Показано с 1 по 4 из 4

Тема: Интервью В.Познера с Ф. Дзеффирелли от 21.06.2016

              
  1. #1
    Частый гость Аватар для Anastasij
    Регистрация
    16.08.2015
    Сообщений
    245
    Записей в дневнике
    4

    Thumbs up Интервью В.Познера с Ф. Дзеффирелли от 21.06.2016

    Интервью с Франко Дзеффирелли: «Я увидел другую планету – мир искусства, театра, музыки»

    Пожалуй, я не видел в Италии более красивого, более изящного дома. Входишь – и кажется, что ты попал – нет, не в музей, а в жилище римского патриция времен расцвета империи: мраморные полы, статуи и статуэтки... Понятно, что изумительный портрет кисти Веласкеса должен звучать диссонансом, но нет, он вписывается сюда естественнейшим образом.
    Я стоял, осматривался и ждал, когда выйдет ко мне Дзеффирелли. Но он не вышел – его выкатили. Он сидел в коляске и был необыкновенно хорош собою. Безупречно завязанный шелковый фуляр, белоснежная сорочка, немыслимой красоты халат... Конечно, патриций.
    ***

    Нажмите на изображение для увеличения. 

Название:	pozner_dzef.jpg 
Просмотров:	448 
Размер:	47.9 Кб 
ID:	99461

    Познер: Я начну со странного вопроса: я попросил своего приятеля посмотреть в телефонном справочнике Рима фамилию Дзеффирелли, и он ее не нашел.

    Дзеффирелли: Я хочу держаться подальше от масс.


    Познер: Но фамилии Дзеффирелли нет вообще. Это разве не странно?

    Дзеффирелли: Нет. Это очень увлекательная история, история моего рождения. Я незаконнорожденный сын женщины, которая уже состояла в браке, имела детей, и мужчины, у которого были дочери. Это был великолепный, красивый роман. Он, к сожалению, закончился трагически, мама умерла рано. Но я родился от безумия этих двоих достаточно зрелых людей. Маме тогда было сорок, она являлась очень важной дамой – известным флорентийским кутюрье.
    Мои родственники, тети, сразу окружили меня огромным количеством тепла и любви. Все знали мою историю и помогали мне с детства. В нашей семье чтили традиции музыки и театра. Мой дядя был баритоном и имел свой бизнес. Дед дружил с Верди, который подарил ему этот портрет. И он был другом Пуччини. Его изображения тут нет, но неважно. Все они имели какое-то отношение к великому миру музыки прошлого века. С самого детства я был знаком с оперой и театром, и музыка сделала из меня того, кем я сейчас являюсь. Я учился на шедеврах. Одна из опер, сводившая меня с ума в возрасте четырнадцати лет, – «Хованщина». Потом – «Борис Годунов». Русские приезжали с ними во Флоренцию.

    Познер: Давайте вернемся к вашей фамилии – как вы получили ее?

    Дзеффирелли: Я не мог взять фамилию мамы, она была замужем, и не мог взять фамилию папы, поэтому мне требовалась абстрактная фамилия. Мама выбрала для меня эту – Дзеффирелли, это из Моцарта, так как она была музыкантом по духу. У Моцарта есть «Фарфале ДзеффиреТТи». А потом, записывая мою фамилию, ошиблись, и «Т» превратились в «Л». Так я оказался единственным на земле Дзеффирелли.

    Познер: Вы один-единственный Дзеффирелли?

    Дзеффирелли: Один-единственный.

    Познер: У вас было счастливое детство?

    Дзеффирелли: Ну, насколько счастливым может быть мальчик без мамы и папы? Но это стимулировало меня к тому, чтобы все время искать внимания, у меня было много любви и внимания от окружающих. Я совсем не чувствовал себя брошенным.

    Познер: А был кто-то в вашем детстве, кто оказал на вас сильное влияние? Помимо мамы и папы?

    Дзеффирелли: Мама умерла, когда мне было шесть лет, папа был бизнесменом. Но во Флоренции все говорят об искусстве, от этого никуда не деться, у нас там такие невероятные свидетельства тому. Знаете, если я в плохом настроении, я сажусь в машину и еду во Флоренцию. Я приезжаю туда, и первое, на что я смотрю, – это домский собор Брунеллески. Я считаю его купол самой великой битвой, в которой сражался и выиграл человек. Это невероятное достижение. Я ходил туда раз в неделю и проводил там несколько часов. И даже сейчас в плохом настроении я иду туда, и это восстанавливает мои пропорции.

    Познер: Вы считаете себя флорентийцем?

    Дзеффирелли: А кем еще? Чем еще?

    Познер: Ну, например, итальянцем.


    Дзеффирелли: Ну да... итальянцем. Это мило, это милая страна. Но мы такие разные, здесь столько разных стран вместе, и каждая со своей культурой. У нас наконец-то есть общий язык, но это свершилось как раз во Флоренции, благодаря Данте Алигьери и другим великим поэтам. Так что я суперитальянец, флорентиец.

    Познер: Если кто-то к вам придет и скажет: «Господин Дзеффирелли, я приехал в Италию, но могу посмотреть только одно место. Посоветуйте, пожалуйста, куда мне отправиться?»

    Дзеффирелли: Я вам только что сказал. Выделите два часа в вашем расписании и идите посмотрите на купол.

    Познер: Купол Брунеллески...

    Дзеффирелли: Просто проведите там два часа. Это прекрасно, вас переполнит гордость, вы начнете чувствовать свое превосходство от мысли, что человек смог это создать. Значит, и я могу создать нечто подобное. Вот это направление нам надо развивать. Это же не абстрактная мечта. Кто-то создал это, и этот кто-то был во многом похож на меня: у него были руки, глаза, мозг. Но во Флоренции мозг сделал какой-то особый поворот, принял особое направление. Я хотел бы собрать своих друзей со всего мира и провести с ними день на соборе: купол, башня, Микеланджело...

    Познер: Говоря о башне, вы имеете в виду колокольню Джотто?

    Дзеффирелли: Да, кампанила Джотто. И потом – там Микеланджело, Гиберти, Леонардо...

    Познер: Вы понимаете, почему так произошло? Отчего такая концентрация? Благодаря какому волшебству все это сосредоточено во Флоренции, а не где-то еще?

    Дзеффирелли: Ну, корни кроются в варварах и в падении Римской империи. Флоренция была на середине пути между Римской империей и варварами. Мы создали свою отдельную культуру в качестве защиты. Набеги варваров были часты, и мы принимали их, кажется, очень гостеприимно. Не воспринимали их как врагов, а старались впитать то, что они могли предложить, и предложить им то, чем обладали сами. В двенадцатом веке у нас была необыкновенная поэзия. После римских поэтов появились флорентийские, с новым языком.

    Познер: Позвольте я задам вам следующий вопрос. Я все еще тот самый человек, которому вы подсказали, куда идти. А теперь я спрашиваю: что я должен попробовать из еды? Какое лучшее блюдо?

    Дзеффирелли: Еда во Флоренции очень хороша.


    Познер: Ну про что вы сказали бы: «Попробуйте это»?


    Дзеффирелли: Не утонченное меню. Вы должны обратиться к тому, что раньше ели крестьяне.


    Познер: А что это?

    Дзеффирелли: Суп с хлебом, бобами и овощами – ля зуппа ди магро. Бифштекс. Мясо в нашей стране – особого качества и приготовлено правильно.

    Познер: Флорентийскии стейк? Вы о нем?

    Дзеффирелли: О да! Особенного качества, карне эль кьянти, и потом вино Кьянти. Еще зелень, овощи...

    Познер: Когда я спросил вас, флорентиец ли вы, вы удивились: «А кто еще?» А когда я спросил, итальянец ли вы, ответили как-то без особого энтузиазма. Быть итальянцем для вас что-то значит?

    Дзеффирелли: Ну, в конце концов, это много значит, среди других культур итальянская выделяется. Север, готика, Венеция, Рим... Но мы особенные, хотя с нами, флорентийцами, трудно, флорентийцы иногда очень неприятные.

    Познер: Правда?

    Дзеффирелли: Да, они гиперкритичны, а если сказать флорентийцу: «Ты слишком критичен», он вам ответит: «Могу себе это позволить!»

    Познер: Забавно! Я раньше был знаком с флорентийкой, писательницей Орианой Фаллачи. Вы случайно ее не знали?

    Дзеффирелли: Это моя сестра!


    Познер: Ваша сестра?!


    Дзеффирелли: Почти. Я был единственным интеллектуалом, который пришел на ее похороны.


    Познер: Она говорила мне: ты должен быть очень осторожен с флорентийцами.

    Дзеффирелли: Не только с флорентийцами. Они ее ненавидели. Флорентийцы все коммунисты. Теперь, с крушением русских иллюзий, это пошло на спад. Они сохранили лице мерную ментальность превосходства. Она была флорентийка, такая же взрывная, как я. Я не хочу сказать, что столь же феноменален, какой была Ориана. Мы часто встречались в Америке, когда я работал в «Метрополитан», она приезжала туда. Однажды она спросила: «Почему бы нам не пожениться?» Я сказал: «Проблема в том, что я не был бы с тобой счастлив».

    Познер: Будучи молодым, подростком, вы жили в фашистской стране...

    Дзеффирелли: Еще какой!


    Познер: Это на вас повлияло? Тот факт, например, что вы, мальчик, являлись членом фашистской лиги молодежи?


    Дзеффирелли: Я был слишком молодым тогда. Достигнув шестнадцати-семнадцати лет, я отвернулся от этого... У меня была нянька, воспитательница, англичанка... Флоренция пользовалась популярностью среди англичан...

    Познер: Ее звали Мэри О'Нил?

    Дзеффирелли: Мэри О'Нил. Я благословлен тем обучением, которое она мне дала. Она привнесла в мою жизнь вещи, о которых я очень хотел знать.

    Познер: Например?

    Дзеффирелли: Свобода, демократия, частная инициатива. Умение не верить во все, что тебе навязывают. Убежденность, что все надо постигать своим умом... Она была очень традиционной англичанкой. Но я от нее многому научился. Она помогла мне понять, насколько неправы, глупы и смешны были фашисты. В возрасте двенадцати-тринадцати лет в моей голове начали формироваться правильные идеи. Фашистская культура пыталась подтолкнуть нас, молодых, ближе к Германии, мы обязаны были учить немецкий в школах и все такое. Но в конце дня я всегда возвращался к своей Мэри О'Нил. Она также подарила мне мир театра, Шекспира, поэзии. Я с ней учил Шекспира... Вы видели мой фильм «Чай с Муссолини»?

    Познер: Да. Это про нее?


    Дзеффирелли: Про меня.


    Познер: Про вас и про нее?

    Дзеффирелли: Про то, как она повлияла на мою жизнь.

    Познер: Во время войны, я так понимаю, вы были партизаном?

    Дзеффирелли: Да.

    Познер: Когда это произошло и почему?

    Нажмите на изображение для увеличения. 

Название:	pozner_dzef_1.jpg 
Просмотров:	445 
Размер:	66.2 Кб 
ID:	99462

    Дзеффирелли: Пришел возраст, когда я должен был пойти в армию. Я не хотел идти в фашистскую армию. Мы ждали прибытия американцев. Мне было восемнадцать, призыв приближался. В сорок третьем мне исполнилось двадцать. Мои сверстники прибегали к различным вариантам. Некоторые (моя семья также давала мне на это денег) бежали в Швейцарию. Другие прятались в деревнях, но их, если ловили, убивали. Тогда возникли партизаны, и я присоединился к ним.

    Познер: Партизаны, активное партизанское движение в Италии – их сердцевиной были, по сути дела, коммунисты, так?

    Дзеффирелли: Да.


    Познер: Но вы же противник коммунизма?


    Дзеффирелли: Да.


    Познер: Получается некоторое противоречие...


    Дзеффирелли: Не все партизаны обязательно были коммунистами. Коммунисты организовали сопротивление. Люди моего возраста приходили туда и присоединялись к подпольной деятельности. Но мне как-то удалось избежать столкновения. Я ушел в горы, к северу от Флоренции. Там было много узников войны: поляков, русских и французов. Своеобразный клуб людей из трех стран. На самом деле многие из них умерли, много поляков, например, потому что они все время были пьяными и так ненавидели немцев, что открыто шли им навстречу, и их убивали. Русские вели себя более осторожно...

    Познер: После войны вы учились?


    Дзеффирелли: Я прервался на войну, а до нее уже изучал архитектуру.

    Познер: И потом продолжили?


    Дзеффирелли: Нет. Я прервал учебу, приехал в Рим. В театр. Я не мог вернуться к архитектуре, мне хватило. Я увидел другую планету – мир искусства, театра, музыки. Я пошел в этом направлении. Мне посчастливилось встретить правильных людей.

    Познер: Каких, например?

    Дзеффирелли: Например, Висконти. Он приезжал во Флоренцию искать артистов для своей постановки. И я тут же пошел на кастинг к нему, прихватив свой альбом с театральными эскизами. Он не подумал о том, что я прекрасный артист, но заинтересовался моим талантом театрального художника. Потихоньку я перебрался в Рим, начал на него работать. Он тут же предоставил мне удивительные возможности.

    Познер: Повлиял ли Висконти на вас как художник?

    Дзеффирелли: Он не был художником, он был очень культурным человеком, но не оригинальным творцом.

    Познер: Как, даже не как кинорежиссер?

    Дзеффирелли: Да, он был необыкновенно культурным. Знал Пруста наизусть. Но я думаю, режиссерам следует рождаться в бедности. Если у них было счастливое, богатое, нормальное детство, это очень сложно. Стать режиссером – это непросто, это борьба. Вы должны знать низших человеческих существ. Не бывает аристократичных режиссеров. Все наши кинематографисты, все великие авторы – все они вышли из низших классов.

    Познер: Это касается и Феллини? Он тоже из низшего класса?


    Дзеффирелли: Да, средний класс.


    Познер: Вы считаете, что бедность и страдания помогают чего-то достичь?

    Дзеффирелли: Не столько страдания... Но быть бедным – это значит понимать, что жизнь – борьба, а не рай, в котором можно нажать на кнопку и появится слуга. Мы все вышли из среднего и низшего классов...

    Познер: Роль Висконти в некотором роде заключалась в том, чтобы открывать для вас двери, новые возможности?

    Дзеффирелли: Огромные, я на него шесть лет работал. Моим первым хорошим спектаклем был... «Три сестры» (произносит по-русски).

    Познер: А, «Три сестры». Да, действительно. Это один из ваших первых больших успехов.

    Дзеффирелли: Да... А до этого... а, вот... «Трамвай “Желание"».


    Познер: Теннесси Уильямса...


    Дзеффирелли: Это был мой дебют в... сорок девятом.


    Познер: И это случилось благодаря Висконти, он дал вам эту возможность?

    Дзеффирелли: Да.

    Познер: А потом, конечно, вы оформили «Золушку»...


    Дзеффирелли: Что?


    Познер: «Золушку».


    Дзеффирелли: «Чиндерелла»? Это было после...


    Познер: Да, после, и это то, что сделало вас знаменитым, я думаю.


    Дзеффирелли: Мне очень повезло. Не знаю, почему. Думаю, моя мама молилась за меня. Я смог поехать в Англию – вместе с Каллас.

    Познер: Это было гораздо позже...

    Дзеффирелли: Не сильно.

    Познер: Разве?

    Дзеффирелли: Это было в пятидесятые. Я делал «Травиату». В Далласе проходил музыкальный фестиваль, и они приглашали на него великих личностей из Европы, в том числе Каллас. Там она пела Медею и Травиату. Со мной.

    Познер: Что такого прекрасного в опере? Почему вы так любите ее?

    Дзеффирелли: Это абсолютное искусство. В опере собираются все музы: драма, голос, красота. Хореография. Там есть все, это рай муз. И это обнаружили флорентийцы в пятнадцатом веке, когда придумали итальянскую оперу.

    Познер: Они придумали оперу?

    Дзеффирелли: Был момент в Ренессансе, когда они открывали для себя греческую традицию: театр, трагедии и так далее. Флорентийцы перевели пьесы, но не могли их исполнять. Они были написаны для больших театров на открытом воздухе, а навыков говорить так, чтобы тебя слышали в большом театре, еще не появилось. Во Флоренции имелась очень хорошая школа, и вот в период Ренессанса они задумались: а как же греки исполняли свои трагедии? И узнали, что они их не играли, а пели. Они восстановили оперы – таким образом опера родилась во Флоренции в пятнадцатом веке.

    Познер: Вы много работали в опере, но позже занялись кинематографом, снимали кино.


    Дзеффирелли: Да, это так.


    Познер: Я не спрашиваю, что лучше, потому что это глупый вопрос, но вашему сердцу опера ближе, чем кино?


    Дзеффирелли: Это как иметь разных друзей и ко всем ним хорошо относиться. Вы должны быть влюблены в то, что делаете.


    Познер: Нужно быть влюбленным?


    Дзеффирелли: Да, вам должно нравиться то, что вы делаете.

    Познер: Но это обязательно должна быть страсть?

    Дзеффирелли: Да, как сексуальная оргия.


    Познер: Правда?


    Дзеффирелли: В мыслях, я имею в виду.


    Познер: Я понимаю.

    Дзеффирелли: Когда я работаю над «Доном Жуаном», для меня это своего рода экстаз, так же как Верди, Пуччини. Сейчас я готовлю свою пятую «Турандот».

    Познер: Пятую?

    Дзеффирелли: Пятую. Я начал в «Ла Скала», потом делал ее в «Метрополитан» в Нью-Йорке, после здесь, затем в Вероне, а теперь мы готовим ее для султана Омана – я участвовал в открытии нового музыкального центра, который он построил.

    Познер: Все говорят, что вы один из ведущих... даже не знаю как сказать... постановщиков произведений Шекспира. Чем лично для вас является Шекспир?

    Дзеффирелли: Ну, во-первых, для меня это поэзия, мне нравится язык, я люблю английский и английскую поэзию. А Шекспир предлагает невероятное – истории, сюжеты (некоторые из них вечны), портреты общества. Мисс О'Нил во Флоренции вовлекла меня в тайну Шекспира, а его очень интересовали итальянские истории. Потом у него были северные сюжеты – например Гамлет и другие, но многие пришли к нему из Венеции. В итальянской литературе была очень развита культура передачи историй, они передавались по морю, ведь существовала навигация между Венецией и Лондоном, и театр впитывал эти истории, адаптировал их. Это было сочетание английской любви к театру и итальянской любви к повествованию. Истории, которые приходили из Италии, моментально становились популярными. Позже пошли короли, королевы и так далее, но весь ранний Шекспир – итальянский.

    Познер: Шекспир в эпоху Ренессанса, позднего Ренессанса, объединял в себе нечто чувственное и нечто духовное, духовное и плотское. Рацио и дух соединились, чтобы создать эти невероятные произведения, этот мощнейший выстрел. Что вы об этом думаете?

    Дзеффирелли: Это была особая встреча двух... я не сказал бы – культур, но человеческих предрасположенностей: итальянцы рассказывали истории, англичане создавали рай поэзии из этих историй. Это было очень интересное взаимозаимствование между двумя культурами. Потом, конечно, театр пошел в другом направлении, в сторону севера.

    Познер: Что вы думаете обо всех этих спорах о том, что Шекспир на самом деле не был Шекспиром, что кто-то другой написал эти пьесы?

    Дзеффирелли: Ерунда!

    Нажмите на изображение для увеличения. 

Название:	pozner_dzef_2.jpg 
Просмотров:	435 
Размер:	66.3 Кб 
ID:	99463

    Познер: Рад это слышать. Рад. В вашей долгой жизни художника были большие победы, триумфы, но также были и неудачи...

    Дзеффирелли: А разве не у всех так? Жизнь прекрасна. Я помню период, когда на протяжении трех лет у меня случался один триумф за другим, это очень монотонно. В конце концов мне это наскучило, и я начал делать спорные вещи. Потому что в театральном мире все должно быть драматично, все время должна разыгрываться какая-то драма.

    Познер: Вы рисковали? Для того чтобы достичь чего-то, действительно ли художнику надо рисковать, или можно быть консервативным, находиться в безопасности, и все будет хорошо?

    Дзеффирелли: Я не очень понимаю, о чем вы спрашиваете.


    Познер: Я спрашиваю, можно ли достичь чего-то, ничем при этом не рискуя?

    Дзеффирелли: А... Нет. Если вам слишком комфортно, всегда есть опасность сделать что-то скучное. Я совершал ошибки, чудовищные ошибки. В «Отелло» с Джоном Гилгудом...

    Познер: Великий актер!

    Дзеффирелли: Но ужасен в «Отелло»! И я не понимал, в чем проблема. Это был провал. За год до этого я делал «Ромео и Джульетту» с молодежью, а потом поехал в Стратфорд ставить «Отелло» с Гилгудом и потерпел фиаско. Я вернулся в Олд Вик и поставил итальянскую комедию «Много шума из ничего». Это, возможно, был самый успешный мой спектакль. Шекспир... Вы видели «Гамлета»?

    Познер: Разумеется. Вы, кажется, очень критикуете то, что происходит в современном мире. Вы даже сказали, что раньше люди слушали сердцами и создавали невероятные вещи, а сейчас они производят только компьютеры и мобильные телефоны. Вы действительно настолько критично относитесь к настоящему? Вы пессимистично смотрите на то, куда движется мир?

    Дзеффирелли: Лично со мной судьба обошлась прекрасно, я имел все для того, чтобы кем-то стать. Но, достигая позитивных результатов, я всегда думал: почему я, откуда у меня способность выдавать эти необыкновенные результаты? Я не видел себя частью того великого времени и не чувствовал, что заслужил то, что на меня снизошло. Я не могу объяснить того успеха, который пришел к «Гамлету» сначала в Италии, потом в Англии. «Гамлет» – это как Библия, это все равно что выпустить новую версию Библии. В моем мозгу не выстраивается объяснение того, почему я добился такого успеха. Знакомство с людьми знающими, вроде вас, я воспринимаю как некую корзину, куда складываю все подарки, которые получаю от божественного провидения. Я всегда, или почти всегда, находил способ добиться счастливого результата. И другие чувствовали, что я был человеком, дарующим им желаемое. Очень часто людям не нравится то, что им дарят, но не в моем случае. Мои зрители были благодарны.

    Познер: Позвольте, я перефразирую вопрос, который уже задавал. Довольны ли вы тем, куда сейчас движется мир? Если нет, то почему? У вас оптимистичный или пессимистичный взгляд на это?

    Дзеффирелли: Я не занимаю никакой позиции, потому что я сам не понимаю, как ответить на этот вопрос.

    Познер: Не понимаете?

    Дзеффирелли: Я не могу понять, как творчество находит себе путь к успеху, как человек создает что-то. Мы эксплуатируем сложнейшие технологические придумки, но это не человеческое творчество, а нечто другое, что я не могу определить. Мне восемьдесят восемь, я свою работу сделал, но я не могу научить, указать, как раньше, что будет дальше. Я не знаю, правда, не знаю этого, знаю только, что мой век закончился. Но именно поэтому я борюсь за школу – чтобы оставить после себя опыт, который сделал мою жизнь такой успешной и полной великих достижений. Это я могу передать. Это не модно, но это станет свидетельством времени: Дзеффирелли сделал то-то, мы так уже не сможем, мы занимаемся другими вещами... Мой век окончен.

    Познер: Как вы относитесь к театральным постановкам, например к пьесе Шекспира, в которой режиссер одевает актеров в современную одежду, не сохраняет эпоху, а переносит все в современность и заставляет их выглядеть и играть совсем по-другому? Мне говорят, что это режиссерское видение и интерпретация. Что вы думаете по этому поводу?

    Дзеффирелли: Это уже не ново, это делали семьдесят лет назад. Немцы положили начало такому театру – в современных костюмах. Если они ставят историю шлюхи, она должна трахаться на сцене. Это все ужасный немецкий символизм, символистская манера рассказа. Особенно это видно там, где дело касается музыки, у нее есть определенная формула, которую нельзя трясти и нарушать. Верди – это Верди, Вагнер есть Вагнер. Это, возможно, допустимо с Шекспиром, но музыкальный элемент – это чистая геометрия, вы должны соблюдать в музыке все, как в математике. На самом деле существуют ужасные постановки, но почему так трудно работать в опере? Я понимаю, что можно создавать нечто иное, однако не могу и не хочу этого делать. Я ставил очень современные спектакли много лет назад... Мой «Гамлет» – это шестьдесят восьмой год... И это было что-то особенное. Вся декорация подчинялась этой идее, был другой, совершенно другой подход. Я шокировал критиков и заткнул им рты. Они воспринимали меня как старомодного постановщика, но это было ново...

    Познер: Вы только что упомянули «критиков». Как вы относитесь к критикам вообще? К театральным, оперным, кинокритикам и так далее?

    Дзеффирелли: Я в их черном списке, но мне это не повредило, зритель, мой зритель нашел путь.

    Познер: Вы не любите критиков?

    Дзеффирелли: Нет... Они все неудавшиеся творцы. Их решениями движет зависть. Они завидуют любому, кто придумывает что-то действительно интересное. Они помогают и поддерживают всех тех, кто пытается делать вещи, которых зритель не понимает. В России в начале века существовал иной подход к постановкам, к новым операм – вспомним хотя бы Римского-Корсакова. Это родилось из нордического отношения к повествованию. У вас были великолепные авторы, писатели, великие писатели. И это способствовало необыкновенному проникновению в театр, в музыку. Я за свободу, за творческую свободу. Социальная свобода должна быть обязательна для всех.
    Уважай правила, и ты сможешь счастливо выражать свой талант. Проблема в том, что критики очень часто выделяют тех, у кого нет таланта. И эти бесталанные люди делают театр, делают оперу, а это совершенно неправильно. Они устали говорить, что Моцарт – великий композитор, они пытаются найти что-то новое в том, как это будет спето или продирижировано, они всегда в противостоянии. У них также есть потребность исследовать новые пути, и это легко понять, я сам пытался это делать...

    Познер: Я хотел бы задать вам последний вопрос. Его я задавал в разных странах, где снимал документальное кино, – в Америке, во Франции. Не могли бы вы окончить фразу: «Быть итальянцем для меня означает...» – что? Что такое для вас – быть итальянцем?

    Дзеффирелли: Быть итальянцем? Я не могу быть французом, англичанином или русским. Мы можем иметь нечто общее, но мое целое состоит из суммы качеств, ошибок, историй, которые созданы в Италии, которые происходят из Рима.

    Познер: Кстати, почему вы переехали из обожаемой Флоренции в Рим? Почему не остались во Флоренции?

    Дзеффирелли: Не совсем так. Вчера я открыл свою прекрасную школу, но был момент, когда мне хотелось создать ее во Флоренции, да и Флоренция очень ее хотела. Но я им не доверил ее. Рим более открыт, Флоренция более зажата. И политически небо там то красное, то на следующий день уже желтое. Так что нет. У меня есть надгробная часовня на кладбище во Флоренции, вот туда я однажды отправлюсь, а работать там... Как это ни странно, во времена Муссолини там можно было создавать хорошие работы. На самом деле это как в России: не все коммунисты были слепыми или преступниками, так же и в фашизме для нас было много хорошего.

    Познер: Вы все еще являетесь футбольным фанатом?


    Дзеффирелли: Да.


    Познер: За какую команду болеете?


    Дзеффирелли: Я болею гораздо меньше, чем раньше, я не могу путешествовать, не могу позволять себе выходить из себя, ругаться! Я всегда болел за «Фиорентину», но сейчас потерял с ними связь. Мой сын все знает про «Фиорентину».

    Познер: Почему вам так нравится футбол?

    Дзеффирелли: Во-первых, потому что он был придуман во Флоренции в Средние века. На самом деле я снимал документальное кино о футбольном матче в костюмах, где они играют так, как играли в пятнадцатом веке. Вы знаете, что такое «дерби»?

    Познер: Да. Применительно к футболу – это когда играют друг с другом две команды из одного города.

    Дзеффирелли: Есть город в Англии, который называется Дерби, это средневековый город, окруженный стеной с двумя воротами – северными и южными. И они там играли в футбол – я говорю про Средние века. И весь смысл был в том, чтобы забить мяч в ворота врага.

    Познер: Англичане говорят, что придумали футбол они. А вы говорите, что флорентийцы.

    Дзеффирелли: Я знаю это, у нас сохранились документы, не говоря о художественных свидетельствах писателей, которые много об этом упоминали. Про футбол, про героев Санта Крузе де Пьяцца... Но я сделал об этом очень интересный фильм.

    Познер: Есть у вас любимый футболист?


    Дзеффирелли: Да, Роберто Фалькао.


    Познер: Вы не мечтали стать футболистом?


    Дзеффирелли: Я играл в футбол, когда был молодым. Во Флоренции, как юниор. Но я был, скорее, велосипедистом.


    Познер: Велосипедистом?

    Дзеффирелли: Велосипед давал мне возможность побывать в разных местах. Мы ездили с друзьями. В сорок первом году я совершил большой тур со своим другом до юга Италии, до Сицилии и вверх. Все на велосипеде. Мы проехали тысячу двести миль за сорок дней. Посетили все эти города. Мы не могли себе позволить машину или поезд, к тому же так было гораздо веселее – завоевать город там, наверху, прибыть туда, выдохшись, но запомнив эмоции. Но ты завоевываешь! Спорт помог мне преодолеть недостаток в знаниях... Вы очень интересный человек.

    Познер: Простите?


    Дзеффирелли: Я думал о том, какой вы, пока мы разговаривали, пытался угадать.

    Познер: И что вы угадали?

    Дзеффирелли: Вы человек очень европейский.

    Ист: http://pozneronline.ru/2016/05/15706/
    Ну нет у человека голоса, ну что ему теперь в опере не петь?

  • #2
    Старожил Аватар для gene_d
    Регистрация
    06.05.2012
    Адрес
    Минск
    Возраст
    63
    Сообщений
    9,400

    По умолчанию Re: Интервью В.Познера с Ф. Дзеффирелли от 21.06.2016

    мдя... очень показательное интервью.

    футбол изобрели флорентийцы... Висконти - не настоящий режиссер... критики - неудавшиеся артисты... опера - абсолютное искусство... что-то это мне напоминает, а??

  • #3

    По умолчанию Re: Интервью В.Познера с Ф. Дзеффирелли от 21.06.2016

    Цитата Сообщение от gene_d Посмотреть сообщение
    мдя... очень показательное интервью.

    футбол изобрели флорентийцы... Висконти - не настоящий режиссер... критики - неудавшиеся артисты... опера - абсолютное искусство... что-то это мне напоминает, а??
    Плохо замаскированную манию величия ?
    На самом деле фильм "Чай с Муссолини" для меня много интереснее любой оперной постановки Дзеффирелли. Жаль ,его шекспировских спектаклей видеть не приходилось , а было бы любопытно.

  • #4

    По умолчанию Re: Интервью В.Познера с Ф. Дзеффирелли от 21.06.2016

    Чудаковатый дед.

  • Похожие темы

    1. "Богема" Дзеффирелли в Мет: тридцать лет неувядающего совершенства
      от AlexAt в разделе Опера и вокал / Музыкальный театр
      Ответов: 0
      Последнее сообщение: 01.03.2011, 13:30
    2. "Кармен" Дзеффирелли (Вена, 09.05.2010) - глазами очевидца
      от AlexAt в разделе Опера и вокал / Музыкальный театр
      Ответов: 4
      Последнее сообщение: 13.05.2010, 16:21
    3. Tosca (Callas, Gobbi, di Stefano) видео постановки Дзеффирелли
      от begnano_volli в разделе Аудио- и видеозаписи
      Ответов: 0
      Последнее сообщение: 21.02.2008, 14:04
    4. Интервью Старое доброе интервью: "ПРАВО ГОЛОСА". Интервью Романа Юсипея с Владимиром СИРЕНКО
      от Gotessa в разделе Публикации о музыке и музыкантах
      Ответов: 0
      Последнее сообщение: 05.02.2007, 01:16
    5. Музыка из к/ф "Джен Эйр" Ф.Дзеффирелли
      от Дарёна в разделе Помогите опознать мелодию
      Ответов: 2
      Последнее сообщение: 17.01.2007, 21:40

    Метки этой темы

    Социальные закладки

    Социальные закладки

    Ваши права

    • Вы не можете создавать новые темы
    • Вы не можете отвечать в темах
    • Вы не можете прикреплять вложения
    • Вы не можете редактировать свои сообщения
    •  
    Яндекс.Метрика Rambler's Top100