Этому любительскому хору при – главном гуманитарном вузе России – стоя аплодировали Галина Вишневская и Мария Биешу. Им восхищалась великая Рената Тебальди. Хосе Каррерас объявил его своим любимым хором в России. Неподражаемая Мария Гулегина – своим хором-сподвижником. Эндрю Ллойд Уэббер делал для него переложения собственных сочинений, легендарный пианист Андрей Гаврилов аккомпанировал на концертах в качестве концертмейстера, а баронесса Маргарет Тэтчер назвала Национальным достоянием России.
Официальное название: . По сути – один из старейших и на сегодняшний день наиболее востребованных любительских хоров России. Был стихийно основан в далеком 1912 году как хор Университета имени Шанявского, говорят, по инициативе Сергея Есенина, который в тот период там учился. В настоящее время коллектив возглавляет выпускник кафедры хорового дирижирования МГУки (творческая мастерская профессора Е.М. Круговой). В становлении хора ему помогает главный хормейстер и композитор .
Хор под управлением Бориса Тараканова – непременный участник статусных концертов мировых оперных звёзд и лучших симфонических оркестров во многих странах мира. Сегодня в коллективе более 100 участников, что позволяет в значительной мере возрождать почти забытые ныне русские традиции Большого Хора.
Коллектив живёт интересной и насыщенной творческой жизнью – с удовольствием принимает участие в полярных по жанру музыкальных проектах: от Патриарших богослужений или Пасхальной службы в Иерусалиме до фондовых записей на Телеканале «Культура» и рок-симфонических инсталляций.
Из досье Союза журналистов России:
.
Родился в 1974 году, проживает в Москве.
Окончил Московский институт радиотехники, электроники и автоматики (МИРЭА) по специальности «Прикладная математика» и Московский государственный университет культуры и искусств (МГУКИ) по специальности «Дирижер академического хора, преподаватель».
Композитор, дирижер, писатель, педагог. Художественный руководитель Академического хора Гёте-института (). Главный хормейстер Академического большого хора РГГУ ().
.
Родился в 1968 году, проживает в Москве.
Окончил Государственный университет управления () по специальности «Организация управления предприятием» и Московский государственный университет культуры и искусств (МГУКИ) по специальностям «Дирижирование» и «Прикладная музыкология».
До 2010 года – Ведущий эксперт (вопросы стандартизации и стандартологии в информационных системах), с 2004 года – художественный руководитель и главный дирижёр Академического большого хора РГГУ (). Ведущий крупнейшего в русском интернете бесплатного Нотного архива ().
Автор серии фантастических романов, написанных в соавторстве с композитором и дирижёром .
Профессор, академик Международной академии фундаментальных наук.
Президент Объединенного хорового движения , член Союза журналистов России, член Президиума Всероссийского хорового общества.
Женат, воспитывает сына и дочь .
Борис Тараканов не принадлежит какой-либо музыкальной династии. Тем не менее, известность его давно уже перешагнула государственные границы – созданный им бесплатный нотный архив по количеству предоставляемого в свободном доступе нотного материала уже начал конкурировать с общеизвестной . Об этом менеджеры самой библиотеки говорят не без удовлетворения, так как сами предоставляют доступ своим посетителям к «Русскому Чуду», как они сами именуют «».
Двенадцать лет назад Борис начал осмысленную карьеру хорового дирижёра, возглавив один из старейших любительских хоров России. Судя по энергичной, эмоциональной и во многом авантюрной дирижёрской концепции, у маэстро Тараканова интересное будущее не только на стезе нотного архивариуса.
Антон и Борис назначили мне встречу в жизнелюбивом заведении «» у метро Белорусская – по словам Бориса здесь, как нигде, знают толк в настоящем мясе, хорошем вине и подают лучшие в Москве стейки из говядины. Решено было немедленно это проверить, и я пообещал, что не буду прожорливым, но буду объективным.
Обслужить нас охотно вызвалась лично Заместитель управляющего. На бейджике было деликатно пропечатано – .
– Стейк «Мачете»? – переспросила она. – Отлично! Вам какой прожарки!
– Мне – модерато, – с готовностью отозвался Борис.
Галина удовлетворенно кивнула и сделала пометку «медиум» – похоже, что Тараканов здесь гость частый, давний и почетный, если приучил даже руководство к музыкальным терминам, спроецированным на кулинарию именно этого заведения.
– А мне... – Антон задумался. – А мне, пожалуй, аллегро. Меньше крови. Это Тараканов у нас – кровопийца!
– Склочник! – с удовольствием отозвался Борис.
– На гарнир, как всегда, соте? – Уточнила Галина.
– Соте. – Он значительно посмотрел на меня и Антона. – Из овощей. Рекомендую! Да, Галь, и ростбиф… Тот самый. Ну, ты знаешь. Каждому! Так, и не спорим с худруком.
Последнее относилось уже к нам.
Через пару мгновений принесли густое красное вино, разлитое (каждому!) в небольшие изящные кувшинчики по 250 миллилитров. Мы разлили его, сдвинули бокалы и беседа полилась.
Борис: Это чилийское. Мерло. Здесь оно всегда хорошего урожая...
Антон: Ага. Ты еще добавь «...с западного склона», как ты умеешь.
Борис: И добавлю! Галя, вот скажи, пожалуйста, этому пропойце – вино сегодня с западного склона?
Администратор Галина царственно развела руками и удивленно подняла красивые брови: «Разумеется!»
Мы дружно расхохотались и вновь сдвинули бокалы. Вино было замечательным – отдаю должное.
Давайте к делу. Ребята, вот скажите, 104 года – это много или мало?
Антон (пожимая плечами): нормально... Возраст как возраст
Борис: у нас и постарше коллективы имеются – вон, хор МГУ, например, третье столетие разменял, что не мешает ему реально оставаться лучшим.
Но, все-таки, накладывает ли столь почтенный возраст на коллектив некую особую ответственность? Или нет?
Борис: Не то, чтобы накладывает. Он порождает у хора желание добиваться невозможного, но делать это… с удовольствием. Скажем так.
Небольшой блиц-опрос для наших читателей. Ваш любимый жанр в музыке?
Борис: Опера, кантата и оратория.
Антон: Еще хоры а-капелла и русская духовная музыка.
Ваш любимый жанр в литературе?
Борис: Байка.
Антон: Эссе.
Неожиданный ответ для писателей-фантастов с несколькими книгами за плечами. Продолжим: ваш любимый напиток?
Борис: Кампари со льдом и свежевыжатым соком. Кстати, здесь его очень неплохо делают! Тут бармены вообще чувствуют пропорции... Закажем, а?
Антон: Перебьешься... А у меня – мохито и хорошее темное пиво. Раздельно, понятное дело.
Любимая страна?
Борис: Италия.
Антон: Пожалуй... Ещё я Израиль люблю.
Любимый город на земле?
Борис: Пиза и Иерусалим.
Антон: Питер и, наверное, тоже Иерусалим. Там наш общий друг – . Кстати, большая поклонница хора РГГУ! Даже в романах своих его упоминает.
Не сомневаюсь. Ваш любимый фильм?
Борис: «Антон Иванович сердится».
Антон: «Гостья из будущего».
Ваш любимый композитор?
Борис: А вот, рядом сидит, вино потягивает – Антон Фёдоров. Это сразу после Верди, Пуччини и Рахманинова...
Антон: Иоганн наш Себастьян Бах.
Дайте, пожалуйста, ваше личное определение хора. Только не задумываясь!
Борис: Легко. «Хор. Место для счастья – ЗДЕСЬ».
Антон: «Время для счастья – СЕЙЧАС».
Отлично. Тоже не задумываясь: девиз хора?
Борис: «Время, проведённое в хоре, в зачёт жизни не идёт».
Антон: Э-э... Ну тебя!
Любопытно. Правильно я понимаю, что понятие «хор» и понятие «счастье» для вас практически синонимы?
Борис: Правильно понимаешь. И в этом нет ничего удивительного. Хоровое искусство – это одно из неперечисленных чудес. И ради него стоит жить на свете.
Антон: Борис прав. Кстати, Борь, счастье – это отнюдь не пункт назначения. Скорее – способ путешествия.
Антон, кроме того, что ты – главный хормейстер и, как говорят, «придворный композитор» хора РГГУ, ты еще руководишь таким интересным коллективом, как Академический хор Гёте-института. Расскажи о нем – как он появился? Кто его «населяет»?
Антон: В конце 2013 года ко мне обратились сотрудники Гёте-института с просьбой создать хор. В декабре мы уже дали свой первый концерт на новогоднем вечере в Гёте-институте…
Борис (перебивает): И понеслось…
Антон: Ну да. Концерты в Лютеранском соборе, Детской государственной библиотеке, Доме-музее купца Носова, Доме-музее Цветаевой под орган, была очень интересная поездка в Грузию, а совсем недавно мы вернулись из города Тарусы, где выступали на фестивале металлических скульптур…
Итак, два коллектива. Существует ли конкуренция среди любительских хоров?
Антон: А зачем? Как можно конкурировать в том, что основано на любви к общему делу и при этом не пересекает ничьих интересов, границ? И вообще, эта идиотская привычка – хорами меряться...
Борис: Пошляк (смеется). Знаешь, иногда мне кажется, что любой хор – это некий генератор, подпитывающий Вселенную позитивной энергией, помогающий нашему миру стать лучше. Поэтому говорить здесь о конкуренции я бы тоже не стал.
Вот здесь мне хотелось бы поговорить о вашем последнем нашумевшем проекте – «Опера в Московском метро». Это действительно было историческим событием, сбылась мечта Бориса Тараканова о «метрополитен-опере», все было здорово, однако отзывы критиков диаметрально разошлись...
Антон похрустел простыней меню. Интересный случай – меню здесь представлено не в традиционном виде папок, напоминающих хоровые партитуры, а в виде... да, пожалуй, газеты «только что из типографии». Они же потом работают и как скатерти. Оригинально, практично, стильно и удобно. Одну такую «газету» я стащил на память, не обессудьте.
– Что-то жрать охота, а ростбиф не несут. Слушай, а что такое «Карпаччо из свеклы»?
– Закажи – узнаешь, – отозвался Борис. – Вкусно, хотя и на любителя. Я редко беру.
– Тогда... Тогда – «Хрустящие свежие овощи». Это вкусно?
– Это здорово! Хорошая идея. Тогда и нам с прессой. – Он с улыбкой кивнул в мою строну.
Я кивнул в ответ.
– Галя! Будь добра... Мы придумали, чего нам еще хочется!
Борис: Саша, давай сразу оговоримся: все-таки Московский метрополитен – это не оперный театр и не филармония. А Департамент транспорта Москвы – это не Министерство культуры. Именно по этой причине я отдаю им должное – они сделали то, что абсолютно не входит в их круг задач и сделали это великолепно! Нам, – я имею ввиду организаторам и исполнителям, – было комфортно, не смотря на глубокую ночь и фирменные метрополитеновские сквозняки.
И если почитать независимые отзывы в интернете, то публика нам уже все сказала – это действительно было историческое событие, признанное во всем мире. Недовольной, по-моему, ушла только какая-то одна ненормальная критикесса, которой то ли не налили, то ли вип-места не дали...
Антон: Да, я читал. Не помню уже где – какая-то левая газета. Именно такое впечатление. Вот всем налили на халяву – а ей нет. Откуда ж хорошая рецензия после такого возьмется? Ну, был один плохой отзыв, так что теперь? Остальные-то были хорошие, пресса среагировала адекватно, да и все гости ушли довольные.
Мне тоже очень понравилось. А как звучал хор! Кстати, как вы формируете репертуарную политику?
Борис: Да всяко. В последнее время нам очень нравится работать «на конкретный проект». Например, когда звонит из Московского метрополитена Павел Сухарников и, как-то по-одесски, просит придумать что-нибудь «за хорошую идею на Ночь в метро». Обдумываешь, ночь не спишь, после чего на голубом глазу выдаешь ему идею... «Метрополитен-опера»! Только в самом, что ни на есть, прямом смысле этого слова – итальянскую оперу в концертном исполнении на одной из подземных станций. Московский Метрополитен сначала опрометчиво соглашается, потом понимает масштабы «бедствия», после чего начинает эту идею добротно реализовывать, прекрасно понимая, что круче ничего даже представить себе не возможно! И вот тут, Саша, начинаются настоящие чудеса: к проекту, не прося ни копейки, присоединяются солисты московских оперных театров и Датской королевской оперы, Президентский оркестр, реально крутые хоры из Москвы и других регионов... И мы никому не отказываем, зачем! Так что теперь можно смело сказать, что в Москве действительно есть своя «Метрополитен-опера» (смеется).
Антон: А следующее предложение, ну, скажем, от симфонического оркестра Министерства обороны России – это может быть концерт с Александрой Пахмутовой в Кремле или с Иосифом Кобзоном в Большом зале консерватории, или там в Колонном зале Дома Союзов. И тогда мы с удовольствием разучиваем старые добрые песни о главном.
Подали «Хрустящие свежие овощи» – нарезанные тонкими аккуратными полосками огурец, сельдерей и морковь с симпатичным белым соусом. Можно макать и отправлять в рот. Наш разговор тут же обрел дополнительное измерение в виде неповторимого «хрум-хрум». Мой диктофон был в восторге!
Борис: После небольшого перерыва, хрум-хрум, может поступить предложение из Санкт-Петербурга, от дирижера Эдуарда Кротмана – исполнить в Мариинском театре «Мессу мира» Карла, хрум-хрум, Дженкинса, в сопровождении симфонического оркестра Мариинского театра.
Антон: А через два месяца, хрум-хрум, повторить её в Казани в формате, хрум, open-air на Пушечном дворе Казанского кремля, совместно с нашим любимым , хрум-хрум, Татарстана...
Антон: Из самого, хрум-хрум, ближайшего – юбилейный хоровой конгресс памяти Святого Александра Невского...
Борис: Там, как всегда, будут исполнены, хрум-хрум, сводным хором произведения Антона, будет даже одна мировая премьера, посвященная убиенному Царевичу Димитрию. Символично, что она прозвучит в Угличе, согласись.
Антон: Пятого ноября у нас состоится концерт в, хрум-хрум, Доме музыки – это будет уникальная программа «Opera&Cinema». Изысканная коллекция фрагментов опер и саундтреков к кинофильмам... Как-никак, Год кино на дворе. Вот представь, в первом, хрум-хрум, отделении – фрагменты экранизированных опер, во втором – саундтреки и фрагменты мюзиклов. И все это – с хором, симфоническим оркестром, оперными солистами...
А что, хрум-хрум, солисты будут?
Борис: О, солисты будут потрясающие, говорю не без гордости – Алиса Гицба из «Геликона», Коля Ефремов из Большого, великолепные, хрум-хрум, филармонические певцы – контральто Люба Молина и очень самобытный тенор Максим Крылов.
Антон: Что у нас там потом? А! В декабре мы должны исполнять знаменитую Креольскую Мессу Ариеля Рамиреса – с гитарами, чарангой, ударными... А что, овощи уже кончились?
Борис: Я что-то не хочу больше. А, хотя... Ну-ка, отдай сельдерей! Хрум. Нет, больше, и правда, не хочу. Доедай. Так вот, этот композитор проснулся знаменитым после композиции «Жаворонок», которую в СССР взяли в качестве заставки к передаче «В мире животных». Можешь себе представить – что это будет за месса? Веселая, зажигательная, разухабистая – когда с Богом на «Ты»! Мол, Господи, вот такие дела... В России она практически не исполняется.
Галина, наконец, принесла тонкие сочные пластинки нежнейшего, тающего во рту мяса, которые в простыне меню значились как «Фантастический ростбиф». Вновь отдаю должное – он действительно оказался фантастически вкусным, да и вся наша беседа больше тянула на фантастику, нежели на реальность. Если бы я только не знал точно, что всё с первого и до последнего слова – правда... А Борис и Антон, тем временем продолжали добивать меня реальными размахами предстоящего гигантизма.
Антон: Ну, а в феврале у нас – Девятая Бетховена в .
Да, я хорошо знаю этот зал. Это уникальное акустическое пространство с вполне себе академическим контентом. Но не маловат ли там оркестр для Девятой?
Борис: Ничего подобного! Это ведь одно из редких явлений в Москве – оркестр-трансформер, он в любой момент может, что называется, грянуться оземь и обернуться большим симфоническим. И вообще, может быть перекомпонован как угодно и для разных задач, но при этом сохранить свой фирменный, европейский звук. Здесь я полностью доверяю дирижеру – тот случай, когда понимаешь, что вот этому музыканту ты можешь отдать в руки свой хор, и вместе со своим оркестром он сотворит чудо. Ну, а я буду стоять за кулисами и отдавать Богу душу – а что мне остаётся.
То есть, никакой дирижерской ревности у тебя нет?
Борис: Ни в малейшей степени. Хотя, я очень слабо отделяю себя от хора РГГУ и очень сильно в него интегрирован. Но именно поэтому рад любому новому проекту, новой идее, новому дирижерскому началу – даже если все это изначально исходит не от меня.
Антон: А вот зимой у нас обычно наступает время разучивания Пасхальной службы, и тут мы уже полностью погружаемся в мир православной музыки.
Борис: Да! Причем, исполняться она будет не с концертной эстрады, а на богослужении, то есть в своём главном применении. Хотя, мы – вовсе не церковный хор.
Пасхальная служба – давняя традиция вашего хора?
Борис: Да, с 1912 года. Пожалуй, прервалась она только на советский период. Кстати, одну из служб мы записали на CD. С колоколами, возгласами...
Вы хотите сказать репертуар хора формируется за счёт такой вот «проектной» работы?
Антон: Да, в том числе. Почему нет? Вообще мы стараемся каждый концерт жанрово разнообразить, сделать из него своеобразную... архитектурную казуаль, что ли.
Борис: Понимаешь, будучи ведущим крупного нотного архива, я пропускаю через себя довольно большое количество хоровых партитур, так что с формированием репертуара у нас проблем нет. Вопрос – в грамотном распределении программы концерта. Своего слушателя надо любить и иногда баловать.
Какие произведения вы оба считаете для себя исповедальными, что выворачивает нутро?
Борис: Безусловно – «Плотию уснув» архиепископа Ионафана и «Отче наш» Антона Федорова. И не вздумай мне загордиться!
Антон: Да никогда в жизни. А для меня... наверное, Концерт Березовского «Не отвержи мене во время старости».
Вы оба являетесь авторами такого интересного проекта, как «». Ему, проекту, уже второй год. Расскажите?
Борис: Да я уже миллион раз рассказывал. Соседи с восьмого этажа выставили на лестничную клетку пианино «Лирика». Дети давно отучились, место оно занимало, а тут новую мебель купили. Ну и выставили. Грузового лифта у нас в подъезде нет, оно несколько лет так и стояло. Тут нагрянул рейд пожарной инспекции, и его решено было распилить, чтобы вынести по частям. Уже позвали дворников с болгаркой и кувалдой. Я услышал этот разговор, пал в ноги и попросил дать мне сутки. Тут же накатал призыв на Facebook. Представь, на следующий день собралось пятьдесят не знакомых друг с другом людей! На своем горбу спустили пианино во двор, купили дрыны, пленку и соорудили навес по всем правилам походного искусства! Приехали ребята из компании , настроили его и взялись бесплатно курировать – пока будет живо. Но оно и не думает помирать! Мы устраиваем дворовые концерты, когда приезжают не только пианисты, но и вокалисты из Новой оперы, Геликона, Большого, инструменталисты разные... А иногда приезжает Антон и дает гуляющим на детской площадке деткам бесплатные уроки сольфеджио! Они у него довольно быстро начинают чистенько интонировать, а несколько ребят упросили родителей отдать их в музыкальную школу, прикинь! Весь сезон пианино радует наш двор, а зимует в моём подъезде.
Прекрасный пример для многих москвичей!
Антон: И не только. А здесь, кстати, пианино тоже не помешало бы... – Он обвел взглядом интерьер «». – Вот, хотя бы вот здесь, за ресепшн, а? Можно было бы подойти, поиграть...
Хорошая идея. Чувствую, мы стоим на пороге нового проекта – «Пианино в каждый !» Борис, вопрос к тебе. До 2010 года ты был ведущим экспертом Центрального банка. Чем ты там занимался?
Борис: Скажем так – я активно и очень профессионально не влиял на курс доллара и евро (смеется). Шучу. На самом деле моя должность фактически называлась «Ведущий эксперт по вопросам стандартологии и стандартизации в сфере информационных технологий в банковском деле». Если проще – заставлял наших разработчиков-подрядчиков неукоснительно соблюдать госты. Представляешь, какое я делал при этом грозное лицо? Наверное, оно многим тогда казалось забавным – сейчас я это понимаю...
Что было первичным в уходе из Центробанка: желание «делать хор» или усталость от офисной работы»?
Борис: Наверное, и то, и другое. Я всегда любил хор. Но вдруг захотелось делать музыку своими руками. Сейчас я, конечно же, совсем иначе отношусь к самому процессу работы с хором. В этом есть какая-то магия. Секрет жизни, что ли. Собираешь порой далеких от музыки людей на репетиции, работаешь с ними, и вдруг выходит Музыка – она оживает как гомункул, у тебя с ней рождается диалог, открываются новые незапрограммированные дирижерские, исполнительские шлюзы...
Подошла Галина и поставила перед каждым широкую тарелку с жаркими стейками, источающими действительно упоительный аромат. Порции были не жадными, куски – большими, сочными, красивыми и вызывающе аппетитными. В каждый фрагмент искусно приготовленной говяжьей плоти был кокетливо воткнут декаданского вида флажок «». Кругляшки с горчичным соусом и порция «зеленой соли» завершали композицию каждой тарелки. Отдельно, в чугунных овальных кастрюльках с ручками, подали гарнир – хваленое Борисом соте. И ведь не обманул – оно было вкусным и прекрасно оттеняло вкус мяса, разбавляя его элегантными овощными оттенками.
– Вам поперчить? – в руках у Галины, неизвестно откуда, появилась высокая мельница для перца.
– Можно я сам?
Не дожидаясь ответа, Борис взял у нее перечницу, ловко отрегулировал степень помола («Я люблю, когда крупно!») и щедро покрутил над каждой тарелкой.
– Еще вина?
– Да, пожалуй, – сказал я, а Антон и Борис синхронно кивнули.
Галина, убедившись, что все хорошо, удовлетворенно кивнула и, пожелав приятного аппетита, с достоинством удалилась в глубину уютного зала – вероятно, за вином.
– Похожа на какую-то актрису, – сказал Антон, задумчиво глядя ей в след.
– Есть такое. Прикинь, у нее даже фамилия – .
– Да ладно!
– Клянусь всем святым, хоть сам спроси! Фа-те-е-ва!
– Верю, верю...
Действительно, одна из самых красивых женщин нашего кинематографа.
Борис: Спасибо за свежую информацию.
Антон: И, как я понял, одна из самых красивых управляющих «»! Ну... В нашем с вами случае. Нет, ну вы вот сами посмотрите. Знаешь, я был у вас на Войковской, так там ничего вот такого импозантного предложить не смогли...
Борис (перебивая): Так надо чаще встречаться, а! Причем – здесь. На Войковской надо жить, а приходить нужно вот сюда – на Белорусскую.
Согласен. Совершенно согласен. Так, возвращаясь к теме – в чем же секрет?
Борис: Да как обычно – в любви! К тому же, каждый приход ребят на репетицию хора – это еще и неотъемлемая часть жизни. Я бы мог исследование социологическое написать! Я знаю очень многое о своих поющих артистах, не меньше, порой, чем духовник.
Значит, в офис пока не тянет?
Борис: (отрезая от стейка абсолютно правильной прожарки, – по срезу было видно полное соответствие заказу: равномерный коричневый цвет, а при нажатии выделялся розовый сок, – щедрый кусок, и отправляя в рот) нет. Совершенно. Хотя конторская работа все равно, знаешь, настигает. К сожалению, недостаточно только работать с хором и дирижировать на концертах, да и вообще – руками махать. Слушай, как вкусно! Пробуйте, чего сидим… Приходится заниматься и маркетингом, и управлением, и придумыванием безумных проектов с участием хора.
Ребята, ну вот у вас обоих, насколько я знаю, два высших образования – экономическое/техническое и дирижерское. Нет ли противоречий между этими началами?
Борис: Да нет, тут другое. Вот сейчас я тебе признаюсь, а ты, конечно, опубликуешь. Ну и ладно – не секрет. Понимаешь, всю мою жизнь меня съедает тоска по профессиональной классической школе, которую мне толком-то и не преподали – ведь музыкального училища у меня не было, я сразу попал во второй вуз, музыкальный, причем на 3-й курс. Да, что-то я уже знал, что-то подсмотрел и собезъяничал (я ведь Обезьяна по китайскому гороскопу, причем типичная, моя порода – Ливанский макак), до чего-то дошел своим умом, послушался очередного совета, понаступал на очередные грабли... Но все урывками, от случая к случаю! Вот бы в 17-20 лет объяснили бы мне все разом! Поэтому у меня один выход – не переставать учиться, особенно у тех, кто умнее меня. Вот, у Антона, например! Да не делай ты такие глаза – я ведь правду говорю, и ты это знаешь. На ежегодных совместных концертах с другими хоровыми коллективами я жадно всматриваюсь в работу признанных, состоявшихся мастеров – Конторовича, Минина, Пузакова, Аскерова... И всякий раз мне удается «уворовать» у них то жест, то идею, то взгляд, то фразу, адресованную хору. И все это тоже относится к емкому понятию «Хоровая школа». Строй, ансамбль, нюансы... Для нормальных хоровиков это первостепенно. Но я-то смотрю на хор как ненормальный! И смотрю не только на качество звука, над которым, конечно же, работаю, но и на энергетику процесса, на реакцию слушателей.
Одно из твоих главных детищ – знаменитый . Он огромен, насыщен и безумно полезен. Он реально спасает! Но почему скорость скачивания столь не большая?
Борис: Саша, а вот ты прикинь нагрузку на сервера и каналы при почти семитысячном суточном посещении со всего мира? Ведь люди не просто заходят посмотреть, они скачивают! А некоторые файлы довольно пухлые – я их сознательно не утаптываю, чтобы не терялось качество, для людей ведь делается. И я не могу понять, как мой старинный друг Федя Васильев (он глава , которая бесплатно предоставляет весь этот хостинг-трафик) еще терпит забитость каналов только одним музыкальным ресурсом. Пусть даже моим, дружеским.
Антон: Архив Борис начал создавать в середине 90-х, и сейчас сложно поверить, что добрая его половина заканчивалась по телефонному модему на скорости 9600 с регулярными обрывами связи. Так что кто захочет, тот скачает. Да, Борь?
Борис: Да. Кстати, домен tarakanov.net – это персональный подарок Антона мне. Я очень его ценю и оберегаю. И когда ко мне обращаются владельцы фирм по борьбе со зловредными насекомыми с просьбой продать домен, я страшно ругаюсь.
Антон: Это ты умеешь...
Борис: На себя посмотри, Бетховен-росомаха!
Оба они – в улыбке, в гармонии давней дружбы. Я сидел, уминал свой шикарный стейк, который все никак не желал остывать («», в чем секрет, а?), да я его и не торопил, макая аппетитные кусочки то в горчичный соус, то в фирменную «зеленую соль», и искренне завидовал – самой белой завистью из возможных в природе.
Чему вы удивляетесь в жизни?
Борис: Всему, абсолютно всему. Вот хочешь, я расскажу трогательную историю. Антош, помоги мне. После особо удачных репетиций хора ребята часто не хотят сразу разбегаться. Обычно мы идём в сквер на Миусской площади и устраиваем себе, как мы его называем, «третье отделение», этакий послерепетиционный open-air – с лёгким вином или шампанским, рассказами, анекдотами, чтением стихов или совместным пением того, что Бог на душу положит...
Как-то раз, в дождливую осеннюю погоду, мы передислоцировались после репетиции не в сквер, а в подземный переход на Менделеевской, который неожиданно оказался местом тусовки «металлистов». Крупные ребята в кожаных косухах с заклёпками и с браслетами, инкрустированными черепами, костями и прочей жизнерадостной символикой, вяло цедили пиво и сдержанно сквернословили. Весь этот рамштайн встретил нас настороженно, хотя и мирно.
Когда душа традиционно запросила песен, мы затянули вечную, как Агасфер, «То не вечер...», которая в гулкой акустике перехода и на несколько стихийных голосов зазвучала густо и весьма колоритно. Из стана металлистов к нам начали подходить представители-парламентёры – слушали, одобрительно кивали, хвалили, некоторые даже пытались подпеть, лучше бы не пытались, честно говоря. Дольше всех задержался рослый парень с длинными волосами (у них это, как потом выяснилось, по-русски называется «хаер») и полной «металлической» атрибутикой. «Я – Гриша!», – представился он неожиданно глубоким, тембристым и каким-то стереофоническим басом. «О-па! Наш клиент!», – подумал я с удовольствием, и не ошибся.
Антон: Представь, Саш, на следующей репетиции Гриша Сухарев был уже с нами. Он ходил регулярно, старательно учил партии, занимался с хормейстерами, чистил интонацию... Я сам много с ним занимался. Через месяц состоялся Гришин концертный дебют в хоре, и радости его не было предела! А ровно через год Григорий Сухарев сам (!), безо всякого блата, поступил в музыкальный колледж им. Ипполитова-Иванова на вокальное отделение, откуда потом перевелся уже на высшую ступень в Университет культуры. Вот тебе и рокер-покер!
Какая интересная история! Кстати, о хоре РГГУ ходит легенда, что партия теноров действительно целиком и полностью состоит из… подвальных рокеров. Это правда?
Борис: Отчасти… В том смысле, что далеко не целиком и конечно же не полностью. Но ребята из подвальных рок-групп действительно есть. Некоторые оставили свои группы в пользу хора, но есть и те, кто успешно совмещает эти два мира и мне это офигительно нравится.
Но все началось с того, что я, как и любой руководитель любительского хора, столкнулся с проблемой нехватки теноров. Ничего не поделаешь – Россия не теноровая держава, и с этим приходится считаться. В общем, озадачившись нашим теноровым пополнением, я, как всегда, решил вопрос, мягко говоря, не традиционно. И тому, отчасти, прямая причина – наш гений от хорового администрирования, ведущий хоровой логистик России Ольга Мозговая. «Стоп, Тараканов, – сказала она мне. – Не-пси-что? Правильно – не-пси-хуй! Вот смотри – в той же Москве потенциально присутствует такое количество «свободных» теноров, что из них в пору комплектовать отдельные «теноровые хоры». Странно, что тебе это не приходило в голову, и ты мне теперь кипеши матерные закатываешь». Ну, да, Ольга права, это я тоже умею...
И вот, в качестве «охотничьего угодья» мы втроем – я, Антон и Ольга – выбираем один из московских рок-клубов, здраво рассудив, что там блажат, в основном, высокими голосами. И не ошиблись! Конечно, поначалу наше предложение попробовать себя в академическом хоре вызвало у подвальных рокеров культурный шок. Назовем так... Но тут Ольга Мозговая включила свое фирменное обаяние вместе с даром убеждения, и двое ребят, всё же, согласились прийти на репетицию – «а по приколу!»
Антон: Ребятки хорошие – с крепкими высокими голосами, стихийно натренированными дыхалками. Впервые в жизни они себя услышали в хоровом аккорде, и испытали такой неподдельный восторг, что немедленно растрезвонили об этом по всем рок-клубам.
Борис: Сейчас у нас в хоре девятнадцать реально поющих теноров!
Комментарий: в этом месте Борис и Антон начали синхронно стучать по дереву и по собственным головам, а также старательно плевать через левое плечо – ничего удивительного, хоровики в большинстве своем народ суеверный.
Борис: Надо отдать ребятам должное – это самая дисциплинированная партия с точки зрения посещаемости и вообще хоровой работы. Кроме репетиций, они у нас посещают специальные вокальные занятия, который поводит наш солист и педагог-вокалист Денис Заморский. Совершенно потрясающий и светлый человек, к тому же тенор – дай Бог каждому. Еще вина? Я так и подумал. Галя! Галочка! Как обычно, дорогая моя.
Подошла Галина, на подносе у нее вновь красовались три винных кувшинчика, а я поймал себя на подростковом желании спереть один из них. Не спёр. Да и что я с ним буду делать... А тут он – стилен и концептуально уместен. Вот и пусть живет, радует.
«Мое сердце – за Мерло», – процитировал Антон не помню кого, и мы в очередной сдвинули бокалы густого, терпкого чилийского вина – так гармонически подходящему к действительно отменно приготовленному мясу.
За ваш хор! Кстати, вы не задумывались о том, что при таком раскладе ваш хор носит характер не только популярного исполнительского коллектива, но и крупного социального проекта?
Борис: Не задумывался как-то… А что, действительно носит? Ну, значит, пусть носит. От нас не убудет. Да, Антош?
Антон: Знаешь, это в должной мере можно отнести к каждому любительскому хору. В каком-то хоре социальное начало развито больше, в каком-то – меньше. Но присутствует однозначно во всех. Я это и по своему хору в Гёте-институте вижу.
Борис: Так чудеса у нас на одном Грише не закончились. Вот что ты скажешь, о нашем хорошем басе Арсене Бадерхане, хорошем парне, технаре без музыкального образования даже на уровне очень средней музыкальной школы, который в хоре РГГУ так распелся, что взял и создал… Нет, это хорошо, что ты сидишь. Так вот, взял и три года назад создал в МАИ полноценный ! Эй, Саш, ты не ослышался. Симфонический. Оркестр. При Московском. Авиационном. Институте! Антош, что с ним?
Нет-нет, мне уже лучше. То есть, на эту встречу я шел, ожидая, конечно, многого, но такого… М-да. Я и не знал, что Бадерхан - это ваш. Бывший. И чем вы это объясните.
Антон (буднично пожимая плечами и доедая стейк): А ничем. Энергией мечты. Кстати, не плохой оркестр. И вообще, у нас бывших не бывает - Арсен у нас периодически поёт.
Верю… Ну, хорошо. Хорошо. Вот вам приходилось выступать во многих странах. Чья публика произвела на вас наибольшее впечатление?
Борис: Конечно русская! И дело тут не в какой-то моей специфической патриотичности, которой нет, а просто феноменальнее нашей публики по удельному весу эмоций человечество ещё не породило.
Поясни?
Борис: Легко. Только русский человек, слушая хорошее выступление хора, может не только ронять слёзы, но ещё и материться от восхищения.
Антон: Да, совершенно точно. Но тут, Борь, скорее нужно сравнивать конкретных людей, чем публику в целом – ведь все зависит от уровня интеллигентности слушателя.
Сейчас, словосочетание «Борис Тараканов & Антон Федоров» знакомо практически каждому современному музыканту, причём не только в России и СНГ, но и в очень дальнем зарубежье – особенно по нотному архиву. Скажите, с популярностью приходит ощущение «звездности»? Честно говоря, вы оба не производите впечатлений этаких солидно-маститых маэстро, нет у вас вот этого «футы-нуты-пальцы-гнуты», как у некоторых ваших коллег по хоровому цеху. Обойдемся без фамилий, но, надеюсь, вы их от меня и не ждете.
Борис: Не смеши меня, нет, конечно! О какой «звёздности» ты говоришь, я тебя умоляю! Мы с Антохой самые обычные люди, по натуре – общительные, вполне тусовочные парни, порой не ощущающие возраста. Просто так получилось, что у каждого из нас есть свои хоры, а у меня, в качестве того самого «не было забот – купил порося», еще и нотный архив.
Борис, как ты аккумулируешь силы при такой динамике жизни?
Борис: Да по-разному... Бывает так, что ничего не помогает, ничего. Бывает так, что войдешь в такой штопор, что и спать не можешь, сил нет. Спасает семья, кофе, велосипед, хорошее красное вино и мясо, вот, как здесь, например, – согласись, прекрасно приготовлено! Но иногда и это не помогает. Боюсь, что рецепта тут нет. Но каждый раз, когда я оказываюсь перед хором, Время останавливается, и все проблемы уходят куда-то за скобки. В этот момент я счастлив. Даже если репетиция, по моему мнению, не самая удачная и я ору, как потерпевший (о, это я умею!). Думаю, что должно быть понимание того, что нужно держать себя в руках, обязательно быть в позитиве. Нужно быть верным себе и преданным тебе людям, не впадать в уныние. И тогда все обязательно получится.
Правило хоровой жизни от Бориса Тараканова и Антона Федорова.
Борис: Стараться не идти против Бога и не идти против себя! И обязательно получать от хоровой жизни радость. Не только удовольствие, а именно Радость – максимальную!
По просьбе Бориса очаровательная Галина принесла счет. Я попытался поучаствовать, но напоролся на решительное:
Борис: Слушай, веди себя прилично, а?
Антон: Мы же тебя сами пригласили!
Домой я ехал с удивительным послевкусием. Соприкосновение с великим, в исполнении хороших и очень простых людей. Превосходное мясо (в чем-то – действительно лучшее в Москве, да не осудят меня иные «мясные» сетевые заведения, а ужинал я во многих). Хорошее вино географического наименования. Деликатное и ненавязчивое, с достоинством, обслуживание... И думал о том, что если и брать интервью, то у таких подвижников, как Борис Тараканов и Антон Федоров. А уж где брать – так исключительно в «». И лучше – на Белорусской. Не потому, что другие – хуже, вовсе нет. А потому, что именно здесь весь процесс кулинарного отдыха и общения стараются довести до совершенства. Хотя, не скрою, лично мне не хватило классического карпаччо из говядины, которое вполне вписалось бы в партитуру меню.
Пианино в укромном углу? Вот тут, за импровизированной ресепшн? А, пожалуй, действительно не помешало бы. И тапер ведь не обязателен... Просто пусть стоит, настроенное, ждущее своего часа. И таких «часов» для него найдется – многие музыканты быстро сообразят, что вот тут что-то сделано именно для них, не только стейк, не только вино. И это место непременно станет для них своим. «Что может быть беззащитнее пианино во дворе?», – спрашивает иногда Борис Тараканов, автор сумасшедшего проекта, с которого многие города берут пример. «А что может быть интереснее пианино в «» на фоне хорошей кухни и хорошего обслуживания?» – спрошу вас я. Или сам по себе «» – менее сумасшедший проект? Раньше я об этом не думал.
Да, в Москве есть места, куда хочется приводить великих людей. Но что, «» на Белорусской – одно из них, я открыл для себя только сегодня.
P.S. Антон, Борис! Следующее интервью – ровно через год. Непременно в «». Только уговор – теперь уже я вас гуляю! Очень надеюсь, что заместитель управляющего мне в этом поможет, и обслуживание будет таким же непревзойденным, как в этот раз. Я специально подгадаю время. Обещаю.
