Стихотворение дня

[Куздра]

* * *

Она идет по кольцу
к бронзовому отцу,
садится в его тени
на красный, как кровь, гранит
и долго читает роман,
Rob Roy or the same shit,
и папочка-великан
молча над ней стоит,
черный, как паровоз,
мертвый, как динозавр,
отбросив бронзовый хвост,
стоит на Тверской мавр
и глядит на свою дочь,
которой семьдесят лет
и внезапный весенний дождь
капает на жилет.

Время пройдет, и ты,
тебя тоже Маша зовут,
выйдешь из темноты
на страшные пять минут,
чтобы мне заглянуть
в каменные глаза,
в которых блестит, как ртуть,
каменная роса.

Я же тебя водил
в садик, где яблочный сок,
я тоже тебя любил,
большего я не смог,
в лоб тебя целовал
губами не изо льда,
и еще я тебе не врал,
милая, никогда,
как я окаменел -
словами не рассказать,
но ты приходи ко мне,
я тебя буду ждать.


Дмитрий Мельников

[просто любитель]

Вот сижу я, в очках,
Толстопузый!
А давно ли на южных морях
Я со шлюпки нырял за медузой,
Мяч футболил на всех пустырях?
И водою поил барахолку,
И на пляже - была не была! -
Мне почти накололи наколку -
Никаких вариантов -
Орла!
Помню жидкий кисель вазелина
На своей воробьиной груди,
Чёрный запах горящей резины
И команду: лежи - не зуди!
Что случилось и что помешало,
Почему я живу без орла?
Может, в ухо судьба подышала
И беду от меня отвела?
Только смыла орла промокашка,
И я нынешний вид приобрёл -
Толстопузый, в очках,
Старикашка,
Представляете -
Был бы орёл!

Михаил Танич

[gene_d]

поэт

внимание вздернутое бессонницей и
кукла тела отдельно на подоконнике
снимаешь как дерн распавшиеся слои
отказывающей силлаботоники

сонное дуло держит тебя на прицеле
ты за мякотью тела
у тебя аллергия на общеизвестные факты
ну и чудак ты

не пытайся понять как устроено утро
каким этот день заготовлен
медитируй соавтор не указанный в титрах
над обедом из пары картофелин

сонное дуло держит тебя на прицеле
ты за мякотью тела
ты игнорируешь общеизвестные факты
разве выживешь так ты

что-то мерцает в просветах меж листьями
невозможное обещание
только такому тревожному лишнему
ты доверяешь ища его

четкое дуло держит тебя на прицеле
пуля — косточка в теле
здесь бесполезно сопротивление фактам но
будущее распахнуто

Инга Кузнецова

[Куздра]

МАЯКИ

Рубенс, море забвенья, бродилище плоти,
Лени сад, где в безлюбых сплетениях тел,
Как воде в половодье, как бурям в полете,
Буйству жизни никем не поставлен предел.

Леонардо да Винчи, в бескрайности зыбкой
Морок тусклых зеркал, где, сквозь дымку видны,
Серафимы загадочной манят улыбкой
В царство сосен, во льды небывалой страны.

Рембрандт, скорбная, полная стонов больница,
Черный крест, почернелые стены и свод,
И внезапным лучом освещенные лица
Тех, кто молится Небу среди нечистот.

Микеланджело, мир грандиозные видений,
Где с Гераклами в вихре смешались Христы,
Где, восстав из могил, исполинские тени
Простирают сведенные мукой персты.

Похоть фавна и ярость кулачного боя, -
Ты, великое сердце на том рубеже,
Где и в грубом есть образ высокого строя, -
Царь галерников, грустный и желчный Пюже.

Невозвратный мираж пасторального рая,
Карнавал, где раздумий не знает никто,
Где сердца, словно бабочки, вьются, сгорая, -
В блеск безумного бала влюбленный Ватто.

Гойя - дьявольский шабаш, где мерзкие хари
Чей-то выкидыш варят, блудят старики,
Молодятся старухи, и в пьяном угаре
Голой девочке бес надевает чулки.

Крови озеро в сумраке чащи зеленой,
Милый ангелам падшим безрадостный дол, -
Странный мир, где Делакруа исступленный
Звуки Вебера в музыке красок нашел.

Эти вопли титанов, их боль, их усилья,
Богохульства, проклятья, восторги, мольбы -
Дивный опиум духа, дарящий нам крылья,
Перекличка сердец в лабиринтах судьбы.

То пароль, повторяемый цепью дозорных,
То приказ по шеренгам безвестных бойцов,
То сигнальные вспышки на крепостях горных,
Маяки для застигнутых бурей пловцов.

И свидетельства, Боже, нет высшего в мире,
Что достоинство смертного мы отстоим,
Чем прибой, что в веках нарастает все шире,
Разбиваясь об Вечность пред ликом Твоим.

перевод В.Левика

Шарль Бодлер

[просто любитель]

В оставшемся десятке лет
располагаться нужно с толком,
дабы не выть по-волчьи с волком,
но в то же время брать билет

в купированный, а не общий.
По-волчьи с волком, нет, не выть,
но в тучный год и даже в тощий
не быть голодным, сытым быть.

Немного, стало быть, претензий
к остатку лет.
Я от него
не жду статей, не жду рецензий,
ни даже славы. Ничего!
Но мощной пушкинской рукою
навеки формула дана,
и кроме ВОЛИ И ПОКОЯ
я не желаю ни хрена.

Борис Слуцкий

[Робкий гость]

ИНТУИТИВНЫЕ КРАСКИ
Вонзите штопор в упругость пробки —
И взоры женщин не будут робки!..
Да, взоры женщин не будут робки,
И к знойной страсти завьются тропки.

Плесните в чаши янтарь муската
И созерцайте цветы заката...
Раскрасьте мысли в цветы заката
И ждите, ждите любви раската!

Ловите женщин, теряйте мысли...
Счет поцелуям поди исчисли!
А к поцелуям финал причисли,
И будет счастье в удобном смысле!..

(1911) Евгений Венский – псевдоним Евгения Осиповича Пяткина
был арестован 17 октября 1942 года в Москве. 3 марта 1943 года ОСО при НКВД СССР по обв.: 58-10 ч. 2 осужден на 5 лет ссылки .Ссылку отбывал в Красноярском крае, где умер 4 ноября 1943 года от дистрофии.

[gene_d]

позволю себе предварить стихотворение малюсеньким фрагментом интервью с актером и режиссером Олегом Табаковым...

...стихи женщинам я никогда не читал — я же слышал, как читал Борис Леонидович Пастернак, Анна Андреевна Ахматова и «Рыжий» — лауреат Нобелевской премии… — Как по-вашему, почему мало кто из актеров умеет читать стихи?
— Потому что их собственная жизнь духовная значительно меньше колебаний духовной жизни Иосифа Бродского...

вот тут я полностью согласен с Табаковым.

и предлагаю почитать стихи Бродского...

* * *
Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?
За дверью бессмысленно все, особенно - возглас счастья.
Только в уборную - и сразу же возвращайся.

О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора.
Потому что пространство сделано из коридора
и кончается счетчиком. А если войдет живая
милка, пасть разевая, выгони не раздевая.

Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
таким же, каким ты был, тем более - изувеченным?

О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову
в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу.
В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной.
Ты написал много букв; еще одна будет лишней.

Не выходи из комнаты. О, пускай только комната
догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито
эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.
Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.

Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.

* * *

Я всегда твердил, что судьба - игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
как способность торчать, избежав укола.
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако - сильно.

Я считал, что лес - только часть полена.
Что зачем вся дева, раз есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнет на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.

Я писал, что в лампочке - ужас пола.
Что любовь, как акт, лишена глагола.
Что не знал Эвклид, что, сходя на конус,
вещь обретает не ноль, но Хронос.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.

Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не дает побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.
Я сижу у окна, обхватив колени,
в обществе собственной грузной тени.

Моя песня была лишена мотива,
но зато ее хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладет на плечи.
Я сижу у окна в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.

Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли и дням грядущим
я дарю их как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.

* * *

[qqqqqqqqq]

ИНТУИТИВНЫЕ КРАСКИ
Вонзите штопор в упругость пробки —
И взоры женщин не будут робки!..
Да, взоры женщин не будут робки,
И к знойной страсти завьются тропки.

Плесните в чаши янтарь муската
И созерцайте цветы заката...
Раскрасьте мысли в цветы заката
И ждите, ждите любви раската!

Ловите женщин, теряйте мысли...
Счет поцелуям поди исчисли!
А к поцелуям финал причисли,
И будет счастье в удобном смысле!..

(1911) Евгений Венский – псевдоним Евгения Осиповича Пяткина
был арестован 17 октября 1942 года в Москве. 3 марта 1943 года ОСО при НКВД СССР по обв.: 58-10 ч. 2 осужден на 5 лет ссылки .Ссылку отбывал в Красноярском крае, где умер 4 ноября 1943 года от дистрофии.

а "И́горь Северя́нин" - псевдоним И́горя Васи́льевича Лотарёва

[Куздра]

* * *

В кислородном морозе пьянящей любви
вижу губы, широкие очи твои,
и душа просыпается в боли.
И не хочется ей возвращаться на круг -
в наваждение слов и смыкание рук,
в кочевое сиротство неволи.

Но она, задыхаясь от нежности, пьет
этот яд ледяной, этот жалящий мед,
расставания мертвую воду,
и на оклик встает, и покорно идет,
и не помнит уже про свободу.

Что за боль! Только в юности можно стерпеть
это жженье, в крови растворенную медь,
но вдыхая осеннее пламя,
я не знала, что не заговорены мы
от подземного жара, провидческой тьмы
и от нового неба над нами.

Елена Игнатова

[Куздра]

МЫШИ


Бели гора порождает мышь,
то я хотел бы иметь низину.
Две ночи кряду они матчиш
в печи играют, прося бензину.

И, притаившись, как кот,
за дверцей,
я слышу их сатанинский свист,
но я не хочу
им устроить Освенцим,
потому что я -
гуманист.

Мышь ведь тоже - двунога,
особо когда
встает от растерянности на попа,
а я, от размокшей устав дороги,
хочу быть на время четвероногим.

Кыш не прогонит
шальную мышь,
поскольку у мыши - свой интерес.
Ей этот, в общем,
привычен кыш,

как выстрел
в финале чеховских пьес.

Она, словно Разин, взирает косо,
как будто близко лихое времечко.
Скрипит, как несмазанные колеса,
и жрет известку, как баба семечки.

Товарищ! Побелка ведь дорога,
и в ночь сглодать ее всю - не дело.
Такая б, наверно, одна могла
слюной перекрасить двоих Отелло.

Вот снова скрипнула,
но потише,
будто разнашивает сапоги.
Человек ведь, в сущности,
в подчиненье у мыши,
если даже возьмет ее за грудки.

Мышь-полевка
носит всегда пилотку,
она - рядовой, как Мальчиш-Кибальчиш,
но выбрать фельдмаршалом дачной сотки
могут, конечно,
лишь белую мышь.

За каждой мышью есть черный ход,
ведущий в подземное государство,
где Ад устроен почти по Марксу,
а с человеком - лишь черный кот,
которому связываться не в понт.
Он лишь оближет
свой белый галстук.

Говорят, от мышей
помогает мышьяк,
но жрут его брошенные мужья.
Есть заповедь "не убий",
но сего
пониманья в нас нет, конечно.
Возлюбить же мышь,
как ближнего своего,
мне легче, чем выгнать ее из печки.

Авраам сына режет, прося у Бога
прирост озимых и горней крыши,
а я приношу себя в жертву мыши
и мне прямее т у д а дорога.

И пусть на Страшном суде,
растерян,
услышу я чей-то гудящий глас:
"Он - не какой-нибудь там
Иртеньев.
Он этой жертвой
сих малых спас!"

...Я сижу у печки, горбат и пуст,
шепча элегические слова.
Я - грешен и вряд ли уже спасусь,
потому и запаливаю дрова.

Иду во двор. Изо всех щелей
выходит дым, разбудив окрест.
Облака, словно души
моих мышей,
бегут пунктиром за дальний лес.


1989
Юрий Арабов