Ростропович: про себя, Прокофьева, Шостаковича и Бриттена

Журнал Аndante Corp., март 2002
http://www.andante.com/article/article.cfm?id=16209

Счёл нужным перевести часть, касающуюся Прокофьева из этого интервью за 2002 год. Интервью интересное и было дано Ростроповичем в связи со своим 75-летием.
=============================================
Вы встретили Прокофьева приблизительно в это же время? (комм. 43-45 годы)
Да, но познакомился с ним близко позже. Я был представлен ему одним музыкантом, когда был в Консерватории, но Прокофьев меня в ту же секунду забыл. Уже потом после того как я победил в конкурсе 1945 года, я решил, что хочу сыграть какое-нибудь сочинение Прокофьева, и как раз мне попалось фортепианное переложение Концерта для виолончели с оркестром, которое было недоступно в полной оркестровой версии. Мне так понравилась эта вещь, что я включил её в свой сольный концерт, исполняя её под фортепианный аккомпанемент. Это было 18 Января 1948 года. Прокофьев посетил концерт и после него пришёл за кулисы и сказал мне: “Знаешь, мне очень нравится музыкальный материал этого сочинения, но данное переложение мне на самом деле не нравится. Если ты согласишься, то я бы хотел с тобой проконсультироваться и сделать другое переложение для виолончели и фортепиано”. В этот момент я чувствовал себя ангелом, попадающим на небеса. Я думал, что я уже не от мира сего человек. Это была такая честь – ощущения как от сбывающейся мечты.
В это время Прокофьев имел вокруг себя столько поклонников и был так успешен, что я понимал, что заниматься этим со мной, он сможет только когда найдёт на это время. Но сразу через три недели после этого, 10 февраля неожиданно произошёл этот ужас – идиотическое постановление Коммунистической партии, критикующее Шостаковича, Прокофьева и других и обвиняющее их в “Формализме” в музыке. Конечно, более 80 процентов поклонников Шостаковича и Прокофьева сразу же отвернулись от них, потому что это было постановление Партии. Возможно у Шостаковича после этого остались друзья которые его окружали, но Прокофьев, как я на самом деле считаю, остался после этого один со своей женой. После произошедшего я позвонил ему: “Если вы захотите со мной продолжить контакты с любой целью я буду тотчас готов”. Он сказал: “Спасибо большое и конечно я бы хотел продолжить наши контакты”.
Потом в 1949 году его близкий друг Николай Мясковский – очень великий композитор, по моему мнению, и человек который относился с большим уважением одновременно к Прокофьеву и к Шостаковичу – сочинил свою первую работу после постановления, которое включало и его и отразилось на нём плохо (комм. как и Прокофьев – заболел, и в 1950 умер). Это была вторая Виолончельная соната и Мясковский пригласил Прокофьева на первое исполнение, которое я давал 5 Марта 1949. После чего Прокофьев пришёл за кулисы и сказал, что хочет сочинить Виолончельную сонату, итак он сразу начал её писать. Когда он дал мне ноты я был так счастлив и сразу запомнил и виолончельную и фортепианные партии. Прокофьев послал за мной машину – очень плохую машину! – и пригласил меня на свою дачу, чтобы устроить первый прогон его Сонаты. Прошло так много времени с тех пор как Прокофьев перестал играть на фортепиано, что он потерял часть своей фантастической техники и играл теперь плохо – пожалуйста, извините меня за то что я об этом говорю, но он был феноменальный солист.
Мы начали играть и я иногда останавливался, чтобы сказать ему, когда он играл фальшивые ноты. Пять или шесть раз он отнесся к этому нормально, но в следующий раз он остановил меня и сказал: “Слава, я сочинил эту вещь или ты? Я играю точно то, что я хотел сыграть, даже если там есть фальшивые ноты!”. Вот, и после этого Прокофьев, который был так одинок, пригласил меня жить с ним на его даче на лето. Это было в 1949 и там я с ним прожил до 1953 года, когда он умер.
Это было потрясающее время для меня, но одновременно это было ужасно, потому что я видел как он плохел. Он не имел совсем денег и однажды он сказал: “Слава у меня нет больше денег на завтрак”. Я был шокирован, и я пошёл в Союз Композиторов и говорил с Mr. Хренниковым, председателем. Я сказал ему “У Прокофьева нет денег на еду. Может быть союз мог бы ему выделить немного денег? Если нет, то я пойду в Консерваторию и пойду по студентам просить у них дать несколько рублей”. Хренников дал мне 50$, в рублях конечно, и я дал их Прокофьеву.
После этого, один композитор, который имел сильные позиции на советском радио, великий дирижёр Самуил Самосуд, и я собрались на секретной встрече, чтобы обсудить как мы можем помочь Прокофьеву. Композитора осенила мысль: А что если Прокофьев сочинит что-нибудь связанное со Сталиным, он бы тогда cмог организовать сборы (комм. комиссионные)”. И так мы совместно решили целесообразным, чтобы Прокофьев сочинил увертюру c названием “Встреча Волги с Доном”. У Сталина была задумка построить канал соединяющий эти две большие реки, Волгу и Дон, и мы думали что это будет возможностью для Прокофьева что-нибудь наконец заработать, написав работу в ознаменование этого события. Я передал эту идею Прокофьеву, я был так рад сообщить это ему. Прокофьев сказал - “какая идиотская идея!”. Я был близок к тому, чтобы расплакаться. Чем ты так расстроен? – спрашивает меня Прокофьев. Я говорил, “Там тысячи бульдозеров и все они копают землю!”. Он:“Чтож – может быть в конце концов это не такая плохая идея” и он сочинил увертюру! Так у него появились первые деньги на еду.
Но он умер несчастным человеком. Он сделал новую урезанную версию оперы Войны и мир, которая была снята с репертуара, чтобы она могла быть исполнена в театре в один вечер вместо обычных двух. Он сказал мне “Я не хочу умирать, не услышав мою оперу ещё один раз”. Но он её никогда уже больше не слышал.
===============================================

Дима, спасибо за перевод. Он перекликается с воспоминаниями Рогаль-Левицкого, где тот корит себя за то, что не был отзывчив в последние дни Прокофьева.

Бедный, бедный Сергей Сергеевич :(

Дима, спасибо вам большое!.А вы не могли бы перевести ещё и про Шостаковича?

Цитата:

---

Сообщение от Viola

Дима, спасибо вам большое!.А вы не могли бы перевести ещё и про Шостаковича?

---

Просьбу я думаю следует переадресовать поклонникам Шостаковича на форуме.
О Шостаковиче таких откровений или открытий он не рассказывает и текст содержит в основном восторг в его адрес. Особенно запомнились слова Ростроповича, когда он говорит, что если бы пред ним сейчас предстал Шостакович, то:
"Я бы мог только упасть на колени, потому что сейчас я понимаю каким феноменальным гением он на самом деле был".

Дима, вы конечно извините, но новизны в дисскусии не вижу

Мне вспоминается один забавный случай по теме Прокофьев - Ростропович ( передаю своими словами )

Когда Сергей Прокофьев писал свой очередной опус, к нему подошел молодой Ростропович и спросил: Сергей Сергеич, вот знаете ли, в этом месте трубачу очень будет трудно играть, может следует написать попроще?
На что Сергей Сергеич ответил: а вы представляете, Слава, как будет пыжиться и потеть, надувая щеки до неимоверных размеров этот трубач?? И затем, Сергей Сергеич залился диким хохотом

Вообще-то говоря можно много цепочек привести, в которых люди сознательно и болезненно относились к другим личностям

Ростропович- Прокофьев
Шуберт - Бетховен
АГ - Рихтер

Дима - Прокофьев
Гтн - Рихтер
Фло - Регардс
Регардс - Фло
Вальтер- Мика
Мика - Вальтер :alcohol: :P

Цитата:

---

Сообщение от mika

Вообще-то говоря можно много цепочек привести, в которых люди сознательно и болезненно относились к другим личностям

Фло - Регардс
Регардс - Фло
:P

---

Хе-хе :lol: , уверяю вас, я отношусь к реГРАдсу совершенно БЕСсознательно :lol:

Хорошо, слово "сознательно" заменяем на "бессознательно", но только что касается Фло

Цитата:

---

Сообщение от mika

Вообще-то говоря можно много цепочек привести, в которых люди сознательно и болезненно относились к другим личностям
Дима - Прокофьев
Гтн - Рихтер
Фло - Регардс
...

---

Mika - Крайнев :)

Нет, Дима, Ваша семиотическая интерпретация никак не согласуется с суровой действительностью

Дело в том, что из Крайнева я Люблю ( именно Люблю ) только концерты Прокофьева

Мне больше нравится Мика - Алексеев ( если из пианистов )

У меня вообще есть вопрос Ростропович написал мемуары?
Книга "Ростропович и его современники"
( http://www.chtivo.ru/book.php?p=233,...406&rid=-4) это они и есть?

Цитата:

---

Вообще-то говоря можно много цепочек привести, в которых люди сознательно и болезненно относились к другим личностям
Дима - Прокофьев
Гтн - Рихтер
Фло - Регардс
...

Mika - Крайнев

---

Кворум - модераторы 8)

Цитата:

---

Сообщение от flo

Хе-хе :lol: , уверяю вас, я отношусь к реГРАдсу совершенно БЕСсознательно :lol:

---

Может НЕсознательно? :)

Неее. именно, что БЕС :)

"Ростропович и его современники" - это не мемуары МЛР. Это очень интересная, занимательная книга Грум-Гржимайло. В ней много диалогов с Ростроповичем. Но сам он туда вроде ничего не писал!

Цитата:

---

Сообщение от mika

Дима, вы конечно извините, но новизны в дисскусии не вижу

---

Ростропович где-то уже об этом рассказывал?
Цитата про "надувающегося трубача" она откуда, а то я не первый раз натыкаюсь на неё, а откуда она не знаю.

Этот анекдот стал наверно уже визитной карточкой МР

По Культуре это можно было услышать, когда МР давал мастер-класс, и в программе Башмета " Вокзал Мечты "

UK Daily Telegraph, 2004/10/28

Julian Lloyd-Webber writes:

"Mstislav Rostropivich has always been my cello hero. In Russian, his
nickname "Slava" means glory, but his playing draws attention to the music
rather than its performer. He was the only cellist I have ever seen who
overcame technical hurdles in a way I could not explain. His collaborations
with the great composers of his day and his conflicts with the Soviet
regime have been so widely documented that, on this rare opportunity to
interview him, I set out to ask him some new questions.

JLW: You have been married to Galina for more than 50 years. What is your
secret?

MR: Our secret is that many times we are apart! Music has kept us together
but Galina is a gift to me from God. I will tell you the first time we met.
I was sitting in the lobby of a hotel in Prague. Suddenly I notice these
slender legs walking down the stairs very slowly. I then see this nice
midriff - and then these magnificent breasts. I say a quick prayer to God:
please give her a beautiful face - and He did! There she was. I
immediately wooed her, and I proposed to her four days later, and we became
husband and wife. After those four days she was complaining of creases
around her eyes as I had been making her laugh so much. Recently, I was
asked by a magazine, "Is it true that you married after only four days?" I
replied, yes. Then they asked me, "Fifty years later, how do you feel now?"
I replied, I wasted four days.

JLW: In 1963, I saw you play the Dvorak Concerto at the Festival Hall. I
was 12. It was a turning point for me and it played a huge part in my
decision to become a cellist. You must have heard this story many times -
you are responsible for a lot.

MR: All my life I wanted to play music with love to every member of the
audience. Even if I have played the Dvorak Concerto thousands of times,
every time I reach the final pages I have tears in my eyes, it is so
beautiful. This is what I try to bring to the audience.

JLW: You gave nine concerts in London in 1964, playing an extraordinary 30
different concertos in just four weeks. There was a phrase in your
programme note that struck a chord with me: "The cello has become, in our
times, a tribune, an orator, a dramatic hero." Is that how you have always
perceived the cello?

MR: Yes. The cello is a hero because of its register - its tenor voice.
It is a masculine instrument, whereas the violin is feminine because of its
soprano pitch. When the cello enters in the Dvorak Concerto, it is like a
great orator. You and me - we are the heroes!

JLW: Did you ever play in an orchestra?

MR: Only one time. My dear friend Dimitri Shostakovich made a new version
of his great opera "Lady Macbeth of Mtsensk" which had been banned by the
Soviet authorities. He called it "Katerina Ismailova" and the premiere was
held in a small town outside Moscow. Shostakovich begged me to play in the
orchestra as there was little rehearsal time and the orchestra was not very
good. I was so nervous: I had never played in an orchestra before.

JLW: When you first played in England you worked with conductors such as
Sir Adrian Boult and Sir Malcolm Sargent.

MR: I first came to England in 1956 and I was so excited. Boult was quite
old when I worked with hin, and sometimes he could be a little late.
Sargent, I loved so much. He was the real English "Sir". Always with a
flower on his jacket. We recorded Miaskovsky's concerto - such a wonderful
piece - romantic and lyrical.

JLW: Your father, Leopold, was also a fine cellist who, you feel, never
achieved the recognition he deserved. What do you think you learnt from
observing him?

MR: I have a very deep religious belief. And I believe my father loved me
enormously. So all my life I wanted to succeed for him - because I loved
him. He died when I was 14 and at that point we were very poor. We were
evacuated to a small town called Orenburg during the war and I had to play
at the local theatre to earn 70 roubles - just enough to buy a block of
butter. Now I have a butter mountain! I have had more than I deserved in
my life because God gave to me what he did not give to my father.

JLW: What does money mean to you today?

MR: Now I want to use money in a good way. I make foundations back home in
Russia, I have sponsored vaccinations for more than one million children in
my homeland and I have founded scholarships in the names of my great Russian
compatriots - Oistrakh, Richter, Gilels, Shostakovich, Prokofiev and
Schnittke. These will bring young musicians to study at the Moscow
conservatoire. Today there is no free music education in Russia.

JLW: Like our cello "Grandfather", Pablo Casals, you have not been afraid
to speak out politically. There was your famous open letter to Pravda in
defence of Solzhenitsyn. You have also made friends with American
presidents. Were you ever tempted to go into politics?

MR: Never. People make a big mistake to think that I'm interested in
politics. I am interested in people. At first, when Solzhenitsyn was in
trouble, I was a very good "Soviet citizen". But when I heard of his
plight, I went to see him and he was being treated like a dog. I offered
him refuge and that is when my troubles started.

JLW: You have collaborated with some of the greatest 20th-century
composers: Britten, Shostakovich, Prokofiev. Are composers of such stature
writing today?

MR: Yes, I think there could be. But we may not have discovered them yet.
I admire Sofia Gubaidulina, the Georgian, and in my home city, Baku, there
is a brilliant young composer called Ali-Zadeh. Also, Henri Dutilleux is
wonderful.

JLW: Your concert schedule as both conductor and cellist remains punishing.
Is the word "retirement" not in your vocabulary?

MR: Absolutely not. For my 70th birthday I thought I should finally take a
vacation. The first day I thought: this is nice, sitting on the beach. The
second day: this is quite nice, sitting on the beach. The next day I wished
to commit suicide, I was so bored. Now I will never take a vacation -
until, of course, the endless vacation!

JLW: You are 78, you have had a fantastic career and have inspired many
musicians. Any regrets?

MR: [Long pause]. I think no, nothing. Because all the tragic moments in my
life have made my character.

Кстати я только сейчас прочёл в сети, но может это не всем известно, что в Большом театре в следующем сезоне Ростропович должен поставить Войну и мир Прокофьева. И это не может не радовать.

Цитата:

---

Сообщение от Илья Блинов

UK Daily Telegraph, 2004/10/28
Julian Lloyd-Webber writes:
JLW: Did you ever play in an orchestra?
MR: Only one time. My dear friend Dimitri Shostakovich made a new version
of his great opera "Lady Macbeth of Mtsensk" which had been banned by the
Soviet authorities. He called it "Katerina Ismailova" and the premiere was
held in a small town outside Moscow. Shostakovich begged me to play in the
orchestra as there was little rehearsal time and the orchestra was not very
good. I was so nervous: I had never played in an orchestra before.

---

Что за чепуха! Что это за премьера "Катерины Измайловой", которая якобы состоялась где-то в маленьком городе за пределами Москвы? Я уж не говорю о том, что впервые оперу "Леди Макбет..." переименовал в "Катерину Измайлову" В.И.Немирович-Данченко в своей постановке в 1934 г.
И вообще, точка зрения, что новую редакцию этой оперы Шостакович якобы сделал под давлением советских властей, весьма спорна. Известно, что когда в 1964 г., еще при жизни Шостаковича, в Ла Скала решили поставить первоначальный вариант оперы, Шостакович разрешение не дал, дав тем самым понять, что считает вторую редакцию окончательным вариантом оперы. При жизни Шостаковича практически повсеместно, а опера ставилась во многих театрах, в том числе и за границей, использовалась именно последняя редакция. Только после смерти Шостаковича, когда он уже не мог возразить, началась вся эта "вакханалия" с постановками оперы в первой редакции. И это в те времена, когда воля автора считается священной, во времена уртекстов и аутентизма.

Ростропович - http://www.mk.ru/numbers/1813/article60938.htm (Московский комсомолец, 10.09.2005):
"Я… когда исполняю Дворжака, считаю, что гениальней его нет. А потом сажусь за Шостаковича и думаю: “Вот она, музыкальная истина!” А Малер? Мы еще в консерваторском классе играли его симфонии в четыре руки. Но однажды до Прокофьева дошли слухи, что мы увлекаемся Малером. Прихожу к нему домой, а он с порога: “Слава, а что это среди молодых композиторов появилась какая-то странная эпидемия?” Думаю: “Гриппом, что ль, кто заболел?” Спрашиваю: “Какая?” А он: “МАЛЕРИЯ!”

Цитата:

---

Сообщение от Дима

Ростропович - http://www.mk.ru/numbers/1813/article60938.htm (Московский комсомолец, 10.09.2005):
"Я… когда исполняю Дворжака, считаю, что гениальней его нет. А потом сажусь за Шостаковича и думаю: “Вот она, музыкальная истина!” А Малер? Мы еще в консерваторском классе играли его симфонии в четыре руки. Но однажды до Прокофьева дошли слухи, что мы увлекаемся Малером. Прихожу к нему домой, а он с порога: “Слава, а что это среди молодых композиторов появилась какая-то странная эпидемия?” Думаю: “Гриппом, что ль, кто заболел?” Спрашиваю: “Какая?” А он: “МАЛЕРИЯ!”

---

По имеющимся неофициальным данным Мемуары СЛР существуют, но,якобы, не закончены. Возможно , что он распорядился издать их только после....ну вы понимаете. Но я готов ждать сколько угодно. Ростропович при всей своей крайней противоречивости едва ли не последний из могикан.
Его обаянию не поддаться невозможно, а то,что его многие недолюбливают- так это только доказывает его безусловную неординарность.

Цитата:

---

Сообщение от RU

СЛР

---

И как расшифровывается сия аббревиатура - Слава Леопольдович Росторопович? :silly:

Цитата:

---

Ростропович при всей своей крайней противоречивости едва ли не последний из могикан.
Его обаянию не поддаться невозможно, а то,что его многие недолюбливают- так это только доказывает его безусловную неординарность

---

Это каким же надо быть завистником, чтобы недолюбливать людей вроде Мстислава Леопольдовича?! Уму непостижимо! :-(