14 конкурс им. Чайковского. Фортепиано | Елена Черемных, 21 июня
Павел Колесников
Конечно, после выступления Эдуарда Кунца, Сары Данешпур и Александра Лубянцева (я говорю о первом этапе второго тура), вкус публики к фортепианным деликатесам - вот уж, казалось бы, не «конкурсная тема» – был осознан вполне. Лично мне трудно было представить что-то из сферы фортепиано ещё способное вызвать оторопь или хотя бы удивление. Но кое-что произошло и во второй день второго тура.
Например, самый юный участник конкурса 17-летний Сенг Джин Чо (Корея) оказался, хоть убейте меня, нашим человеком. «Картинки с выставки» получились у него русскими, идеализированными и населенными теми подробностями, с какими, видимо, как раз имел дело Мусоргский, посвятивший музыку памяти друга, почти не говорившего по-русски, художника Гартмана. Как достоверно все получилось у Чо, словами не скажешь. «Два еврея» вдруг разговаривают на равных, да так, что звонко-дребезжащему тембру второго позавидовал бы сам Нил Шикофф, а кошерным интонациям первого – Леонид Аркадьевич Десятников.
Слушая пианиста, становится вдруг понятно, из какого сора растут невылупившиеся птенцы, быдло, купола-колокола, выше которых возносится тихая молитва (заметьте, сыгранная на рояле «Стенвей») тоскующего Модеста Петровича. И за всем этим – чистая душа и внимательные пальцы корейского юноши. Он что, только и делал, что изучал творчество композитора – самородка? Об остальном страшно задумываться. Если уж в 17 лет такое, дальше что будет? Естественно, Первый концерт Чайковского этот человек сыграет. То есть на вопрос что мы уже ответили. Остается лишь подождать ответа на вопрос как.
25-летняя Йол Сум Сон (Корея), как и в первом туре перекроив заявленную программу, начала с «Юморески» Шумана, после которой сыграла «Вариации» Капустина, «Концертную пьесу» Щедрина и рапсодию Листа «Испанка». Дело даже не в том, что советский джазовый аранжировщик Капустин в этой чудо-программе оказался будто приподнят над живым классиком Щедриным, и что джазовости удалось через номер «Чайковский» забежать в свое доисторическое прошлое – к Листу. Умница и красавица пошла ва-банк, перестраивая восприятие конкурсной публики с высокого академизма на, так сказать, низкий. И в конце концов, под шорох и шепот публики, ей удалось доказать, что высокое-низкое для фортепианной сцены не суть, коли речь идет о качественной академической (разумеется, с долей провокации) игре. Частью этой игры корейской пианистки стал рояль фирмы «Стенвей», на котором девушка разогналась, как на «прокачанном» авто. Барышня оказалась из экстремалок (вроде Марты Аргерих и Кати Лабек). Те, кто ее видели и слышали в первом туре сокрушались лишь о том, что выйди она, как теперь, в черной робе, а не в сарафане на лямочках, ей-Богу, симпатии и чувство поддержки возникло бы быстрее.
Даниил Трифонов, начавший концертной пьесой «Чайковский», со вкусом оттянул ожидание публики его фирменного теплого звука и феерической техники. Говоря по совести, как раз на аперитив щедринский опус пошел как нельзя лучше. Так что ставим очередной плюс уже отмечавшемуся дару Трифонова компоновать программы. Далее – Скрябин (Соната №5). Почти рахманиновское полнозвучие могло бы показаться здесь неуместным, если не принимать во внимание органики скрябиновской формы, по отношению к которой насыщенный звук (опять же «Стенвея») – нечто, вроде заложенного в стволовых клетках иммунитета, т.е. самой натуральной защиты от искривлений сонатного позвоночника всяким там символизмом, серебряным веком и маловажными для нас партийными расхождениями Скрябина с тем же Рахманиновым. Так что ставим очередной плюс уже отмечавшейся способности Трифонова менять привычный порядок вещей. Но главным сюжетом у Трифонова были Этюды Шопена (ор.25). Благодаря феерической легкости и какой-то не пойми какой звуковой химии мы получили избыточное представление об эталоне стиля, чуть было не сброшенном пианистами-силачами последнего десятилетия с «парохода современности».
Выступление Павла Колесникова собрало полный зал его поклонников, составивших партию еще во время первого тура. Солнечный юноша родом из Новосибирска начал с «Чаконы» Губайдулиной, которой сообщил театральное величие в черном цвете мировых трагедий. После этого две сонаты Скарлатти (си-минорная и ре-мажорная) радовали полюсами светлых начал фортепианной истории. История эта оказалась увидена во всей ее добротности неким «прекрасным далёко» – сквозь завесу висящих на педали аккордов, нежных слез и вполне досказанных звуков. Было очевидно, что колесниковский Скарлатти – не столько от ума, сколько от сердца. Это-то и тронуло больше всего. По крайней мере, конкретно в его случае, поскольку Колесников молод, нежен, по-хорошему наивен, чувствует непосредственную жизнь музыки и прельщается ею с отдачей моцартовского Керубино. Глядя на него, так и хочется запеть: «Мальчик резвый, кудрявый, влюбленный». В этом смысле брамсовские «Вариации на тему Паганини» не подошли пианисту, так сказать, имиджево. В грузовике виртуозной массивности смелый наездник слегка оторопел. Но и в таком состоянии было удовольствием видеть и слышать его. Если б наше время предполагало «социальный заказ» на нового Клиберна, более подходящего, чем Колесников, было бы не сыскать. Хороший пианист. Только бы не взрослел, не матерел, не становился перевозчиком грузовой виртуозности и неискреннего глубокомыслия.
Колесниковским соседом по амплуа при желании можно счесть швейцарца Франсуа-Ксавье Пуаза. Лирик, лирик и еще раз лирик в «Гробнице Куперена» он нежно и напоказ бесстрастно поиграл с монохнромностью фактуры, с не изменяющейся зыбью фортепианного цвета, тона, настроения. В Сонате Прокофьева №4 – с высветленным потоком шекспировских образов (Гамлет, Джульетта и пр.). Публике понравился в его исполнении этюд «Кампанелла» (Лист-Бузони), но это, скорее, радость узнавания. Лично мне сама неагрессивность его пианизма с мягкими руками, плавными линиями и резонирующей поверхностью воздуха сообщила больше, чем начинающие надоедать аккордовые пробежки, терцовые трели и прочие аттракционы маэстро-аббата с растительной фамилией.
Последним – так уж, видать, ему на роду написано – выступал Алексей Чернов. И это было менее удачно, чем в первом туре. Этюд Бартока оставил впечатление необязательного эпизода его программы. Традиционно хороший черновский Скрябин (Соната №5) на сей раз показался прагматичным, сработанным в двух красках (силовое нарастание – искусственное зависание) и без какой-либо пластики. Концертная пьеса Щедрина была и вовсе едва ли не самой плохой на этом этапе состязаний: пианист играл на «живую нитку», по нотам и не думая что-либо выстраивать или наколдовывать (как это делали, к примеру, тот же Эдуард Кунц или Сара Данешпур). Признаться, автор пьесы «Чайковский» вообще сильно удивлен, что иностранцы играют его произведение наизусть, а почти все наши – по нотам. Но это так, к слову. А завершали программу Алексея Чернова «Симфонические этюды» Шумана, – самые, пожалуй, удавшиеся из тех, что мы слышали. Правда, областью приложения чего либо, кроме техники, все-таки стать не сумевшие. А жаль.
Конечно, после выступления Эдуарда Кунца, Сары Данешпур и Александра Лубянцева (я говорю о первом этапе второго тура), вкус публики к фортепианным деликатесам - вот уж, казалось бы, не «конкурсная тема» – был осознан вполне. Лично мне трудно было представить что-то из сферы фортепиано ещё способное вызвать оторопь или хотя бы удивление. Но кое-что произошло и во второй день второго тура.
Например, самый юный участник конкурса 17-летний Сенг Джин Чо (Корея) оказался, хоть убейте меня, нашим человеком. «Картинки с выставки» получились у него русскими, идеализированными и населенными теми подробностями, с какими, видимо, как раз имел дело Мусоргский, посвятивший музыку памяти друга, почти не говорившего по-русски, художника Гартмана. Как достоверно все получилось у Чо, словами не скажешь. «Два еврея» вдруг разговаривают на равных, да так, что звонко-дребезжащему тембру второго позавидовал бы сам Нил Шикофф, а кошерным интонациям первого – Леонид Аркадьевич Десятников.....
&ndash » « Чайковский» тема» вот уж, казалось бы, не «
История эта оказалась увидена во всей ее добротности неким «прекрасным далёко» &ndash
&ndash » « &ndash » « &ndash » «
В тексте столько мусора, что нормальные слова в нём просто утопают.
Очередные умные мысли на тему "ВСЕ ИГРАЛИ ХРЕНОВО, НО КАЖДЫЙ ПО СВОЕМУ"
&ndash » « Чайковский» тема» вот уж, казалось бы, не «
История эта оказалась увидена во всей ее добротности неким «прекрасным далёко» &ndash
&ndash » « &ndash » « &ndash » «
В тексте столько мусора, что нормальные слова в нём просто утопают.
К сожалению, это издержка копирования из ЖЖ по RSS. Чистить времени нет категорически, прошу прощения.
Музыкальные предпочтения давно стали неотъемлемой частью нашей идентичности, и одежда с логотипами рок-групп и рэперов стала популярным способом выразить свою приверженность любимым жанрам и...
19 апреля 2024 года состоится Концерт «Лунная соната. Концерт при свечах»
Мятущийся гений Бетховена бесспорен. Но мало кто знает, что при всей яркости и напористом звучании его музыки, Бетховен был...
19 апреля 2024 года состоится Концерт «РНО, дирижер – А. Рудин Государственная академическая капелла им. Юрлова»
Программа:
I отделение
Глазунов
«Времена года» — музыка балета
II отделение...
Социальные закладки