Смешные случаи на уроках музыки

[Иляна]

Середина 70-х.
Репетиция Stabat Mater Дж.Перголезе. Руководитель хора просит детей перевести содержание 12-й части "Cuando corpus morietur". Одна девочка встает и говорит: "Когда тело умерло, дух его остается жить".
"Правильно, садись. А тебя из пионеров за такие слова не выгонят?"

Концерт в КЗЧ. Дети переодеваются к концерту. В раздевалке видимо артисты балета или народного хора оставили коробку с гримом. Ура!Старшие быстро двумя мазками подкрашвают веки голубым или розовым. Младшие естественно хулиганят. Один ребенок рисует себе под глазом зеленый фингал, другая накрашивает ярко красной краской щеку. Вскоре звучит команда "на сцену". Поплевывая на носовые платки, сами пытаются отмыть грим, получается еще хуже. Умирая со смеху, начинают помогать старшие дети - безрезультатно. В таком веселом настроении и виде дружно идут на сцену петь. "Stabat Mater".

После концерта. Нотная папка и концертная обувь лежат у ребенка в одном пакете. Пакет прозрачный. Пользуясь случаем повоспитывать, к ребенку подходит аккомпаниатор и картинно заявляет с ужасом в голосе: "Ира, как же это можно туфли положить на ноты?! Это все равно, что поставить их на клавиши рояля (произносится через "о")!
Сбегаются дети, смотрят на пакет. Отводят проштрафившуюся в сторону, открывают ей свои сумки: "Поняла? В следующий раз клади в непрозрачный".

[Иляна]

Два случая на сольфеджио.

Школа маленькая тесненькая. Единственный путь в дамский туалет лежит через класс сольфеджио. Его так занавесочкой из веревочек отгородили, и все дети, кроме самых младших, знали, что нужно проходить тихо, чтобы занимающиеся не отвлекались.

Идет урок в седьмом выпускном классе, повтор чего-то серьезного, педагог объясняет на возвышенных эмоциональных тонах. Еще бы, разрешение уменьшенного септаккорда – это весьма важно по жизни.
А за дверью уже собирается коллектив. Дошкольный хор кончился. Самый смелый или самый натерпевшийся заходит и в спину преподавателю звонким голосом на весь класс: «А можно в туалет?»
От такой прозы лицо преподавателя меняется на «минус», но потом появляется весьма любезная улыбка, и обратившись к просителю, произносится: «Конечно, конечно можно, и чем больше, тем лучше!»



Открытый урок по сольфеджио. Сидит комиссия из метод кабинета, уже видимо заслуженные преподаватели.
Группа не самая сильная в школе, прямо-таки совсем не сильная. В группе есть ученик, который вообще сольфеджио дома не делает и задание не записывает. Но тут ведь открытый урок, дело общественное, не личное. Хоть что-нибудь надо подготовить.
На предыдущем уроке, заглянув в тетрадку соседу и увидев в д/з «Двухголосие» Способина и какое-то сочетание цифр, ну номера упражнений, запоминает 42-й. Далее урок. Группа плавает сильно, теорию отвечает плохо. Под конец урока преподаватель говорит: «Ну давайте попоем что ли», и вызывает того лодыря. «Что вам задали? 42-й? Ну давай пой 42-й» Преподаватель листает учебник, долистывает и удивленно взирает на ученика. Я вам вроде бы такой не задавал?»
Естественно не задавал, потому что сложный. Группа давится со смеху, потому что поняла, что на самом деле 24-й.
Ученик спокойно начинает петь; сложновато, но открытый урок ведь, он постарался. Преподаватель с удивлением смотрит на ученика, хвалит, молодец. Еще бы, такой приятный сюрприз на открытом уроке, да еще от кого. Потом опять спрашивает, почему же все-таки 42-й. Ученик вяло пожимает плечами, как почему, потому что задали. Обернувшись к комиссии, преподаватель бодро и весело говорит: «Наши дети очень любят петь двухголосие Способина. Вот этот ученик выучил самостоятельно номер и отлично нам спел. Садись, тебе грозит четверка в четверти!»

[SashaWL]

Проверка летнего задания:
-Что написал Бах?
-Эээ... Евангелие..
_ Да? А что тогда написали Матфей и Иоанн?
- (с неподдельным ужасом) Кто эти люди?!!!
Ну, посидели, выяснили, что к чему, спрашиваю?
- так что же связывает Евангелистов и Баха?
- (победно) Они выпустили совместный альбом!

Другая девочка пересказывает сюжет Щелкунчика.
- Родители заперли Мари и ее брата в в темной комнате. Им было холодно и страшно, а за дверями что-то шуршало.
- И тут Мари перерезала себе вены! (по тексту, порезала локоть)

[femmina]

-Сколько симфоний написал Бетховен?
-Три.
-Назовите,пожалуйста.
-Третья, Пятая, Девятая.

[Иляна]

Два случая, когда хор чуть не умер со смеху, когда было очень смешно, а смеяться было нельзя.

Зарядка в летнем хоровом лагере происходила следующим манером: хор выстраивался в три ряда, а перед ним стоял руководитель одновременно играл на баяне и показывал упражнения. Но в этом лагере было сделано исключение, потому что в интернате, где разместили хоровишек, был учитель физкультуры. Ему и доверили физическое совершенствование детей, хотя баян остался. Руководитель сидел позади физкультурника на стульчике и аккомпанировал. Перед поездкой, а это была Литва, детям было сказано, что тамошний народ очень музыкальный с детства, все поют в разных хорах, устраивают большие певческие праздники и т.д. и т.п. Но, то ли местный физкультурник был исключением из этого народа, то ли литовские народные ритмы не укладывались в наши традиционные - в общем, зарядка не клеилась. Физкультурник показывает упражнение, баян играет: «Калинка, калинка, калинка моя, в саду ягода малинка…. ». А второй «малинки моей» нет! Все! Начинается новое упражнение почти без перерыва: «Средь сосен суровых, средь темных долин, в серебряном платье березка….». Опять все! На «стоит» уже не хватило. И так далее.
Когда первый раз такое произошло, ну ничего страшного, «малинку» закончили какой-то хитрой каденцией. Да во второй раз не страшно, а уже на третий – баянист посмотрел на физкультурника с таким любезным любопытством, что вместо положенных взмахов руками с попеременным поднятием ног, хор начал делать наклоны, приседания и повороты назад, т.е. носки поправлять, шнурки завязывать, откашливаться. Муки такие, но не будешь же в лицо человеку смеяться. Физкультурник чувствовал, что то-то не так, но что – понять не мог, и показывал упражнения дальше с лицом тевтонского рыцаря. После второго дня мучений – руководитель хора заловил его, и они видимо прорепетировали на «раз и, два и, три и, четыре и», потому что дальше пошло все как по маслу, за исключением того что, встречая физкультурника где-нибудь на прогулке или в корпусе, детишки ему хихикали в спину.
Но воспитание в этом коллективе было весьма гармоничным, и поэтому руководитель счел нужным показать детям, что смеется тот, кто смеется последним.
На дружеской встрече с литовским хором мальчиков дирижер Г.Г.Перельштейн выучил с гостями, в основном девочками, литовскую народную песню. Начиналась она так – ашпадайносю дайну дайняле. Песня всем понравилась, и ее решили включить в репертуар хора. Для отработки литовского произношения и был приглашен друг-физрук. Запели. Когда хор затянул …носю… , непроницаемое лицо дрогнуло, рыцарь не рассмеялся - он улыбнулся, первый раз дети его увидели улыбающимся. И еще бы, наверное, это очень смешно, когда шестьдесят девочек, да еще с русским акцентом, поют по–литовски: «Я мальчик, у меня в корзинке много песен».

[Иляна]

Дома, в школе. В гости посмотреть, как занимаются музыкой советские дети, привезли хор из капиталистической страны Швеции. Хор состоял в основном из бабушек-пенсионерок и чуть-чуть дедушек, в прошлом служащих какого-то морского порта. Гостям было спето несколько частей из «Глории» А.Вивальди.
А потом их попросили выступить. Они смутились, мол им после такого пения неудобно исполнять свой репертуар, но руководитель настоял. Вот лучше бы он этого не делал! Надо сказать, что внешне хор выглядел весьма импозантно, даже благородно: одеты как мадам Элен Бурда, с прическами, в шапочках. Запели. A-capella. Трехголосие, не меньше.
У нас в России есть много форм любительского хорового пения бабушек, народные хоры церковные, хоры в клубах, застольное пение, пение на лавочках и т.д., и на здоровье, и на радость, но такого пения как у этого хора, в России нет - это точно. Сработал эффект полной неожиданности – наступила беда и трагедия, потому что все это происходило в небольшом хоровом классе, все были очень близко друг от друга и деваться было некуда. Песню про бычка на испанском языке стоически прослушали, но потом переводчик объявил содержание следующего номера – молодой продавец ходит по деревням и заманивает девушек. Оказалось, что это «Коробочка», только со шведскими словами с вокализом и солистами. Тут уже все головы опустились вниз, сильно придавив к руке нижнюю челюсть и прикрыв пальчиками рты, т.е. приблизительно в позе роденовского мыслителя.
Еще хватило сил похлопать, выслушать благодарственные слова с пожеланием дальнейших творческих успехов, дождаться пока бабушки уйдут пить чай.
Хватило…, но не у всех. Две трепетные первые сопранки все же расхохотались во след последним уходящим бабулькам, за что получили суровое осуждение всего коллектива.
Главное, что дирижировала этим хором, весьма профессионально, очаровательная молодая девушка. Почему этим именно хором, никто не понял. Сразу вспомнились рассказы учителей о тяжелой жизни людей при капитализме, о страшной безработице, о недоступности для многих музыкальных инструментов, в частности рояля. После каждого номера девушка краснела, кусала губы, видно ей было не по себе сильно. Дети ей стали сильно сочувствовать. После того как пришли в себя.

[Иляна]

(Да простит меня св. Цицилия – покровительница музыкантов).

В зале Чайковского. Вечерняя репетиция, т.е. после окончания вечернего концерта. Дети после школы, усталые конечно, но такое вот время выделили. Осталось дорепетировать совсем чуть-чуть, еще десять минут, и можно по домам, ан нет. На сцене появляется следующий репетирующий, солидный дядечка.
Руководитель хора встречает его радостной улыбкой, просит его чуть-чуть подождать, допеть надо, а потом ведь в конце-концов и со станков слезть, и выйти со сцены в зал – там уже ждут бутербоды. Тот не реагирует, двигает инструмент, усаживается. Руководитель хора подходит к нему и протягивает руку поздороваться, тот ответно пожимает ему руку, отворачивается, мол не понял намек. И все, заиграл. На земле его уже как бы и нет. В итоге хор с ансамблем покидает сцену под звуки «Токкаты и фуги» ре-минор, отнюдь не торжественно, тихой сапой, потому что станки гремят, паркет скрипит, а тут ведь И.С.Бах. Баха очень уважали в этом коллективе.
Органиста обозвали «лысый (фамилия)».

Это уже в другом городе. Здесь был такой органист, которого молодые женщины-педагоги называли «ой какой хорошенький». Он не только радостно встретил хор, но и разрешил детям поиграть на органе. Дети не смутились, облепили орган со всех сторон и только ленивый не нажимал рукой и ногой на что-нибудь. В центре этой кучи-малы сидела очень симпатичная ученица, девушка лет 14-15. Если представить себе картину Ван Эйка «Ангел у органа», это вот будет почти полное сходство, тем более, что действо происходило в старинном храме. Она более или менее играла. Играть тогда было мало что, да и лето, программа подзабылась. Короче поразить симпатичного органиста в музыкальном плане было не чем. И не в чем, сказывались тяжелые советские времена в смысле одежды.
Предстоял второй день репетиции. К нему уже более основательно подготовились. У младшей ученицы напрокат был взят сарафанчик, привезенный из заграницы, благо один такой был на весь хор. По причине холодной погоды к сарафанчику прилагался свитерок, но он не налез. Пришлось так, без свитера. Но за то какой концертный вид! Сарафанчик не коротенький, но узенький, и декольте в нем поместилось ровно на половину. Была проиграна в очередной раз аллеманда из французской сюиты и что-то там из «Stabat Mater».
Случайно в соборе присутствовала преподавательница по фортепиано, у которой училась эта ученица. Вместо того, чтобы прекратить это детское «охмурялово», она делала вид, что «это совсем не ее», ей явно качество игры не нравилось. Зато досталось хозяйке сарафана: «Почему все у органа, а ты по залу бродишь?»
Ну почему, потому что поменялись одеждой. Вместо своего привычного, совсем не новое платье, да на два размера больше (в поездку разрешили взять из одежды только концертную форму).

[Дмитрий2008]

Лекция, посвященная музыке А.Г. Шнитке. Играю один из гимнов на ф-но - а там такое место есть, где одна и та же ритмическая фигура в аккордовом изложении много раз повторяется - входит педагог из соседнего класса и говорит: "Это что у Вас здесь такое происходит? Вы когда баловаться прекратите?"

[JohnLenin]

Мдя-а-а!..

[lerit]

Однажды у нас в музучилище на уроке сольфеджио после объявления диктанта домрист Вася поднял руку и заявил, что сегодня он писать диктант не может. На вопрос "почему?" он трагическим голосом поведал, что, проснувшись поутру, обнаружил, что одним ухом он слышит "ля", а другим - "си-бемоль". Педагог поначалу растерялся, но тут же пришел в себя и посоветовал закрыть ухо "си-бемоль" ваткой, а диктант писать, используя ухо "ля".