Muehlbach
пассеист-русофоб

В эти предпраздничные дни в интернете гуляет пост о вернувшихся с войны инвалидах – безруких, безногих, слепых и т.д. Оставим в стороне жаркие сетевые споры о том, сколько именно этих страдальцев было на самом деле – почему-то некоторым нашим нынешним соотечественникам кажется, что будь безногих не три (происки очернителей!) а лишь два миллиона или каких-то восемьсот тысяч, то тем тысячам стало бы легче. Но одна категория искалеченных войной в упомянутом выше посте не отмечена. А хочется вспомнить и о ней – о тех, кто вроде бы вернулся, а по сути так там, на войне и остался.

В детстве родители каждый год вывозили меня летом за город, в подмосковный поселок Дачно-Мещерский по Киевской дороге. Самые светлые и счастливые воспоминания связаны с этим дачным периодом жизни, когда живы были все – и родители, и бабушки с дедушками, и можно было вольно плыть в океане их любви, и каждая мелочь, увиденная и познанная впервые, вызывала неистовый восторг – коптящие керосинки, грибы,

Читать дальше

(Новогодняя сказочка)

Жил-был Дед Мороз
по прозванию Красный Нос.
(Пусть это звучит банально,
зато скрепно и халяльно)
С апреля по ноябрь сидел он в своей берлоге,
в пикеты не ходил, не читал блоги,
а пил по маленькой, чтобы нос оставался алый,
и смотрел по телеку новости да сериалы.
Дважды в неделю приходила к нему Снегурочка -
девка ладная, хоть и дурочка.
Стирка, уборка, ну и такое прочее,
до обсуждения коего население очень охочее.
А в ноябре выходил Дед на публику,
подмораживал Российскую республику.
Во всяком случае те, кто жили к северу ближе,
радостно доставали коньки и лыжи.
Но на этот раз все пошло вразнос -
словно с глузду съехал старый Дед Мороз.
Ни "мороз-и-солнца", ни блестящего инея,
у россиян вместо румяных щек - круги под глазами синие.
Маются бедные - погода, как в Париже.
Какие там коньки! Какие лыжи!

************

Читать дальше

В процессе разборки архива покойного филолога найден еще один фрагмент...

Волшебный город над лагуной!
Средь мачт и парусных снастей
ты по морю людских страстей
плывешь, обласканный Фортуной.
Пути теряются в веках,
и путти вьются в облаках.

Прекрасен ты весной беспечной,
когда порхающий зефир
вливает в душу эликсир
любви неверной, быстротечной -
как тонкий аромат цветка,
что долетел с материка.

Твое удушливое лето
люблю - каналов тяжкий смрад,
твой солнцем вышитый наряд,
любезный сердцу Каналетто,
твой летний натюрморт - поднос,
клубника, персик, абрикос...

По осени унылых песен
здесь не поют! - скажи, аббат? -
Здесь пьют и пляшут и храпят.
Скрипач, талантами чудесен,
нам это в звуках показал -
и в исступленьи бьется зал...

Зимою хмурой aqua alta,
бореев яростная рать

Читать дальше

(обрывок анонимной рукописи первой половины 19 века, найденной в архиве покойного доктора филологических наук Алексея Леонидовича К*)

Пролог


Скажите, милая синьора,
что, если вам предложат план
бежать? Куда? Да хоть в Милан.
Синьоре жаждущей простора,
все авантюры по плечу.
Ах, муж!.. О нем я умолчу...


Ужели вас, венецианку,
пугает праздная молва?
Что в ней? Слова, слова, слова...
Увидят слуги спозаранку
кровать пустую, а на ней
комок измятых простыней.


И что? Немного посудачат,
да и забудут. Пошлый свет
пустыми сплетнями живет,
но эти сплетни много ль значат,
когда иной аристократ
глупей мужлана во сто крат?


Вполне такое может статься,
что с облегчением супруг
с другою дамой свой досуг
разделит в родовом палаццо,
и ваш негаданный кульбит
его ничуть не оскорбит.

Читать дальше

О, Роза, Клара и Инесса,
о, феминистки разных стран,
вы плачете, что в балаган
оборотился дух прогресса,

что в стылом сердце МНСа
проснулся грубый Дон-Жуан,
и МНС, неся тюльпан,
сегодня мачо и повеса.

А может, вам того и надо -
чтоб кто-то сильный приласкал,
и в сумочке была помада,
духи и глянцевый журнал,

и мир приблизился к добру,
даря тюльпаны поутру?