Затронем тему сонета:
Scorn not the sonnet, critic
Wordsworth
Суровый Дант не презирал сонета;
В нем жар любви Петрарка изливал;
Его игру любил творец Макбета;
Им скорбну мысль Камоэнс облекал.
И в наши дни пленяет он поэта;
Вордсворт его орудием избрал,
Когда вдали от суетного света
Рисует он природы идеал.
Под сенью гор Тавриды отдаленной
Певец Литвы в размер его стесненный
Свои мечты мгновенно заключал.
У нас его еще не знали девы,
Как для него уж Дельвиг забывал
Гекзаметра священные напевы.
А вот сонет Вордсворта, первая строка которого (неточная цитата!) взята Пушкиным как эпиграф:
Scorn not the Sonnet; Critic, you have frowned,
Mindless of its just honours; with this key
Shakespeare unlocked his heart; the melody
Of this small lute gave ease to Petrarc's wound;
A thousand times this pipe did Tasso sound;
With it Camoens soothed an exile's grief;
The Sonnet glittered a gay myrtle leaf
Amid the cypress with which Dante crowned
His visionary brow; a glow-worm lamp
It cheered mild Spenser; called from Faery-land
To struggle through dark ways; and when a damp
Fell round the path of Milton, in his hand
The Thing became a trumpet; whence he blew
Soul animating strains - alas, too few!
Привожу перевод А. Штейнберга (не слишком удачный, ИМХО):
Не хмурься критик, не отринь сонета!
Он ключ, которым сердце открывал
Свое Шекспир; Петрарка врачевал
Печаль, когда звенела лютня эта;
У Тассо часто флейтой он взывал;
Им скорбь Камоэнса была согрета;
Он в кипарисовый венок поэта,
Которым Дант чело короновал,
Вплетен, как мирт; он, как светляк бессонный,
Вел Спенсера на трудный перевал,
Из царства фей, дорогой потаенной;
Трубой в руках у Мильтона он стал,
Чье медногласье душу возвышало;
Увы, труба звучала слишком мало!
Очевидно, что пушкинский сонет есть вариация на тему Вордсворта. Пушкин избирает форму итальянского сонета (два катрена и два терцета), тогда как Вордсворт следует, скорее, Шекспиру (три четверостишия + заключительное двустишие).
В приведенном переводе автор, словно следуя неточности Пушкина в эпиграфе, упрощает мысль оригинала:
"Не презирай сонета; Критик, ты нахмурился, безучастный к его истинной славе". Слово mindless имеет еще перевод "глупый, бессмысленный". Так что обращение к Критику не столь уж безобидно.
Упрощен пассаж о Мильтоне; Петрарка лечил не печаль, а рану. Хотелось бы дать подстрочник, но воздержусь. Я думаю, что тут, на форуме, немало людей, которые это сделают гораздо лучше меня.
