XVII Международный конкурс имени П. И. Чайковского - Фортепиано

[cello_fan]

Первый день.

[Читатель]

Первые лауреаты 1-го конкурса им. Чайковского среди пианистов: Вэн Клайберн (1-я премия), Лев Власенко и Лю Ши Кунь (2-я - оба -вторая премия):

[Читатель]

Фортепиано I тур - XVII Международный конкурс имени П. И. Чайковского

[тява]

Лю Ши Кунь фантастический пианист и человек, браво!
Однако сидеть в жюри тоже работка не из легких (вспоминается Нейгауз...)

[cello_fan]

В надежде оживить обсуждение, копирую подробную рецензию первого тура, написанную Борисом Блохом.

"Мои впечатления от первого тура пианистов. Слушал в Вене по трансляции.
Делать вид, что нынешний конкурс Чайковского проходит как обычно, я не собираюсь. Этот праздник музыки, который по своей значимости и международному охвату я мог раньше сравнить с вагнеровскими торжествами в Байройте, сегодня омрачен войной между нашими народами.
Для музыкантов- исполнителей, отдавших свою жизнь нашему святому ремеслу, участие в конкурсе не увеселительная прогулка. Знают ли все эти огульные хулители, взявшие на себя роль этаких «моральных апостолов», что стоит за овладением этой профессии, какой это тяжелый изнурительный труд, порой длящийся занятиями за инструментом по 8-9 часов в день, труд, наполненный потом, слезами и кровью!
Знают ли они, что выход на сцену Большого зала консерватории, по словам Давида Федоровича Ойстраха, это путь на Голгофу?! Что каждый раз в этот момент чувствуешь, что останавливается сердце и умираешь? А что не играть- смерти подобно?!
Для подавляющего большинства слушателей, как и для большинства людей в мире, искусство сегодня- это бегство от действительности, с которой они не могут совладать, возможность уйти в другую реальность, в которой ещё существуют красота и любовь, доброта и вера. В суровые зимы 2й мировой войны люди приходили в неотапливаемые залы, чтобы, слушая концерты Софроницкого и Юдиной, хоть на время забыть о действительности и погрузиться в другую реальность!
Мы все бессильны против навязанной нам властью политики, и от этого бессилия мы ищем спасение в музыке.
Музыкант- исполнитель не может писать в стол, он должен петь, играть в момент, к которому он готовился всю свою полную лишений жизнь.
«Несчастна та страна, которой нужны герои», говорит Брехт словами одного из действующих лиц в пьесе «Жизнь Галилея», эти слова часто любил повторять великий немецкий литературный критик Марсель Райх- Раницкий, польский еврей, чью семью немецкие нацисты уничтожили в Освенциме.
Позавчера закончился первый тур во всех категориях кроме вокалистов, и я хочу дать короткий обзор своих впечатлений от выступлений пианистов на этом туре.
Начну с публики: я не знаю так ли это, но мне кажется, что произошел качественный сбой, и больше нету той московской публики, о которой всегда с теплотой любили вспоминать западные исполнители. То ли в Большой зал пришли какие-то партизаны, профессиональные «оруны», которые всем без исключения кричат «браво» после каждой пьесы, а в одном случае даже между частями! ( Дожили, можно сказать, мы в этом смысле уже точно «догнали» Америку).
При этом создается впечатление, что даже «Думку» Чайковского они не знают, или этот «оптовый» энтузиазм вне зависимости от уровня игры их так переполняет, что они начинают аплодировать не дождавшись последнего аккорда.
Излишне ли говорить, что последняя точка из-за этого не поставлена?
Как говорил Остап Бендер, «Грустно, девицы».
Хорошо, что в вокальном конкурсе аплодисменты между произведениями запрещены. Не мешает ввести это правило и у пианистов.
Первой играла китаянка Min Joo Yi, очень привлекательная внешне, но очень посредственная пианистка. Последняя соната Бетховена ей не по плечу, как и Кампанелла Листа. Выбрав эти произведения она совершила большую ошибку. Естественно она дальше не прошла.
За ней играл китаец Xianfei Liu. Он прошел. Почему, не понимаю. Я не помню, когда я слышал более нелепое, несовершенное, тяжеловесное исполнение этюда Паганини соль минор, которым Лист начинает свой цикл «Six Grandes études de Paganini». Также неуклюже он играл и 10й этюд Шопена из 10го опуса, слишком медленно и тяжело. Большая соната ми бемоль мажор Гайдна облегчения не принесла. Она была сыграна с каким-то надутым пафосом и неинтересно.
Маленькое отступление.
Я сам очень люблю сонаты Гайдна. На первом конкурсе Чайковского обязательной для всех на первом туре была соната Моцарта. Потом, кажется уже ко второму конкурсу, решили добавить сонаты Гайдна. До сих пор помню, как в каком-то печатном интервью Яков Владимирович Флиер объяснял это решение так: «Поверьте, я сам очень люблю моцартовские сонаты, но почему не прибавить к ним и сонаты Гайдна?!»
С некоторых пор к ним прибавились и сонаты Бетховена, и сонаты Клементи.
Но как можно сравнивать исполнителей со ставящимися перед ними совершенно разными задачами? Как можно сравнивать сонаты позднего Бетховена с ранними сонатами Гайдна? Тут хотелось бы некоторой корректировки в программе первого тура будущих конкурсов. Почему не оставить для первого тура сонаты Моцарта и Гайдна, а сонату Бетховена сделать обязательной на втором туре? В конце концов совершенно необязательно слушать позднего Бетховена уже на первом туре у пианистов, которым в этой музыке (еще?) нечего сказать?.. ( как прав Владимир Ашкенази, который говорил, что для оценки пианиста ему достаточно услышать сонату Бетховена).
Третьим играл Станислав Корчагин. Настоящий пианист, ему уже 29 лет, он замечательно владеет инструментом. Пожалуй самым впечатляющим в его выступлении был этюд Листа «Мазепа», потому что ему счастливо удалось избежать назойливого шума, которым, увы, грешно это сочинение, и сохранить легкость и прозрачность фактуры. Корчагин сумел добиться ярких динамических и драматургических нарастаний, не истязая рояль и не форсируя его. Он очень хорошо исполнил редко исполняемую ми бемоль мажорную сонату Гайдна, со смыслом и выразительной по звуку и пластике фразировкой. Менее сильное впечатление оставил у меня его Бах- Прелюдия и фуга ля бемоль мажор из второго тома. Мне не хватило в Прелюдии светлого торжественного шествия, заложенного в ее пунктирном ритме, а в фуге- более выразительного исполнения противосложения, которое своим хроматическим нисходящим характером, редким для мажорных сочинений Баха, должно ярче контрастировать с широкой диатоникой темы.
Затем играла Xuanyi Mao. Нельзя шептать до диез минорную Прелюдию из первого тома, написанную, по выражению Бузони в духе «страстей». Вообще нельзя шептать Баха.
Вот 2й этюд Шопена можно и прошелестеть, что она и сделала, и что было очень мило. Но и поздняя соната Бетховена соч.110 не оставила никакого следа в моей душе. Все выучено и сыграно, как ей показали, но не больше. И фа минорный трансцендентный этюд Листа ей по большому счету не удался.
Пятым играл Сергей Давыдченко из Ростова, ему нет и 20. Я хорошо помню его талантливую игру по конкурсу русской фортепианной музыки в Рязани.
По прежнему впечатляют его подлинная музыкальность, к ней нужно добавить и его замечательное прикосновение к клавише. Больше всего мне у него в этот раз понравились редко исполняемые пьесы Чайковского из опуса 21. Сергей исполнял Скерцо и Похоронный марш, ( на втором туре вчера он играл из этого же опуса Прелюдию и фугу). Кажется, я до сих пор никогда не слышал эти пьесы в живом исполнении, и честь и хвала мальчику и его педагогу за такой смелый выбор!
Кстати в этом Марше у Чайковского тоже проходит мотив Dies ire, который позднее так любил Рахманинов.
Давыдченко играл двухчастную ре мажорную сонату Гайдна. Играл по -своему хорошо, законченно, но не вскрывая весь смысл, заложенный в этой сонате. Уже в третьем такте темы Гайдн ставит три сфорцандо, а в четвертом- продолжительное Форте, которые сообщают этой музыке нечто большее чем красивую игру. Для меня в игре Сергея было уж слишком много самолюбования, не удивительно, что вторая часть прозвучала как продолжение первой, а не как выход из напряжения, которое должно накапливаться в первой части (чего стоит один бетховенский переход к репризе- прямо-таки предвестник сонаты для Hammerklavier’а. Как же много Бетховен почерпнул от Гайдна. Я еще к этому вернусь).
Давыдченко исполнял и труднейшую си бемоль минорную Прелюдию и фугу Баха из 2го тома. Фуга эта полна болезненных акцентов, ее можно рассматривать как ожившую зазвучавшую картину «Страстей». В противовес Прелюдии, где пианисту удалось создать несущееся спокойным мелодичным дыханием течение, мне в ней у него не хватило более трагичного прочтения.
Сергей играл и «Feux follets », прекрасно начал, но уже тему заиграл механично. Мне невольно вспомнились слова Артура Рубинштейна, сказанные им в одном интервью в 1964 : «В Москве мне довелось послушать одного молодого пианиста. Меня растрогало до слез исполнение им сонаты Скарлатти. Когда же тот сыграл «Блуждающие огни», тонкость и нежность музыки были убиты. Значит эта музыка им еще не прочувствована, играть ее публично не следовало».
Тем не менее, я думаю, что Сергей уже вполне может играть этот сложнейший этюд, тут нужно обратить внимание на левую руку. Тема в правой руке изложена практически в первой и второй октаве, поэтому так важно наполнить тембром левую руку, находящуюся совсем близко, и придать ей некий весовой объем, что создаст легкую дымку и поможет «огонькам» рассеиваться с большей тонкостью.
Затем играл ученик Рены Шерешевской, зарекомендовавшей себя как блестящий педагог, ученики которой вышли в победители последних конкурсов Чайковского и стали фаворитами у публики. В этот раз играет ее ученик с французским именем Марсель и японской фамилией Тадокоро, и публика его ждала с особым интересом.
Он играл кстати ту «злополучную» 16ю сонату Бетховена, где хлопали между частями, а пианист на это благосклонно улыбался, прощал, так сказать, эти «невинные шалости».
Справедливости ради надо сказать, что соната эта есть продукт бетховенского юмора, где все наполнено причудливыми выдумками и домыслами. Этот юмор здесь не эпизодический, не случайный. Тадокоро не удалось, на мой взгляд, вскрыть всю сущность этой сонаты, при этом выполнение ее было тоже далеко не безупречным, например, он комкал концы фраз в побочной партии первой части как в экспозиции, так и репризе, когда ее изложение переходит в ломаные октавы; юмора не хватило и в передаче некой церемониальной «педантичности», избранной Бетховеном для второй части, а в коде третьей все смешалось, что привело к утрате прозрачной ясности в заключительном Presto.
Тадокоро играл две пьесы Чайковского из 72го опуса, идентичные по характеру и быстрые по темпу. Не могу не привести здесь слова Святослава Рихтера, сказанные по случаю организованного им фестиваля «Декабрьские вечера» и посвященные в тот год музыке Чайковского: «У Чайковского есть столько хорошей музыки, зачем играть плохую?»
Илья Папоян очень хорошо играл редко исполняемую сложную ми минорную Прелюдию и фугу из 2го тома. За ней следовала ми мажорная 30я соната Бетховена, ор. 109. Мне в ней у Папояна не хватило некоего метафизического проникновения в ощущение природы у Бетховена, этого, по словам Генриха Нейгауза, соединения поэзии природы и человека в ней.
Илья хорошо сыграл 23й этюд Шопена и особенно си минорный Этюд-картину Рахманинова из ор.39. Но вот Этюд Паганини-Листа ля минор у него совсем не задался, уже тему он играет в искривленном ритме, ожидая перед каждой тактовой чертой.
За ним следовал итальянец Алессандро Вилалва, в его исполнении мне запомнилась си минорная соната Клементи, которой, на мой взгляд, не хватило еще барочного пафоса и страстной наполненности. Он играл 4пьесы из «Времен года», еще раз доказав, как трудно на рояле играть вальсы Чайковского: Декабрь «Святки» были совсем беспомощными. В этюде Листа «Feux follets» ему тоже не все удалось технически.
Номер 9 вытащила китаянка Zijing Zheng. Очевидно из-за волнения она путала басы в Сонате ор 109 Бетховена, что, разумеется, не добавило к ней доверия.
Следующим выступала Anchi May. Забегая вперед скажу, что она не прошла, она очень невразумительно играла ля бемоль мажорного Баха из первого тома, очень неритмично и с плохо координированными руками. И совсем неудачно 2й этюд Шопена.
Выступление Николая Кузнецова на меня большого впечатления не произвело. 31я соната Бетховена ор. 110 мне запомнилась у него несколько напыщенной, Вариации Чайковского фа мажор- как же можно так грубо и громко играть 4ю вариацию, там стоит pianissimo, она должна прошелестеть, а октавные синкопы, надвигающиеся вниз, должны быть tenuto, в них есть наступательная активность. В 12м этюде Шопена в тематических октавах тоже tenuto две четверти, Николай там почему-то снимал руки. А ведь у Шопена вообще нельзя срывать концы фраз! Его этюд Листа «Мазепа» это тот случай, когда пианист выбивался из последних сил и Steinway ему за это мстил, рояль стал звучать резко и жестко.
Джордж Харлионо приезжал уже в 2019 на этот конкурс, из трёх этюдов- два («Вечерние гармонии» Листа и «Красную шапочку» Рахманинова он играл еще и в тот раз). Этюд Шопена ор.10/8 наряду с до минорной Прелюдией и фугой Баха из первого тома были сыграны отлично, они стали лучшими в его программе. Хорошо, что он сменил «Аппассионату» на 18ю сонату, но и в ней ему сказать пока что нечего. Забегая вперед, отмечу, что сказать ему ещё нечего и сложнейшей Фантазии Шуберта «Скиталец», при завидной легкости в преодолении технических трудностей.
Kyoungsun Park из Южной Кореи считался, судя по слухам, одним из обнадеживающих, но эти надежды он не оправдал. Его ля минорный Этюд Листа по Паганини совсем не задался, он был технически очень уязвимым, а делать «хорошую мину при плохой игре» можно где угодно, но не перед компетентным жюри. Да и до мажорная соната Гайдна и 12й этюд Шопена оставили какое-то чувство незрелости и клочковатости. Зато понта там много. На 2й тур не прошел.
Китаец Yan Fang ( тоже не прошел) так грязно сыграл Этюд-картину ми бемоль мажор ор 33 Рахманинова, что следуемая за ним “Eroica” Листа меня не на шутку испугала: там же почти две страницы параллельных октавных пассажей в обеих руках- как он их сыграет?! Конечно далеко не идеально, но сыграл он их все же чуть лучше, чем я их изначально себе представил.
Россиянин Антон Яшкин тоже играет на этом конкурсе второй раз. От победителя конкурса Листа в Веймаре я ожидал более убедительную «Метель». А 31я соната Бетховена была сыграна хорошо, как на экзамене в консерватории, хотя художественным откровением, каких мы ждем на этом конкурсе, она для меня не стала. Яшкин тоже не прошел на 2й тур.
Stanislav Angel Wang из США китайского происхождения прошел. Но не в моем личном списке. Такую банальную «Аппассионату» я не принимаю. Ну и повторить с «Сентиментальным вальсом» «эффект Дебарга» ему тоже не удалось: топорно, без тонких нюансов, предсказуемо. Да, он еще играл труднейший ля минорный этюд Листа, из Трансцендентных. Удивительно, как ему удавалось хорошо сыграть сложнейшие пассажи, наряду с совсем не получившимися более простыми.
Затем выступал совсем еще юный пианист из Казахстана Yelaman Yernur. В его репертуаре была одна из моих любимых ранних сонат Гайдна, так называемая Соната-Партита соль мажор. Очень привлекательна его пальцевая техника- пассажи 16ми звучали легко и прозрачно. Но почему-то эта лёгкость ему изменила в пьесе Чайковского « Un poco di Chopin »- в ней пассажи у него стали звучать грубо, неровно, вообще вся пьеса получилась какая-то неоформленная. Ну а потом у него случился колоссальный срыв в 10м фа минорном этюде Листе. А такие срывы на конкурсах не прощаются.
Россиянин Тимофей Доля тоже не прошел, и должен сказать, справедливо. Вообще, сделаю еще одно маленькое отступление.
Открывая компьютер на следующее утро после объявления результатов на любом конкурсе, читаешь : «Почему не прошел этот, почему прошел тот??!». И с тем же знаком наоборот: «Почему не прошел тот, а прошел этот?!».
Может быть, все эти болельщики напомнят себе, что и жюри что-то понимает? И уж точно не меньше их, а скорее намного больше? Конечно есть много случаев, когда на решение жюри влияют посторонние факторы. Но в данном случае, когда жюри пропустило вместо положенных 12 участников 15, то понятно, что на 2й тур прошли все кто заслужил, и те, которым дали еще один шанс! И не надо забывать, что конкурс- это отбор, и что к финалу все прийти не могут.
Так вот, Доля. Тимофей оказывается играл Соль минорного Баха из 1го тома. Я ошибочно указал на прелюдию и фугу из 2го. Очевидно, я писал о своих впечатлениях от ее исполнения другим кандидатом. Я их обязательно переслушаю и свой обзор дополню. Возвращаясь к игре очень хорошего пианиста Тимофея Доли. Соната фа мажор Гайдна с ее совершенно пленительной quasi Siciliana второй частью как бы говорит сама за себя, и все же ей нужно было придать более индивидуальный исполнительский почерк. Ну и если уж играть на таком конкурсе концертный этюд Листа Un Sospiro, то в теме лучше попадать на нужные клавиши…
Ye Suah из Южной Кореи сразу ляпнула не те ноты в Прелюдии и фуге соль минор Баха из второго тома, но быстро оправилась и все благополучно доиграла. Бетховенская «Аврора» была главным номером ее программы, но не оставила никаких следов в моей памяти. Очень мило она сыграла другой концертный этюд Листа, “La Leggerezza”, у нас его называют «Хроматический». Жаль только, что она не доверяет прогрессивному характеру музыки Листа и сглаживает диссонанс, где у Листа в одном голосе си, в другом си#. Она играет в обеих руках си.
Александр Ключко. Ему 22 года, он производит зрелое впечатление. В си бемоль минорной фуге Баха из первого тома я бы ему пожелал провести более резкую границу между первыми двумя нотами темы- снисходящую кварту, с последующей мелодической линией четвертями. В сложнейшей второй части 32й сонаты Бетховена ему очень хорошо удалось воссоздать это чудо простоты, спокойно дышащего Елисейского спокойствия и бесстрастно льющейся кантилены. В первой части мне у него не хватило умения провести главную тему как мысль, обладающую элементарным импульсом и доминирующим в развитии этой части почти полностью.
Очень хороши были у Ключко этюды, особенно «Дикая охота» Листа, а также пьеса Чайковского «Далекое прошлое» из 18 пьес 72го опуса.
Под номером 21 играл пианист из Японии Koki Kuroiwa. Ему 31 год. В его игре многое подкупает. Очень осмысленно была сыграна гениальная соната Гайдна си минор. Возвращаясь к моей мысли о влиянии Гайдна на Бетховена, особенно обращает на себя внимания тема «трёх нот», которые у Бетховена стали в итоге так называемой «Темой судьбы». Эти три ноты очень хорошо прослушиваются в ми бемоль мажорной сонате Гайдна, как и в третьей части этой си минорной. Их то и не услышал Куройова, они прошли у него незамеченными.
Любопытно какое противоположное впечатление произвел он в двух исполняемых пьесах Чайковского: в «Тройке» слепое непрочувствованное следование нотной артикуляции привело к полному непониманию характера музыки. Зато «Думку» он сыграл намного убедительнее. «Кампанелла» была сыграна добротно, но не идёт ни в какое сравнение с «Кампанеллами» Емельянова и Шишкина, которые мы слышали на прошлом конкурсе! Непрошедший на 2й тур 20-летний сербский пианист Богдан Дугалич вызвал много нареканий в адрес жюри в соцсетях. Дополнительный интерес к нему был вызван еще и тем фактом, что он -сын известного сербского актера Небойши Дугалича. Ему немного не повезло, что незадолго до него «Дикую охоту» прекрасно сыграл Ключко. Что касается 7й сонаты Бетховена-смелый выбор- я укажу только на то, что темп 3й части-Менуэта- нужно брать такой, чтобы Trio в нем не звучало по складам.
За ним играла китаянка Qiao Liu. На второй тур она не прошла. Из этюдов Листа она также выбрала один из концертных, тех, что Лист назвал по-немецки: „Waldesrauschen“ и „Gnomenreigen“. Первый в русском переводе известен как «Шум леса». Ближе к оригиналу было бы правильнее перевести «Шелест леса» (Rauschen). Так вот у неё это был даже не шум, а скорее «Гром леса». В конце её исполнения 31й сонаты Бетховена трансляция прервалась, случилась, как потом объяснили, форс-мажорная ситуация.
Когда трансляция была восстановлена, уже играл Константин Хачикян. Ему 28 лет, он из Москвы. Он был единственным(!) из пианистов первого тура, выбравшим сонату Моцарта. Могу себе представить, каким бальзамом это было для членов жюри. Я его смог начать слушать, начиная с «Метели» Листа, и это была лучшая «Метель« на всем конкурсе. Прекрасными были и пьесы Чайковского, особенно «Ноктюрн» и «Юмористическое скерцо» из ор.19.
Последним на 2м туре играл Валентин Малинин, 22. Впервые услышал я его совсем недавно, на Международном конкурсе имени Скрябина в тосканском городе Гросето, где ему единогласно была присуждена 1я премия. С первой же ноты Малинин поражает прежде всего своим талантом, этой реактивной реакцией на даже самые мимолетные события в музыкальном действии. Как взволнованно звучала у него связующая партия в первой части «Аппассионаты», как возвышенно вторая часть, как взрывчато третья! И как артистично он выходит из положения, ни на йоту не нарушая течение музыки, если он -капризы живого исполнения, ненароком повторил два лишних такта в первой части Бетховена.
Его Бах- первая до мажорная прелюдия и фуга из второго тома, светился изнутри: гулкие соборные своды прелюдии сообщали такую святость и чистоту, в то время как вся фуга была проникнута танцевальным ликованием, контрастируя с торжественным величием прелюдии.
«Нежные упреки» из 18 пьес Чайковского были хороши прежде всего тем, что Малинин нигде не преступил грань хорошего вкуса и сумел таким образом избежать сентиментальности, а «Русское Скерцо» ор.1 было сыграно легко, без банальной трескотни, с блестящий кульминацией в коде.
Этюды были тоже хороши, особенно фа диез минорный «Этюд-картина« Рахманинова!
Ля минорный этюд Паганини-Листа был тоже хорош! Конечно, сразу после «Аппассионаты» трудно переключиться на такой этюд, что привело к непопаданию в тематическую ноту ля уже в первом такте. Но какое это имеет значение, если культура звука и прикосновения у этого пианиста на такой высоте! Конечно, он прошел и играет сегодня вечером. Не пропустите!"