22.03.2010 в 09:29 (2575 Просмотров)
[SIZE=2][COLOR=maroon][FONT=Verdana]В двадцатых числах апреля, благодаря двум концертам выдающегося пианиста, профессора и декана факультета аутентичного исполнительства Московской консерватории Алексея Любимова, наш город на время превратился в – своего рода – "филиал" Донауэшингена. Эти концерты стали явлением исключительно тонкого пианизма, продемонстрировав также фантастический диапазон подвластных артисту "галактик". Нельзя не отметить, что искусство этого музыканта со временем сложилось в драгоценный сплав глубины и простоты, силы и нежности, покоящихся на фундаменте совершенной виртуозной техники, абсолютным выражением чего стало увенчавшее сольный концерт пианиста исполнение (на бис) шопеновской Баркаролы [/FONT][/COLOR][COLOR=maroon][FONT=Verdana]op[/FONT][/COLOR][COLOR=maroon][FONT=Verdana]. 60, исполнение, поистине ставшее откровением. С первых же тактов пьесы подумалось, будто слышишь её впервые, будто она, действительно, звучит, будучи впервые до конца дослышанной пианистом (и, разумеется, слушателем) в каждый миг своего существования, в каждой своей ноте (а мы помним эту музыку у незабвенного Генриха Нейгауза, его сына Станислава, Д. Липатти, других крупнейших "шопенистов"). А к коде это "кажущееся" превратилось в уверенность: безусловно гениальное истолкование, высокогениальное, как назвал бы его Шуманн! Я решительно сомневаюсь, слышали ли когда ещё эти стены (концерт шёл в зале консерватории) такую игру и такую интерпретацию! Но, вернёмся собственно к концерту.[/FONT][/COLOR][/SIZE]
[SIZE=2][COLOR=maroon][FONT=Verdana]"Музыкой воображаемых миров" назывался этот вечер, по мысли артиста посвящённый субъективнейшим страницам творчества композиторов романтического и постромантического направлений. Экспромты соч. 90 Франца Шуберта; как исполняет их Любимов? Он не может заставить нас забыть гениального, единственного в своём роде интерпретатора этого цикла Марию Юдину, но многое, благодаря кристальной ясности мысли и утончённому звуковому мастерству, звучит незабываемо! Но, как ни глубок и оригинален творческий мир Шуберта, всё же осталось впечатление того, что музыка эта несколько искусственно привнесена в программу вечера, потому, в значительной мере, что следовавшая далее "Музыка печальная, порою трагическая" Александра Рабиновича построена, до некоторой степени, на материале экспромта [/FONT][/COLOR][COLOR=maroon][FONT=Verdana]As[/FONT][/COLOR][COLOR=maroon][FONT=Verdana]-[/FONT][/COLOR][COLOR=maroon][FONT=Verdana]dur[/FONT][/COLOR][COLOR=maroon][FONT=Verdana] шубертовского цикла, причём построена, я бы сказал, в жанре "бреда", являя собой картину - скажем так – пианиста, бредящего во сне темами названой пьесы. Если подобное определение кажется кому-то недостаточно внятным, попробую то же выразить иначе. Случалось ли вам, читатель, наблюдать "разыгрывающегося" перед концертом пианиста? Если нет, то поясню, что приблизительно представляет собой этот процесс. Фрагменты той или иной пьесы, намеченной к исполнению (экспромт [/FONT][/COLOR][COLOR=maroon][FONT=Verdana]op[/FONT][/COLOR][COLOR=maroon][FONT=Verdana]. 90 №4 – в нашем случае), чередуются с кусками совершенно посторонней музыки; "это – целая цепь постепенно срабатывающих эмоционально-психологических ассоциаций, … вводящих музыканта в нужное ему творческое самочувствие" (Е. Рацер). Именно такое впечатление и оставила по себе "Музыка" Рабиновича, с тем, правда, что "печальное" и "трагическое" я, например, представляю себе совсем иначе.[/FONT][/COLOR][/SIZE]
[SIZE=2][COLOR=maroon][FONT=Verdana]Мир Галины Уствольской, представленный в этот визит артиста фортепианным концертом и 6-й сонатой. Должен заметить, что это – два разных мира. Концерт, созданный в 1946 году, вовлекает слушателя в мир музыки, родственной (как мне кажется) поздним сочинениям Шостаковича и, особенно, циклу "камерных музык" П. Хиндемита, мир терпкий и "напряжённый", подобный звучащему знойному воздуху летнего полдня. Любимов играл концерт (зал филармонии, 24 апреля) замечательно, абсолютно "подчиняя" себе каждое звучащее мгновение; достойным партнёром пианиста выступил филармонический оркестр, управляемый Эдуардом Серовым (особо хочется отметить изумительное звучание струнных [/FONT][/COLOR][COLOR=maroon][FONT=Verdana]divisi[/FONT][/COLOR][COLOR=maroon][FONT=Verdana]). Атмосфера же 6-й сонаты (соч. [/FONT][/COLOR][COLOR=maroon][FONT=Verdana]1987 г[/FONT][/COLOR][COLOR=maroon][FONT=Verdana].) совершенно иная. Пытаясь определить это сочинение, поневоле остановишься, недоумевая. Ибо это мир страшных "обвальных" звучаний, которые я бы обозначил английским словом "[/FONT][/COLOR][COLOR=maroon][FONT=Verdana]cluster[/FONT][/COLOR][COLOR=maroon][FONT=Verdana]". Кажется, композитор соревнуется здесь сам с собой, пытаясь создать наиболее обширные и шокирующие комплексы звуков, презирая все законы их сочетания. Контрастом в квадрате сочинению Уствольской прозвучала пьеса Арво Пярта "Для Алины", своей психологической атмосферой (но никак не языком) неожиданно сблизившись с бетховенской миниатюрой "К Элизе".[/FONT][/COLOR][/SIZE]
[COLOR=maroon][FONT=Verdana][SIZE=2]Мир позднего Листа. "Траурная гондола", с её холодной абстрактностью и аэмоциональностью, тёмным стальным колоритом, с только и различаемыми всплесками волн, сопровождающих процессию похорон.[/SIZE][/FONT][/COLOR]
[COLOR=maroon][FONT=Verdana][SIZE=2]Наконец, мир Джона Кейджа – один из самых малоинтересных миров, какие только довелось слышать. "Подготовленное" фортепиано, используемое композитором, вероятно, к чему-то и "готово"; вот только – к чему? В первом случае (пьеса "Прелюд к медитации") рояль уподоблен некоему предмету кухонной утвари, используемому в качестве ударного инструмента, во втором – это полное подобие банджо, со всем, вытекающим отсюда ("Таинственное приключение"). Только зачем рояль должен заниматься не своим делом? Оно, конечно, ясно – "мысль препарирующая" неудержима; хотелось бы, однако, чтобы "она" несколько яснее представляла себе цель своих поисков.[/SIZE][/FONT][/COLOR]
[COLOR=maroon][FONT=Verdana]Завершавшие [/FONT][/COLOR][COLOR=maroon][FONT=Verdana]Klavierabend[/FONT][/COLOR][COLOR=maroon][FONT=Verdana] две прелюдии Клода Дебюсси подвели итог этому необычайному "путешествию", странному, чудесному и захватывающему. Призрачные, ирреальные гармонии "Затонувшего собора" оживили в памяти и этот, один из самых волшебных музыкальных миров, и невольно подумалось: а что-то ещё слышал "западный ветер"?[/FONT][/COLOR]