центре внимания. Меня стали приглашать на разовые выступления в другие оркестры.
В те годы каждую свободную минуту я занимался самообучением, копировал известных мастеров. Прислушивался к игре других джазистов, к импровизации по законам и правилам ансамблевой игры, к принципам звукоизвлечения, манере, штрихам и другим компонентам джаза. Известный пианист и знаток джаза Теодор Козма взял меня в свой диксиленд, который играл в летнем кабаре «Колорадо». Теодор и его брат, известный дирижер парижского симфонического оркестра, долгие годы жили во Франции. Работая с первоклассными музыкантами, я приобретал исполнительский опыт.
Вскоре я получил работу у Дину Шербэнеску, типичного румына цыганской крови, неотразимого покорителя женщин. Оркестр этого яркого аккордеониста и кларнетиста обычно работал на богатом курорте в Карпатах. Музыканты группы были кумирами молодежи.
Румынские музыканты очень настороженно относились к бессарабцам, что, однако, не мешало тем играть ведущую роль в музыкальной жизни Бухареста. Например, Шико Аранов в румынской столице получил известность как аранжировщик. По выходным дням с нами очень прилично играл на кларнете Эмиль Бериндей. Аристократ, имевший родовой замок в Синаи, работал в Бухаресте главным инженером телефонной станции.
Джазовый «Биг-Бэнд» Шербэнеску стал выступать в театре-ревю «Алхамбра», где мы исполняли джазовые пьесы Д.Эллингтона, А.Шоу, И.Берлина, Б.Гудмена и других. Нас приглашали выступать в казино, на развлекательных вечерах в королевском дворце принца Михая.


Кино

В 1938 году в Бухаресте сняли первый развлекательный румынский фильм, где в эпизоде в баре я играл на саксофоне. После показа фильма в Бессарабии меня стала узнавать кишинёвская молодежь. Но счастье продлилось мгновение. Грянула война.
Настали роковые 1937 и 1938 годы. В Германии к власти пришёл Гитлер с его одержимостью уничтожить евреев, и мы переехали жить в Молдавию. В Румынии на нас стали смотреть недружелюбно. Естественно, мы посчитали, что в Молдавии будет безопаснее. Эта была тогда новая республика в составе СССР.
В те годы только организовывалась республиканская филармония. Шику Аранова как профессионального музыканта пригласили организовать биг-бэнд. Он был прекрасным аранжировщиком и администратором и как никто подходил на роль руководителя этого коллектива. А я стал музыкальным руководителем, работал с оркестром. Мне это очень нравилось. Это было мое!
И. Бикван уже рассказывал, что мы организовали небольшой, но прекрасный эстрадный оркестр в кинотеатре. Играли перед сеансами кино. Наши программы пользовалась большим успехом у кишиневцев.
В 1941 году в преддверии войны музыканты начали менять фамилии. Если кто не знает, у легендарного Аранова настоящая фамилия Аранович, а композитор Фейдман стал Федовым.
После войны оркестр расформировали. И вновь возродился джаз уже после смерти Сталина. Это был новый взлет, триумф оркестра, который знали в СССР все.

От автора.
От себя добавлю, что об этом периоде можно почитать в американской русскоязычной газете «Еврейское Местечко», №34, №43 за 2008 год.


Нам поможет Изольда Милютина

И еще с одним очень интересным человеком преподнесла мне встречу судьба в связи с работой над очерком о Гарри Ширмане. Давний друг Гарри, сегодня израильтянка из Реховота Изольда Милютина. Ей слово. Но прежде я должен представить её читателю.
Отец Изольды - известный советский дирижер Борис Семенович Милютин, народный артист Молдавии, основатель симфонического оркестра Молдавии. В этом оркестре после окончания Кишиневской консерватории работал Гарри Ширман.
Сколько же надо иметь таланта, чтобы играть академическую музыку и одновременно на таком же уровне исполнять джаз. Не думаю, что таких людей много.
Вернемся к отцу Изольды Борису Милютину. В 1936-1953 годах он был главным дирижёром и художественным руководителем симфонического оркестра, с которым выступали прославленные Д.Ойстрах, М.Ростропович, Э.Гилельс, Б.Давидович, М.Вайман, Д.Башкиров, Дж.Огдон, Ю.Ситковецкий, Г.Гинзбург, Н.Бейлина, М.Гринберг, Г.Страхилевич. Совмещал исполнительскую деятельность с педагогической в Молдавской государственной консерватории имени Г.Музическу (с 1998 года – это Академия музыки, театра и изобразительных искусств).
Изольда Борисовна Милютина – молдавский и израильский музыковед, доктор искусствоведения, заслуженный деятель искусств Молдовы. В прошлом - заведующая кафедрой композиции и музыковедения Кишинёвской консерватории, с 1974 года – руководитель отдела музыковедения АН Молдавской ССР, автор альбома-монографии «Дойна» (Кишинёв: Hyperion, 1990), воспоминаний «Между прошлым и будущим» (Тель-Авив: Gutenberg, 2004). Живёт в городе Реховот (Израиль).
Страстная энергия памяти

Слово Изольде Милютиной.
«Какое счастье, что человеческая память имеет замечательное свойство связывать отдалённые времена. Наша память не даёт уйти в небытие именам людей, которые того заслуживают, знаковым и выдающимся событиям. При всей банальности этой мысли, всякий раз радуешься её подтверждению, когда всплывают в памяти прославленные, но подзабытые имена!
Как жаль, что суета нашей жизни не позволяет порой разглядеть в тех, кто встречается нам на пути, глубинные свойства человеческой личности - даже если мы ценим её душевность, интеллигентность, откликаемся на доброе к нам отношение, на благожелательность. Но при этом в повседневном общении ускользает то главное, что составляет саму сущность человеческой натуры. Лишь со временем, возвращаясь мысленно к прошлому, к далёким годам, понимаешь, что судьба дарила тебе общение с незаурядными людьми. Бандероль, пришедшая из Америки, всколыхнула эти мои мысли…
Живёт в Нью-Йорке хороший человек – светлая голова! На сегодняшний день это – один из самых старших представителей обширной еврейской семьи, по воле судьбы рассеянной по разным странам: Израиль, Америка, Россия, Молдова...
Зовут этого человека Гарри Ширман. Именно к нему я отношу сказанное выше. Почти двадцать лет тому назад он увёз из Кишинёва за океан свои мысли – память не только о своих близких, но и воспоминания о культурной жизни Бессарабии, в которой принимал живейшее участие на протяжении долгого времени, измеряемого десятилетиями.
Вроде бы ничего удивительного нет в том, что в наше время «великого переселения народов» многих из нас, разбросанных по всему миру, снедают с невиданной силой воспоминания о годах, прожитых на другой земле и, что вполне закономерно, посещают мысли о молодости и связанных с нею радужных надеждах, особенно – о сбывшихся жизненных планах, которые, при всех трудностях времени, украшали существование и приносили удовлетворение и удовольствие.
Гарри Ширман замечателен не только тем, что в прошлом был талантливым джазистом, прекрасным музыкантом – скрипачом, саксофонистом. Он проявил себя в эстрадном искусстве подлинным энтузиастом, деятельным неравнодушным человеком. Таким он остался по сей сегодняшний день.
Как мне представляется, главное свойство натуры этого почти 100-летнего человека, что следует из наших с ним долгих телефонных разговоров, – это неуспокоенность: обуревает его та самая «страстная энергия памяти», о которой когда-то писал Набоков, сам, как известно, этому в немалой степени подверженный.
Многим близким и друзьям Гарри, в том числе и мне, почта доставила как-то его мемуарные записи, которые могут составить интересную, богатую событиями и действующими лицами книгу. Трогательно желание автора на склоне лет собрать «за общим столом» всю свою чудесную многочисленную семью, разветвлённую на сегодняшний день в детях и внуках.
Я знала многих из этих людей. Перед мысленным взором – картины жизни, знакомые образы: сам Гарри, его сёстры, их дети… Все люди деятельные, целеустремлённые, они составляли, наряду с другими подобными семьями - а таких семей в Кишинёве было немало - цвет еврейской интеллигенции нашего города.
Так уж вышло, что у тех, кто был причастен к музыкальной жизни Кишинёва, эта фамилия – Ширман – была всегда на слуху. Именно поэтому хотелось бы рассказать об этой семье подробней. Она того заслуживает.
Очень важно, что не только судьбы близких людей занимают мысли автора воспоминаний о музыкальной жизни Молдовы. Он пишет о коллегах, о событиях первостепенной важности: создание замечательного творческого музыкального коллектива, война, послевоенные годы, возрождение мирной и, соответственно, творческой жизни.
Самым существенным представляется то, что Гарри Ширман сумел запечатлеть свою, наряду с коллегами, деятельность у истоков эстрадного искусства Молдавии и многое, с этим связанное. Ведь он принадлежит к числу тех, кто причастен к созданию первого в Молдавии профессионального эстрадного оркестра.
В молодые мои годы - какие незабываемые впечатления приносили концерты замечательного джаза Шико Аранова, известного далеко за пределами Молдавии! Я всё это очень хорошо помню! Гарри Ширман связал свою творческую судьбу с этим джазовым коллективом, став со временем главным помощником его знаменитого руководителя.
Помнится мне, что когда-то, годами ранее, мой отец, возглавлявший долгие годы филармонический симфонический оркестр в Кишинёве, посадил за один из пультов в скрипичной группе молодого скрипача, которого рекомендовал ему как весьма перспективного своего воспитанника уважаемый в городе профессор местной консерватории Иосиф Дайлис. Довелось мне как-то даже играть в камерном ансамбле с Гарри в консерваторском скрипичном классе этого замечательного педагога.
Но молодого музыканта уже тогда влёк джаз. Весьма способный человек, он на ходу ловил веянья времени. Потому скрипач-профессионал, он по велению души взял в руки саксофон и… погрузился в стихию джаза. Тем более, что это было подготовлено его жизнью в юные годы в Бухаресте.
Девочкой-подростком я обучалась у сестры Гарри, которая после войны вела в нашей музыкальной школе теоретические классы. А затем, через годы, я встретилась с фамилией «Ширман» во вполне зрелые свои годы, когда новое поколение этой замечательной семьи – сын самого Гарри, а затем и дочь племянника его Мирона, пришли в мой консерваторский класс.
Музыкантское братство молдавской эстрады тех лет, о которых рассказывает Гарри в своих записях, объединяло блестящих джазовых исполнителей. По праву он называет имена кларнетиста Шарля Брейтбурда, трубача Муси Гольдмана и других известных музыкантов того времени.
Как обычно, в коллективе Аранова были и певцы, и танцоры. Усилиями всех создавалось яркое зрелище, веселящие глаз интересные композиции, звучала запоминающаяся, радующая слух эстрадная музыка.
Всяческого уважения заслуживает стремление Гарри Ширмана оставить в наследие тем, кто придёт в жизнь после нас, рассказ о том, что было делом его жизни, рассказ о людях, которые заполняли жизненное пространство вокруг него. В том числе и тех, у кого учились он и его сёстры, с кем сотрудничал сам он на своём богатом творческом поприще.
В его записях воскрешаются имена замечательных музыкальных педагогов: Е.Салиной, М.Пестера, А.Павлова, К.Файнштейн, И.Дайлиса – всех тех, кто много сил приложил в своё время к взращиванию молодых творческих сил в Бессарабии.
Мы всё-таки мало знаем о них, хотя самая добрая память об этих людях заслуживает большего внимания. Хорошо, что находятся такие люди, как Гарри Ширман – люди с беспокойной и благодарной душой.
Именно поэтому его воспоминания приобретают особую ценность. Читая его записи, забываешь о том, что недавно Гарри исполнилось 97!
Жизнь так сложилась, что некоторые из представителей трёх поколений семьи Ширман прошли перед моими глазами в непосредственном контакте. Так что могу судить, что не напрасно взялся за перо самый старший из них, патриарх этого рода, и написал свои воспоминания. Потому что все из рода Ширманов, каждый по-своему, оставили след в этой жизни.
Подрастают сейчас в Израиле и в Америке внуки, правнуки многих из семьи Ширман, теперь это целая династия! Внучатые племянники трудятся в Израиле, Канаде и Молдове.
В этой замечательной семье, наряду с людьми искусства, есть и экономисты, и инженеры, предприниматели, программисты. Каждый из них по-своему хорошо делает своё дело, и никто не уронил фамильной чести. И всё же, нельзя не порадоваться тому, что отличный саксофонист Симон Ширман, сын Гарри, пойдя по стопам отца, преуспевает сейчас на джазовом поприще в Нью-Джерси, как прежде это было у него с его группой «Кварта» в Москве и Кишинёве.
А театровед по образованию Катя Ширман, дочь одной из сестёр Гарри, живя в Москве, входит в руководство фондов известных музыкантов – Владимира Спивакова и Владимира Крайнева. – Владимира Спивакова и Владимира Крайнева. Внучатые племянники трудятся в Израиле, Канаде и Молдавии. Примеры достаточно внушительные Их можно было бы умножить.

Без сомнения, раздумья о прошлом и радость за успехи молодых дарят Гарри в его солидном возрасте жизненные силы!»


Коллега и друг: Шико Аранов


Между земными людьми и звездами небесными существует загадочная связь. Как сложно представить возникновение из пыли и газа небесного светила, так остается тайной рождение в глухой провинции яркой личности. Но это произошло. 10 апреля 1905 года в уезде Четатя Алба, в городке Татарбунары, в семье Биньямина Арановича родился мальчик, которому дали имя Ишиягу. Через годы ему будут рукоплескать главы государств, с ним станут общаться видные деятели искусств, его портретами запестрят афиши, а песни Мастера запоют за пределами его родины. Но мальчик не ведал о предстоящем успехе. Ишиягу с увлечением осваивал игру на бас-геликоне (инструмент с самым низким звучанием). После переезда семьи в Арциз отец определил сына в самодеятельный духовой оркестр.
Учеба в кишиневской консерватории «Униря», служба в румынской армии, занятия в Бухарестской Королевской академии музыки и драматического искусства, работа в румынских ресторанах, концертных залах, кинотеатрах и даже на студии грамзаписи – обо всем этом не так уж много известно. Поначалу «румынский период» в биографии Аранова стремились не афишировать, а теперь о нем и рассказать-то некому.
После присоединения Бессарабии к СССР Аранов вернулся в Кишинев и стал играть в эстрадном оркестре Шарля Брейтбурда перед сеансами в открывшемся кинотеатре «Орфеум».
Каждое выступление оркестра публика принимала «на ура», что во многом обеспечивало план кинотеатра. Туда горожане вскоре стали ходить не столько ради фильма, сколько пообщаться в уютном буфете и послушать музыку. Оркестр, популярность которого всё росла, перевели под крышу открывшейся филармонии. Художественным руководителем Молдавского государственного джаз-оркестра (Молдгосджаза) назначили Шико Аранова. Этим жестом, узаконившим джазовую музыку, новая власть подчеркнула, что молодой республике не чужды модные веяния.
35-летний Аранов с энтузиазмом взялся за создание программы.
Между тем, к 40-м годам в СССР, хотя оркестры продолжали играть фокстрот, румбу и другие ритмичные танцы, слово «джаз» таинственным образом стало исчезать из печати. Первыми в НКВД попали выходцы из дворянских семей, музыканты с иностранными и еврейскими фамилиями. Зато джаз появился в зонах и лагерях!
Беда открыла в татарбунарце исключительные организаторские способности. Шико Аранову удалось сохранить и полностью вывезти весь джаз-оркестр в эвакуацию.
Приехавший туда, в город Коканд, начальник управления по делам искусств МССР передал музыкантам приказ о продолжении творческой деятельности Молдгосджаза. Правда, подчеркнул, что у военного времени должна быть патриотическая программа с песнями советских композиторов, политической сатирой, народными танцами. Конечно, Аранов так и построил программу… первого отделения, а второе отдавал джазу.


Сталин аплодировал первым

В 1943-м джазистов пригласили в Кремль. Кстати, такое бывало не раз. Предупредили: на концерте будет присутствовать сам Иосиф Виссарионович! Музыканты загрузились было в автобус, чтобы ехать на репетицию, но вежливые сотрудники их остановили. Спросили у музыкантов и записали, в каком порядке им, «особистам», следует расставить инструменты для музыкантов на сцене и как приготовить саму сцену, и уехали.
За два часа до концерта наших артистов с развернутыми паспортами проводили на сцену. К их удивлению, все инструменты службисты расставили с абсолютной точностью, даже костюмы выгладили.
Сталин первым начал аплодировать выступлению коллектива под управлением Шико Аранова, а затем, ну, вы понимаете… Присоединились все. И был шквал оваций.
После концерта выступавших хорошо накормили, угостили деликатесами. А на другой день артистам и их семьям выдали зимнюю одежду. Из Москвы оркестр отправился по воинским частям и госпиталям. Объехали полстраны, дав 700 концертов! Заработанные средства Молдгосджаз сдавал в фонд обороны.
Кстати, об аплодисментах первых лиц и не только. В музыке есть неписаные правила, когда можно рукоплескать. В классике – нельзя в произведениях, имеющих несколько частей. Это симфонии, сонаты, концерты. В джазе можно аплодировать чаще, даже после каждой удачной импровизации, если она вам понравится.
В Советском Союзе уже установилась традиция: хлопали только после начальства, а то можно было попасть впросак и не угодить, если того не хуже…
В 1945 году оркестр Аранова выступал в Омске. «В стране была страшная разруха, это ощущалось даже здесь, в глубоком тылу. Люди еще не отошли от страданий, а тут музыка Аранова – яркая, сверкающая!», - рассказывает Владимир Сливинский, оказавшийся на том концерте.
Композитор Владимир Сливинский услышал тогда популярную песню на музыку Аранова «Я не вернуться не мог» и через много лет восстановил по памяти ее мелодию. Популяризатор творчества Аранова, заслуженный деятель искусств Молдовы, Зиновий Столяр узнал историю этой песни. Оказалось, на эти стихи композитор наткнулся, увидев обрывок газеты. Стихи написал, как выяснилось, режиссер Константин Славин. Он, уроженец Новороссийска, сочинил стихи эти в 1943 году после освобождения родного города.
Песней «Я не вернуться не мог» Молдгосджаз начал концерт в первом освобожденном городе Молдавии – Сороках. Сюда оркестр вошел вместе с войсками 2-го Украинского фронта. За концертную деятельность в годы войны многие музыканты удостоились орденов и медалей…
Коллега и помощник Аранова, Гарри Ширман, единственный, оставшийся сегодня в живых из музыкантов первого состава Молдгосджаза...
Вот как Гарри Ширман вспоминает о гастролях во время войны.
«...Маршрут следовал на Дальний Восток, мы ехали на семь месяцев давать концерты войскам и жителям края. На маньчжурской границе стояла огромная армия, которой надо было облегчить жизнь культурными развлечениями. Задача была нелегкая. Переезды в зимнее время в холодных автобусах почти каждый день, большие расстояния, холодные клубы... Но зато какую радость мы приносили людям! Городов было много, все и не упомнить. Были в Хабаровске, где помимо концерта давался бал в фонд Красной армии. Собранные деньги пошли на покупку танка от джаз-оркестра Молдавии. А после этого бала… оркестр распался. Вот такая история…».

Так что все-таки случилось с таким известным оркестром?

Конец войны. В Берлине последние бои. Еще не сдаётся Квантунская армия на Дальнем востоке, а министерство культуры одним росчерком пера расформировывает множество концертных коллективов по всей стране, считая их избыточными для послевоенного времени.
Попал под сокращение и молдавский джаз оркестр, несмотря на все его творческие заслуги. Коллектив просуществовал до осени 1947 года, после чего вернулся в Кишинев, новую столицу Молдавской ССР. Много сил и энергии было потрачено на то, чтобы реорганизовать коллектив, который получил новое название «Букурия». Не хватало эстрадных музыкантов, и их по крупицам собирали по всему Советскому Союзу. Все в то время было непросто. Но наша молодость, энтузиазм и большое желание сделали своё дело. Довольно скоро новоявленный джаз оркестр выступил со своей первой программой.
После войны отношение к джазу переменилось в худшую сторону по всему Союзу, зацепило это и Молдавию. Но Аранов умел так подать себя и оркестр, что опасных моментов не возникало долго. Быть может, о них просто не знали, их не замечали...
В 1948 году и Молдгосджаз не избежал общей печальной участи этого времени реформ: коллектив расформировали. О чувствах Шико Аранова, который за восемь (и каких!) лет никому не известную группу превратил в один из лучших джазовых оркестров Союза, можно только догадываться...
Власти, учитывая организаторский опыт Аранова и его знание молдавского фольклора, предложили ему возглавить оркестр ансамбля народного танца Молдавской ССР. Имя «Жок» этот ансамбль получил позже. На празднование 70-летия Сталина в Георгиевский зал Кремля пригласили элиту всей страны. Среди гостей оказался и ансамбль из Молдавской республики.

Рассказывает народный артист МССР Ион Фурника.

«Руководитель Николай Болотов сделал сюиту «Букурия» на музыку Аранова. Танцовщицы, исполняя хору с корзинами винограда, складывали из них число 70. И снова как когда-то, Сталин поднялся и зааплодировал, его примеру последовал зал.
Перед IV-м Всемирным фестивалем молодежи и студентов в Бухаресте молдавский ансамбль «идеологически озадачили»: любой ценой «побить» румын!
Для постановки танцев уже не в первый раз пригласили Игоря Моисеева. С тремя солистами ансамбля мэтр отправился в фольклорную экспедицию в Припрутье, откуда танцоры были родом (Спиридон Мокану – кагульчанин, Георгий Форцу и Ион Фурника – уроженцы села Манта). Как в старину, здесь парни и девушки по воскресениям выходили на «хору». Побывав на молодежной «хоре», Моисеев попросил лучших стариков-танцоров показать свое умение. Характер и рисунок движений Моисеев не только запомнил сам, но и обратил на них внимание танцоров ансамбля.
Несмотря на удачи оркестра, в душе Аранов оставался джазменом. Когда джаз снова разрешили, он сделал новый рывок. И оркестр «Букурия» принес ее руководителю не только радость, но легендарную славу. Во вновь созданной им команде было почти тридцать человек (включая реквизиторов). Оркестранты, как правило, владели несколькими инструментами. Это позволяло легко делать замены и обогащать музыку. Среди инструментов встречались и экзотические – банданион (мини-баян), маракасы (музыкальные «погремушки»), кастаньеты и тамтамы.
В оркестре работали музыканты высокого класса. Джазовый трубач Моисей Гольдман, сакс-тенор и солист Гарри Ширман. Соня, аккомпаниатор, сестра Гарри и жена Рувена Капланского, вокалиста и любимца всего коллектива. Ефим Балцан, выпускник музыкально-педагогического института имени Гнесиных, выступавший в Московском театре оперетты. Обладатель бельканто, Ефим имел чутье на песни, которые не без его участия становились шлягерами. Аранов опекал и Дорику Рошку - она с блеском исполняла молдавские и эстрадные песни в его обработке. Восхищался Иваном Добруновым, аранжировщиком и тромбонистом. Обожал молодого дирижера Иванова, умевшего за 20 минут «накатать» оркестровку или прелюдию.
Таланты выискивали по всему Союзу. В 1957 году «Букурия» приехала в Саратов. Выпускник местной консерватории Геннадий Добров тогда играл в оркестре перед киносеансами. Придя с музыкантами в кино, руководитель «Букурии» услышал игру молодого саксофониста, предложил перейти к нему. «Конечно, я сразу согласился»,- улыбается 70-летний Геннадий Добров, заслуженный артист Молдавской ССР. «У Аранова играть считалось за честь. Даже недолгое пребывание в его коллективе закрепляло за музыкантом емкую характеристику – «арановец». Она служила «пропуском» в самые престижные коллективы».
«Оркестр много времени проводил в дороге, иногда по полгода на гастролях»,- вспоминает музыкант. «Аранову шел 60-й год, а мы его считали своим ровесником. Он был молод душой, дурачился, как мальчишка. Однажды, выйдя из вагона, Шико Бениаминович вдруг запрыгал по рельсам на одной ноге. Гена стал уговаривать маэстро не дурачиться. Аранов, не прекращая занятия, заверил, что проверяет себя на … прыгучесть. Прыгал-прыгал – и упал. В больнице выяснилось, что «испытатель» повредил два ребра…».
А то заспорили музыканты, какой инструмент считается еврейским. Попросили рассудить Аранова. «Прилавок»,- недолго думая, ответил Шико Бениаминович. «Арановский юмор часто разряжал грозовые ситуации»,- рассказывает Добров.
Но однажды маэстро сильно рассердился. В группе появился молодой музыкант, всем недовольный. Аранов не выдержал: «Что вы все бурчите?! Это невозможно больше терпеть! Мы, честное слово, обойдемся без вас, а вы идите к чертовой матери!». Это была самая ужасная его ругань.
Оркестранты любили и берегли патрона. Саксофонист, у которого было медицинское образование, часто пенял маэстро: «Шико, у тебя опять подскочило давление!». Аранов неизменно отвечал: «А что я – без давления?!».
На режиссерские выдумки Шико Бениаминович был неистощим. Происходящее на сцене обставлял ярко и празднично. Номер подавался так, что даже не смыслящий в джазе зритель не замечал, что концерт идет третий час…
Первое отделение музыканты исполняли в национальной одежде; на второе выходили в концертных костюмах с бабочками. «Сцена не прощает небрежности», - повторял Аранов. «Артисту мало играть как богу, ему до мелочей следует продумывать свой костюм, выход и даже манеру держать инструмент». Считал: джазист и вне сцены джазист. Ставил всем в пример скрипача Наума Лозника и трубача Колю Греку. В любое время суток они выглядели, как актеры заграничных фильмов: в крахмальных рубашках с запонками и в костюмах без единой морщинки. А сам Шико Бениаминович! До последних дней за ним сохранялась репутация стильного и элегантного мужчины. В модном костюме, сшитом на заказ, в облаке дорогого одеколона, Аранов восхищал женщин и мужчин. Продуманный антураж в трудное послевоенное время создавал «Букурии» ореол аристократизма, музыканты чувствовали себя королями.
«На репетициях Аранов говорил тихо, не давал повода усомниться в своем видении произведения», - рассказывает Павел Гоя.
Аранов общался со многими звездами джаза, а с Эдди Рознером дружил. Однажды группа Рознера из-за плохой погоды после выступления задержалась в Ярославле. Приехала «Букурия». Оркестранты встретились на репетиции, и она превратилась в музыкальное братание. Концерт Аранов начал словами: «Наш приезд совпал с «неотъездом» моего друга Эдди. Не возражаете, если сыграем вместе?». И Рознер с Арановым устроили такой джазовый фейерверк, о котором в Ярославле помнили долго!
Аранов добился у министерства культуры закупки инструментов от лучших производителей. В 50-х годах «Букурия» стала обладательницей пяти саксофонов французской фирмы «Selmer», четырех труб, стольких же тромбонов и ударной установки «Linux». А в 60-х Аранов выхлопотал, чтобы музыкантам разрешили выкупить французские инструменты. Считал: оркестранты это право заслужили.
Столетие Шико Аранова Молдова отметила тихо. Так тихо, что этого никто не заметил. Самым ярким подарком к юбилею стала телепередача Сильвии Карэуш. Она, сама получившая музыкальное образование, не только слышала о джазисте Аранове, но и была его соседкой в доме на улице Негруцци, 5.
На получасовую передачу о творчестве Аранова у неё ушло более двух лет. Хотя за почти тридцатилетнюю концертную деятельность Аранов написал немало песен, музыку к танцам, фильмам, заложил целый пласт национальной джазовой музыки, – возникли проблемы с фотографиями и кинохроникой. Выручил приезд из Израиля 70-летнего Исаака Брейтбурда, сына талантливого кларнетиста Шарля Брейтбурда, из чьих рук Аранов принял оркестр кинотеатра «Орфеум».

***

В ходе своих поисков материала о Гарри Ширмане и людей, хорошо знавших его, я познакомился с публикацией Татьяны Соловьёвой, а также с книгой Исаака Брейтбурда «Шико Аранов и его оркестр».
Также вступил в переписку со знатоками этой темы и получил письмо от Мирона Резника, кандидата экономических наук, заслуженного изобретателя СССР.

Уважаемый Борис!
Если писать воспоминания о Гарри Ширмане и обращаться за дополнительным материалом к людям, его хорошо знавшим, то, наверное, моя кандидатура будет не самой подходящей. Есть люди, знавшие и его лично, и творчество его получше меня.
Советую обратиться к Изе Биквану, они были друзья в жизни и в искусстве много лет, (что я уже, конечно, давно и сделал – Б.Т). Но и от себя я с удовольствием добавлю пару слов.
Гарри Ширман был гениальный музыкант. А для меня, не музыканта, а экономиста – он просто Бог, как и Аранов! Часто бывал на концертах Ширмана, и когда он играл в оркестре Шико, и когда играл с разными инструментальными составами. Импровизации его доходили до каждого из нас, и неважно - ты профессиональный музыкант или экономист, как я.
Гарри относится к тем людям, для которых на первом месте была работа! Высочайшая работоспособность!
Помню его дипломную работу по специальности: Концерт для скрипки с оркестром Арама Хачатуряна, который он с успехом исполнил с симфоническим оркестром Молдавской филармонии. Гарри - Большой музыкант - напишите это с большой буквы, не покривим душой! Я рад знакомству с ним.
Здоровья тебе, Гарри, и многих лет счастливой жизни!

Пишет музыкант Леонид Щур:
Дорогой Гарри Аронович!
Рад за вас, что о вас помнят и пишут. Здоровья и творчества! В этом и наша радость.
В отличие от ребят, которые помнят вас только джазменом, я (боже, какие мы уже большие мальчики!), семилетним ребенком видел в вас прекрасного скрипача! Наверняка меня вы можете и не помнить. А вот моего учителя Дм.Дм. Андреева, наверняка, помните. Ваша игра мне врезалась в память на всю жизнь. А в 19 лет я под вашим музыкальным руководством, под ваш и Дюка Эллингтона «Караван», сочинил свой лучший мимический номер «Мираж» (памяти Экзюпери). Ещё и ещё раз здоровья, дорогой человек!


Выпускник Кишиневской консерватории скрипач Борис Фикс
(Нью Йорк):

Имя Гарри Ширман было мне знакомо ещё много лет назад. Будучи музыкантом и живя в Кишиневе я, разумеется, был наслышан о творческой деятельности этого замечательного музыканта. Я также несколько лет проработал в оркестре Молдавского театра оперы и балета с его сыном Симоном, который тоже мне рассказывал об отдельных эпизодах жизни отца.
Познакомиться лично с Гарри Ширманым довелось мне много лет спустя, уже живя тут, в Нью Йорке.

Был год 2009-й.
Я получил е-mail из Израиля от моего бывшего преподавателя И. Милютиной с просьбой, если возможно, помочь напечатать в одной из русскоязычных газет Нью Йорка статью, которую она написала к предстоящему 90-летию Гарри Ширмана.
Я приложил все усилия, а также дополнил её статью фотографиями Г. Ширмана - и статья была напечатана.
Также я обратился на русскоговорящее Радио Давидсон в Нью Йорке с просьбой в ближайшей программе Лены Вишневецкой передать мои поздравления с 90-летием Гарри и исполнить песню Ш. Аранова "Если любишь ты" (которую я предварительно переслал на радио) в оригинальном исполнении Р. Капланского с джаз-оркестром «Букурия», музыкальным руководителем которого в то время был Г. Ширман.
Благодаря Изе Биквану, который скоординировал с Гарри время передачи, Гарри услышал по радио поздравление и эту песню.
Трудно передать, насколько он был тронут, услышав эту запись (в которой он же исполняет соло на саксофоне) по американскому радио.
Он позвонил мне сразу после этой передачи и не мог сдержать своего волнения в голосе.
Вскоре после этого состоялась наша первая личная встреча с Гарри Ширманом, встреча, переросшая в дружбу, которая длится уже 7 лет.
В знак благодарности и нашей дружбы он подарил мне книгу своих воспоминаний.

Я много раз бывал дома у Гарри, где он за чашкой чая рассказывал мне о своей жизни и творчестве, показывал мне свой большой архив фотографий.
Я, буквально с первого дня нашего общения, был потрясен великолепной памятью этого человека, который в мельчайших деталях мог рассказывать о своей творческой биографии, вспоминать интереснейшие случаи в своей жизни 60-летней давности, рассказывать об оркестре «Букурия», о гастролях по всему Советскому Союзу, о музыкантах этого оркестра, помня имена каждого из них. Гарри Ширман меня также поразил тем, как он всё это излагал. Он великолепный рассказчик, которого можно слушать бесконечно.
Человек-легенда в буквальном смысле этого слова.
Гарри предоставил мне несколько пластинок с записями оркестра «Букурия», которые я перевёл в цифровой формат, а из некоторых произведений, с его разрешения, сделал клипы, которые разместил на YouTube.
Квартира Гарри - как маленький музей: на стенах висят многочисленные фотографии, афиши прошлых лет. Ощущается атмосфера истории.

Два года назад мы отмечали его 95-летие в ресторане.
С какой лёгкостью он танцевал! Это словами не передать, это нужно было видеть.
Я часто общаюсь с Гарри по телефону и всякий раз отмечаю для себя, что несмотря на столь почтенный возраст, этот человек не меняется - такой же пытливый ум, оптимизм, бодрый голос, внимание, цепкая память, благородство и высокая интеллигентность, присущая поколению, представителем которого он является.
Я счастлив, что жизнь свела меня с Гарри Ширманом и мы стали друзьями. Надеюсь, что ещё долгое время смогу общаться с этим необыкновенным человеком.
Я желаю ему доброго здоровья и хотел бы через 3 года вновь поздравить его– уже с его 100-летием.


33 оборота

Записей оркестра «Букурия» того периода сохранилось немного, всего какой-нибудь десяток. Есть две виниловые пластинки (33 оборота), выпущенные в 1964 году на Апрелевском заводе грампластинок.
Работа над записями музыки проходила под руководством дирижёров
Ш.Аранова и Г.Ширмана.
Что звучало на этих пластинках? «Chişinău» («Приветствую тебя, Кишинёв»), музыка О.Негруцы на стихи Л.Деляну – солистка Д.Рошка. «О vioară cântă’ncet undeva» («Где-то тихо играет скрипка»). Музыка В.Вилинчука, слова Л.Деляну. Солист Ион Басс. «S.nasvut stradă nouă» («Родилась новая улица»), музыка С.Шапиро на стихи Е.Кримермана, солистка – Наталья Трухтанова. «Fetele din Chişinău» («Кишинёвские девушки»), музыка Ш.Аранова на стихи А.Бусуйока, солист – Ефим Бэлцану. «Nu glumesc» («Я не шучу»), музыка Ш.Аранова на стихи Е.Кримермана, солистка – Людмила Иванова. «Floricea» («Цветочек»), музыка В.Вилинчука на стихи А.Бусуйока, солист – Ефим Бэлцану. «Сad ploi târzii» («Идут поздние дожди»), музыка С.Шапиро на стихи А.Бусуйока, солист – Ефим Бэлцану. «Hai noroc» («Привет»), музыка В.Вилинчука на стихи Е.Кримермана, солист – Ефим Бэлцану. «Кто виноват», музыка Ш.Аранова на стихи Э.Радова, солист – Ефим Бэлцану.
Упомянутый звуковой материал с надлежащей полнотой представляет исполнительский стиль и репертуар оркестра.


Его продолжение – сын Симон

Симон Гариевич Ширман родился в 1948 году в Кишиневе. Саксофонист, скрипач, один из ведущих музыкантов Молдавии в начале 80-х годов.
В 1971 году окончил Молдавский институт искусств по классу скрипки, саксофон освоил самостоятельно. В 1969-75 годах работал в симфоническом оркестре Молдавии, в 1976-79 был концертмейстером группы струнных в оркестре Кишиневского театра оперы и балета.
В 1980 организовал джаз-квартет «Кварта», успешно выступивший с этно-джазовой программой на многих отечественных фестивалях. В 1983 году «Ширман второй» и Альперин – пианист из «Кварты» - переехали в Москву и год работали в «Арсенале» Алексея Козлова.
Большой интерес вызывал дуэт Ширмана-Альперина, выступавший на многих фестивалях и концертах в середине 80-х. Из композиций многим запомнились «Молдавеняска», «Молдавский триптих», «Романтические страницы», «Посвящение Гарбареку».
В начале 90-х годов Симон эмигрировал в США. Известны и популярны его записи в дуэте с Михаилом Альпериным на пластинке «Джаз-82».
Симон Ширман — автор джазовых композиций для саксофона, скрипки и народных флейт: сюиты в семи частях, 11 каприсов, 4 дуэтов, импровизационных скетчей, пьес.

Это простое перечисление, но ключевые слова в нём – «джазовые композиции», «скрипка», «саксофон»… Вы уже уловили мысль? Дело отца продолжается в сыне!