14 конкурс им. Чайковского. Фортепиано | Елена Черемных, 18 июня
Даниил Трифонов
Вот возьму и перефразирую Пушкина: «Есть правда на земле!» (из «Моцарта и Сальери»). Есть ли выше, узнаем сегодня, когда объявят результаты первого тура. Пока же события продолжают развиваться в жанре «не знаешь, где найдешь, где потеряешь».
Кто бы мог подумать, что 25-летняя восточная красавица Йол Юм Сон (Корея, № 23) догадается сделать именное подношение конкурсу, составив программу сплошь из Чайковского («Вальс» из 12 пьес средней трудности, «Ноктюрн», «Полька» из Детского альбома и главное – фейнберговская транскрипция Скерцо из Шестой симфонии). Правда, все это по какой-то причуде было предварено последней Сонатой Бетховена. Идеальная форма, элегантность звука, динамическая гладкокожесть - тут что-то из области косметологии. Ботокс, силикон, и вот позднебетховенский текст подтянут, играет полифоническим бицепсом, колотится пульсом взлетов-падений. И все мимо цели. Не ясно, откуда эта музыка, когда, кем и, собственно, зачем. Отчужденное авторство по ошибке, конечно, можно принять за интерпретацию. Если не знать, что делают с интерпретациями другие. Тот же С. Фейнберг, сочинивший транскрипцию последнего симфонического Скерцо Чайковского, словно в помощь студентам, не умеющим читать партитуры. А ведь как художественно получилось! И вот эту-то художественность пианистка оценила и донесла. Наверное, дома вдохновлялась записями Шестой симфонии. Девушку-оркестр провожали благодарными овациями. Правда, крика «Браво!» удостоили все же после «Польки» из Детского альбома. Это, и правда, было пикантно. Примерно, как если взрослая тетя надевает гольфы с помпошками, а потом дает понять какая она, в сущности, Клеопатра (Скерцо после «Польки» такой Клеопатрой и выглядело.) Тоже, между прочим, концепция.
17-летний Сенг Чжин Чо (Корея, № 21) изумил, к счастью, по-другому. Первыми же звуками предпоследней Сонаты Бетховена он втянул наш слух, как вакуумным поршнем, в свой звуковой космос, да так там и оставил. Скептики поговаривали, мол, его учителя этому научили. Полагаю, этому нельзя научить. Образно говоря, корейский юноша медицинским жучком вживился в композиторский мозг и понял, что там творилось и вообще что бывает, если звуки мира слушать через слуховую (пардон за тавтологию) бетховенскую трубку. В Венском музее музыки семь таких трубок. И они дают страшнейшее представление о процессе расставания со слышимым миром. Я сама последовательно втыкала себе в ухо каждую и с ума сходила от превращения звука в шум, шума - в гул. В остаток гула. В ничто. Вот 31-Соната Бетховена – это когда ничто. Снаружи. А в мозгу и слуховом воображении – бурная жизнь: геометрия мыслей, разливаемый гаммами адреналин, сплошь химия, и сплошь - правда. При этом абсолютное, нечеловеческое, каким-то образом несущее все драматургические нагрузки pianissimo, какого в природе не бывает. Но вот бывает же.
Поскольку русский композитор на букву Ч. не был глухим, «Думка» у пианиста Чо, просияв земным спокойствием экспозиции, бросилась во все тяжкие. Увы, в ловушку автора парень все же угодил. Любил Петр Ильич капкан в клавирчике оставить, чтобы исполнитель потом сам выпутывался. В «Думке» - это предрепризная пауза: буйное воображения улеглось, а обстоятельства, его породившие, вот-вот вернутся. «Громко» кончилось, «тихо» не началось. Что-то надо с этим делать. Не вышло (но только это и не вышло). Зато каким было «Прочтение Данте» - и листовским, и дантовским! С ясными полюсами «Божественной комедии» - рай-ад. С космогонией, электричеством. С феерическими пальчиками, будто их штук сорок и все жмут, порхают, бегают, прыгают. В общем, победа светлых сил настала. Причем, пришла она не из хрестоматий, а, как поет одна оперная героиня Чайковского, «из глубины души». Души, - о чудо! - 17-летней.
Кабинетный пианизм с концертными статями предъявила прекрасная Юлия Чаплина (Россия, № 19). Лондонская ученица члена жюри Дмитрия Алексеева выступила, пожалуй, убедительнее других его студентов (Александр Романовский и Цзянинь Кун играли во второй день). «Чакону» Губайдулиной так и надо играть, как она, - рационализируя истерику, без срыва, но яростно, по-мужски. Соната Гайдна Ре-мажор тоже была лишена теплоты, но не лишена обаяния, за какое мы любим тот же «Контракт рисовальщика» Гринуэя (вроде бы события невеселые, люди нехорошие, а кадр поставлен так, что только и любуешься). В холодной оптике Юлии Чаплиной есть какая-то тайна. Другое дело, что оптику эту хорошо бы досовершенствовать. А то слушаешь «Пештский карнавал» Листа и думаешь: « Пешт, может тут и есть, а вот карнавалом, похоже, развлекается соседний городишко - Буда».
К слову, и публике порой приходится совершенствовать оптику. А что делать, если в один день выступают два ученика Элисо Вирсаладзе. Ее бывший московский ученик – 30-летний Георгий Громов (Россия, № 20) выступил занятно, слегка флегматично. Что-то подсказывает, играл произведения, уже отработанные на других конкурсах (на счету пианиста с 2008 по 2011 три первых премии и один гран-при). При сочувственном, как у меня, отношении можно оценить его своеобразную кинематографичность. Ах, какой получился «Май. Белые ночи» с разбегающимися по домам человечками и свинцовым спокойствием северной ночи. Впрочем, самым выигрышным номером его выступления был финал Сонаты Прокофьева № 7, к Прокофьеву и Сонате, правда, отношения почти не имевший. Тут уж все лавры – только пианисту.
Мюнхенский аспирант того же профессора Вирсаладзе – 28-летний Мамикон Нахапетов (Грузия, № 24)в программе с Моцартом (Соната Си-бемоль мажор), Чайковским («Вечерние грезы», «Юмористическое скерцо») и Шуманом («Симфонические этюды») очевидный акцент сделал на эмблематичном для его наставницы Шумане. За что, видимо, и был удостоен благодарной реакции публики.
Самой умной программой в этот день (да и вообще лучшей в первом туре) порадовал 20-летний Даниил Трифонов (Россия, № 22, лауреат последнего шопеновского конкурса). Начал сонатным блоком: ре-минорная Д. Скарлатти (как у невозможно изящного Э. Кунса), ре-мажорная Гайдна (более поздняя, чем у Юлии Чаплиной ) плюс ля-минорная (№ 3) Прокофьева (почему-то многие выбирают 7-ю). Спросите, ну и что? А то, что прекрасным объяснением одно другому стало. У Скарлатти все собрано тоненько, меленько. Кажется, двух пальцев достаточно, чтобы сыграть нотку против трельки, а мизинчики оттопырить. У Гайдна все серьезнее: тут и пальцам и ручкам сила нужна, клавиатуре – звук, композитору - исполнитель. Но драгоценный отсвет скарлаттиевского золотца нет-нет, да и забликует на бронзовом подсвечнике капельмейстера Эстергази. Так вот Соната Прокофьева, созданная в эпоху фабрик и заводов, оказалась впечатляюще зеркальной предшественникам. По крайней мере, благодаря Трифонову стала ясна природа трюкачески длинных прокофьевских тремоло, его аккордовых пульсов и четких форм. Укладывая в короткую дистанцию довольно серьезный пианистический дискурс, этот пианист, спасибо ему, естественно, освобождает от описаний его техники, дивных староитальянских perle и силовых аттракционов СРГ ПРКФВ.
Следующий блок зеркал был установлен между Чайковским («Сентиментальный вальс», «Сельский отзвук», «Нежные упреки» и «Немного Шопена») и, собственно, Шопеном («Баркарола»). Эмоциональный ряд примерно такой: красиво, точно, тонко, умно. В « Баркароле» еще и внимательно. Особенно в коде, где фортепиано прорисовывает тонкую кромку прибойной пены. Звукопись – понятие, конечно, затасканное и обессмысленное. Но куда ж без него, если в прозрачной воде шопеновского стиля становятся видны все слои, а барабанные перепонки резонируют ритму налегающего на весла гребца. Извините, но это уже искусство. «Мефисто-вальс» можно было б отдельно не поминать, если б не Александр Лубянцев накануне с его шаржирующей фактурностью (в хвалебном, хвалебном смысле) и заживо сдираемой кожей вальсового жанра. «Мефисто» Трифонова – другой. Хоть и злой дух, но почти как человек, – подрагивает, похохатывает, задевая радостной негодяйской энергией. За земных героев бессмертной поэмы обидно, но не страшно до жути (как у Лубянцева). Думаю, выбрать лучшего из двух «Мефисто» – задача, с которой сам Гете не справится. Представляете, что ждет жюри? В общем, до вечера.
20 апреля 2024 года состоится Концерт «Вивальди. Времена года. Бах. Токката и фуга ре минор. Моцарт. Маленькая ночная серенада»
Сегодня вы услышите знаменитые сочинения, которые принято называть...
20 апреля 2024 года состоится Концерт «Рок-баллады. Scorpions, Metallica, Queen, The Beatles»
Мы приглашаем вас провести вечер под звуки несравненных культовых композиций. О каждой из них можно...
20 апреля 2024 года состоится Концерт «Созвездие черных легенд»
Новый проект Симфонического оркестра Москвы «Русская филармония» «Созвездие черных легенд»! Michael Jakson, Boney M, Whitney Houston,...
Социальные закладки