Анна Нетребко в "Лючии" Метрополитен

[ice]

а именно 14, 27, 21, 24 марта

А трансляция ORF или ARTE предусмотрена?

[adriano]

Скоро я Лючию возненавижу, вместе с каденцией. 14, 17, потом еще 20ть какого-то с Шиловой (для сравнения ), 58 сопран, две записи с Каллас, и еще разнообразные записи из Мет сего года.
Что касается спектрограмм пиратских записей - видно то, что и слышно, нет в голосе полета почему то, предпологаю из-за того, что где у Каллас например девять четких обертонов, у Анны три - четыре размытых. В студийных записях все лучше. При этом звучит все равно красиво, по совокупности так и вообще прекрасно. Ну есть тусклость в голосе порой, но такой красавице можно простить, и даже принять как милую особенность тембра.
Точно надо ей Вагнера петь, хватит зануд белькантистов злить. Никогда она им не понравится, слишком страстная. Вчера прослушал Тангейзера с Викторией Де Лосанжелес , класс, прекрасная Елизавета, "профессиональные" вагнерианки такой образ не создадут, так как нажимают на мощь и силу, по привычке. А варяги от итальянского репертуара дают некое смягчение образа, больше подчеркивают красоту звучания, тоже наверно по привычке.

[AlexAt]

А трансляция ORF или ARTE предусмотрена?

ума не приложу

[AlexAt]

С чем, с чем??

ну когда четырехтысячный зал встаёт, аплодируя и крича "браво", чтобы поблагодарить артиста, наверное, это оно и есть...

[AlexAt]

Если в России, где народные массы к опере относятся, если не с недоумением, то уж как минимум с жалостью, послеродовое возвращение оперной звезды на подмостки, хоть и освещалось в прессе, общественного резонанса не вызвало, то в Америке как стране, имеющей куда более скромную музыкальную историю и страстно пытающейся наверстать ненавёрстываемое, этому событию придали поистине планетарный масштаб (какой еще оперный театр устраивает «живые» широкоэкранные трансляции (HD broadcast) своих спектаклей по всему миру!). Обруганные за коммерческую необъективность музыкальные pr-службы создали вокруг дебюта Анны в новой постановке «Лючии» на сцене Метрополитен опера такой ажиотаж, что вся музыкальная и околомузыкальная общественность Манхэттена и примыкающих степей была охвачена всеобщей истерикой. За лишний билет на последний спектакль меня чуть не убили: билет вырывали из рук (буквально!), а душераздирающие стоны: «Это мои последние деньги! Я так хочу увидеть этот спектакль! Отдайте мне!» - создавали ощущение массового помешательства… Такого психоза не было даже на последнем выступлении П.Доминго в венском «Парсифале».

Особо истеричная пресса после первого спектакля 26 января назвала возвращение Вийазона в Мет провалом, а Нетребко обвинили в белькантовой профнепригодности. Столь резкая оценка обострила и без того неуместное напряжение вокруг финальной телерадиотрансляции: ведь спектакль идёт в прямом эфире буквально на весь мир. Масла в огонь подлила отмена 29 января радиотрансляции второго спектакля. За каждым представлением оперы следили, как за фронтовыми сводками, и «потери в войсках» были нешуточными: один из моих любимых теноров пал в боях с белькантовой стилистикой, а заменивший его Джузеппе Филианоти чисто физически не мог принимать участие в главном спектакле серии из четырех показов, так как вечером 7 февраля пел Герцога в «Риголетто». В итоге телетрансляционный штурм всемирных кинотеатров взвалил на свои плечи Пётр Бечала, о чем стало известно уже 5 февраля, и даже это не снизило ажиотажа... Проблемы Вийазона «знатоки» объясняют психологическим стрессом от работы с Нетребко, якобы разбившей ему сердце. Эта «версия», волнующая воображение девушек бальзаковского возраста, в дополнение к сюжетным реминисценциям самой «Лючии» (драматический «срыв» случился у Вийазона именно в сцене уличения его героем Лючии в неверности!) подпиталась недавним отказом выдающегося тенора от участия в серии показов «Иоланты» в Баден-Бадене будущим летом с Анной в главной партии и увеличением на один спектакль серии представлений «Вертера» в том же Баден-Бадене в паре с Элиной Гаранча… Как бы то ни было, мнение о том, что роскошный дуэт распался окончательно и бесповоротно, за последнюю неделю обрело весомость официального приговора, несмотря на заявленный состав новой постановки в Мет "Сказок Гофмана" в декабре 2009 г.

После первой злополучной радиотрансляции 26 января стало ясно, что небеспочвенные недоумения «на кой ей это надо» получили новые серьезные основания: исполнение не было в прямом смысле слова белькантовым. Это веристская стилистика, наложенная на белькантовый материал. Это не было даже таким пограничным явлением, которым является партия Виолетты, позволяющая объемно презентовать как вокальный блеск, так и драматическое искусство. Основной «стилистической» проблемой исполнения стало отсутствие лёгкости не только в фиоритурах, которых, строго говоря, было ровно полторы – не больше, но и в хрупких легато, надежность которых у Нетребко не идёт ни в какое сравнение с тем, что делает, например, Груберова, с которой Анна выступит в серии показов «Лючии» в Венской опере будущей весной. Сравнивать текущее исполнение с эталоном – совершенно гениальным исполнением «Лючии» Дж.Сазерленд – травматично и для объектов сравнения, и для сравнивающего: после прослушивания даже далекой от безупречности записи Сазерленд 1959 г. (не говоря уж о бриллиантовом совершенстве записи 1960 г.!) исполнение Нетребко вызывает «слуховой» дискомфорт. Это просто совершено два разных «жанра». Но основная проблема этого невыгодного для Анны сравнения состоит в том, что даже «не в своих» ролях Сазерленд звучит как гениальная певица «не в своей тарелке», а Нетребко в «не-своих» белькантовых записях производит впечатление девочки, по незнанию накрасившей губы маминым лаком для ногтей. В своих интервью Анна искренне восхищается своими современницами-сопранистками, и, в отличие от той же Рене Флеминг, почти никогда не рассуждает «о днях минувших». Флеминг, например, регулярно консультируется с любой знаменитостью прошлого, к которой получает доступ, благодаря своему исключительному ученическому усердию. Так, именно Леди Джоан отговорила её от «Нормы», полушутя заметив, что для Флеминг эта партия «слишком длинная». Рената Скотто, с которой занималась Нетребко, по-видимому, была менее откровенна со своей ученицей относительно белькантового репертуара, и мы вынуждены, наслаждаясь феноменальной сценической органичностью Анны, испытывать неимоверное напряжение и экзаменационное волнение по поводу её белькантовых упражнений: «сумеет – не сумеет». Выдающееся по глубине и яркости исполнение каватины «Нормы» в БЗК в мае прошлого года стало единственным существенным прорывом во всей белькантовой практике Нетребко (технически безупречно сделанная партия Амины в Вене в 2005 г. ничего эпохально нового не дала ни певице, ни, разумеется, партии). Но Лючия – не Норма. Если в Норме «нечего делать» без одухотворенного совершенства, то в Лючию невозможно «вписаться» без технической виртуозности. Можно плохо играть (Сазерленд вообще ничего не «играла» в белькантовых партиях), можно не кувыркаться с лестницы, как Дессей, которая в своей нынешней вокальной кондиции еще в позапрошлом году официально отказалась от «звания» белькантовой певицы, можно не биться в конвульсиях, как Нетребко, но нельзя нервно напрягаться, пытаясь справиться с нотными фейерверками! Музыкальный материал должен быть озвучен с порхающей легкостью и чистотой без малейшего намёка на «брак»! Веристский «накал страстей» очень «оживляет» восприятие сюжета, но губит «саму концепцию» вокальной тяжеловесностью.

Неровность звучания ансамбля солистов раскрошила целостность восприятия на не сопоставимые по качеству и производимому впечатлению сцены. Как всегда, отвратительно звучал Михаэль Майерс в партии Нормано: как было замечено в одном интернет-отзыве, певцу явно не хватает микрофона. Такое открытие спектакля само по себе не предвещает ничего хорошего, но ситуацию спасает инфернальный Мариуш Квечень. Мои восторги по поводу его крепкого и выразительного вокала, драматической виртуозности и сценического обаяния, начавшиеся с блистательного исполнения Квеченем партии Белькора, не иссякли, как я ни старался (любить баритонов – «эттто неприлично!»). «Cruda funesta smania» прозвучало без ожидаемой лакированной безупречности, но ярко и завораживающе. Темперамент для любого артиста – важнейшая составляющая профессионально необходимых качеств, и у Квеченя этот дар отшлифован в мастерство, оказывающее магическое воздействие.

Появление Нетребко на сцене Мет’овская галерка, как всегда, встречает «недопустимыми» аплодисментами. В костюме «от Мары Блюменфельд» Анна выглядит изысканно и неотразимо. Звучит чисто, но неуверенно, осторожно «прикасаясь» к верхним нотам в «Regnava nel silenzio». Эта неуверенность вызывает недоумение своей причиной - от волнения или «от роли»? По «ходу пьесы» Лючии предстоит встреча с Эдгардо у мистического фонтана, а драматическое напряжение нагнетается возможностью внезапного появления Энрико, которого Лючия страшно боится. Вместе с тем уникальная мизансцена Лючии с Призраком получается у Нетребко с непередаваемой естественностью: в Призраке Лючия с самого начала видит себя! Призрак её не только не пугает, но манит, как метафизическое alter ego! Лючия Нетребко изначально играет в жертву. Мазохистская составляющая её образа получит своё блистательное воплощение в третьей картине! Такого «развития событий» история оперных воплощений «Лючии», насколько мне известно, еще не знала. И именно эта ярко выраженная драматическая «позиция» актрисы моментально проясняет метасценический характер этой неуверенности, подтверждение чему слышится уже в дуэте «Verranno a te sull'aure», который к финалу практически разваливается. Взаимовлияние певцов на сцене – факт, на который мало кто обращает внимание, и лишь в одной рецензии причина неудачного выступления Анны 26 января была связана с проблемами Вийазона.

Сегодня «локомотивом ситуации» выступал Бечала (после спектакля Анна специально это отметила, ответив на очередной комплимент фразой: «У меня сегодня был замечательный партнер!»). Эдгардо Бечалы в сцене «у фонтана» выглядел растерянно, но звучал уверенно: определенно вся концентрация певца была направлена на вокальную работу, а сценический рисунок роли просто механически прочерчивался. Его вокальная работа показалась мне суховатой противоположностью итальянских «колыханий» Филианоти, так раздражавших меня прошлой весной. Конечно, восприятие затуманивалось ожиданием вийазоновской виртуозности и головокружительной выразительности, на которую целый год настраивались все поклонники дуэта «Анна & Роландо». Пётр Бечала уже больше десяти лет «подаёт надежды», прекрасно исполняя партии самого разного калибра (наиболее тонкой его работой я бы назвал партию Тамино (Цюрих, 1997)). Его Ленский в Мет – вызвал единодушный восторг, а нынешний дебют в постановке Циммерман определенно перевел певца из разряда «подающего надежды» в ранг «надежды оправдавшего». В партии Эдгардо Бечале не хватало «плотности» звучания (характерные «присвисты» эпизодически царапали слух во всех номерах, включая роскошный финал, где предсмертный «прихрип» был очень даже кстати), но музыкально всё было сделано безупречно.

Второй акт открывается выдающейся сценой Лючии и Энрико. Эта-то сцена и стала центральным событием спектакля. Феноменальная слаженность дуэта Нетребко-Квечень, искрометно прозвучавшего еще в «Дон Паскуале», единственный раз за всё представление заставило забыть о вокальной технике и раствориться в стрессовой напряженности сюжета. Лючия входит к Энрико и, словно под гипнозом, останавливается на пороге. В ответ на его слова: «Надеялся тебя я видеть веселее в тот день, когда светильник Гименея зажжётся для тебя… Молчишь и смотришь…» - она резко приближается, словно желая в порыве гнева бросить в лицо брату страшное обвинение. В чём? Какую власть имеет Энрико над сестрой? Всегда детально продумывая психологическую мотивацию поведения своих героинь, Нетребко драматическим стержнем образа Лючии делает именно эту мистическую зависимость своей героини от брата. Никаких прямых намёков на сексуально-физиологическую подоплёку отношений Лючии с братом мы не видим, но ожесточенный монолог Энрико «Если мне изменишь ты…», во время которого он с остервенением швыряет её на пол, зловещим демоном набрасываясь сверху, становится садомазохистской квинтэссенцией его мрачного доминирования. И если в этой психологической дуэли Лючия Дессей была для Энрико Квеченя относительно лёгкой добычей, которая быстро «ломалась», то Нетребко становится добычей сладострастной: он угрожает и просит, унижается и унижает, но эта психологическая эклектика - лишь манипулятивная игра хищника с жертвой, словно разрушение строптивости сестры ему важнее собственной социально-политической безопасности. Начиная с этой сцены, Квечень принципиально меняет свою интерпретацию образа Энрико: если в прошлом сезоне его Энрико бился за выживание на быстро меняющемся политическом Олимпе Шотландии, то теперь мы видим страстного властолюбца, для которого власть – болезнь, а опасность политической и физической смерти – лишь наркотик. Проявляется это смещение акцентов в поведении Энрико на балу, в том, как он обращается с Артуро (в его пластике нет больше подобострастия и страха, Артуто для него такая же жертва, как и Лючия!). Интересно, что свою молитву в этой сцене Лючия обращает к небу без обреченности и без надежды: для неё это не мольба, а лишь комфортные поведенческие рамки психологической модели «жертва, не ждущая спасения». Нельзя сказать, что Лючия получает удовольствие от самого страдания, но она, будучи цельной личностью, а не традиционно представляемой на сцене девушкой с расшатанной нервной системой, использует каждый момент агрессии брата, чтобы утвердиться в своей решимости отомстить. Но жертвой её мести становится не Энрико, а Артуро.

(Продолжение следует).

[Sasha.E.Zhur]

Бра-а-а-а-во!!! ПотрясаюСЧе!!!! После Вашего опуса можно СНОВА влюбиться в оперу!

[toovola]

Так интересно читать ,что что даже слушать не надо!

[ice]

Так интересно читать ,что что даже слушать не надо!

Опасные слова говорите
Очень даже надо И слушать надо, и смотреть
А то так попадете под обаяние литературного слога критика, тем более если он, слог в смысле, действительно привлекателен и информативен, что вовсе не исключает ошибочных оценок

Если по существу вопроса то все описываемое очень близко к моим впечатлениям. Не соглашусь, пожалуй, только с тем что "В костюме "от Мары Блюменфельд" Анна выглядит изысканно и неотразимо". Набравшая вес после родов Анна Нетребко смотрится в этом костюме больше как известная провинциальная актриса Елена Ивановна Кручинина из Островского. Да еще эта маленькая шляпка, делающая округлившееся личико Нетребко еще более луноликим.

И уж конечно ... извините уважаемый AlexAt, но вы с таким смаком расписываете мизансцены ...

Весь спектакль сделан на прямом действии. Это просто безобразие какое-то!!! Примитивизм образов поразительнейший!!! Что/кого играет Квечень? Типичного оперного злодея, причем на одной мимике - все время строя рожи оттопыривая нижнюю губу. Делает то что умеет, потому что режиссерша ничего другого ему делать не прописала. А Раймондо? Ну что это такое!?? Это вещание с балкона, как на митинге и потом оттуда же Лючия. В зале наверно восторг - красиво ходит и видна хорошо! Работа с массовкой вообще запредельна! Вот вы сами подумайте, вы стоите на лестнице и по ней в вашем направлении сбегает сумасшедшая баба в окровавленном платье с кинжалом в руках, только что зарезавшая новоиспеченного мужа. Что бы вы сделали? Вас бы смыло оттуда волной сделай она только первый шаг, а в Метрополитен ничего, все смелые такие, только пару шагов вниз сделали, остановились, рот открыли и ждут когда она к ним подбежит.
Такая оперная вампучина! Непоняно какого хрена режиссерша каталась в Шотландию перед тем как ставить спектакль. На что ее эта поездка вдохновила? На дождливо расписанный задник? Непонятно зачем переносить действие в XIX век? Похоже лишь за тем чтобы в секстете третьего акта устроить сцену фотографирования. Какая-то ересь, простите! Ну ладно, Станславского они не читали допустим, но у них есть Дзеффирелли которого просто можно смотреть как учебник (если конечно умеешь смотреть). Короче кошмар с постановкой! И это при таком шикарном актерском материале! И Нетребко и Квечень очень хорошие артисты, но из них надо лепить образы а не пускать все на самотек сделав пару-тройку ключевых мизансцен - музыки-то там поболе будет.

[Sarastro]

в России, где народные массы к опере относятся, если не с недоумением, то уж как минимум с жалостью

Что, правда?

[AlexAt]

Что, правда?

а то ж!