Занимательные факты!

[Guzal]

Решила вставить занимательные факты, связанные с моим любимым композитором С.В. Рахманиновым... Многим некоторые из них, наверняка, известны.
1. ау, где я?!
Крейслер и Рахманинов исполняли сонату Франка в "Карнеги-холл". Скрипач играл без нот и... вдруг память подвела его уже в первой части! Крейслер подошел ближе к пианисту и заглянул в ноты, пытаясь найти тот такт, где он мог бы "поймать" партнера.
- Где мы находимся?! Где мы находимся?! - отчаянно зашептал скрипач.
- В "Карнеги-холл", - не переставая играть, шепотом ответил Рахманинов.
2. вы не возражаете?..
На репетиции первой оперы Сергея Рахманинова "Алеко" к двадцатилетнему, еще никому не известному, автору подошел Чайковский и смущенно спросил:
- Я только что закончил двухактную оперу "Иоланта", которая недостаточно длинна, чтобы занять целый вечер. Вы не будете возражать, если она будет исполняться вместе с вашей оперой?
Потрясенный и счастливый Рахманинов не смог ответить и молчал, будто воды в рот набрал.
- Но если вы против... - начал Чайковский, не зная, как истолковать молчание молодого композитора.
- Он просто потерял дар речи, Петр Ильич, - подсказал кто-то.
Рахманинов в подтверждение усиленно закивал головой.
- Но я так и не понял, - засмеялся Чайковский, - против вы или нет. Если не можете говорить, то хоть подмигните...
Рахманинов так и сделал.
- Благодарю вас, кокетливый молодой человек, за оказанную мне честь, - совсем развеселился Петр Ильич.
3. шутка с миноносцем
Однажды Федор Иванович Шаляпин решил подшутить над газетным репортером и сказал, что намерен приобрести старый миноносец. Пушки же, снятые с корабля, уже привезены и поставлены в саду его московского дома. Репортер шутку воспринял всерьез, и эта сенсационная новость была напечатана в газете.
Вскоре к Шаляпину явился посыльный от Рахманинова с запиской, в которой значилось:
"Возможно ли посетить господина капитана завтра? Пушки еще не заряжены?"
4. за бетховена обидно!
Когда молодой Рахманинов вместе со своим другом Шаляпиным впервые появился у Л.Н. Толстого, у него от волнения дрожали колени. Шаляпин спел песню "Судьба" Рахманинова, затем композитор исполнил несколько своих произведений. Все слушатели были восхищены, грянули восторженные аплодисменты. Вдруг, словно по команде, все замерли, повернув головы в сторону Толстого, который выглядел мрачным и недовольным. Толстой не аплодировал. Перешли к чаю. Через какое-то время Толстой подходит к Рахманинову и возбужденно говорит:
- Я все-таки должен вам сказать, как мне все это не нравится! Бетховен - это вздор! Пушкин, Лермонтов - тоже!
Стоявшая рядом Софья Андреевна дотронулась до плеча композитора и прошептала:
- Не обращайте внимания, пожалуйста. И не противоречьте, Левочка не должен волноваться, это ему очень вредно.
Через какое-то время Толстой снова подходит к Рахманинову:
- Извините меня, пожалуйста, я старик. Я не хотел обидеть вас.
- Как я могу обижаться за себя, если не обиделся за Бетховена? - вздохнул Рахманинов, и с той поры ноги его не было у Толстого.
5. "самое главное"
Как-то раз некий въедливый и не слишком грамотный интервьюер задал Сергею Васильевичу "умный" вопрос: что самое главное в искусстве?
Рахманинов пожал плечами и ответил:
- Если бы в искусстве имелось нечто самое главное, все было бы довольно просто. Но в том-то и дело, молодой человек, что самое главное в искусстве - это то, что в нем нет и не может быть чего-то одного самого главного...
6. увы мне...
Рахманинов был человеком весьма бесстрашным, никогда не боялся сказать правду, даже в ущерб самому себе. Как-то в Швейцарии пианист Иосиф Левин пришел к нему и попросил совета:
- Сергей Васильевич, подскажите, как мне играть Первый концерт Бетховена, я его никогда не играл.
Всемирно знаменитый композитор и выдающийся концертирующий пианист развел руками:
- Какой совет я могу вам дать?... Вы его никогда не играли, а я его никогда слыхом не слыхивал...
7. или кашлять - или играть
Сергей Васильевич очень не любил, когда в зале кашляли. Играя свои новые Вариации на тему Корелли, Рахманинов следил за тем, сколько в зале кашляли. Если кашель усиливался, он следующую вариацию пропускал, кашля не было - играл по порядку. Композитора спросили:
- Отчего вы так не любите собственные вариации?
- Мои вариации до того не любят, когда их обкашливают, что они сами убегают из под моих пальцев, предпочитая не звучать...
8. сувенир на память
Однажды Рахманинов получил письмо от некоего господина, в котором тот писал: "...Когда в "Карнеги-холл" я остановил Вас, чтобы попросить огня, я не представлял, с кем разговаривал, но вскоре узнал Вас и взял вторую спичку в качестве сувенира". Пунктуальный Рахманинов ответил: "Благодарю Вас за письмо. Если бы я узнал раньше, что вы являетесь почитателем моего искусства, то без сомнения и всяческого сожаления я отдал бы Вам не только вторую спичку, но даже и всю коробку".
9. назидательная история
Известный пианист Иосиф Гофман написал Рахманинову восторженное письмо, где были такие строки: "Мой дорогой Премьер! Под "Премьером" я разумею: первый из пианистов..."
Рахманинов тут же отозвался: "Дорогой Гофман, существует такой рассказ: Некогда в Париже жило много портных. Когда одному из них удалось снять лавку на улице, где не было ни одного портного, он написал на своей вывеске: "Лучший портной в Париже". Другой портной, открывший лавку на той же самой улице, уже вынужден был написать на вывеске: "Лучший портной на всем свете". Но что оставалось делать третьему портному, арендовавшему лавку между двумя первыми? Он написал скромно:"Лучший портной на этой улице". Ваша скромность дает вам полное право на этот титул: "Вы лучший на этой улице"".
10. дополнение
Рахманинов часто повторял, что в нем восемьдесят пять процентов музыканта...
- А на что приходятся остальные пятнадцать? - спрашивали его.
- Ну, видите ли, я еще немножко и человек...
11. сапожник
Периоды творческих сомнений у Рахманинова случались обычно не после провалов, а наоборот, после особенно удачных концертов, и переживал он их мучительно.
Однажды, закончив выступление под бурный восторг публики, Рахманинов заперся в гримерке и долго никому не открывал. Когда дверь наконец-то отворилась, он никому не дал сказать и слова:
- Не говорите, ничего не говорите... Я сам знаю, что я не музыкант, а сапожник!..
12. ходячая пианола
Какой-то французской пианистке очень хотелось, чтобы ее прослушал Рахманинов. Наконец ей это удалось, и, явившись в его парижскую квартиру, она сыграла ему труднейший этюд Шопена без единой ошибки. Рахманинов внимательно выслушал исполнительницу, затем недовольно поднялся из кресла и произнес:
- Ради Бога, хотя бы одну ошибку! Когда пианистка ушла, он пояснил:
- Это нечеловеческое исполнение, это же пианола какая-то, надо бы хотя бы раз ошибиться... было бы о чем поговорить. А так - хорошая пианола, - и, вздохнув, он безнадежно махнул рукой.
13. самые большие руки
Рахманинов обладал самым большим из всех пианистов охватом клавиш. Он мог сразу охватить двенадцать белых клавиш! А левой рукой Рахманинов свободно брал аккорд: до ми-бемоль соль до соль! Руки его были действительно большими, но изумительно красивыми, цвета слоновой кости, без вздувшихся вен, как у многих концертирующих пианистов, и без узлов на пальцах.
В конце жизни кнопки на ботинках Рахманинова (а именно ботинки на кнопках он любил носить), застегивала только жена, чтобы перед Концертом, не дай бог, не был поврежден ноготь на пальце...
14. зачем?
Когда Рахманинов прибыл в Америку, один музыкальный критик удивленно спросил:
- Почему маэстро так скромно одевается?
- Меня все равно здесь никто не знает, - ответил Рахманинов.
Со временем композитор ничуть не изменил своих привычек.
И тот же критик через несколько лет снова спрашивает:
- Мэстро, ваши материальные обстоятельства значительно изменились к лучшему но лучше одеваться вы не стали.
- Зачем, ведь меня и так все знают, - пожал плечами Рахманинов.
15. ох, уж эти папарацци!..
Как-то раз, приехав на концерт в один американский город, чтобы избежать встречи с корреспондентами, Рахманинов вышел последним из опустевшего вагона и окольным путем прошел прямо к ожидавшей его машине.
Рахманинов не любил назойливых папарацци, преследовавших его во время концертных выступлений в Америке, Европе, дома, и сколько возможно старался их избегать. Однако возле гостиницы его уже ожидал фотограф с аппаратом наготове. Рахманинов почти бегом вошел в гостиницу, не дав возможности снять себя. Но когда композитор отправился обедать в ресторан, у его стола опять очутился человек с фотокамерой и принялся его снимать. Заслонив лицо ладонями, Сергей Васильевич сказал не без раздражения:
- Прошу вас, оставьте меня в покое, я не хочу сниматься...
Вечером, купив газету, он увидел свою фотографию. Лица, правда, не было видно, одни руки... Надпись под этим снимком гласила: "Руки, которые стоят миллион!"

[Demon]

Ну вот я такие факты/истории знаю:

Как то Арам Хачатурян поехал в Испанию (к тому времени «Гаяне» уже напИсана была). И пригласил его к себе в особняк «на пиво» Сальвадор Дали!

Ну Арам пришел в назначенное время в особняк. Его встретил дворецкий и провел в зал, сказав, что Дали сейчас подойдет, а он может пока перекусить, на столике стояли разные вкусности и напитки. Ждал он его час, второй, третий, четвертый... ну и в процессе ожидания захотелось ему по нужде по малой... а уйти не мог, потому что двери в комнате по непонятным причинам все закрыты были. Пришлось справлять ее (нужду) в антикварные китайские вазы! Так он весь день просидел взаперти, и тут вдруг на всю катушку врубается его «танец с саблями» распахиваются двери и в комнату влетает Сальвадор Дали, одетый в одну только шашку, которой он размахивал в воздухе, бегая по комнате и дико крича... Когда музыка стихла - он остановился и сказал: «Аудиенция окончена» и удался из комнаты... Хачатуряну вручили грамоту о том что он был у Дали, а на следующий день местные газеты вышли со статьями о том, что советские композиторы по имеют странную привычку справлять малую нужду в Антикварные китайские вазы...

А глухим был не только Бетховен! Сметана тоже слух потерял. У него в ушах постоянно свист стоял Ля-бемоль второй октавы. В своем квартете в одной из частей есть место, где звучит этот звук - громко, истошно, раздражительно... вот так он себя выразил...

А вот Иоганн Себастьян Бах к концу жизни ослеп. В его время книги были очень ценны, и у его старшего брата хранилась нотная тетрадь, которую И. С. Баху не разрешали брать, т. к. считали, что мальчик еще не дорос до той музыки. И он тайком от всех ночью со свечкой переписывал и изучал те произведения, но его поймали однажды, за что ему и попало! Считают что именно это и стало причиной потери зрения!

А свои последнее произведение "Мастерство фуги" он надиктовывал. Биографы Баха свидетельствуют, что зрение к нему вернулось и через несколько часов после прозрения он отошел в мир иной!

Так же зрение терял и Дворжак, но я подробностей не знаю!

А вот с Генделем вообще удивительная история. Он очень напряженно работал над "Мессией" ("Аллилуйя" его знаменитая из это оратории)! Работа сильно вымотала его. А когда утром слуга пришел к нему домой, то обнаружил Генделя лежащим посреди комнаты в бессознательном состоянии. Все подумали, что он умер. Начали уже похороны готовить, но на третий день Гендель «восстал»!

Франц Шуберт жил так бедно, что не мог себе купить нотной бумаги. И он писал свои произведения на столах в кабаке, где они частенько заседали! Вроде столы это до наших дней сохранились! Помер же Шуберт от брюшного тифа!

Шуберт был забывчивым композитором, он мог услышать им же написанную песню, удивляться ее красоте и всех донимать вопросом - кто автор?

Шуберт написал фантазию для фортепиано C-dur. И вот когда он сел ее проиграть (а Шуберт одиниз тех, кому не нужен был инструмент для сочинения музыки) в финале (там такая фуга потрясная) он остановился, грюкнул крышкой рояля и сам себе сказал (приблизительно): «Ну блин и сочинил, это ж играть не возможно...»

Аналогична ситуация была и у Прокофьева, но с его второй симфонией. Он хотел ее сделать «из металла»! Очень напряженная вещица! И вот после первого прогона первой части, он (прям как наши братья колобки) сказал приблизительно то же что и Шуберт, но о музыкальном содержании.

[Demon]

А вот из воспоминаний Альфреда Шнитке о Шостаковиче:
И вдруг - генеральная репетиция Четырнадцатой симфонии, и Шостакович (обычно никогда никого никуда не приглашавший) сам приглашает студентов, аспирантов и преподавателей консерватории (меня в том числе) на эту репетицию.
Перед началом вышел Шостакович и произнес вступительную речь. Эта речь просто потрясла меня. Она была несколько странной. Вначале он перечислил тексты всех одиннадцати частей и потом сказал примерно следующее: "Вы спросите, почему я использовал эти тексты - наверное, потому, что я не молод и боюсь смерти? Нет, дело здесь в другом. Отношение к смерти всегда было как к чему-то просветляющему: у Мусоргского, когда умирает Борис,- это просветление в момент смерти. Вот я бы хотел выступить против такого понимания смерти, потому что смерть - это самое ужасное, что ожидает человека в жизни". И потом он сказал почему-то, что никогда не забудет каких-то слов Николая Островского о смерти, причем он произнес абсолютно казенные и советские слова, приведя эту странную цитату из Островского. Но, в общем, в этом вступительном слове было свидетельство его негативного восприятия \ смерти, как страшного, окончательно непонятного самого факта смерти.
Началась генеральная репетиция. И здесь произошел мистический случай. После четвертого номера (я сейчас забыл текст) поднялся и вышел из зала Апостолов. Это был секретарь партбюро Союза композиторов, многократно выступавший с "партийной" критикой Шостаковича. Все решили, что он вышел, как обычно выходят, протестуя. Но когда сочинение закончилось и публика вышла из зала, то Апостолов лежал на диване в фойе Малого зала, а около него стоял врач, значит, ему стало плохо. Потом Апостолова понесли вниз, он был еще жив и закрывал лицо шляпой. Шостакович несколько виновато шел сзади, хотя он ни в чем виноват не был. Получилось, что Апостолов почти умер во время этого цикла о смертях - и он таки умер по дороге в больницу. Это был как бы мистический факт, который произошел на глазах у множества людей. Мне долго вообще казалось, что все это, включая речь Шостаковича, мне приснилось,- до тех пор, пока не вышел недавно альбом с записями выступлений Шостаковича, и там эта речь оказалась.

И про Скрябина немного:

12 февраля 1915 года Скрябин играл свою 9-ю сонату в Петрограде. Надежда Николаевна Римская-Корсакова, пораженная новым произведением композитора, спросила автора, какое содержание он вложил во второй мотив главной партии (с ремаркой «таинственно бормоча»), сменяющий начальный образ раздумий и производящий впечатление какого-то зловещего заклинания. Скрябин ответил кратко: «Это – тепа подкрадывающейся смерти ». Через два месяца Скрябина не стало!

[most]

Замечательные истории, Гузаль.

Когда Рахманинов прибыл в Америку, один музыкальный критик удивленно спросил:
- Почему маэстро так скромно одевается?
- Меня все равно здесь никто не знает, - ответил Рахманинов.
Со временем композитор ничуть не изменил своих привычек.
И тот же критик через несколько лет снова спрашивает:
- Мэстро, ваши материальные обстоятельства значительно изменились к лучшему но лучше одеваться вы не стали.
- Зачем, ведь меня и так все знают, - пожал плечами Рахманинов.

А эту рассказывают обычно про Эйнштейна. Наверное, она "ходячая".

[Guzal]

Замечательные истории, Гузаль.

Спасибо, дорогой Most, за высказанное отношение в данной теме. Но было бы очень хорошо, если б Вы тоже оставили какие-нибудь занимательные факты... С нетерпением буду ждать!

[most]

Спасибо, дорогой Most, за высказанное отношение в данной теме. Но было бы очень хорошо, если б Вы тоже оставили какие-нибудь занимательные факты... С нетерпением буду ждать!

И Вам raxmat. Или sağolun. Перехожу в тюркский мир, так как и история моя будет происходить... Впрочем, читайте сами.

[Castro]

Началась генеральная репетиция. И здесь произошел мистический случай. После четвертого номера (я сейчас забыл текст) поднялся и вышел из зала Апостолов.

Это текст "Письма запорожцев турецкому султану" ("Ты преступней Варраввы в сто раз..."). Однако Как К. Кондрашин в своих мемуарах, так и многие ныне здравствующие музыканты запомнили, что Апостолов именно умер во время исполнения.
Кондрашин писал: "...лицо его было накрыто шляпой, и я сразу понял, что это уже не человек, а тело..."

[Апчх]

4-й номер 14-й симфонии - "Самоубийца" ("Три лилии...").

[towner]

ruki Rahmaninova - eto, vidimo, semeynoe;
ego sestra Tat'yana, buduchi eshe rebenkom,
gnula pyataki. K sojaleniyu, ona projila nedolgo,
a to, mojet bit', stala bi zamechatel'noy pianistkoy?

[Solostar]

ruki Rahmaninova - eto, vidimo, semeynoe;
ego sestra Tat'yana, buduchi eshe rebenkom,
gnula pyataki. K sojaleniyu, ona projila nedolgo,
a to, mojet bit', stala bi zamechatel'noy pianistkoy?

Речь идёт не о Татьяне, а о Елене Рахманиновой. Она обладала выдающейся силой при внешней хрупкости и, действительно, как писал Рахманинов, "играючи гнула пальцами серебряный рубль". Она была замечательной певицей, обладательницей уникального контральто (её педагогом был знаменитый И. П. Прянишников), будучи совсем юной, была приглашена в Мариинский театр и успела там дебютировать в роли Ангела в "Демоне". В возрасте 17 лет у неё развилась злокачественная анемия, и в 1885 году, не дожив до восемнадцатилетия, она скончалась.
Вот её портрет.