Стало известно, что Валерий Гергиев дал согласие возглавить Конкурс имени Чайковского. Удастся ли ему поднять репутацию когда-то самого престижного российского конкурса в мире, как намерен он выйти из кризисной ситуации на затянувшейся стройке Мариинки-2, и особенно волнующий его вопрос: может ли музыка что-то изменить в современном неспокойном мире - об этом Валерий Гергиев рассказал в интервью "РГ". Российская газета: Недавно вы, можно сказать, с риском для жизни выступили в Израиле. Почему считаете необходимым развивать музыкальный проект в стране, где в любой момент может разорваться бомба или случиться террористическая акция? Валерий Гергиев: В этом - проявление моего желания хоть как-то способствовать гармоничному сосуществованию в мире и на Ближнем Востоке. Сам факт, что можно играть музыку даже в такой неспокойной обстановке, дает надежду на благоприятное будущее Израиля и всего Ближнего Востока. Лет десять назад мы с Мариинским театром по согласованию с офисом иорданского короля Хусейна и королевы Нор выступили в городе Акаба - крупном центре Иордании. Вместе с нами в тот вечер более тысячи граждан Израиля впервые в жизни пересекли израильско-арабскую границу, находящуюся буквально в 500 метрах от Эйлата. Конечно, граница эта - не самая напряженная в мире, но она и не простая. Я абсолютно уверен, что такого рода миротворческая роль, которую мы время от времени негласно берем на себя, - не выброшенные на ветер усилия. РГ: В этом регионе не всегда удается спокойно выступить: когда арабо-израильский молодежный оркестр Даниэля Баренбойма давал концерты в секторе Газа, музыкантов приходилось провозить тропами на машинах по одиночке, чтобы в случае чего потерь было меньше. Гергиев: Очень жаль, что приходится таким образом делать музыку, но этот гражданский поступок Баренбойма вызывает восхищение. Знаю, что он придает огромное значение этому проекту. Мы тоже собирали к 850-летию Москвы на Красной площади интернациональный оркестр из почти тысячи музыкантов: исполняли "Картинки с выставки" Мусоргского. В оркестре тогда сидели за пультами музыканты из Южной и Северной Кореи, Египта и Израиля, США, России, Австралии, Канады, Германии, Венесуэлы. Помню, нам пришлось серьезно поработать, чтобы юные музыканты из Израиля и Египта согласились играть рядом. Результат получился очень интересным. Но, к сожалению, из-за больших затрат идею оркестра продолжить не удалось. Сегодня во всем мире - и в России, и в Израиле, и в Америке - озабочены тем, чтобы найти сценарий мирного существования на Ближнем Востоке. Но ведь не все к этому стремятся. Именно поэтому и Даниэлю Баренбойму, и мне, и другим музыкантам кажется невозможным не реагировать на происходящие жестокие события, на акции террористов, на трагедии Цхинвала, Беслана. Скажем, если в действиях регулярной армии есть хоть какая-то надежда, что удастся остановить жестокие приказы, особенно связанные с убийством детей, стариков, женщин, то терроризм предотвратить очень трудно. Террорист действует внезапно, скрытно, задачей его является посеять ужас. И к таким событиям мы обязаны привлекать как можно больше внимания во всем мире. Я не думаю, что в России когда-либо возникнет ненависть к грузинам, но считаю, что конкретные люди, развязавшие цхинвальскую трагедию, должны нести серьезное наказание. Эти люди - еще не народ. Так же, как и террористы: будь то в арабском мире, в Испании, в Лондоне или в Москве. Сегодня, к сожалению, трудно провести черту между организациями, личностями, государствами, поддерживающими международный терроризм, и волей самих народов. И это осложняет будущее наших детей. Как отец троих детей я не могу об этом не думать. РГ: Искусству в таких условиях отводится особая роль: когда два месяца назад Израиль бомбил палестинцев, арабо-израильский оркестр Баренбойма играл музыку в Берлине, Москве, Вене, Милане. Гергиев: Музыканты, может быть, и не должны на себя брать большее, чем им предназначено. Само звучание "Александра Невского" или Концерта Рахманинова - это уже приглашение к миру. И то, что в течение нескольких часов 2000 людей погружаются в чистое переживание - это уже самое далекое от войны, конфликтов, убийств чувство, которое человек вообще может испытать в жизни. В 1996 году я был инициатором фестиваля "Мир Кавказу", который, как у нас умеют делать, незаметно перевели в нечто совершенно иное, чем я задумывал. Но в то сложное время, в 20 км от границы с Чечней, мы провели фестиваль, который привлек внимание во всем мире. Пригласить Риккардо Мути или Даниэля Баренбойма во Владикавказ я не мог по причинам безопасности. Но, получив поддержку Бориса Ельцина, мы с президентом Северной Осетии Ахсарбеком Галазовым пригласили на фестиваль многих известных людей: с огромным успехом выступал там Олег Басилашвили, ансамбль "Орера". На концерты Мариинского театра люди штурмовали залы: нам приходилось давать по 2-3 выступления в день. Фестиваль все воспринимали как очень значительное событие: во Владикавказе собрались представители дагестанской, чеченской, грузинской, армянской, азербайджанской, кабардино-балкарской, карачаево-черкесской национальностей, гости из Москвы, Петербурга. И никто тогда в мыслях не мог представить, что возникнут такие сложности между Россией и Грузией, между Осетией и Грузией. Режим Гамсахурдия и трагические события в Южной Осетии 91-92-х годов казались нелепостью, ушедшей навсегда. Оказалось, все были неправы. Купола и котлованы РГ: Что сегодня происходит с проектом Мариинки-2: не превращается ли он в долгострой? Уже несколько лет идут работы в котловане, до сих пор не утвержден проект архитекторов Джека Даймонда и Дональда Шмита, сменивший вариант Доминика Перро. По слухам, новый канадский проект не претендует на статус архитектурного шедевра. Гергиев: Меня не меньше других беспокоит то, каким будет новое здание Мариинского театра, и я прекрасно понимаю, что Петербург - этот город-музей, город-видение, изумительным образом возникший на берегах Невы в начале XVIII века, должен сохранить свой исторический облик на сотни лет вперед. Кому-то кажется, что у канадцев скучный проект? А я скажу: построим великолепный театр - чистый, просторный, уютный, технически оснащенный, с хорошей акустикой, комфортный и для артистов, и для 2000 зрителей, которые будут каждый вечер приходить в Мариинку-2. Этот проект - наша палочка-выручалочка: мы уже не сможем осуществить вариант Перро. Криков ужаса по поводу купола Перро, кстати, было бы гораздо больше. Лично меня в его проекте еще года три назад стала напрягать ненадежность конструкции: не дай бог, что-то рухнет. Сейчас главное - чтобы новый проект был принят и доведен до удешевления. Государство потратило уже неоправданно высокие, непомерные деньги на строительство Мариинки-2. РГ: На что же потратили эти деньги, если все эти годы на месте стройки был только котлован? Гергиев: Дело даже не в котловане, а в масштабе денег, которыми беззастенчиво сорят люди. Хочу сразу обозначить: средства доверены не Мариинскому театру - с первого дня строительства они поступали Северо-Западной дирекции по строительству, реконструкции и реставрации. Руководство дирекции за эти годы сменилось трижды. Конечно, государство никогда не бросит такие проекты, как Мариинский и Большой театры. Но нельзя так беззастенчиво разогревать собственные финансовые амбиции: начинали со 100 миллионов, потом плавно перешли к 130, потом - к 160-200, к 220-260. Меня это уже бесит, и не я один так реагирую. РГ: Неужели вы не имеете возможности регулировать эту ситуацию? Гергиев: Мариинский театр не осваивает эти средства. И не надо думать, что это стенания руководителя, которому, видите ли, не дали что-то освоить: я один из самых высокооплачиваемых специалистов в мире, поэтому смотрю на миллионы спокойно. Но тревога моя перешла сегодня в протест. В стране кризис, последствия которого нам еще предстоит пережить. Поэтому на совещании в Петербурге по строительству Мариинки-2 с участием Валентины Матвиенко и Сергея Степашина я заявил, что ходить и просить дополнительные миллиарды рублей не буду. Я не верю, что эти миллиарды нужно давать, и уж совершенно точно не буду просить их от имени Мариинского театра. РГ: Бюджет строительства Мариинки-2 в 2009 году уже урезали на полтора миллиарда рублей. Учитывается ли при этом инфляционный процесс? Гергиев: В том-то и дело, что по индексации бетон стал дешевле, металл стал дешевле, рабочая сила - дешевле: сегодня 50, а может, и 80 процентов строителей стоят и ждут какой-либо работы. Об этом в Северо-Западной дирекции предпочитают не говорить, зато настаивают на том, что проект должен стоить как минимум 18 миллиардов рублей. Отвечаю: забудьте, подойдите по-новому, по-государственному - мы в кризисе. Нет: на содержание Северо-Западной дирекции в 2009 году ее руководителем Валерием Гутовским в бюджет Российской Федерации вписано 90 миллионов рублей. РГ: Новый архитектурный проект канадцев тоже ведь не дешевый? Гергиев: Этим я занимаюсь: говорю с архитекторами, чтобы проект стал дешевле. Но мы уже потратили денег за эти годы больше, чем канадцы потратили на весь театр в Торонто, который, кстати, признан одним из лучших новых театров в мире. Я чувствую огромную ответственность, потому что являюсь одним из инициаторов Мариинки-2. Но ответственность должна быть и у Северо-Западной дирекции. Я сожалею сейчас, что пять лет назад не настоял, чтобы этим проектом занимались мы сами. Менее чем за год мы построили Концертный зал и давно бы уже выступали в новом театре. РГ: Забрать проект сегодня, когда котлован уже укреплен, нереально? Гергиев: Есть такие голоса, но я не хочу отвечать за чужие ошибки. Котлован уже укреплен, но какой ценой? Я думаю, что мы должны отвечать за то, что мы делаем, а не за то, что мы не делаем. РГ: Тогда это замкнутый круг. Гергиев: Государство этим занимается. Проблема в том, что российский строитель, не заработавший хотя бы 300 процентов мгновенной прибыли, себя не уважает. Немецкий строитель готов работать за 10 процентов прибыли. Я не собираюсь нападать на кого-либо, но я говорю о делах театра, который возглавляю. Сегодня выделять на содержание небольшой группы людей 90 миллионов в год невозможно! Нам еще предстоит работать с иностранными специалистами. Контракт с ними можно было заключить еще пять месяцев назад: по курсу 23-24 рубля за доллар. Сегодня мы обязаны подтянуть поясок и тратить деньги точно. Проект должен идти вперед, но он не идет вперед. Пора осознать: страна больше не может давать дополнительные средства ни Мариинскому, ни Большому театрам только потому, что в их дирекциях один или два специалиста не договорились между собой, не учли риски или не являются профессионалами нужного масштаба. Ковер для Чайковского РГ: Появилась информация, что вы возглавите следующий ХIV Конкурс имени Чайковского? Гергиев: Да, мне сделано предложение стать президентом Конкурса Чайковского, который состоится в 2011 году. И для того чтобы он действительно оказался значительным явлением для музыкального мира, мы должны извлечь уроки из его истории: и положительные, и негативные. Мы ведь все в России так или иначе связаны с этим конкурсом. Я вспоминаю себя совсем маленьким ребенком - как я увидел по телевизору выступление Ван Клиберна. Тогда, в конце 50-х годов, мы все смотрели на маленьком черно-белом экране выступление этого романтического юноши с курчавой шевелюрой. И его игра трогала до глубины души всех и вызывала такой искренний восторг, какой сегодня не вызывает даже появление Элтона Джона. Та победа Ван Клиберна стала не только легендой Конкурса Чайковского, но и одной из величайших историй в отношениях между США и СССР. И хватило же тогда, несмотря на сопротивление Политбюро, честности, ума, таланта, если хотите, человеческой естественности, чтобы понять: раз американец заслуживает победы на крупнейшем советском конкурсе, эту победу надо ему отдать. РГ: С годами легенда была разрушена, но сегодня реально у вас есть возможности дать новый поворот конкурсу - в частности, раскрутить в мире его лауреатов. Гергиев: Есть такая поговорка: если ты хочешь, чтобы что-то было сделано быстро и по-настоящему, найди самого занятого человека и попроси его. Если он делает 9 дел, он сделает и 10. Я сейчас говорю даже не о себе, а о том, что мои культурные проекты в мире, мое положение помогут этому конкурсу. Я сделаю все, чтобы и в Чикаго, и в Нью-Йорке, и в Токио, и в Вене об этом конкурсе узнали заранее, а золотому медалисту этого конкурса будет уготован красный ковер для дебютов в крупнейших залах мира. Знаю, что для молодого музыканта важна даже не денежная премия, а возможность выступить с десятью лучшими оркестрами мира. И я дам им этот огромный и уникальный шанс.
20 апреля 2024 года состоится Концерт «Вивальди. Времена года. Бах. Токката и фуга ре минор. Моцарт. Маленькая ночная серенада»
Сегодня вы услышите знаменитые сочинения, которые принято называть...
20 апреля 2024 года состоится Концерт «Рок-баллады. Scorpions, Metallica, Queen, The Beatles»
Мы приглашаем вас провести вечер под звуки несравненных культовых композиций. О каждой из них можно...
20 апреля 2024 года состоится Концерт «Созвездие черных легенд»
Новый проект Симфонического оркестра Москвы «Русская филармония» «Созвездие черных легенд»! Michael Jakson, Boney M, Whitney Houston,...
Социальные закладки