http://www.wek.ru/today/170103.html
Народный артист России Владимир СПИВАКОВ:
«Конкурсу Чайковского необходимы реформы»

В эти дни скрипач и дирижер Владимир Спиваков вновь оказался в центре внимания музыкальной столицы. Его концерты с «Виртуозами Москвы» в Музее Пушкина на Пречистенке (на фестивале «Черешневый лес») и с Российским национальным оркестром в Большом зале консерватории, а затем в Московском университете — перед огромной аудиторией студентов — прошли с триумфальным успехом. А вчера началось главное музыкальное событие года — XII Конкурс им. П. И. Чайковского, где Владимир Спиваков — председатель жюри конкурса скрипачей. Он инициатор многих реформ грандиозного турнира.

— В канун открытия XII Конкурса Чайковского вы завершали концертный сезон с Российским национальным оркестром Четвертой симфонией Чайковского. Это случайное совпадение?

— В глубине души я думал: было бы хорошо, если бы в преддверии Конкурса Чайковского прозвучала бы его Четвертая симфония, которую обожал сам композитор. Помните, в письмах к фон Мекк он называл ее «нашей симфонией»? Это потрясающее, глубоко русское сочинение огромного мастера. Оно раскрывает душу Петра Ильича. Сколько тут любви и переживаний, сколько таинства, сколько недосказанного, интимного — что бывает только в письмах, не предназначенных для опубликования. Симфония очень трудна по форме, потому что огромна ее первая часть, которая и сама по себе — законченное сочинение. Мы с РНО впервые исполнили Четвертую симфонию в Москве. А раньше играли ее в Токио и Санкт-Петербурге.

— В вашей трактовке этой «заигранной» симфонии много нового. Например, в финале вдруг слушатель обнаруживает родственность русской плясовой «Во поле березонька стояла» — фанфарной «теме рока»…

— Есть, есть это родство! Ибо Чайковский всегда рассматривает музыкальную тему, ее образ как… скульптуру, то есть с разных сторон. И потому тема у него получается многомерной, благодатной для разных интерпретаций.

— В чем секрет неубывающей популярности Чайковского, интереса к его музыке исполнителей всех поколений?

— А он аналогичен «секрету Пушкина»! И Шостаковича, и Рахманинова.

— На нынешнем Конкурсе Чайковского вы впервые возглавляете жюри у скрипачей. А 32 года назад были его участником, получили вторую премию, уступив первую Гидону Кремеру. Что вспоминается?

— Перед самым IV Конкурсом Чайковского в 1970 году я играл в Монреале и там стал первым, а Гидон Кремер — вторым. Кстати, председателем жюри там был профессиональный юрист, судья, он не позволял членам жюри общаться между собой, они немедленно должны были выставлять «баллы» всем участникам. И — никаких разговоров за бутербродами. Между прочим, Давид Ойстрах прислал мне тогда поздравление с победой, хотя в этом конкурсе участвовали три его ученика — Кремер, Крыса и Мазуркевич. Но едва я вернулся в Москву, мой учитель Юрий Исаевич Янкелевич сообщил мне, что его вызывали в Министерство культуры и что принято решение о моем участии в Конкурсе Чайковского. Хотя я совершенно не собирался участвовать, ибо на подготовку оставалось всего два с половиной месяца. Но меня никто не спрашивал. Это было в традициях нашей «командной» системы. Поэтому ничего, кроме стресса, в моих воспоминаниях о том Конкурсе Чайковского просто нет!

— Сейчас вы инициировали ряд реформ, которые, надо надеяться, будут реализованы. Впервые Оргкомитетом был проведен «предконкурс», то есть предварительный отбор участников на основании видео- и аудиозаписей.

— Да, я на этом настаивал. «Предконкурс», предварительный отбор, я рассматриваю как очень положительное нововведение. Ведь на всех предыдущих конкурсах мы имели среди участников достаточное количество «музыкальных туристов», которые заполняли классы Московской консерватории, репетировали с концертмейстерами и т. д. без всякого профессионального права на это. Очень важно, что сегодня тяжелой отборочной работой занимались авторитетные музыканты, никакого отношения к жюри не имеющие. У скрипачей это были декан оркестрового факультета Московской консерватории Владимир Иванов, лауреат Конкурса Чайковского Александр Мельников, профессор Академии имени Гнесиных Халида Ахтямова и бывший скрипач, известный музыкальный критик, глава фирмы звукозаписи «Русские сезоны» Евгений Баранкин. Они провели огромнейшую, бесценную работу, отслушали 140 скрипачей и отобрали 50 человек. К ним согласно условиям конкурса присоединились еще лауреаты первых премий. И должен сказать: тот факт, что Китай, Япония и Россия — наиболее представительные команды на нашем конкурсе, — это естественно, ибо отражает реальную картину исполнительского искусства в современном мире.

— Были ли приняты ваши предложения по реформе системы оценок и голосования на трех турах конкурса?

— Одно мое предложение о системе голосования в самом финале не было принято большинством. Я считаю, что педагоги (члены жюри), чьи ученики играют на конкурсе, не должны голосовать не только за своего ученика, но и за других конкурсантов. Некоторые полагают, что это форма дискриминации, но я так не думаю. Даже Захар Брон, этот педагог из педагогов, на одном из международных конкурсов принял мое предложение и не голосовал в финале, и его ученик тем не менее получил первую премию. Но в Москве пока к этому не готовы. Вот этот вопрос меня беспокоит.

— Всем памятен тот мрачно известный «средний балл» в тайной цифровой машине голосования, который лишил нас в финале прошлого конкурса многих талантливых и ярких исполнителей. Не грозит ли он нынешнему турниру?

— Никаких цифр, никаких баллов в оценках первых туров больше не будет. Во всяком случае об этом мы договорились с Владимиром Крайневым и Александром Рудиным, возглавляющими жюри пианистов и виолончелистов. Будем говорить просто «да» или «нет», как принято на многих международных конкурсах. Потому что баллы — это опасная вещь в оценке искусства. И только в самом финале, при выявлении премий и лауреатов, будет 25-балльная система оценок и будет регулировать решения необходимый разрыв между 25 и 21 баллом. Во всяком случае на Конкурсе имени Сарасате, где я председательствую, эта система дает положительные результаты. К сожалению, кое-кто настаивает на сокращении «разрыва» между баллами 25 и 21, и это меня беспокоит. Впрочем, система оценок будет конкретно определена, когда за нее проголосует полный состав жюри каждой специальности.

— На пресс-конференции Оргкомитета конкурса его генеральный директор Николай Иванович Бутов говорил о прекрасной инициативе Владимира Спивакова, касающейся встреч с «неудачниками» после второго тура. Но будет ли эта инициатива реализована?

— Я убежден, что будет. Все участники конкурса, которые не пройдут в финал, должны иметь возможность встретиться с каждым членом жюри, причем в присутствии представителей прессы. И каждый член жюри должен будет ответить на вопрос, почему тот или иной участник не прошел в финал. Это элементарное проявление человеческого уважения к молодым музыкантам. Я ввел эту традицию на Конкурсе имени Сарасате. Я убежден, что это хорошо. С этим согласились мои коллеги из других жюри и Тихон Николаевич Хренников тоже.

— А какой оркестр будет выступать со скрипачами в финале конкурса?

— Российский национальный оркестр под управлением Дмитрия Лисса.

— Остается пожелать вам, Владимир Теодорович, счастливого председательства и судейства в жюри конкурса скрипачей и открытия новых ослепительных талантов.

Беседовала Тамара ГРУМ-ГРЖИМАЙЛО


P. S. На пресс-конференции Владимиру Спивакову, который неоднократно осуждал дискриминационный тон нашей музыкальной прессы, был задан вопрос: «Каковы ваши оценки и пожелания музыкальной критике?» Спиваков, задумавшись на секунду, ответил: «Знаете, я советую перечитать «Записки сумасшедшего» Гоголя. Там есть, в частности, такие откровения (цитирую приблизительно): «Сегодня замечательный день. Обнаружился король Испании. Это — я. Я открыл, что Китай и Испания — это одна и та же земля. Я советую всем написать на бумаге Испания, то и выйдет Китай»… Хорошо бы, чтобы такого не было в нашей критике. А было бы корректное, нормальное освещение событий. Нужно понять, что проявление уважения к критикуемому свидетельствует о достоинстве самого критика».