Очерк
Одно из самых знаменитых музыкальных имен не ограничивается мощной фигурой Давида Ойстраха.
Об еще одном из Ойстрахов мы расскажем сегодня.

Недавно пригласила меня на чашку чая моя соседка Аня, с которой доселе наши отношения ограничивались формулой «здрасьте – до свидания».
Сразу я обратила внимание на необычные старинные часы на стене.
Хозяйка, заметив мой взгляд, сказала, что часы привезла из Иркутска, хотела выбросить, но пока висят.
- Зачем выбрасывать? – удивилась я. - Такие особенные. Любой коллекционер позавидует!
Разговорились. Вскоре на столе появился старенький альбом с фотографиями.
- Это мой папа, Александр Григорьевич Ойстрах, - сказала Аня. - Он пел в Вене. Но сразу предупреждаю: в каком родстве отец состоял со знаменитым скрипачом Давидом Ойстрахом, я не знаю.
Может быть, мы просто однофамильцы.
Может быть. Хотя на самом деле они, несомненно, родственники: их роднит святая к музыке любовь.
...Большая семья жила в маленьком украинском местечке. Названия Аня не помнит. Неведомы ей и многие детали их жизни.
Поэтому поделилась лишь теми обрывочными сведениями, которые знала от родителей.
- Дети рано лишились отца. Так что тягот хватало.
Но зато у всех детей был прекрасный слух. В том числе и у моего папы. Он учился в хедере, пел в синагоге.
…Приехали какие-то люди, собиравшие талантливых детей. Прекрасный голос девятилетнего еврейского мальчика их поразил. Вот и увезли его в Европу. Одного.
Александр пел в Лемберге (это старое название города Львова), в Тернополе. А чуть позже попал в Вену. Там он прожил до девятнадцати лет.
«Доча, к нам приходил сам император Франц Иосиф, - рассказывал младшей Анечке папа. - Знаешь, какой это был праздник для театра!»
Александр всегда мечтал попасть в Америку. Труппа выехала туда на гастроли. Ойстрах решил, закончив сезон и получив заработанные деньги, отправиться за ними.
Не успел, началась война 1914 года.
Кто-то донес, что он из Российской империи – лютого врага Австро-Венгрии. Его депортировали.
Россия встретила молодого еврея с полагающейся лаской:
Александр получил двадцать нагаек и двадцать лет за измену родине.
- Он бы не выжил на каторге, если бы попал не к политическим, - вспоминает Аня. - Это была культурная, образованная публика, папа не знал русского языка, только идиш и немецкий. Ему невдомек было, что такое революция и почему нужно свергнуть царя.
Поезд четыре-пять месяцев шел в Сибирь, пока не добрался до Манзурки.
Кстати, там отбывал свой срок В.М. Молотов – будущий министр иностранных дел СССР.
Но среди политических в то время он был не самой заметной фигурой.
Зэки приносили Александру бинты и лекарства. Постепенно заживали раны.
И всё сильнее было желание совершить побег и добраться до Америки.
В феврале 1917года, в самый трескучий мороз, он с друзьями вырвался с каторги. Добрались до Иркутска, а там - красные флаги. Свергли царя. Полная неразбериха. Ехать некуда. Остался отец в Иркутске. Там впоследствии сделал карьеру в опере.
Еще он преподавал вокал.
Там же, у берегов Байкала и Ангары, женился и радовался, что его дети унаследовали от него любовь к музыке.
С двенадцати лет дочь аккомпанировала отцу на хоровых репетициях. Во время гастролей Киевской оперы отец пел в её хоре.. Дружил с композитором Матвеевым, с народной артисткой Новиковой. В их доме бывал Паторжинский.
- У папы был абсолютный слух, - вспоминает Аня. – Пел он и басом, и баритоном, и тенором. Это его беда. Нужно было молчать в период мутации, но не хватало денег на жизнь, и мальчик продолжал петь. Если бы кто-нибудь помог ему тогда, он бы достиг больших высот.
С русским языком у Александра были проблемы.
Все-таки, что ни говорите, не родной, а приобретенный.
- Как же он выходил из положения?
- Певец заучивает слова, часто не понимая их значения, - улыбается Аня. – Помню, папа рассказывал, как в хоре он вместо «Странный народ, странный народ, куда спешишь?» пел «Сраный народ, сраный народ...». Все смеялись.
Папа имел добрый характер и прекрасное чувство юмора.
Маме надоедало постоянное пение в доме, она просила папу сделать перерыв. Но он отвечал: – «Я буду молчать там», - и шел петь в синагогу.
* * *
Аня окончила Иркутское музыкальное училище и консерваторию, преподавала в музыкальной школе.
Будучи студенткой, прилетела с мамой, онкологической больной, в Москву.
Маму положили в больницу, а она пошла в справочное бюро, показала паспорт и узнала адрес Давида Ойстраха, хотя папа не разрешал этого делать.
Консьерж сказал, что маэстро улетел на гастроли.
Но все же известная фамилия пригодилась Ане: ей позволили жить в гостинице, пока мама болела.
- Пусть с родственниками не встретилась, но жила в роскошном номере, - добавляет Аня.
Позже она узнала, что Давид искал их, но не нашел.
Снова не сложилось.
- Папа считал себя счастливым, дом был полон фотографий и воспоминаний, он говорил «пусть у каждого будет своя дорога», но в голосе звучала боль. Отец скончался в 1963 году, едва успев отметить семидесятилетие.
…Александр Ойстрах не стал столь знаменитым в мире музыки, как Давид.
Но, согласитесь, на таких подвижниках искусства, а не только не гениях, и держится её величество Музыка.
- - - - - - - - -