«Сельская честь» как социальный феномен. 03.12.12, Большой зал консерватории

**a.minkin-65** · 04.12.2012, 00:32

«Сельская честь» как социальный феномен.

03.12.12, Большой зал консерватории

В завершение сезона 2012 года репертуар для проектов Межрегионального Фонда Ирины Архиповой был выбран сверхконсервативный. После наспех слепленной концертной «Кармен» во Дворце на Яузе с Еленой Зарембой в главной партии, публике была предложена культовая, и от этого очень опасная для исполнения опера - "Сельская честь". Общеизвестное сочинение Пьетро Масканьи тоже было дано в концертном исполнении, причем, в отличие от "Кармен", не в доме культуры электролампового завода, а на самой престижной площадке страны – в Большом зале Московской консерватории, и на сей раз общий художественный и технический уровень проекта Фонда был ощутимо выше, чем в прошлый.

Пьетро Масканьи написал «Сельскую честь» в 1890-м, в двадцать семь лет, и ею открыл историю оперного веризма: в обыденной жизни простых людей кипят необыкновенного накала страсти. В истории про измену и месть встречаются детали древних ритуалов вроде проклятия в день Пасхи, кровной мести и процедуры вызова на дуэль: по сицилийской традиции обесчещенный муж и соперник кусают друг друга за ухо, душераздирающе зрелище. "Сельская честь", повествующая в духе Фонвизина о том, что у поселян с поселянками чувства "не хуже, чем у людей", всегда идет с неизменным успехом - привязанность публики к этой народной музыкальной мелодраме стоит в том же ряду, что и страсть домохозяек к латиноамериканским телесериалам. Короткие ариозо, яркие мелодии, напряженные сцены, экспрессивный язык — все это умещается в одно действие (чуть не написал - в одну серию).

Декабрьская фиша «Сельской чести» выглядит эффектно благодаря таким исполнителям, как неувядающий Владислав Пьявко, сдержанная в своем необузданном пиротехническом темпераменте Лариса Андреева, персонажи второго плана не ниже лауреатов международных вокальных ристалищ, Симфонический оркестр Радио «Орфей» и огромный, не помещающийся на станках, Сводный хор РГГУ под управлением "Нотного архивариуса всея Руси" Бориса Тараканова, уже работавшего в качестве главного хормейстера в проектах Фонда с Гулегиной, Зарембой и Каррерасом.

Главный дирижер проекта — Сергей Кондрашев. Какой это дирижер? Чем он прославился? Да ничем. В этом, в сущности, все дело. Поразительная ситуация, если учесть, что это музыкант с открытым слухом, ясной головой, уверенным жестом, чувством формы и стиля, но, увы - пока без собственного мифа. А ведь создание собственного мифа - это тоже часть работы дирижера. Ибо дирижера без мифа нет! За проекты Фонда Архиповой Кондрашев всякий раз берется с отвагой новичка, у которого многое получается только потому, что он не знает, что это невозможно. Но его дирижерская трактовка, в отличие от осенней "Кармен", в этот раз отличалась самостоятельностью почерка, активной энергетикой и неожиданным разнообразием темпов - он творил чудеса и с молодым да раним "орфеемским" оркестром, и с огромным "таракановским" хором, славящимся своей фирменной творческой и репертуарной непредсказуемостью, добиваясь от них не только максимума звучности, но и максимальной выразительности, тонкой инкрустации деталей и подтекстов, проводя их и через области скорбной медитации, и через вулканические всплески энергии... Великий Светланов утверждал, что для любого дирижера работа с таким огромным составом это всегда попытка провокации совершенства.

В манере драматического тенора в общем и целом успешно выступил хранитель и носитель так называемой "старой школы" легендарный Владислав Пьявко в безбашенно-неврастенической роли Туриду. Герой, сделавший несчастной идиотку Сантуццу и по собственной дури заплативший за это собственной жизнью в его исполнении выглядел этаким сельско-деревенским плейбоем в духе стареющего Жерера Депардье, и стиль его форсированного пения здесь оказался вполне уместен. Не смотря на известный возраст, Пьявко показал довольно добротную вокальную форму, хотя во вступительной Сицилиане удручил знающую часть публики плохой дикцией и зажатым расфокусированным звуком. Но из всего состава пожалуй он единственный, кто владеет Секретом Большого Смычка и поистине инструментальной фразировкой, умеет тянуть и длить звук без особых усилий, кажется, до пределов человеческого дыхания. Такого рода концертные перформансы, как "Сельская честь" - раздолье для Пьявко, который всю свою долгую сценическую жизнь искренне считает, что лучше любого дирижера знает, как его герою жить и петь на сцене. Перед нами тот редкий случай, когда не надо с этим полемизировать, а просто любоваться его властным, дерганым, любвеобильным персонажем, притягивающим к себе внимание даже когда молчит.

Открытие вечера - меццо-сопрано Лариса Андреева, чья "образцовская" интонация и сексапильность позволили ей сотворить из роли Сануццы почти адекватную версию вполне в духе экстремального стиля региональных проектов Фонда Ирины Архиповой. В сольных и ансамблевых номерах Андреева заполняла своим тайфунным вокалом и витальной энергией все пространство Большого зала, полностью замыкая внимание на себя. Но "почти адекватную" - в данном случае мало, ведь в некоторых местах партия Сантуцци предполагает аффектацию, экспрессивные вскрики и вопли отчаяния, а не старательное ученическое сольфеджио, как получилось в том же проклятии: "A te... la male Pasqua!" И вообще, что за Сантуцца в центральном дуэте без сочных, взятых на идеальном вибрато верхних нот, без влажных обволакивающих обертонов в середине диапазона и без глубокого нижнего регистра?!

Харизматическую роль Альфио исполнил богато одаренный баритон Алексей Шишляев, про которого в формате именно этого концерта можно сказать - увы, переигрывает. Особенно когда намекает на высоких нотах Канцонетты на имитацию лошадиного ржания. При этом его природно безразмерный голос-колокол с богатырскими порывами явно не на дружеской ноге с верхним регистром, выходами в который так изобилует гиперэкспрессивная музыка Масканьи. Было в сицилийском возчике "от Шишляева" что-то от стихийной русской удали, какая встречается иногда у самодеятельных певцов-самородков, но, как ни странно, бешеному драйву его Альфио веришь безоглядно. К сожалению, таких певцов, как Шишляев, сегодня почти не встречается, а если и встречаются, то их наверняка сразу же упрекают в вокальном бескультурье, крупном помоле и прочих грехах полупрофессионализма.

Гораздо бледнее была реализована линия второго плана Лючии и Лолы - профессионально, но концертно вяловато сделали дело Ирина Рейнард и Екатерина Ковалева. Хотя обе спели свои партии по-итальянски близким и ярким, вполне сфокусированным звуком, Ковалевой для роли Лолы ощутимо не хватало матерости и нервной закалки.

В этот раз Фонд Архиповой выбрал менее проторенную в классическом искусстве дорожку "Хор - как Арт-объект", пойдя на дерзкий эксперимент с психоделической расстановкой огромного сводного хора в сцене "Молитва", разделив его на две неравные части. Следует отдать должное - трансформация хора в двойной состав прошла слажено и четко, а внезапное появление второго хора на одном из балконов Большого зала во главе с Борисом Таракановым в качестве вспомогательного дирижера, не показалось чем-то неожиданным, а вызвало у публики живой интерес. Такое расположение двух смешанных составов в едином динамическом пространстве упразднило само понятие "Coro Interno" ("Хор за сценой"), зато превратило этот термоядерный суперхит в захватывающий квест - "Молитва Сантуццы" прозвучала оригинально, грандиозно и убедительно. Кондрашев обеспечил не только мощную общую архитектонику самой масштабной в опере сцены, но вразумительно прорисовал все оркестровые soli. Надо признать, оркестр и хор вместе с Ларисой Андреевой под руку маэстро "сотворили Молитву" на том уровне, который доступен только избранным.

Чего нельзя сказать о других эпизодах - например, в середине дуэта Сантуцци и Альфио оркестр вдруг закусил удила и на несколько долгих тактов превратился в громко бухающее цинковое ведро. Кондрашеву удалось классическими приемами вернуть ситуацию в русло и ложечка нашлась, но осадочек-то остался! К тому же в ряде эпизодов он не смог добиться одновременного вступления инструментов и несколько раз допустил расхождение оркестра с певцами и хором, а в подобного рода проектах дирижер единолично отвечает за все. Подчеркну - ЗА ВСЕ! А не за все хорошее.

«Сельская честь» — опера без очерченных границ времени и пространства, и потому она философична по содержанию и остросовременна по форме. Проекты подобного плана всегда вызывают горячие споры, а сегодняшний спор вокруг такого предмета искусства, как опера в концертном исполнении — свидетельство его остроты, новизны и однозначной жизнеспособности. Фонд Архиповой, чудом не провалив в сентябре "Кармен", удачно реабилитировался в декабре в "Сельской чести", лишний раз доказав, что все разговоры о прямой связи большого бюджета и художественного результата - блеф. Праздник прекрасного (не сочтите за иронию) состоялся по полной программе - проект удался, а Фонд Ирины Архиповой в очередной раз показал себя лидером на московском концертнно-оперном "рынке", причем лидером крупным и соперников пока не имеющим. То ли еще будет.

Алексей Минкин.
Москва-Барселона, 3 декабря 2012 года.