Премьера оперы "Кармен" В Большом театре - весна 2008

[Альт-соната]

Вот ссылка на статью Темирканова,правда качается в формате PDF.Прочтёте,напишите ваши впечателния!
http://www.bolshoi.ru/common/img/upl...enda/may08.pdf

Все совершенно справедливо, как и это:

Юрий Темирканов: опера как жанр гибнет

21.04.2008 19:27 Интервью - Источник: Новотека - Опера



"– Ваша нелюбовь к «современным» режиссёрам общеизвестна, а в Москве ведь ставит Давид Паунтни – известный «модернист»; я помню в Цюрихе у него в «Борисе Годунове» Пимен писал своё «последнее сказанье» шариковой ручкой и в очках, а Шинкарка жарила сардельки на гриле…

– Эх… Редко я попадаю в такие истории, но тут я угодил просто в безвыходное положение. Дело в том, что меня упросили взять эту постановку – хотя контракты с режиссёром, художником и певцами уже были подписаны. Изначально должен был дирижировать Марис Янсонс, но он не смог. И тут, пользуясь нашей давней дружбой, Швыдкой и Иксанов (директор Большого театра, в прошлом – зам. директора и директор БДТ – прим. автора) в хорошем ресторане – с хорошим вином, естественно, просто меня упросили. Поэтому уйти я не могу, потому что я их поставлю просто в страшное положение.

– Но у вас же была уже схожая ситуация с «Пиковой» в Лионе? (В июне 2003 года Юрий Темирканов отказался от участия в постановке оперы Чайковского «Пиковая дама» в Лионской опере, ссылаясь на «художественные противоречия» с режиссером Ионеско. – прим. авт.)

– Да, я отрепетировал уже с оркестром, а потом пришли мы в зал, я посмотрел на сцену… И просто закрыл партитуру и сказал: «В этом я не участвую». Сел на самолёт и улетел в Петербург.

– Юрий Хатуевич, а у вас не возникает желания вернуться к опере, к постановкам?

– Может быть, я реакционер, но я скажу своё мнение: опера, как жанр, сейчас гибнет – именно, как жанр. Потому что режиссёры, приходящие ставить оперу, даже не знают толком, что это такое. Вот приходит драматический режиссёр в оперу и ставит, предположим, «Фауста». И вот он мучает актёра: умирать, мол, надо «по Станиславскому». Мучает, мучает – и наконец, все верят: да, он умер по Станиславскому! Но, к несчастью, в этом жанре есть свои правила: Валентин, например, после того, как его убьют, должен спеть большую арию. Вот и выходит: умер по Станиславскому – и по-оперному поёт! И человек из публики думает: «Ой, меня надули! Что за дурость эта опера!» И всё это – из-за режиссёра. А опера – это не драматический театр. Великий Моцарт, Чайковский, Вагнер – у них у каждого, поскольку они гении, у каждого есть свой театр! И это – оперный театр, а не драматический. Каждый спектакль этих гениев открывается своим ключом. У Вагнера это костюмированная проповедь; у Чайковского – другой театр, и тут нельзя, чтобы Татьяна, например, была старше няни. У Чайковского его оперный жанр не терпит этого. А у Вагнера или у Верди – терпит. У Верди может быть и толстуха, и коротышка – лишь бы пела потрясающе! А в операх Чайковского зрительный ряд очень важен.

Но режиссёры всего этого не знают; они вообще встречаются с оперой впервые, когда приходят её ставить. Например, я ещё в Кировском театре работал, пришёл ко мне один и сказал: «Слушай, я хотел бы “Кармен” поставить!» Я поинтересовался, почему. «У меня есть решение!» – он говорит. «Ах, как интересно!» – говорю я. – И как это только Бизе “Кармен” умудрился написать, а Чайковский – арию Германа, не имея перед собой твоего “решения”?»

…Бедная опера! Сейчас в Германии (а это в отношении оперных постановок – сама ужасная в мире страна!) поставили «Евгения Онегина», где Онегин и Ленский – гомосексуалисты. Понимаете, такие вот «режиссёры» – это мразь, подлецы, которые издеваются над этим жанром, потому что они – малограмотные дикари. Бедная, несчастная публика; зрителям приходится делать такие же лица, какие часто можно видеть на выставках абстрактной живописи. Людям не хватает смелости быть настолько умными, насколько дал им Бог – и сказать честно, уж простите меня ради Христа: «Да это же – говно!». Ни у кого не хватает смелости. Нет того мальчика, который сказал бы, что король – голый! Вот в чём несчастье.

И «современное прочтение» здесь ни при чём. Если для меня, с моим вкусом, который вдолбил мне телевизор, Венера Милосская чуть толстовата – я не пойду к Церетели с просьбой слегка её «осовременить»; отбить немножко мрамора на талии. А почему «Пиковую даму» можно трогать? Если она сегодня вам неинтересна – не ставьте!
Я не ретроград; я поставил «Мёртвые души» (Юрий Темирканов осуществил мировую премьеру этой оперы Щедрина в Большом театре в 1978 году. – прим. авт.) – великую оперу, самую современную по языку – и по режиссуре! Потому что музыка этого требовала. А «Пиковая дама» требует постижения, разгадки всего того, что зашифровано у Чайковского, а не «находок» режиссёра.

– Кстати, в Мариинке вернулись к вашей с Игорем Ивановым постановке «Пиковой»…

- Э, нет; это уже не моя «Пиковая дама». Мизансцены – да; возможно, они сохранились. Но и певец, выходящий на сцену, и зритель в зале должны знать и понимать: зачем тот вышел на сцену? А когда он уходит, зритель должен понимать, почему он уходит. А если актёр «вышел-спел-ушёл», то это – не режиссура. И «находки» тут не помогут. Знаете, что Станиславский сказал? «Если я прихожу на спектакль и чувствую, вижу выдумки режиссёра – то это плохой режиссёр». Потому что режиссёр в спектакле должен быть, как сердце: если оно у тебя не болит, ты даже не знаешь, с какой стороны оно находится. И если я вижу фокусы на сцене, то я понимаю, что режиссёра в спектакле просто нет.

– В нынешнем сезоне вы давали «Иоланту» в концертном исполнении; триумфально дирижировали «Травиатой» в Италии. Почему бы вам не сделать абонемент – «Опера в концертном исполнении»?

– Да всё к этому и идёт, похоже, потому что постановки ныне просто чудовищны… Хотя Пётр Ильич Чайковский был против исполнения опер в концертах.

– Но ведь концертное исполнение лучше, чем постановка Чернякова?

– Это тоже правда, к сожалению… "

Кирилл Веселаго,
CitySpb.ru


(Полная версия: http://www.classicalmusicnews.ru/int...-zhanr-gibnet/ )

[Альт-соната]

Юрий Темирканов: опера как жанр гибнет

21.04.2008 19:27 Интервью - Источник: Новотека - Опера

Изначально должен был дирижировать Марис Янсонс, но он не смог.

(Полная версия: http://www.classicalmusicnews.ru/int...-zhanr-gibnet/ )

Сведения из последнего номера "Музыкального обозрения" (стр. 9):

"В качестве дирижера-постановщика был приглашен М. Янсонс, который, сославшись на проблемы со здоровьем, отказался от контракта. (Интересно, что в день премьеры "Кармен" в Москве он представил концертное исполнение этой оперы в Театре оперы и балета Санкт-Петербургской консерватории). <...> В Москве маэстро Темирканов поступил менее радикально, но тоже принципиально: продирижировал премьеру, но на финальные поклоны не вышел. Подтвердив тем самым свое отношение к современной оперной режиссуре".

[AlexAt]

Сведения из последнего номера "Музыкального обозрения" (стр. 9):

"В качестве дирижера-постановщика был приглашен М. Янсонс, который, сославшись на проблемы со здоровьем, отказался от контракта. (Интересно, что в день премьеры "Кармен" в Москве он представил концертное исполнение этой оперы в Театре оперы и балета Санкт-Петербургской консерватории). <...> В Москве маэстро Темирканов поступил менее радикально, но тоже принципиально: продирижировал премьеру, но на финальные поклоны не вышел. Подтвердив тем самым свое отношение к современной оперной режиссуре".

опять двадцать пять... а можно узнать у МузОбоз'а, на каком именно спектакле Темирканов не вышел на поклоны? На тех двух спектаклях, которые я видел, он выходил исправно.

[Benvenuto]

Альт-соната,остается только тяжко вздохнуть от этой статьи Темирканова...

[Bruckner O'Ved]

Если позволите (хотя уже дело давнее),
я помещу свою статью по поводу новой "Кармен" - хотя бы для того, чтобы вернуться к теме (даром что Борис пока ее не закрыл )

http://florestan.merzlyakovka.ru/200...olshom-teatre/
Трагедия обернулась фарсом. Премьера «Кармен» в Большом театре

Борис Владимирович Мукосей, 26.05.2008

Режиссер-постановщик — Дэвид Паунтни. Дирижер-постановщик — Юрий Темирканов

«Что за чудный сюжет для оперы!
…Я не могу без слез играть последнюю сцену…»
П.И. Чайковский

«БАЦ!» — пистолетный выстрел Цуниги, убивший наповал Хозе — вот как теперь заканчивается «Кармен» на Новой сцене Большого театра! На этом можно было бы закончить и отзыв, не начиная — уж слишком хорошо это характеризует «новое прочтение». Даже с формальной точки зрения — безусловное нарушение принципа неприкосновенности сюжета (новая постановка оперы — не киноремейк!), не говоря уже об этическом уровне подобной «концепции».
Но что-то не дает покоя, заставляет обдумывать, рефлексировать… Может быть потому, что слишком большим были ожидание, слишком радужными надежды — «наконец-то Кармен возвращается в Большой»! Уверен, для многих эта была главная интрига сезона. И даже сильное разочарование не заставит просто отбросить, перечеркнуть эмоции, не говоря уже о той тщательности и грандиозности, с которой готовился к премьере весь театр. Почти на месяц Новую (то есть на сегодняшний день основную) сцену освободили от спектаклей, и только в Кремлевском дворце поддерживали репертуар «дежурными» балетами.
Впрочем, сильное негативное впечатление рождает своего рода «аналитическое противодействие», необходимость поразмышлять о том, а какой, собственно, должна быть «Кармен» на сегодняшней сцене, какова вообще судьба подобных опер — где слилось воедино высокое и низкое, вневременное и злободневное, глубокое и банальное…
«Опера выживет, если ее не убьют режиссеры» — таков тезис дирижера-постановщика Юрия Темирканова в опубликованном сразу после премьеры интервью (кстати, в газете «Большой театр»!). Да, в самом театре постановку воспринимают далеко не однозначно. Юрий Хатуевич демонстративно подчеркивал свое неприятие, не выйдя по окончании первого спектакля на поклон.
Впрочем, так ли виноваты режиссеры в современном упадке музыкально-театральной продукции? Ведь любой спектакль — явление «злободневное», в отличие от музыки, он делается для сегодняшнего зрителя и не рассчитан на вечную жизнь! Лично для меня нет ничего хуже театра, превращенного в музей, когда ни исполнители, ни большая часть публики уже не знает и не понимает, почему все было поставлено именно так… «Привычка свыше нам дана» — нет, увольте! Хотя бы не в театре!
Однако где грань между свободой и произволом в оперном спектакле? Между концепцией и отсебятиной?
Б. Покровский в свое время обозначил рамки достаточно жестко: «Режиссер — раб композитора». Мало кто из современных режиссеров подпишется под этими строками, но в том-то и дело, что настоящего, творческого режиссера они не стеснят! Тем более в «Кармен» с ее драматургическими находками, которыми уже более ста лет успешно пользуются композиторы, драматурги, кинематографисты разных калибров (думаю, конкретные примеры приводить излишне). Значит, нужно «всего лишь» раскрыть то, что заложено композитором… Но какая еще опера дает такой необъятный простор для раскрытия!
Дело не в том, чтобы ставить оперу строго в историко-географических рамках. Еще Чайковский отодвинул действие «Пиковой дамы» на полвека назад от Пушкина, за что уже посмертно получил немало стрел в свой адрес (Мейерхольд дерзнул «исправить» ее, вернув действие в пушкинское время); но разве кто-то обсуждал, имеет ли Чайковский на это право! В искусстве, как и в жизни, есть право сильного — «что позволено Юпитеру, то не позволено быку»…
Когда-то одного автора, нарушившего «принципы единства» классицистской трагедии, сожгли на костре. Слава Богу, теперь в театре нет иного суда кроме зрительского. Любое время и место действия оправдано, если зритель будет убежден, что иначе и быть не может, что именно в этом режиссерском измерении живут и действуют герои. Может ли произойти история, подобная «Кармен», сегодня? Есть ли в ней приметы нашего времени? Больше чем достаточно: связи полиции и криминала, жесткий драйв существования героев — от поцелуя до ножа, сомнительные «моральные устои» главной героини и ее окружения, массовый культ «звезды» — Тореадора, играющего со смертью на потеху толпе. А уж разборки с поножовщиной наличествуют в каждом акте. Все признаки криминальной драмы…
Не стоит напоминать, каким скандалом обернулась премьера «Кармен» для современников Бизе. Цыгане, контрабандисты, сигареты, героиня, разбрасывающая по сцене апельсиновые корки… Тогда это шокировало на оперной сцене. Режиссер сегодняшней Кармен Дэвид Паунтни ссылался на «традиции Опера-комик», на отказ от «высоких» театральных штампов, на то, чтобы спектакль получился живой, динамичный, близкий зрителю.
Те, кто 135 лет назад шикали на премьере «Кармен», не поняли главного - «под грубой формой может быть скрыта истинная красота» (Чайковский). Они не разглядели трагедии, вечной антитезы любви и смерти, одетой в лохмотья цыганки, запрятанной в притон контрабандистов и горные ущелья.
Что мы видим в спектакле Д. Паунтни? Полицейский участок, индустрию моды, искусно рекламирующую губительный для здоровья товар, пошлость шоу-бизнеса, создающего звезды из ничего, круговую поруку коррупции… Но вот места для трагедии, кажется, не осталось, а красота не выдержала такого натиска «грубой формы»…
Только один по-настоящему глубокий персонаж существует для меня в этом спектакле — Микаэла. Наивная провинциалка, она боится надолго остаться в «городе грехов» даже рядом с женихом, стесняется целоваться на улице — но это только первый слой. В глубине ее души сокрыта истинная (а не наигранная, как у Эскамильо) отвага, чистота дает ей силу не только нравственную — она не побоялась пойти в логово контрабандистов, где ее подстерегало гораздо больше опасностей. С какой силой звучит ее обращение к Хозе! Рассказав о смерти его матери, она уходит со сцены, не дожидаясь, когда он последует за ней, ибо он не может не пойти. Воистину, «есть еще женщины в баскских селениях»…
Из других образов вполне получился Эскамильо — именно потому, что у самого Бизе он носит внешний, поверхностный характер (французский музыковед Тьерсо описывает спор между композитором и певцом, который настаивал на более «популярном» характере музыки тореадора; наконец, Бизе в гневе воскликнул: «Вы хотите дряни? Так вы получите ее!»). Вышла настоящая карикатура — этакий Киркоров, сопровождаемый гламурной группой поддержки в розовых купальниках, все мужество которого — чистый блеф, умелая имитация масс-медиа. Он подчеркнуто свысока обращается к Кармен и искренне удивлен ее отказом — разве не всякая женщина готова отдаться ему по первому зову? В «драке» с Хозе он судорожно бросает банкноты; даже в четвертом действии появляется только на экранах бесчисленных телевизоров, с которых и доносится его любовное признание…
Но вот тут и возникает вопиющее противоречие с характером героини Бизе. Где же величие Кармен, если она способна заразиться массовой пошлостью, вместе с толпой клюнуть на удочку гламура? Неужели в этом проявляется пресловутая «свобода»?
А Хозе — разве не принижает финальный «выстрел в голову» и его образ? У Бизе он отдает себя в руки правосудия (см. последнюю реплику), потому что нравственные пытки тяжелее физических! Но режиссер руками Цуниги «избавляет» его от мук, а зрителей, соответственно, от сочувствия. До слез ли тут, Петр Ильич!…
Роль последнего персонажа невольно поднимается, однако и это не соответствует замыслу автора, для которого Цунига — неудачливый ухажер Кармен - не более чем опереточный простофиля (хотя для этого необязательно надевать ему на голову ведро в финале 2 действия, как это сделано в нынешней постановке!). А здесь Цунига — непосредственный участник финальный развязки, более того — ставит все точки над i!Значит, приходится «домысливать» его драматургическую линию, но что можно домыслить у банального персонажа?
Итак, в сухом остатке: «все умерли»… кроме Цуниги с дымящимся пистолетом. Ему принадлежит поле боя — да здравствует банальность! Если режиссер нам хотел сказать именно это, то вся постановка адекватна главной мысли. Только стоит ли ради этого ходить в театр?
Унылое впечатление, несмотря на яркие краски декораций, производит вся атмосфера спектакля. Полицейские, которые пристают к Микаэле с дикостью заключеннных — так что хрупкая девушка вынуждена дать одному из них ногой в пах (совсем как в известной миниаютюре Жванецкого!)… Табачная фабрика-тюрьма, она же — развлечение для туристов, во всю глазящих на рекламу сигарет (у себя дома они этого не видели?)… «Стриптиз-бар» во втором действии — впрочем, не бойтесь, нет не только стриптиза, но даже сносных танцев (при таком-то балетном материале в труппе Большого!), а что-то наподобие заурядной дискотеки… Стоит ли говорить, что и мрачная атмосфера 3 акта, и трагизм финальной сцены полностью потеряны, а в оттеняющих буффонных эпизодах и диалогах — грубое комикование в стиле «Камеди-клаб».
При таком уровне постановки не хочется говорить о деталях, об исполнителях сольных партий, среди которых есть безусловные удачи (хотя зарубежные исполнители главных партий, на которых была сделана основная ставка, немного разочаровали), о великолепном музыкальном уровне хора и оркестра, не в первый раз (и надеемся, не в последний) встретившихся с выдающимся петербургским маэстро.
В предпремьерном интервью режиссер говорил об основном мотиве спектакля как о трагической идее абсолютной свободы, которую олицетворяет Кармен — свободы, обреченной на гибель в любом обществе. Уверен, большинство зрителей остались в убеждении, что обречена «свобода» подобной трактовки. А Кармен, вопреки «новому прочтению» финала, живет в их душах. Как и надежда — что она еще вернется; в более глубоком и правдивом облике, на сцену Большого театра.
P.S. Стиль рецензии получился неровный, разорванный. Видимо, впечатление от спектакля невольно сказалось на ней — трудно писать ясно и четко о том, что не представляет собой ни адекватного воплощения произведения, ни даже собственной законченной мысли.