Щедрин о Шостаковиче

[vladmo]

18:46 21.09.2006 // Футбол в яблоневом саду
Родион Щедрин, композитор

Ольга Мартыненко

Наверное, нет места в цивилизованном мире, где бы не откликнулись на столетие Дмитрия Шостаковича. Посвященные ему концерты и фестивали проходят во многих странах. 25 сентября, в день рождения композитора, в Москве в Большом зале консерватории будут исполнены его восьмая симфония (дирижер Мстислав Ростропович) и скрипичный концерт N 1 (солист Виктор Третьяков), в Большом театре покажут "Леди Макбет" (дирижер Геннадий Рождественский)

О великом композиторе вспоминает Родион Щедрин, автор "Диалогов с Шостаковичем"

Сейчас вдруг выяснилось, говорит Родион Щедрин, что с Шостаковичем дружили все кому не лень, что он исповедовался направо и налево: кого встретит, тому и исповедуется. Время у нас такое, самозваное.

- Но вас судьба действительно свела с ним довольно давно: в 9 лет в эвакуации в Куйбышеве вы слушали на генеральной репетиции его Седьмую симфонию под управлением Самуила Самосуда.

- Конечно, в неразумном возрасте я мало что соображал, но я видел, с каким благоговением к нему относится отец. Повзрослев, я до конца его дней жадно и восторженно слушал все его новые сочинения и, помимо этого, имел счастье многократно с ним общаться.

Шостакович был и остается моим богом. Это был великий композитор и великий человек. Он был необычайно участлив к людям, я могу сослаться на пример собственной семьи, но таких примеров можно собрать сотни. В Куйбышеве по его инициативе был учрежден Союз композиторов. Шостакович стал его председателем, а мой отец - ответственным секретарем. Это было доброе дело: члены союза получили другого цвета карточки - хлебные и продуктовые, что многих спасло от голода.

К нему всегда обращались с просьбами - у нас в России это принято. Барометр отношения к нему властей колебался от резких спадов до подъемов, но даже когда над его головой сверкали громы и молнии, он всегда был овеян мировой славой, его имя могло открыть любую дверь, поднять любую телефонную трубку. Люди этим пользовались, и он никогда им не отказывал и свои обещания доводил до конца. Меня он тоже поддерживал - и с "Кармен-сюитой", и с "Поэторией", его участие в судьбе этих сочинений было решающим.

То, что Шостакович причислен к сонму величайших композиторов планеты, азбучная истина. Но для меня он всегда был образцом исключительной человечности и смелости.

- Смелости?

- Да, он вступался за друзей в весьма рискованных ситуациях. После убийства Михоэлса арестовали композитора Вайнберга, женатого на его дочери, так Шостакович, презрев свои музыкантские дела, сумел вызволить его из тюрьмы. Другой пример.

Прослушивая гимны - я слышал это от самого Дмитрия Дмитриевича, Сталин упрекнул Александрова, что его гимн (который мы и сегодня поем) плохо оркестрован, надо бы сделать "оркестровку, как у Вагнера". О дальнейшем уже рассказывал Кондрашин. Сталин спросил Александрова: это вы сами оркестровали? Плохо оркестровано, профессор. Тот ответил, нет, Кнушевицкий, это он плохо оркестровал. Шостакович бросился на защиту Кнушевицкого, как лев: как можно говорить такое в отсутствие человека?

Должен заметить еще одну вещь: со Сталиным никто не сумел на равных поговорить по телефону - ни Булгаков, которого вождь сразил первой же фразой (что, мы вам очень надоели?), ни Пастернак, диалог которого с вождем Ахматова оценила на четверку. А Шостакович сумел выиграть у него телефонный раут, а может быть, и матч. Это было в 1949 году, когда Шостакович отказался ехать в США на Конгресс сторонников мира и ни на какие уговоры не поддавался. Он отказал и Молотову.

Шостакович действительно был эталоном рыцарского служения искусству и человеческой порядочности. А уж о его обязательности, точности просто ходят легенды.

- Каким он был в быту?

- В 1964 году мы провели с ним целое лето в Армении: Шостакович был с Ириной Антоновной, я - с Майей Михайловной. Он обожал футбол, даже слушал репортажи по радио на армянском языке: его увлекала сама атмосфера матчей: накаты и откаты гула, крики восторга, разочарования, ликования. В Доме творчества композиторов в Дилижане сложились две футбольные команды. Капитаном одной был я, другой - Арно Бабаджанян. Шостакович нас судил и делал это с большим удовольствием. Поле было небольшое, неподалеку росли яблони. Когда мяч попадал в дерево, яблоки сыпались на землю, наш грозный рефери давал продолжительный свисток: еще одно попадание во фруктовое дерево - я обе команды дисквалифицирую. Чудесное было время: поездки на озеро Севан, в маленькие городки, шашлыки на природе.

- Из чего сложились ваши симфонические этюды "Диалоги с Шостаковичем"?

- Бывают моменты, когда очень хочется послушать музыку. Чем становишься старше, тем круг этой музыки сужается. Шостакович в нем остается всегда. Недавно немцы меня спросили: какое сочинение Шостаковича вы хотели бы сейчас послушать? Я сказал: Восьмую симфонию. В начале октября в Мюнхене пройдет фестиваль, посвященный Шостаковичу. На нем сыграют Восьмую симфонию. Исполнят и "Диалоги с Шостаковичем". Дирижировать будет Марис Янсонс, инициатор фестиваля. Пройдет встреча с участием Славы Ростроповича, самого Янсонса, англичанки Элизабет Уилсон, написавшей книгу о Шостаковиче, нашего музыковеда Менашира Якубова, меня тоже пригласили.

Каждому произведению предшествует некий толчок. В конце октябре в Большом зале Московской консерватории состоится премьера моей новой оперы "Боярыня Морозова", которую я закончил в июле. К этому сочинению я шел 40 лет, искал пути, как к этой теме подобраться. Потом идея наконец-то явилась, и я написал оперу за месяц.

А у "Диалогов" такая предыстория: Марис Янсонс, который руководил Питтсбургским симфоническим оркестром, одним из лучших в мире (сейчас знаменитый дирижер возглавляет два потрясающих европейских оркестра - Баварского радио в Мюнхене и Концертгебау в Амстердаме), в 2002 году заказал мне оркестровое сочинение. Он планировал концерт в Карнеги-холле, в программе которого была бы только современная музыка ХХ века - Шостакович (оркестровая сюита из "Катерины Измайловой"), Бриттен и Барток. И я решил свое сочинение соотнести с Шостаковичем (не цитируя его), чтобы передать восхищение этим музыкантом и человеком, вспомнить наши встречи, разговоры и воплотить это миром звуков. Янсонс настолько хорошо его сыграл, что я спросил его разрешения посвятить ему партитуру.

- Я читала, что вы мысленно продолжаете свои диалоги с Шостаковичем.

- Ну, сейчас сюда можно подключить любую литературу. Но музыка со словом никак не соседствует, это наш собственный мир, в котором мы ориентируемся по-своему: объясняемся, восторгаемся, негодуем, плачем, смеемся. Слово слишком конкретно, а мы все-таки в космосе. Так мне представляется.

- Вы ведь сменили Шостаковича и на официальном посту - председателя Союза композиторов России.

- Я совсем не жалею об этом. Сидя в кресле Шостаковича, я старался придерживаться традиций, которые он заложил в этой организации - благодаря присущим его характеру и воспитанию обязательности, участливости, доступности, внимательности к тому, что люди говорят и пишут. В чем они нуждаются. Это было для всех нас святым делом. Мы и помещение не поменяли: оно находилось в том же доме, где жил Шостакович, ему только нужно было спуститься пятью этажами ниже.

- И на первом перестроечном съезде Союза исполнили его прежде не звучавший на публике "Антиформалистический раек".

- Да, вместо отчетного доклада. Мне кажется, это убедительнее самого обстоятельного выступления.

- Какое же сочинение Шостаковича вам нравится больше всего?

- Все нравится. Это как планеты вращаются вокруг Солнца, то одна ближе подходит, то другая. На то он и бог. Только играть его надо очень хорошо. Дурное исполнение ему вредит.

По телефону из Мюнхена

[Кое-кто]

Браво - Вы взялись сеять семена разума в "шостаковичеане". Очень своевременно. Эти воспоминания, конечно, не такие ценные, как у Свиридова, но несколько деталей к пониманию героя добавляют. Нет ли еще чего у Вас в закромах?

[timalism]

18:46 21.09.2006 // Футбол в яблоневом саду

Должен заметить еще одну вещь: со Сталиным никто не сумел на равных поговорить по телефону - ни Булгаков, которого вождь сразил первой же фразой (что, мы вам очень надоели?), ни Пастернак, диалог которого с вождем Ахматова оценила на четверку. А Шостакович сумел выиграть у него телефонный раут, а может быть, и матч. Это было в 1949 году, когда Шостакович отказался ехать в США на Конгресс сторонников мира и ни на какие уговоры не поддавался. Он отказал и Молотову.

Справедливости ради хочу отметить: Шостакович в 1949-м в Америку все же поехал, хоть со слов Щедрина и можно заключить обратное.
Пишу это безоценочно, просто как факт.

[mikegor]

А Шостакович сумел выиграть у него телефонный раут, а может быть, и матч. Это было в 1949 году, когда Шостакович отказался ехать в США на Конгресс сторонников мира и ни на какие уговоры не поддавался. Он отказал и Молотову.

Да, здесь Щедрин, безусловно, ошибается. Вот, скажем,
http://www.mn.ru/issue.php?2004-14-45

Разговор состоялся в 1949 году, когда Сталин позвонил композитору, требуя, чтобы тот поехал на Конгресс сторонников мира в Нью-Йорк. Шостакович категорически отказывался, ссылаясь, во-первых, на то, что его тошнит, а во-вторых, что некоторые сочинения его и его коллег запрещены к исполнению. Сталин предпочел слово "тошнит" понять буквально, спросил, почему тошнит, обследуйтесь у врачей. Шостакович прошел специальное обследование, подтвердившее, кстати, что он нездоров. Но Поскребышев отказался об этом докладывать Сталину, и Шостакович на конгресс поехал. А главное, Сталин молниеносно отменил запрет на исполнение музыки Шостаковича, Прокофьева и Хачатуряна. Руководитель Главреперткома, от имени которого запрет поступил, получил нагоняй. И вот инструктор, знавший об этом разговоре, сказал Шостаковичу: "Как же вам повезло, говорили с самим товарищем Сталиным. Конечно, и вы человек знаменитый, но ведь он же владыка полумира. Вы по сравнению с ним..." И Шостакович продолжил: "Червяк..." - "Да, да, червяк", - подхватил инструктор. Своему приятелю-собеседнику Шостакович этот эпизод прокомментировал без всяких эмоций: "Думаю, что 90 процентов в нашей стране такие же дураки, как и этот инструктор..."

В том-то и дело, что не только поехал, но и был вынужден там публично отвечать на (явно провокационные) вопросы, что он думает о погромных статьях в "Правде". И он ответил, что согласен с тем, что пишет "Правда". А что он мог сделать? И после этого как раз он и приобрел на Западе репутацию конформиста. (Это из книги о Шостаковиче из серии "Великие композиторы", книги под рукой сейчас нет, автора не помню).
И вот где-то в 90-е годы по ТВ идет передача о Ждановской травле Шостаковича и других. И там показывают интервью с Хренниковым. И что же говорит Хренников? А он говорит примерно так: - Не было никакой травли, просто товарищ Жданов дал несколько полезных советов по сочинению музыки.