Сегодня Арт-ноябрь впервые принимал Государственный квартет им. Бородина, в чьём составе не было заслуженного лидера этого коллектива - Валентина Берлинского. Потому основная интрига концерта, разумеется, развернулась среди слушателей, которые с повышенным вниманием отнеслись к игре Владимира Бальшина – преемника известного музыканта.
Между тем, на сцене всякая интрига отсутствовала. Там происходило привычное и неожиданное, до мелочей знакомое и этими же мелочами поражающее действо – служение. Его объект – искусство, жанр – квартет, свидетель – публика. Ничего лишнего, внешнего, псевдо-театрального; никаких «заигрываний» с сюжетом, смыслом, форматом, слушателем. Достойное и академичное по стилю и форме общение с музыкой, коллегами и аудиторией.
В первом отделении ансамбль исполнил Пятый квартет Шебалина («На славянские темы», 1942) и «Три пьесы для струнного квартета» Стравинского (1914), во втором – Первый квартет Бородина (1879) и 1 часть «Неоконченного квартета» c-moll Шуберта (1820) на бис.
Скажу сразу: великолепная сыгранность партнёров не позволяла возникнуть и мысли о том, что в составе ансамбля в последнее время происходили какие-либо изменения. Более того – такое ощущение, что присутствие «нового» виолончелиста позволило по-иному зазвучать голосу альта, который ещё в прошлом году в этом же зале зачастую воспринимался чуть-чуть эклектично на фоне остальных участников квартета. Сегодня же единство стиля и интерпретации являлось настолько самодостаточным, что различные по смысловому наполнению, жанровым характеристикам, эпохам написания сочинения иногда осмысливались словно «вне авторства» - некой абсолютной акустически-музыкальной единицей, называемой «струнный квартет».
А единица эта – цельная величина – поворачивалась к публике разными и разнообразными сторонами-гранями. Серьёзно и крепко «скроенной» оригинальной сюитой на основе известных славянских мелодий (Шебалин), ассоциирующейся с подобными разделами в произведениях Римского-Корсакова, Мусоргского, Чайковского, Мясковского. Тремя краткими сценками-«приколами» (Стравинский), смешными и характеристичными (артисты при этом сидели с каменными лицами старательных учеников). Покоряющим волшебством «русского азиата» Бородина, квартет которого со дня основания коллектива – его ярчайшая «визитная карточка». Наконец, неуловимой грацией виртуозного Скерцо Шуберта, прозвучавшего аллюзией расставания.
Спасибо! Я не знала. Ну, тогда гордиться можно.
Но вообще интересно,что приезжающие иной раз из америки по-русски очень неплохо говорят.
Как бы узнать, еогда к нам Анна опять приедет...
Я вам обязательно сообщу, если приедет. Надеюсь, что не слишком долго ждать придеться ее визита в Россию.
Нет ни одного человека из имеющих представление о моноопере Пуленка «Человеческий голос» (1958), кто бы относился к ней равнодушно. Скептики отзываются об этом сочинении как о претенциозном по сути и сценически невыразительном «выпендрёже»; поклонники поют дифирамбы «скрытому» психологизму и чисто французскому изяществу его передачи. Если исходить из данных распространённых точек зрения, то можно отметить, что сегодня, по существу, состоялась полная реабилитация «выпендрёжа». Моноопера, спетая и сыгранная в лучших традициях масочно-мимического театра, была поставлена в суперсовременной декорации, представляющей цирковую «подвеску», на которой обычно работают воздушные гимнасты (разумеется, закамуфлированную белыми воздушными тканями, красиво меняющими цвет в зависимости от освещения). Что же до психологизма… Не в первый раз замечаю, что до наиболее трагических высот это произведение поднимается почему-то чаще всего в концертных версиях. О том, что перед нами – не монодрама, а монотрагедия, и нынешним вечером, честно говоря, как-то не хотелось вспоминать. Потому что внимание публики целиком сосредоточилось на многих составляющих представления, к сюжету имеющих лишь опосредованное отношение. Оригинальная структура роли героини складывалась из традиционного вокала, авангардно-футуристической мимики и гимнастических трюков. Свежий, насыщенный множеством контрастных оттенков, идеально ровный по звукоизвлечению голос молодой певицы Ольги Балашовой одинаково выразительно звучал во всех сценических ситуациях - даже тогда, когда она выполняла сложные акробатические упражнения, что само по себе, на мой взгляд, является маленьким чудом. Изначально заложенное в замысле драматурга Жана Кокто глубинное родство разъ-единения внешнего, технологического, и внутреннего, антропологического, сегодня получило ещё одно неожиданное воплощение – в контрастах рисунка мимической «речи» певицы, иной раз подчёркнуто механистичной, угловатой до примитивизма – и тут же представляющей классические танцевальные па, аритмично-живые, связные и эмоциональные. В отдельный смысловой пласт представления естественно выделился французский язык сочинения – язык «как он есть», перед русскоговорящей публикой утративший изначально подразумевавшийся смысл и обретший вместо него некую акустически-музыкальную ауру, живущую самостоятельной, разнообразной и стремительной жизнью. В столь сложном многосоставном действе как никогда важной оказалась и роль оркестра. Обычно реальных сценических «партнёров» в спектакле двое – голос и оркестр. Сегодня их было куда более, но лишь функция инструментального коллектива осталась полностью традиционной. Партитура – камерная, не весьма удобная, пёстрая, оригинальная по тембрам и штрихам, изобилующая чисто французскими контрастами музыкальной звукописи, - предстала перед слушателями во всей своей свежести, оригинальности и новизне. Коллектив молодых исполнителей под управлением столь же молодого дирижёра прекрасно справился с непростой задачей. Яркий, очень сценичный, талантливый, оригинальный и своеобразный спектакль. Публика была в восторге. И всё же, всё же... Кто знает, может быть, это одно из определяющих качеств современного монотеатра – стремление привнести в сценографически слегка однообразное действо элементы иных театральных жанров, тем самым заполняя лакуну «недостающих» структурных составляющих в «среднестатистической» картине синтетического зрелища? …А в конце, после триумфального «отлёта» солистки ввысь, вспомнился иной сценический рисунок финала этой оперы – пластичный силуэт героини, её элегически поникшие плечи на фоне серого неба в окне за спиной, и финальный возглас «люблю!». Не возносящийся вместе с неустойчивой конструкцией, а остающийся с нами навсегда на грешной земле.
Светлана Петухова
Последний раз редактировалось Roza Vetrov; 01.12.2007 в 15:57.
Ближе к завершению Фестиваля осознала, что, как ни странно, в номинации «сольный романтический фортепианный вечер» на этот раз образовалась вполне ощутимая смысловая лакуна. В самом деле: Погорелич играл с оркестром, Афанасьев представил на суд публики некие музыкально-литературные вариации на темы «Шуберт» и «Сильвестров»; подобное ощущение осталось и от Штаркмана, выступившего в роли скорее современного критика романтического стиля, чем его непосредственного выразителя. Поэтому не столько слух, сколько душа жаждали так называемого традиционного пианизма – академичного по трактовке, приподнято-виртуозного по манере, может быть, даже слегка театрального по отношению солиста.
Надо сказать, дождались. Сегодняшний концерт охватил яркие и характерные сочинения романтических эпох и стилевых разновидностей. 12 песен Шуберта-Листа в первом отделении; Фантазия Шопена, 5 прелюдий ор. 16, Вторая соната (фантазия) ор. 19, поэмы ор. 32 и ор. 72 Скрябина во втором. Плюс бисы – абсолютные романтические хиты: наверное, самый знаменитый из скрябинских сочинений Этюд cis-moll и шопеновский Ноктюрн c-moll.
Молодой пианист Михаил Мордвинов не заигрывал ни со смыслами, ни со слушателями; не пытался искать в известнейших сочинениях незримые тени/отголоски новейших времён. Во всём многообразии своих противоречий – и внешних, и внутренних – вставали, отряхивая квази-фабульную пыль позднейших наслоений, поистине великие эпохи. Гениальная простота, завершённость шубертовских элегических и драматических тем естественно оттенялась чисто листовскими виртуознейшими «комментариями»; тематизм популярнейших песен воспринимался непосредственно свежим и зачастую даже наивным, благодаря отсутствию излишнего исполнительского пафоса и – временами – присутствию отстранённой скромности подачи. Единственная фантазия Шопена, напротив, заставляла задуматься о многообразии философических смыслов. Конечно, технологически не всё было идеально (в частности, обилие педали в Шопене иногда казалось излишним); но в данном случае содержательный ряд и энергетическая аура являлись настолько самодостаточными, что сами по себе мелкие технологические «помарки» никак не отражались на обретении целого.
Сильное качество Мордвинова-солиста – несомненный талант повествователя. Его внимание к музыкальным и смысловым деталям, к особенностям звучания инструмента не может не привлекать слушателей. Из поведанных сегодня историй для меня лично наиболее захватывающими были не те, что коренились в фабулах собственно сочинений. Ибо история постепенного «вырастания» пианизма Скрябина из романтических «одежд» восприятия и смысловой его переход в иные стилевые и философские плоскости постижения, несомненно, наиболее удалась рассказчику. От ранних сочинений композитора, изобилующих традиционно-романтическими темами, гармониями, элементами фактуры, солист, отдельно остановившись на двух поэмах ор. 32 (по существу, «четвёртой сонатой в миниатюре»), привёл нас к наиболее симптоматичному из поздних произведений – знаменитой поэме «К пламени» ор. 72. В ней очень отчётливо прослушивается стремление автора к самоограничению выразительных средств, к сознательному обеднению подлинно романтической их шкалы – для получения того «мистического», неземного впечатления, которым отличаются многие образцы позднего творчества композитора. И в данном случае конвульсивное сжатие музыкально-временных структур в конце поэмы – не только символическая передача «биения» огненных языков, но и природное, захватывающее своей энергией стремление элементов музыкальной ткани вырваться за те границы технологии и смысла, которыми ограничил их создатель.
После всего этого бисы воспринимались ностальгически – прощание с романтическими эпохой, ощущением, стилем. И, разумеется, с харизматичным исполнителем, которого публика, будь её воля, продержала бы на сцене ещё пару-тройку концертных отделений.
(Кстати о публике. Собранная, очень воспитанная, сопереживающая. И много молодых лиц, что не может не радовать).
Закрывать Фестиваль в этом году выпало Московскому трио в его давно уже неизменном составе: Александр Бондурянский (фортепиано), Владимир Иванов (скрипка), Михаил Уткин (виолончель). Может быть, на публику повлияла церемония торжественного закрытия (которое состоялось перед концертом) с речами организаторов и вручением почётных дипломов – слушатели заполняли зал в изначально весьма приподнятом, позитивном настроении. И изо всех сил ждали удовольствия, отвлечения от прозы будней, положительных эмоций.
Флюиды данной приподнятости, казалось, витали и вокруг исполнителей, начавших выступление с Трио Равеля (1914) – одного из самых сложных сочинений мирового камерного репертуара для этого состава. Действительно, помимо чисто технологических трудностей – акустических, ансамблевых, тембровых, виртуозных и т.д. - в нём есть и главная, так сказать, психологическая. Избыточность разнообразных, порой лишь парадоксальным образом акустически совместимых красок, резкость и пестрота гармоний, неакадемичность форм, наконец, явное противоречие между отстранённо-пейзажными импрессионистскими и ярко-драматическими настроениями – всё это характеризует сочинение, задуманное ещё в 1908 г., однако законченное через месяц после начала Первой мировой войны и, таким образом, «попавшее» на произошедший жизненный «перелом». «Работаю с уверенностью и остротой мысли одержимого», - писал Равель о Трио. Эта самая одержимость, концентрация и точность мысли и эмоции, ощущение некой энергетической «воронки», притягивающей (возможно, в равной степени) исполнительский и слушательский интерес – всё это отчётливо проступило в рельефной, очень качественной трактовке артистов.
Трио «Витебск» А. Копленда (1929) является своеобразной творческой реакцией на картины М. Шагала, в 1922 г. эмигрировавшего из Советской России во Францию. По-видимому, ностальгические по смыслу и настроению работы живописца композитор увидел в Париже в период с 1922 по 1924 г. (т.к. в Америку Шагал перебрался только после начала Второй мировой войны). И эта живопись – отголоски противоречивой культуры и атмосферы давно забытых еврейских местечек, - и эта музыка, такая тоскливая, несмотря на свою чисто современную резкость тона, вызывают лишь одно ощущение. Глубокое сожаление об утраченном. Почти мистическое состояние, блестяще переданное слаженной игрой музыкантов.
Подлинно исторический обзор «переломных эпох» Московское трио завершило исполнением сочинения явно (не скрыто) и возвышенно трагического – Второго трио Шостаковича (1944), посвящённого памяти И.И. Соллертинского. Работу над этим опусом автор начал спустя 4 дня после смерти друга, закончил – через полгода. В умеренной по звучанию, местами даже нейтрально-отстранённой трактовке ансамбля на первый план выступил обычно лишь опосредованно воспринимаемый романтический «мотив странствования». Элегические линии тематизма первой части оттенялись пестротой, резкостью тона и высказывания, жёсткими и грубоватыми репликами «персонажей» Скерцо; Пассакалия прозвучала не отголоском (как это часто бывает), а собственно траурным шествием, а Финал не оставлял никаких сомнений по поводу жестокости, но и справедливости мироустройства. Жизнь конечна; мы все умрём – но прекрасная музыка оплачет нас на Земле, а если останется что-то от нашей души – возможно, над ней споют ангелы неподалёку от рая. Что-нибудь напоминающее лирическое, успокоенно-прозрачное Andante из знаменитого Трио Бабаджаняна (1952) – контрастный бис, последнее «прощай».
Но было и иное, далёкое от знаний и смыслов: аура красоты и гармонии, вдохновившая небольшую аудиторию. Поэтому, может, и неудивительно, что парадоксы и перепады настроений концерта не особенно смутили позитивный настрой публики; удовлетворённая, она выходила к прекрасным картинам, лелея пока близкое, однако так легко утрачиваемое ощущение полёта – состояние души, посещающее её только при встрече с настоящим, большим искусством.
Удивительное ощущение пребывает со мною вот уж пятые сутки. Освобождение от ауры Фестиваля – и одновременно едва слышная тоска по ней. Как сказала Наташа Рубинштейн на церемонии закрытия: будет чего-то не хватать. Сейчас понятно, чего.
Принадлежности. Осознания себя частью целого, в просторечьи именуемого опиумом для народа. А настоящее искусство в наше время дефицитнее любого опиума и по данной причине куда притягательнее его.
XIV фестиваль «Арт-ноябрь» - не просто объёмный, а (по сравнению с прошлыми масштабами) громадный – представил 30 концертов на 9-ти площадках Москвы и Санкт-Петербурга. В его программы вошли, помимо традиционных «домашних» вечеров, выступления большого симфонического оркестра и камерного хора, премьеры авангардистских по стилю и духу театральных сочинений, выставки работ восьми современных художников и архитектурная фотовыставка недавно ушедшего из жизни А.И. Комеча.
Разумеется, публика ожидала от Фестиваля невиданных прежде завоеваний - в том числе, наверное, и организационных: давно уже не случалось в нашей музыкальной жизни столь масштабных событий, претендующих на некую культурную знаковость для обеих российских столиц.
Разумеется также, что подобному расширению географических, культурно-пространственных, репертуарных, жанровых и всех прочих границ сопутствовала в нынешнем году истинно живописная пестрота стилистического формата Фестиваля. Концерты безусловных «звёзд» соседствовали с дебютами молодых «подающих надежды» музыкантов, выступления давно сложившихся коллективов – с вечерами в стиле традиционного «домашнего музицирования», когда ансамбль артистов, казалось, рождался на наших глазах. Наконец, и качественный уровень предлагаемого «творческого продукта» (что в данном случае закономерно) был несомненно различным, причём относится это как к музыкальной, так и к художественной составляющей ноябрьского действа.
Однако главное по неожиданности впечатление для меня лично в нынешнем году – даже не собственно Фестиваль, а неоднородная панорама его осмыслений/отражений: в глазах профессионалов, интеллектуалов, публики, критики, возможно даже, в пресловутом «массовом сознании», никак не претендующем на гипотетическую элитарность.
К сожалению, прекрасная организация столь насыщенного мероприятия не уберегла его от досадных недоразумений и прямых неудач, связанных, как мне кажется, в первую очередь с различным по смысловому наполнению культурным контекстом существования двух российских столиц.
Отмена «Носферату» в Концертно-выставочном зале «Смольный собор» представителями Русской Православной Церкви за 4 дня до премьеры первенствует среди шоковых событий нынешней музыкальной осени. И в Москве первенствует с комментариями: у нас до такого бы не дошло. Значит ли это, что здесь степень вмешательства Церкви в дела светского сообщества иная по размаху? Или что администрации любимейших москвичами светских концертных аудиторий менее склонны поддаваться на такого рода ортодоксальные «провокации»? И в первом, и во втором случаях налицо апелляции/сравнения с иными (чужими) представлениями о культурно-иерархических ценностях. В системе которых – не своего не жаль.
Оттуда же, от «чужих» – и весьма странный (по стилю вполне в духе рецензий советской критики) отзыв безымянных «свидетелей» концерта разрекламированной американской «звезды» Кармен Балтроп. Не удержусь от цитирования: «Концерт Кармен Балтроп прошел с аншлагом в Смольном соборе. Для выступления в одном из красивейших храмов северной столицы России певица выбрала знаменитую арию из "Страстей по Матфею" Иоганна-Себастьяна Баха. В программу также были включены произведения Клаудио Монтеверди, Беруэлла Картера, фрагменты из оперы Джорджа Гершвина "Порги и Бесс". Из русской классики звезда мировой оперы выбрала духовные сочинения Павла Чеснокова, Антона Рубинштейна и Сергея Рахманинова» (ИТАР-ТАСС). Информация появилась 24 ноября в 18 часов 36 минут (а примерно через сутки ссылка на неё в Сети загадочным образом исчезла). ДО концерта. А во время оного, как оказалось, певица столь обширную программу (к слову, предполагающую полтора часа звучания) по неизвестным причинам «сократила» до 15-20 минут. Именно столько Балтроп реально (а не по отзывам «очевидцев») находилась на сцене.
Сразу вспоминаются нашумевшие истории-анекдоты из обзоров событий музыкальной критики предреволюционных десятилетий: появление рецензий «маститых» авторов, каким-то образом умудрившихся посетить концерты, которых не было. Но ту ситуацию ещё можно понять: обилие и размах музыкальных событий «серебряного века» были столь велики, общественный резонанс – столь непредсказуем, что бедные критики просто с ног сбивались, посещая по заданию редакций и по собственному почину концерты и представления.
Ныне, к сожалению, совсем не то, особенно в Санкт-Петербурге. Обидно, что при досадной малости и ограниченности ярких музыкальных впечатлений в северной столице (особенно по сравнению с московскими) отдельные местные «деятели» позволяют себе столь колоссальные «ляпы». Обидно и с точки зрения собственно критики – потому что в целом она отнеслась к Фестивалю достаточно тепло.
Ещё немного о рекламе, афишах, билетах – впечатления тоже оттуда, с севера. Потому что и здесь распространение всего этого, конечно, происходит зачастую не ради публики, а ради отчётов. Но в Москве этот Фестиваль – свой, родной, уж который год привлекающий свою же публику и без официальных объявлений. Потому что мы и при отсутствии, скажем, в консерватории подробных афиш знаем, где можно услышать наиболее интересные концерты и куда ткнуть на сайте форума «Классика» для получения нужной информации. В Питере – не то; на нынешний момент Фестиваль там – дебютант. Тем более непонятна весьма прохладная позиция распространителей информации о концертных мероприятиях города, приведшая, в конечном итоге, к банальному отсутствию сведений о многих замечательных выступлениях.
В этом году я многое узнала и о публике – преимущественно нашей, московской. Честно говоря, меня поразила безукоризненная точность её реакции - «попадания» на действительно своеобразных, тонких, оригинальных исполнителей. И то, как прекрасно принимали не весьма известный здесь дуэт П. Лаула – Д. Коузова (Брамсовский сонатный вечер), и то, как отреагировали на литературно-критическое выступление В. Афанасьева между отделениями его концерта. В Санкт-Петербургской Капелле немалая часть слушателей просто покинула помещение; в московском Зеркальном зале не двинулся ни один человек. При этом, однако, та же искренняя, всегда открытая публика наша иногда готова единодушно аплодировать между частями сочинений, иногда – свободно передвигаться по залу, шуршать бумажками и цветочными обёртками, разговаривать во время исполнения…
Хочется думать, что все реакции – позитивные и не очень – просто от того самого ощущения принадлежности к Фестивалю как к чему-то очень личному, близкому и дорогому. Его неоднозначное понимание искусства, доброжелательная атмосфера, всегдашнее хлебосольство и чисто московский патриархальный тон – всё это создаёт неповторимую ауру, неподдающуюся никаким стилистическим и форматным «сдвигам».
И её отголоски остаются с нами на долгие 11 месяцев до следующего ноября.
МИНИСТЕРСТВО КУЛЬТУРЫ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИНСТИТУТ ИСКУССТВОЗНАНИЯ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ТЕАТРАЛЬНЫЙ ЦЕНТР «ВЕСЬ МИР» ФОНД РНТ «ГРАНИ» - GRANY FOUNDATION - ART-CRYSTAL-BRUT
XV МЕЖДУНАРОДНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ ИСКУССТВ «АРТ-НОЯБРЬ» Москва, 1-30 ноября 2008 года
1 ноября, суббота, Государственный институт искусствознания (Козицкий пер., д.5)
Торжественное открытие фестиваля
18.00. Открытие Юбилейной выставки Фестиваля На выставке будут представлены работы художников, участников Фестивалей «Арт-ноябрь» прошлых лет: В.Бокарева, Д.Жирова, С.Блезе, Ж.де Пасса, М.Хаазе, И.Мащицкой, А.Токарева, С.Эйгеса
19.00. Гала-концерт участников Фестиваля «Брамс-трио», Государственный квартет им.Шостаковича, Александр Бондурянский (фортепиано), Фортепианный дуэт Карлос Лама и София Кабружа (Испания)
2 ноября, воскресенье, Театр «Школа драматического искусства» (ул. Сретенка, д.19)
17.00. Атриум. Открытие выставки живописи Марии Суворовой
19.00. «Тау-зал». «ЛабораТОРИЯ. Голем. Венская репетиция». ч.I. Спектакль лаборатории Бориса Юхананова
2 ноября, воскресенье, Государственный институт искусствознания (Козицкий пер., д.5)
19.00. Фортепианный дуэт Карлос Лама и София Кабружа (Испания) «Испанская серенада» М.Мошковский. Три новых испанских танца Д. Басомба. «Дон Кихот: Рыцарь печального образа» И.Альбенис. Четыре танца из «Испанской сюиты» М.де Фалья. Два танца из Оперы «Короткая жизнь»
4 ноября, вторник, Театр «Школа драматического искусства» (ул. Сретенка, д.19)
19.00. «Тау-зал». «ЛабораТОРИЯ. Голем. Венская репетиция». ч.II. Спектакль лаборатории Бориса Юхананова
4 ноября, вторник, Государственный институт искусствознания (Козицкий пер., д.5)
18.00. Презентация проекта «Великая мистерия». Возвращение музыки серебряного века» Презентация документального фильма «Звучащий Крест Николая Обухова» (реж. Ж. Дюлак, 1934 г., Франция)
Нино Баркалая (фортепиано), Олеся Ростовская (терменвокс), Екатерина Кичигина (сопрано), Софья Фридман (скрипка) Н.Обухов. Романсы на слова К.Бальмонта и В.Соловьева Премьера произведений для фортепиано: Прелюдия, Шесть молитв, «Шесть психологических картин», «Источник жизни», «Тёмное отражение», «Просфора»; Премьера произведений для Звучащего Креста в сопровождении фортепиано и голоса: «Пастырь благословляет мир», «Через боль печали – восторг радости» АЛядов. Прелюдия, ор.40 №3 Ф.Крейслер-С.Рахманинов. Два вальса: «Муки любви», «Радость любви» Н.Черепнин. Лирическая поэма для скрипки фортепиано А.Скрябин. Соната №4 ор.30
17.00. Благотворительный концерт для детей из приемных семей и детских домов
Фортепианный дуэт Ирина Силиванова и Максим Пурыжинский М.Равель. Сюита «Моя матушка гусыня» Э.Григ. Фрагменты из сюиты «Пер Гюнт»
16 ноября, воскресенье, Государственный институт искусствознания (Козицкий пер., д.5)
18.00. Открытие выставки живописи Гарри Зуха
19.00. БРАМС-ТРИО Наталия Рубинштейн (фортепиано), Алексей Толпыго (скрипка), Кирилл Родин (виолончель)
В концерте принимает участие Юлий Милкис (кларнет), Канада Й.Брамс. Трио, ор. 8, 101, 114
18 ноября, вторник, Государственный институт искусствознания (Козицкий пер., д.5)
19.00. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КВАРТЕТ им. ШОСТАКОВИЧА Андрей Шишлов (скрипка), Сергей Пищугин (скрипка), Федор Белугин (альт), Александр Корчагин (виолончель) Концерт in F С.Прокофьев. Квартет №2 Фа Мажор, ор.92 М.Равель. Квартет Фа Мажор, соч.1903 г. Д.Шостакович. Квартет №3 Фа Мажор, ор.73
19 ноября, среда, Камерный зал Московского Международного Дома музыки (Космодамианская наб., д.52, стр. 8 )
19.00. Камерный оркестр «ALARM WILL SOUND». Художественный руководитель и главный дирижер Алан Пирсон (США) Д. Ланг. «Increase» Г.Чак. «Seen» Афекс Твин. «Cock/Ver 10» (arr. Ст.Френд), «Gwely Mernans» (arr. K.Томсон) Ст.Фройнд. «Unremixed» В.Рим. «Will Sound» Дж.Адамс. «Son of Chamber Symphony»
18.00. Открытие Благотворительной выставки живописи и графики На выставке будут представлены работы художников, участников Фестиваля «Арт-ноябрь»: Ст. Шалумовой (США), Н.Брагиной, М.Суворовой, А.Бединой, А.Зарецкой, Н.Кульчицкой, В.Коршуновой, Ж.де Пасса (Франция), М.Хаазе, К.Шевалье, М.Гельмана, П.Бронфина. Доходы от продажи работ будут переданы на реализацию благотворительных программ Фонда «Семья для каждого ребенка»
19.00. PRIMA-ТРИО Марина Рубинштейн (флейта), Анна Пономаренко (арфа), Илья Рубинштейн (виолончель) Г.Фарнаби. Старинная английская сюита A.Жоливе. «Рождественские пасторали» Э.Элгар Две песни, ор.15 Д.Оуэнс Фантазия на темы американских народных песен
19.00. Райнхард Армледер (виолончель), Дагмар Хартманн (фортепиано), Германия Л.ванБетховен. Семь вариаций на тему из оперы Моцарта «Волшебная флейта», WoO 46 Ф.Мендельсон. Песня без слов, op. 109,Соната, op. 58 Р.Шуман. Пьесы-фантазии, ор.73, Adagio and Allegro, op. 70 М.Равель. Пьеса в форме Хабанеры А.Пьяццолла. «Le Grand Tango»
22 ноября, суббота, Государственный институт искусствознания (Козицкий пер., д.5)
19.00. «Дочки-матери». Концертное трио по главам романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» Спектакль Театра-школы «ДекамеронЪ». Художественный руководитель и режиссер Александр Орлоцки
Буду признательна за все проявления слушательского внимания и критического интереса к объявленным программам и их исполнителям.
С уважением,
Н.Рубинштейн
Не случайно очень подробно объявлены имена, звания исполнителей. Что касается того, что они будут играт - почти 0. Это не фестиваль искусств, а подиум для выхода исполнителей: не важно, что они играют, главное - что они вышли на сцену играть и как они себя покажут во всей красе.
Уважаемая Н.Рубинштейн, неужели не скучно играть одно и то же по сотому разу?
Не случайно очень подробно объявлены имена, звания исполнителей. Что касается того, что они будут играт - почти 0. Это не фестиваль искусств, а подиум для выхода исполнителей: не важно, что они играют, главное - что они вышли на сцену играть и как они себя покажут во всей красе.
Уважаемая Н.Рубинштейн, неужели не скучно играть одно и то же по сотому разу?
Сообщение от Vic
Как это - 0?! Вижу подробные программы концертов. Включите опцию "Отображать подробные программы"!
Уважаемый composer, простите, что отвечаю Вам с опозданием. Благодарю Вас за комментарий. В некоторой своей части он и вправду странен, но на это Ваше внимание уже обратил уважаемый Vic
Однако вывод Вами угадан верно - фестиваль никогда не навязывает исполнителям каких-либо тем или концепций, оставляя абсолютную свободу в выборе программ для концертов. Мы приглашаем к участию исполнителей и художников, чье творчество нам интересно и близко, и "из рук" которых с благодарностью принимаем то, что они хотят "сказать" слушателю и зрителю именно сейчас.
Арт-ноябрь не претендует на особую оргигинальность концепции. Его участники и организаторы просто любят музыку, живопись, театр и счастливы поделиться этим с публикой. За 15 лет существования у фестиваля сложилась замечательная аудитория, которая, к счастью, разделяет наши интересы и исполнительские пристрастия, и радостью общения с которой мы очень дорожим.
Приходите к нам на концерты, спектакли и выставки, уважаемый composer, - может быть, Вам понравится...
С уважением, Н.Рубинштейн
p.s. а к хорошей музыке и литературе я с удовольствием готова возвращаться вновь и вновь. Разве у Вас иначе?
мебель складная трансформер – это современное и удобное решение для тех, кто ценит функциональность, экономию пространства и стильный дизайн. В данной статье мы рассмотрим особенности и преимущества...
Автор elenazharkova (Комментариев: 0)
26.04.2024, 10:41
Кресло-качалка, пожалуй, один из самых узнаваемых символов уюта и релаксации. В эпоху, когда современная мебель в Ташкенте все чаще ставит акцент на минимализме и функциональности, старое доброе...
Автор elenazharkova (Комментариев: 0)
25.04.2024, 11:57
Приобретение недвижимости является одним из самых важных и серьезных решений в жизни каждого человека. Покупка квартиры в новостройке предоставляет возможность получить жилье по своему вкусу и...
Автор elenazharkova (Комментариев: 0)
25.04.2024, 11:57
Ответ: "Арт-ноябрь"
Ответить с цитированиемСообщение от Яло
Последняя
Социальные закладки