"Книга Квартетов" Бориса Иоффе

[барух]

http://www.forumklassika.ru/blog.php...7#comment29360

[Filin]

http://www.forumklassika.ru/blog.php...7#comment29360

[барух]

Этa зaпись (пoстaрaюсь в ближaйшиe дни выклaдывaть пo oднoй пьeсe) зaстaвилa мeня вспoмнить Вaш пeрвый тeкст в тeмe, дoрoгoй Иoнa, - вeрнee, эпигрaф, нaд кoтoрым я рaньшe нe зaдумывaлся.
Mнe стaлo вдруг пoнятнo (нaвeрнoe, этo бaнaльнoсть?) тoждeствo живoй рoзы - и гoтичeскoй "рoзы" - oкнa в сoбoрe. (В иудaизмe тoжe eсть мнoгo прo рoзу...)

[Jonah]

Спасибо!

Я решил привести полностью притчу Экзюпери из его неоконченной гигантской книги "Цитадель", и молитву, котрая следует за притчей и завершает всю книгу.

Я знал старика садовника, он рассказывал мне о своем друге. Долго-долго
они жили, как братья, пили по вечерам чай, праздновали праздники, спрашивали
друг у друга совета, делились тайнами. Со временем слова потеряли для них
былую цену, и, когда окончив дневные труды, они вечерами прогуливались
вместе, то шли молча, поглядывая на цветы, сады, небо, деревья. И если один
кивал головой на розу, то другой наклонялся и, увидев проеденный гусеницей
лист, тоже огорченно покачивал головой. И одинаково радовались они
раскрывающимся бутонам.
Но случилось так, что один купец нанял друга этого садовника на
несколько недель погонщиком в свой караван. На караван напали разбойники,
его занесло в другую страну, а дальше войны, бури, кораблекрушения,
разорения, смерть и труды во имя куска хлеба качали его на своих волнах,
будто море утлую лодку, перенося от одного сада к другому, пока не занесло
на край света.
И вот уже на старости лет, после долгих лет молчания, мой садовник
получил от своего друга письмо. Бог знает, сколько лет оно странствовало.
Бог знает, сколько повозок, всадников, кораблей и караванов везли его с
упорством морских волн, пока не принесли к нему в сад. И вот утром, сияя от
счастья и желая им поделиться, мой садовник попросил меня прочитать
полученное письмо, как просят прочитать любимое стихотворение. С жадностью
ловил он на моем лице впечатление от чудесного письма. А в письме было всего
несколько слов, потому что садовникам по руке лопаты и грабли, а не перья.
"Этим утром я подрезал мои розы..." -- прочитал я в письме и задумался о
главном, которое не вместить в слова, и наклонил голову в точности так же,
как мои садовники.
Мой садовник потерял теперь и сон, и покой. Каждого расспрашивал он о
далеких странах, плывущих кораблях, караванах и воинах между царствами. Три
года спустя случилось так, что мне пришлось снаряжать посольство на другой
конец света. Я позвал своего садовника и сказал: "Ты можешь послать своему
другу письмо". Пострадали мои деревья, пострадали овощи в огороде, зато
настал праздник у гусениц, потому что садовник целыми днями сидел за столом,
писал, зачеркивал и снова писал, прикусив язык от старательности, будто
малый ребенок, -- ему хотелось высказать самое главное, самое важное,
передать своему другу себя целиком во всей своей явственной подлинности.
Нужно было перекинуть мост через пропасть, воссоединиться с частичкой самого
себя, преодолев время и пространство. Ему нужно было высказать свою любовь.
И вот, краснея и смущаясь, он принес мне и попросил прочитать свой ответ,
желая увидеть на моем лице слабый отблеск той радости, что озарит
получателя, желая на мне проверить действенность своего откровения. И я
прочитал (нет для тебя драгоценнее того, на что ты тратишь себя всю свою
жизнь. Помнишь старух, что проглядели глаза, следя за танцем иглы, расшивая
пелены для своего Бога?). Так вот, я прочитал то, что доверил своему другу
мой садовник с помощью неуклюжих старательных букв, -- молитву, исполненную
горячей веры, высказанную в корявых словах: "Этим утром и я подрезал мои
розы..."

Ах, Господи, я молюсь за себя, ибо и у меня есть труд, я по мере своих
сил просвещаю мой народ. Я получил от Тебя тяжкий труд, Господи, и нет у
меня той небольшой и каждодневной работы, какую мне легко было бы любить, --
я обживаю, я натягиваю связующие нити, но они неосязаемы, хотя и даруют
радости сердцу, ибо сладко возвращаться в свой дом, а не куда-то еще,
слышать привычные голоса и утешать ту, что плачет о потерянном браслете,
хотя плачет она о смерти, что разлучит ее со всеми браслетами. Но Ты обрек
меня еще и на молчание, научив ценить не ветер слов, а глубинную суть;
увидев ее, я склонился над тоскою людей и пытаюсь исцелить их.
Да, Ты пожелал сберечь мое время, которое я бы мог расточить на
болтовню и словесную пыль из-за потерянного браслета (дело ведь не в
браслете -- в смерти), расточить на ловлю любви или дружбы. Но и любовь, и
дружба завязывают свой узел только в Тебе, и только в Твоей власти позволить
мне до них дотянуться через Твое молчанье.
Что мне в помощь, если знаю, что не в Твоих силах явить мне себя на
моей ступеньке, если ничего не жду от ангела из балаганчика? Что? Если
говорю и с пастухом, и с пахарем, отдавая им многое, но ничего не получая
взамен? Если улыбкой воодушевляю дозорного, ибо я -- царь, узел, связавший
воедино царство, на которое они тратят свою жизнь и которое вознаграждает их
моей улыбкой. Но чего мне ждать от ответной улыбки дозорного, Господи? Я
бужу любовь не к себе, Господи, мне не важно, равнодушны они ко мне,
ненавидят ли, любят, они должны меня чтить, чтобы прийти к Тебе, ибо я бужу
любовь только к Тебе, Господи, и они, и я питаемся этой любовью, и Тебе я
передаю ее, как передаю преклонение колен дозорного своему царству, ибо я не
стена, о которую бьются, я -- семя, что вытягивает из земли листву.
Но по временам, -- ибо нет для меня царя, который мог бы вознаградить
меня улыбкой, и иду я одиноким до того часа, когда Ты снизойдешь принять
меня и растворить в тех, кого я люблю, -- я устаю от своего одиночества, и
мне хочется стать одним из всех и затеряться среди людей моего народа, -- я
еще не очистился до конца.
Видя, как счастлив мой садовник дружбой со своим другом, мне хочется
порой покориться божеству садовников и тоже сделаться садовником в моем
царстве. Ведь и мне случается не спеша спуститься по ступеням моего замка в
предрассветный сад и навестить свои розы. Я оглядываю их так внимательно,
наклоняюсь к неловко изогнувшемуся стеблю, я, который в полдень будет
решать: казнить или миловать, воевать или жить в мире. Быть или не быть
царствам. И, с трудом разогнувшись, потому что я уже стар, я говорю в своем
сердце слова, что слышны и понятны всем садовникам на свете, живым и
мертвым: "Этим утром и я подрезал мои розы..." Что мне за дело, если это мое
послание будет странствовать долгие годы? И мне даже не важно, найдет оно
адресата или нет. Не в послании суть послания. Чтобы быть заодно с моими
садовниками, я поклонился их божеству -- розовым кустам на заре.
Господи, не то же ли и с возлюбленным моим врагом, с которым я
становлюсь заодно, лишь возвысившись до следующей ступеньки? И поскольку он
в точности такой же, как я, и идет ко мне навстречу, стремясь подняться на
ступеньку более высокую. Исходя из нажитой мною мудрости, я сужу о
справедливости. Он судит о справедливости, исходя из своей. На взгляд они
противоречат друг другу, противостоят и служат источником войн между нами.
Но и он, и я противоположными путями, протянув ладони, идем по силовым
линиям к одному и тому же огню. И обретают наши ладони Тебя одного, Господи!
Я окончу свой труд, облагородив душу моего народа. Мой возлюбленный
враг окончит свой и облагородит свой народ. Я думаю о нем, и он думает обо
мне, хотя нет у нас общего языка, чтобы мы с ним встретились, ибо по-разному
мы с ним и милуем, и казним, разные у нас уклады и разные суждения, но мы
можем сказать, он мне, я -- ему: "Этим утром и я подрезал мои розы..."
Ибо Ты, Господи, общая для нас мера. Ты -- узел, что связал воедино
несхожие деяния!

[барух]

Спaсибo, я этoгo нe знaл, кoнeчнo.
Пoтрясaющe.
Я тeпeрь eщe прo рoзы из рoмaнa Штифтeрa думaю...

[NeDo]

Этa зaпись (пoстaрaюсь в ближaйшиe дни выклaдывaть пo oднoй пьeсe)

Это было бы здорово! Такие каждодневные звуковые послания-записки...

[Jonah]

Это было бы здорово! Такие каждодневные звуковые послания-записки...

Действительно здорово было бы, если бы каждый день кто-то исполнял в трансляции новый квартет, или хотя бы записывал новый….

Я хочу обратить внимание на то, что исполнение именно четырьмя исполнителями (ведь никто не запрещает играть их на ф-но, или органе, я и на гитаре играл) является как мне кажется важным моментом эстетики квартета – это еще одна грань и возможность их существования, еще одна убедительная послыка для их правдоподобного возникновения в звуке: единство различного.

Я одумал еще вот о чем, о нотной записи и о том к чему она обязывает:
Для европейской музыки особенно остро со времен Бетховена обозначились отношения «автор» - «исполнитель».

Во временя барокко – сужу только по музыке, по нотным текстам – автор с какой-то даже теплотой и непосредственностью относился к расшифровкам украшений и динамически и темповым обозначениям. Он вел таким образом непосредственный диалог с исполнителям, ожидал на что тот откликнется, а что вдруг останется ему незамеченным (и кто тут будет чувствовать себя виноватым?). Диалог этот шел непосредственно через саму музыку. Исполнитель той эпохи сам был композитором, композитор, как правило, был практикующим музыкантом . Не говоря о том, что играли на нескольких инструментах (не буду сейчас говорить еще и о вреде нынешнего помешательства на узкой специализации)
Исполнитель владел и понимал музыкальный язык эпохи не хуже композитора и мог изъяснятся на нем. От этого от каждого «адажио» или форте у Баха в тексте исходит какая-то тоска вневременности, запредельности индивидуального его языка – или арии с полностью выписанными в самом тексте украшениями.


Но со временм исполнитель (часто и автор) со временем перестает понимать не то, что язык эпохи а музыку вообще – они воспроизводят звуки как артист, читающий непонятный иностранный текст по транскрипции, но ведь по всему тексту автором и многочисленными редакторами расставлены знаки экспрессии динамики, темпа, артикуляции – если их точно расставить (еще точней, еще точней и еще точней!!! – Стравинский, например) и если их точно воспроизвести (еще точней! Еще точней!), то все само получится. Отношения «автор – исполнитель» строятся не на взаимодействии а на борьбе, на ультиматумах, конкуренции. Постоянная детализации нюансов внешних признаков в надежде на то, что таким образов удастся достигнуть сущностной целостности. Такое дробление может происходить до бесконечности и происходит в технических областях.
Попытки альтернативы приводят к еще большему сковыванию и порабощению: Кейдж в частности перехитрил всех – он сделал так, что чтобы исполнитель не сыграл – это что-то всегда будет предопределенно авторским замыслом. Импровизации в сочинениях Штока, как будто служат только тому, чтобы доказать его – автора – авторитарность и полный контроль над исполнением.
В 20-м веке только в джазе осталось это чутье взаимопроникновение и участие друг в друге исполнителя и автора через исполняемую музыку. Но и то: это пока оставался джаз.



Современный человек иногда настолько теряет ориентиры что в каком-то бессознательно порыве выдумывает себе принципы и провозглашает себя убеженным и принципиальным. Сколько бездумных и бессмысленных утверждений о том, что “ Баха играть надо только на mf” или, у того-то пианста в Бахе «многовато педали надо бы мальчику поработать» как-то один коллега по форуму заметил, что «не любит романтизм, потому что у него аллергия на сахар» - кому-то может забавно, а мне тошно от этого – я не знаю, речь ведь идет о музыке, а он вот о чаепитии….
Вот он значит стержень человека: сахар, mf, педаль….
Вместо личности свод правил и отступать от них страшно и стыдно – назовут ведь по-разному:там…. «ненастоящим мужиком», «слабовольным человеком без мнения».

В «Книге квартетов» нет прописанных динамических нюансов, темповых обозначений, указаний инструментов. И тем не меняя та высокая степень свободы, которая здесь предоставляется автором включает в себя и свободу общения тоже.
Тут найдется каждому место.

В «Книге квартетов» - у нас как у слушателей и как у исполнителей есть возможность остаться самими собой вчера и сегодня и завтра, при этом не ставя ни себя, ни автора в неловкое положение.
С каждым изменением, все более укреплясь в верности себе и не стыдясь этого, не стесняясь, и не стесняя других.

[барух]

Дoрoгoй Иoнa, oгрoмнaя штукa - рaдoсть взaимoпoнимaния! Спaсибo!

...Вoт, тoгдa - нa сeгoдня (eсли дeйствитeльнo пoлучился бы тaкoй "кaждoднeвный прoeкт", тo я бы oстaвлял тoлькo oдну пьeсу - вчeрaшнюю бы убирaл), - нo Вы-тo ужe слышaли ( и Руслaн) .Знaчит, для Вaс, дoрoгaя Нe-Дo, и, мoжeт быть, для Вaс, дoрoгoй Фугoтвoрeц.

[NeDo]

Великая штука - недосказанность, незаконченность. Вот такая манюсенькая зацепочка-занозочка "на память". Держит не хуже симфонических цепей! Спасибо!

[Filin]

Дoрoгoй Иoнa, oгрoмнaя штукa - рaдoсть взaимoпoнимaния! Спaсибo!

...Вoт, тoгдa - нa сeгoдня (eсли дeйствитeльнo пoлучился бы тaкoй "кaждoднeвный прoeкт", тo я бы oстaвлял тoлькo oдну пьeсу - вчeрaшнюю бы убирaл), - нo Вы-тo ужe слышaли ( и Руслaн) .Знaчит, для Вaс, дoрoгaя Нe-Дo, и, мoжeт быть, для Вaс, дoрoгoй Фугoтвoрeц.

Опять же, не надо убирать! Я тоже Ваш поклонник - но не соберёшься же каждый день заглядывать в эту тему. Или убирать, но через некоторое время - скажем, через неделю.