Михаил Плетнев

[Ёпрст]

Даа, конечно, страшно большая разница. Расскажите об этом новичкам. Lentочность Largo - самый досадный промах Михаила Васильевича за всю карьеру, и "музыка уже не та", и антистрастность присутствует.

Ларго предполагает широту. Медленно, широко. Самый медленный темп. Вспомните бетховенские Ларго из сонат.

[Ёпрст]

Это мое любимое выступление Плетнева.

https://www.youtube.com/watch?x-yt-t...DenBD1OY#t=457

Ужасное на мой взгляд исполнение данной прелюдии, ничего общего не имеющее с авторским замыслом, вообще не про то.

[Muzylo]

Плетнев играет очень хорошо, хоть это, конечно, не шопеновская традиция. Это искусство не живого разговора на инструменте, а выверенного, отшлифованного до блеска спича, вроде адвокатских. Театр представления, "ошибка Сальвини". Почему бы и нет?

[Огенторн]

А Вы не новичок? Вы пробовали в собственной игре ощутить эту разницу? И дать почувствовать слушателю?

Конечно. Я же сказал - это должно было стать основной задачей Плетнева в 3-й Сонате. У слушателя ведь сомнения, не использовал ли Шопен в третьей части темп Lento, и пианист обязан их развеять. Хотя представление о полноте, полновесности и протяжности у каждого свое, пианист обязан дать именно такое среднестатистическое Largo, которое, конвенционально договорившись с Леритом, приняли считать валидным (или, как сказали бы сейчас, легитимным) -- Largo Lerito. Но не сплел Плетнев гнездо в сердце Лерита, разочаровал его, равно же и других слушателей: Largo Lerito не далось ему.
Ну, а причина известна: "человек неприятный".

[Muzylo]

Вот играет Плетнев Largo из шопеновской сонаты. А на самом деле у него выходит не Largo, а Lento. И музыка не та получается. Так, деталь. Но таких деталей множество. Мне Плетнев антипатичен как человек, проявляющийся в музыке.
А насчет кумиров... Так их и создают, чтобы "ниспровергать".

Он попросту дробит метр по четыре, и слабые доли вместо "и" получаются отдельными шагами. Довольно-таки распространенная штука в этой музыке: Гилельс, Липатти, Соколов...

[lerit]

Он попросту дробит метр по четыре, и слабые доли вместо "и" получаются отдельными шагами. Довольно-таки распространенная штука в этой музыке: Гилельс, Липатти, Соколов...

Жанровая основа - марш. Об этом очень хорошо писал Нейгауз в своей книге.

[Muzylo]

Жанровая основа - марш. Об этом очень хорошо писал Нейгауз в своей книге.

Шествие. Но даже у марширующего две ноги Такой аккомпанемент, типичнейший для Шопена, - синтез шествия и оперного аккомпанемента, гибко сопровождающего арию. Последнее предполагает "текучую", "скользящую" слабую долю.

[lerit]

Шествие. Но даже у марширующего две ноги Такой аккомпанемент, типичнейший для Шопена, - синтез шествия и оперного аккомпанемента, гибко сопровождающего арию. Последнее предполагает "текучую", "скользящую" слабую долю.

Ну а у Плетнева все размазано:и время, и звук... Форма распалась на какие-то кусочки.

[Огенторн]

Не шествие. Largo Плетнева отказывается маршировать и шествовать (уклоняется от мобилизации). Оно плететься, волочиться, тащиться, шкандыбает, несет на себе груз, бремя чего-нибудь.
У Гилельса это возвышенная лирика, целенькая, нераздавленная, как колумбово яйцо. У Соколова (не того, что активист форума)... потом скажу.
А герой Плетнева именно раздавлен, это инвалид. Поэтому - "ножка туда", "ножка сюда", вот и дорогу перешли.
Так что "метр по четыре" "метру по четыре" рознь.
Вообще, недостаточность, пассивность, вялость, все оттенки равнодушия - это и есть плетневское сильное. О, тщета активности! В этом жутком этюде он даже кончики фраз не доигрывает, бросает -



Вообще, плетневский пианизм страшно "скользкий" и опасный, часто без опоры, чувствуешь себя иной раз, словно в свободном падении, все на виду и прозрачно, а опоры нет. Потому и трудно его так слушать.

[Alexander Москва]

Вот например яркий пример - начало 24-й прелюдии Шопена (надеюсь, знаете эту музыку?) Кто не знает, там стоит Allegro appassionato и forte в динамике, Плетнёв же начинает без преувеличения Adagio и чуть ли не piano, и характер антистрастный. Потом начинает раскачивать темп.

Это совершенно в стороне от того, что делают 99,99 процентов пианистов.
Когда я впервые услышал начало Прелюдии, мне показалось, что Плетнев просто спятил.
Сидит, флегматично ковыряет что-то вторым пальцем...)

Но уже позже, прослушав эту Прелюдия дважды кряду, я понял гениальный плетневский замысел.
Фабула - в постепенном и неумолимом развертывании, в неизбежной катастрофе. Неотвратимость конца...я не могу подобрать более точные слова. И все это эмоционально "под семью бронями", как любил говорить Софроницкий.

Разумеется, так и близко никто не играет, все врываются со своим романтическим пафосом уже с первых тактов, у Плетнева же, повторюсь, отсроченная катастрофа, продолжающаяся вплоть до последних глухих ударов, про которые известная критикесса написала, что "пианист словно постучался ТУДА".