Zeitblom

Сегодня в городской библиотеке проходил показ документального фильма о Леонарде Бернастайне «The gift of music» девяносто третьего года,- сам фильм и даже Бернстайн не оставили особенного впечатления, но есть в нем буквально несколько секунд, где в кадре появляется Шостакович: его представляют, он встает, идет к сцене, улыбается и пожимает Бернстайну руку. Все. Однако эти несколько кадров, пара жестов, выражение лица Шостаковича очень тронули меня.

В голове сразу возник образ Дмитрия Дмитриевича из воспоминаний Ю.Селю о М.Т. Юдиной:
"... Мария Вениаминовна вышла к исполнению квинтета Шостаковича вместе со всеми, и все они там немного затолпились, — сцена маленькая, — и она села перевертывать ему страницы. Это была очень живая, теплая черточка всего этого праздника. Дыханье прошло по залу.
Много времени спустя Мария Вениаминовна сказала мне, что то, что она тогда села перевертывать страницы Д.Д.Шостаковичу, было следствием нашего разговора. Во время дневного воскресного концерта в Большом зале консерватории была объявлена одна из последних воздушных тревог, и все ушли в подвал. Я оказался недалеко от группы людей, в которой стоял Д.Д.Шостакович. О чем шел разговор, я не слышал и не вслушивался, видимо, о каких-то пустяках. Но меня поразило лицо Шостаковича, совершенно застывшее, с чем-то тяжелым, лежащим в глубине. Улыбка только выявляла, обозначала границы тяжелого, неподвижного. Мне его улыбка показалась похожей на то, как в усыхающей лужице во впадине большого камня плещется рыбешка. Я об этом страшном своем впечатлении рассказал Марии Вениаминовне тогда в Сытинском тупике. Видимо, ему тогда было особенно тяжело (Ленинград окружен). В ответ на это Марии Вениаминовне захотелось оказать Дмитрию Дмитриевичу какое-то внимание..."
(http://nevmenandr.net/dkx/?y=1997&n=3&abs=SELU)

Появилось чувство, какое у меня бывало, когда в детстве кто-то рассказывал о судьбе Ван Гога или, например, о гибели Пушкина – смесь вины, стыда, сострадания...