Башмет/Березовский

Концерт не устоял на двух хитах
// Юрий Башмет и Борис Березовский выступили в консерватории концерт классика
В Большом зале консерватории Юрий Башмет и Борис Березовский представили программу из двух хитов классической музыки – Второго фортепианного концерта Сергея Рахманинова и Патетической симфонии Петра Чайковского. На концерте побывала ВАРВАРА Ъ-ТУРОВА.

Юрий Башмет не раз говорил, что продирижировать именно этими шедеврами – его детская мечта. Но симфонический оркестр отдали в руководство знаменитому альтисту лишь в 2002 году, когда руководитель "Молодой России" Марк Горенштейн был назначен главным дирижером госоркестра, а бывших подопечных ему музыкантов передали в руки господина Башмета. Новый худрук первым делом переименовал "Молодую" в "Новую", считая, что первоначальное название предполагает некоторую снисходительность по отношению к оркестру.

"Новая Россия" с собственным худруком выступает нечасто, а повседневная работа ведется дирижером Евгением Бушковым. Но за Шестую симфонию Чайковского "шеф" взялся собственноручно. И, надо заметить, взялся всерьез. Последние годы слава Юрия Башмета как заядлого тусовщика едва ли не превзошла его славу как замечательного музыканта. Неудивительно, что многим трудно представить себе этакого весельчака и гуляку Башмета за каждодневными многочасовыми репетициями, которые случились на этот раз. Мало того, перед концертом в БЗК Юрий Башмет даже "обыграл" эту программу три раза.

Патетическая симфония – одна из самых сложных во всей мировой симфонической литературе. Помимо сногсшибательных смен ритма, темпа и динамики, невероятно развитой оркестровки, то есть чисто технических вещей, сложность ее заключается в фантастической эмоциональности, передать которую, впрочем, невозможно вне идеального технического исполнения. К тому же она слышана много раз, и в замечательных интерпретациях, так что публику не обманешь. Надо полагать, что Юрий Башмет, чей музыкальный авторитет не подлежит сомнению, прекрасно осознавал всю степень риска. Тем не менее он счел свои дирижерские способности и опыт достаточными.

Если пуститься в технические подробности, чего только и ждут музыканты от критиков, то можно заметить следующее. Что касается баланса, то почти все время замечательно слышно было басовую группу и ударные, верхи же (за исключением солирующей звонкой флейты) звучали тускло и вяло. Но если предположить, что способности оркестрантов неподвластны дирижеру (что, кстати, не так), то можно допустить, что Юрий Башмет в этом не виноват. Но только его вина в том, что оркестр "Новая Россия" играет сильно не вместе. Неряшливо, грязно, испортив сразу и все, вступили скрипки и альты в самом начале знаменитой "Темы любви" в первой части. Кроме того, "не вместе" характеризовало не только отношения между оркестровыми группами, например между виолончелями и скрипками, но и игру в составе одной группы. Мало того, порой даже сидящие за одним пультом музыканты (особенно это касается группы первых скрипок) играют совершенно разную музыкальную фразу. Темпы симфонии не подлежат анализу, потому что, за исключением наиболее удачно сыгранной второй части, какого-либо четкого, определенного темпа мне расслышать не удалось.

Единственное, что несколько подкупало в подобной трактовке шедевра Чайковского, так это удовольствие, с которым Юрий Башмет занимался дирижированием весь вечер. Его заинтересованность, старание и искреннее обожание исполняемой музыки бросались в глаза и совсем не были позой. Другой вопрос, что его сольной музыкальности, способности построить изумительную фразу, когда он играет на альте, оказалось мало для симфонического дирижирования. Не хватило сильного, четкого жеста, хорошей дирижерской школы. На смену бывшему худруку оркестра Марку Горенштейну – жесткому лидеру, любителю прямолинейных, не слишком интересных, но зато ясных музыкальных фраз, пришла его полная противоположность – замечательный музыкант, неспособный, что называется, "собрать" оркестр.

Чуть менее заметно это было в аккомпанементе, где основное внимание привлекла неожиданно неудачная игра солиста – пианиста Бориса Березовского. Свойственные ему галантность и элегантность в этот вечер превратились в сухость, что в концерте Рахманинова оказалось крайне неуместным. Даже техника, обычно совершенная у Бориса Березовского, в этот раз была совершенно неузнаваема. Пассажи игрались глухим, неразборчивым звуком без верхов, а в драматических рахманиновских кульминациях forte звучало резко и пусто. Впрочем, некоторым объяснением столь несвойственной пианисту игры может быть тот факт, что на протяжении всего концерта он "ловил" оркестр, изо всех сил пытаясь элементарно не разойтись. Какой уж тут, в самом деле, драматизм.

Прекрасная во всех отношениях идея – два идеально подходящих друг другу по духу сочинения русских романтиков – оказалась загубленной двумя крайне неудачными исполнениями. И вместо удивительного ощущения жизни, силы и мощи этой музыки после концерта осталась лишь обида и усталость от вымученных в зале часов.