Оперно-ораториальные концерты Большого фестиваля РНО 2016 года

**Дискограф** · 28.09.2016, 19:19

Восьмой по счету Большой фестиваль РНО завершился 26 сентября. В рамках фестиваля, как обычно, прозвучало несколько произведений крупной формы. Именно они привлекли наибольшее внимание публики, что было вполне ожидаемо. В зале имени Чайковского были исполнены "Эрмиона" Россини, "Сотворение мира" Гайдна и "Иоланта" Чайковского.
"Эрмиона" вызвала максимальный ажиотаж, и вряд ли могло быть иначе. Эта опера Россини у нас совсем не на слуху, и далеко не каждый решится отправиться в Пезаро, чтобы ее послушать. За пультом 14 сентября стоял главный россиниевский маэстро современности неувядаемый Альберто Дзедда. Ежегодно он преподносит московской публике какую-то из россиниевских партитур. После грандиозного успеха прошлогодней "Семирамиды" я был настроен на некое повторение этого успеха при исполнении "Эрмионы". Но для меня явно многое не сложилось в тот вечер. Конечно, опера неординарная. Однако у меня вызвало известное отторжение несоответствие чрезвычайно мрачного сюжета и основного характера музыкального материала. Сюжет, заимствованный из трагедии Корнеля "Андромаха", насквозь трагичен. Более того, в нем по сути нет положительных героев, если не считать фигурально присутствующего Астианакса. Все персонажи лгут, дают ложные обеты, меняют свои решения под влиянием прихоти или ситуации. И ситуацией здесь управляют не люди, а рок. Казалось бы, музыка должна быть воплощением неразрешимых драматических противоречий. Ан нет, Россини, при всей оригинальности отдельных моментов, написал вполне себе традиционную музыку, нацеленную прежде всего на вокальное самолюбование, в обычном виртуозном стиле. Для меня сюжет и музыка слишком часто находились исключительно в параллельных плоскостях, которые никак не соприкасались. Что поделать, если нет целостного музыкально-драматического эффекта, то остается только оценивать исполнителей...
К сожалению, РНО в тот вечер не показал ничего, хотя бы отдаленно напоминающего россиниевское музицирование. Оркестр звучал плотно, грузно, тяжело и с отдельными ансамблевыми недочетами. Некоторые из них пришлись на долю группы ударных, которая была весьма многочисленна, и абстрагироваться от них не получается при всем желании. Попытки Дзедды как-то умерить оркестровые страсти практически ни к чему не привели: оркестр в основном гремел, хотя и звучал временами красиво.
Что касается солистов, то мое глубокое разочарование вызвала прежде всего тембральная составляющая. Как говорится, уху негде было отдохнуть. А ведь вокальный стиль Россини изначально как бы предполагает такое отдохновенние. Но, видно, не судьба...
Титульную партию исполняла Анджела Мид. И оставила крайне противоречивое впечатление своим вокалом. Во всяком случае, по моему скромному мнению, это совсем не россиниевский голос и вообще не голос для опер бельканто. Сам по себе он, конечно, крайне необычен и почти уникален. Главное достоинство - мощь звучания. Мид прекрасно звучит в нижнем регистре, где голос льется открыто, свободно, без зажимов и с неплохим тембром. Это низы чисто сопрановой окраски, оставляющие ощущенние бездонности. Но уже в среднем регистре тембральная картина сильно меняется, появляется крайне неприятная примесь, как бы параллельный тон, который портит всю картину. Слушать певицу в самом рабочем регистре тяжеловато, уши постоянно фиксируют некрасивость звука. Верхний регистр у Мид технически сделан очень качественно. Звук собранный, яркий... и некрасивый. Хотя и не до такой степени, как в середине. К тому же дефекты окраски частично микшировались силой звуковой волны. И, наконец, есть еще ноты крайнего верха. Певица дважды взяла верхнее ре в стиле а-ля Кабалье, то есть в специальной технике на пиано, и эти ноты оставили очень яркое впечатление как техникой, так и качеством тембра. Вот такая вокальная мозаика имела место. Если говорить в целом, голос Мид у меня вызвал прямую ассоциацию с вагнеровским репертуаром. Я уверен, что она была бы прекрасной исполнительницей такой партии, как Ортруда в "Лоэнгрине". У меня возникли явные вокальные параллели голоса Мид с голосами Ларисы Гоголевской и Джейн Иглен. Но какое отношение к голосам такого типа имеет Россини? Ответить на этот вопрос я не могу.
В баритеноровой партии Пирра выступил Энеа Скала. На мой вкус, он оставил наилучшее впечатление в тот вечер. Да, голос Скалы не может считаться образчиком красоты. Тембр его далек от итальянского идеала. Но певец произвел впечатление прежде всего однородностью этого тембра по всему диапазону, а также широтой самого диапазона и прекрасной техникой взятия крайних верхних и нижних нот. К этому тембру было достаточно легко притерпеться и потом уже получать удовольствие от вокальных возможностей певца. Я бы не отказался в будущем послушать Скалу в какой-нибудь еще героической партии Россини.
Лирическая партия Ореста досталась Антонино Сирагузе. Голос у него мягкий и красиво-противный. Меня постоянно напрягал налет теноровой характерности в этом голосе. Его можно спокойно послушать минут 5, а потом он начинает понемногу раздражать, чем дальше - тем больше. Хотя должен отметить, что Сирагуза был вполне себе в форме и легко взял несколько предписанных верхушек. Однако мне почему-то хотелось, чтобы его партия была как можно короче, так как этот голос основательно потерзал мой слух.
Наиболее красивым и ровным инструментом среди солистов обладала Кьяра Амару. Однако ее меццо оказалось слишком камерным и необъемным. Звучала певица корректно и красиво, но не захватывающе. К тому же партия Андромахи не так уж велика и не предполагает каких-то особых трудностей.
Зато такие трудности Россини припас для Пилада - третьего тенора в "Эрмионе". Эту партию пел Ярослав Абаимов. К сожалению, певец имеет фундаментальный недостаток: полетность его голоса оставляет желать много лучшего, он не может просто-напросто "дать звук". В результате его временами очень плохо слышно (не считая первых рядов партера, разумеется). В дуэте Пилада и Феникса Россини прописал тенору головокружительные колоратурные верхушки. Абаимов прошелся по этим верхушкам весьма приблизительно, на мои уши, иногда явно ощущался четвертитоновый недотяг, соответствующий понятию "вокальная грязь". Особых претензий я бы не стал тут предъявлять, но не заметить и не отметить некую детонацию не могу.
Итоговое впечатление от "Эрмионы" осталось сложным. Да, произошло знакомство с редкой оперой. Да, было в основном технически классное исполнение. Но для меня это та опера, которую не захочется слушать повторно. И уж совсем точно мне не захочется слушать голоса Мид и Сирагузы. "Мене, текел, фарес..."
18 сентября прозвучало гайдновское "Сотворение мира". Прекрасная и весьма редко звучащая партитура. К счастью, в 2013 году я слушал это сочинение с "Виртуозами Москвы" под управлением Хельмута Риллинга. Таким образом, сравнение напрашивалось само собой. И не только с исполнением Риллинга.
Никогда не предполагал, что Михаил Плетнев, стоявший в этот вечер за пультом, так любит замедленные темпы... Однако на сей раз был поставлен своеобразный временной рекорд. Студийная запись Караяна, известного своей склонностью к темповой летаргии, длится 109 минут. Студийная запись Бернстайна с его медитацией продолжается около 120 минут. Но исполнение Плетнева длилось почти 145 минут. Маэстро явно никуда не торопился. Он точно был настроен на спокойное неспешное повествование. Не спорю, такая трактовка имеет право на жизнь. В ней есть своя цельность и логика. Но все же мне не хватило волевого посыла и мускулистости звучания, которые выдал Риллинг. Все было очень чинно и благородно. К счастью, знаменитый до-мажорный аккорд на "будет свет" прозвучал действительно ярко и торжественно. Камерный состав оркестра играл очень деликатно. В общем чувствовалось, что Плетнев немало поработал с оркестрантами. Кружевные пастельные пассажи струнных и деревянных духовых звучали временами исключительно красиво. Порой возникал законный вопрос: почему нельзя было столь же тонко играть Россини четыре дня назад? Кто ответит? Нет ответа...
"Сотворение" было исполнено с нестандартным составом солистов. Обычно их бывает трое или пятеро. Караян в своей записи добавил еще меццо в заключительном ансамблевом номере солистов. Плетнев решил не разделять сопрановые партии Уриила и Евы, а также объединил басовую партию Рафаила с баритоновой - Адама. При этом для заключительного ансамбля по подобию Караяна было добавлено меццо-сопрано. В результате солировали четыре вокалиста. Крайне редкий вариант...
Самым слабым звеном среди вокалистов, как я и ожидал, оказался Роман Шулаков. Хорошо, что все же не было того кошмара, который имел место при трансляции недавней "Царской невесты". Все-таки певец понял, что венскую классику нельзя петь в дурной грудной манере. Он смог изменить манеру и методу пения. Его тенор звучал достаточно мягко и ровно. Однако немецкий язык в интерпретации Шулакова звучал крайне оригинально. Это была некая вокальная каша, в которой скрадывалась красота согласных. И вообще голос звучал несколько жирновато. Хотелось куда большей рафинированности и утонченности.
Эту самую рафинированность сполна продемонстрировала бельгийская певица Софи Юнкер. Прекрасно отшлифованный голос. Он не отличается большой силой, но в данном случае эта сила не особо и требуется. У Юнкер голос инструментального плана, красивый, идеально выровненный, отлично звучащий по всему диапазону. Для исполнения ораториальной музыки 18-19 веков этот голос - настоящая находка. Певице хорошо удавались и украшения в ариях, и кантиленность в дуэте. На меня Юнкер произвела очень благоприятное впечатление.
С не меньшим удовольствием я послушал австралийского баритона Моргана Пирса. У него звучный голос на низах и в центре. Он достаточно легко и качественно взял пару чисто басовых низов. Правда, верхний регистр у Пирса не такой яркий. Но Гайдн и не написал ничего особо высокого в партиях Рафаила и Адама. И опять же - практически перфектный немецкий язык, особенно на фоне Шулакова. Именно в таком исполнении чувствуешь всю прелесть австро-немецкой музыки.
Маргарита Калинина, участвовавшая как в "Эрмионе", так и в "Сотворении", была достаточно корректна, но никакого персонифицированного впечатления не оставила.
Успех "Сотворения" был явный, но гораздо более ровный и менее восторженный, чем у "Эрмионы". Просто публика на этих двух концертах была разная. Оттого и разное восприятие, и разная степень проявления эмоционального удовольствия.
Завершился фестиваль РНО исполнением "Иоланты".
Трудно дать однозначную оценку этому исполнению. Если оценивать работу Плетнева и его оркестра, то это безусловный и несомненный успех. Плетневу удалось собрать воедино некую разрозненность тембров, которая временами присутствует в партитуре Чайковского. Струнники были на высоте, духовики обошлись без ожидаемых ляпов. И вообще оркестр звучал очень певуче и красиво. Заслуга Плетнева в этом сомнению не подлежит. Однако вновь дирижер предложил очень спокойные темпы. Исполнение заняло 1 час 50 минут (для сравнения - фондовая запись Эрмлера длится чуть более 89 минут. Как говорится, почувствуйте разницу). Однако такие неторопливые темпы оказались вполне художественно оправданы, и никаких претензий по этому поводу нет.
Зато имеется несметное число претензий к солистам.
Надо констатировать, что для исполнения был собран не самый выдающийся каст. Но даже при этом нельзя опускаться ниже определенного уровня, не говоря уже о провалах. А ведь здесь случился именно провал... Но о нем речь впереди.
Титульную партию исполнила Анастасия Москвина. У белорусской певицы весьма красивое лирическое сопрано. И партия ей по голосу. Но... Кардинальный недостаток - нечеткость дикции. Когда Москвина пела мецца-воче, текст разобрать было решительно невозможно. Когда начиналось усиление эмиссии, появлялась возможность что-то понять. Если учесть, что текст видимо был приведен к оригиналу Модеста Чайковского, отдельные фразы звучали совершенно незнакомо и загадочно. И это относилось далеко не только к Москвиной, которая была относительно сносна по части дикции. В первой картине оперы создалось впечатление, что артистка не совсем распелась. Но, начиная со сцены с Водемоном, голос певицы зазвучал гораздо ярче и увереннее. В общем достойное исполнение, хотя и не самого высшего класса.
Также достойно справился с партией короля Рене Петр Мигунов. К сожалению, он обладает бас-баритоном, а не глубоким басом, который здесь необходим. Поэтому голос звучал облегченно, но красиво. За счет мастерства были спеты все ноты, в том числе самые нижние, но чувствовалось, что для этого приходится сильно стараться, так как это ноты не из природного диапазона. По части дикции претензии к Мигунову минимальны. Опять-таки культурное исполнение, но не более.
Самым впечатляющим в этот вечер оказалось пение Эльчина Азизова. Партия Эбн-Хакиа не очень велика и никогда самой главной в "Иоланте" не считалась. Но Азизов исполнил ее очень качественно. Вот уж у кого можно было поучиться в этот вечер чистоте дикции и подаче слова в зал! Все фразы были отделаны в деталях. Единственным минусом оказался небольшой дребезжащий призвук, начиная с переходного регистра. В "Дон Карлосе" этот призвук был довлеющим, в "Царской невесте" я его вообще не ощущал. И вот в "Иоланте" он присутствовал, но в минимальных количествах. Во всяком случае, впечатления эта тембральная особенность не испортила. Азизов был единственным, кому по окончании арии крикнули "браво".
Виктор Антипенко очень напористо исполнил своего Водемона. Звучный и хорошо артикулирующий тенор. Действительно, это голос вагнеровского склада по своим тембральным особенностям и певческой методе. Есть определенные проблемы на переходных нотах, которые явно озвучивались за счет дополнительной подачи диафрагмы и превалирования грудного звучания. Но этот голос хорошо слышно. Большой красотой он, правда, не отличается и выдающейся техникой не блещет. Однако нотный текст был исполнен полностью. Хотя мне пение того же Мавлянова в этой партии понравилось заметно больше по красоте звука и чувственности интонаций. Все-таки у Антипенко получился скорее немецкий, а не французский рыцарь.
Огромной бочкой дегтя оказалось исполнение партии Роберта. Дмитрий Варгин... У меня нет слов, одни эмоции. После такого исполнения я бы назвал его профнепригодным. Более жуткого исполнения этой выставочной партии представить трудно. Еще в речитативных моментах до знаменитой арии было понятно, что Роберт нам достался так себе. Голос совершенно не летел в зал. Плетнев вынужденно убрал звучность оркестра, но и это не помогало. Неудобства проявились уже на переходных нотах. Но то, что произошло в арии, можно причислить в категории настоящего вокального кошмара. Первую часть Варгин кое-как осилил на фоне бледно звучавшего оркестра, но финальное "опьяняет" было завалено полностью, окончательно и бесповоротно. Верхушка напоминала комариный писк с петушиным оттенком. Наверняка такое исполнение станет украшением раздела Le Perle Nere на "тюбике". Оно вполне достойно того, чтобы туда попасть. Ничего, кроме самого активного неприятия, в адрес Варгина сказать не могу. Ария с "отечественным шампанским" не потянула даже на стакан газировки из сатуратора...
Исполнители маленьких партий были тембрально хороши, но дикционно слабы (за исключением Николая Казанского). Светлана Шилова обошлась без детонации и порадовала грудным звучанием, но слов разобрать было решительно невозможно. Произвела впечатление Александра Кадурина в маленькой партии Лауры. Сейчас это голос явно первого положения. Со времени первого проекта "Большая опера" он заметно развился и уже не кажется тоненьким меццо для Керубино. Кстати, одним из лучших по исполнению в этот вечер стал терцет-колыбельная, в котором чудесно прозвучало низкое меццо Шиловой, высокое меццо Кадуриной и приятное сопрано Ивановой в отличном сопровождении женской группы хора. К сожалению, Ярослав Абаимов в партии Альмерика вновь показал крайне низкие динамические возможности голоса даже на фоне очень умеренной оркестровки.
В результате финальная точка фестиваля удалась не в полной мере.
И еще... Несколько странное впечатление оставило наличие баннера "1990 - 2015. 25 лет РНО". С какой стати это полотнище перекочевало в 2016-й год? Или у нас время остановилось? Даже при условии оптимизации расходов наличие подобного баннера не украсило фестиваль и его организаторов.

**A.V.P** · 29.09.2016, 17:01

Сообщение от Дискограф

С не меньшим удовольствием я послушал австралийского баритона Моргана Пирса. У него звучный голос на низах и в центре. Он достаточно легко и качественно взял пару чисто басовых низов.

В прошлом сезоне Пирс очень прилично пел в КЗЧ Полифема в оратории Генделя «Ацис, Галатея и Полифем» (Вы, кажется, тоже ходили?), и я припоминаю, как он там более чем достаточно взял чисто басовых низов в районе от ре до фа большой октавы (в арии Fra l'ombre e gl'orrore...). На пианиссимо, конечно. Но тем не менее. И еще этот скачок на две с половиной октавы вниз (A4→D2).