Суета среди пуантов
// Петербургский Мужской балет выступил в Москве

Газета «Коммерсантъ» № 194/П (4249) от 19.10.2009



1 из 6 Опутанный алыми ленточками герой Валерия Михайловского погибал от потери "крови" в высшей степени патетично. Фото: Юрий Мартьянов/Коммерсантъ





Гастроли балет
На сцене Театрального зала Московского международного дома музыки Мужской балет Валерия Михайловского показал премьеру шоу-балета "Танцуют все, или Рабочий день". ТАТЬЯНЕ Ъ-КУЗНЕЦОВОЙ в нем не хватило реалистичных подробностей.

Санкт-петербургский Мужской балет Валерия Михайловского успешно существует уже 17 лет, развлекая российскую публику забавными пародиями на балетную классику. Однако в отличие от "Трокадеро де Монте-Карло", аналогичной американской труппы, ограничившей свою задачу травестийной клоунадой, петербуржцы желают, чтобы их принимали всерьез. А потому к дивертисменту классических шлягеров обычно присовокупляют оригинальный спектакль, обремененный художественной задачей. На сей раз это была премьера шоу-балета "Танцуем все, или Рабочий день", поставленного хореографом Андреем Ивановым — москвичом, перебравшимся в Нью-Йорк в начале 1990-х и, судя по послужному списку, сделавшим там недурную карьеру.

До просмотра балет обнадеживал отсутствием претензий: бодрое либретто из 20 номеров сулило юмористический отчет о повседневной жизни артистов, включавший демонстрацию 15 различных стилей танца. Реальность разочаровала: шоу явно косило под Бродвей, оставаясь в лучшем случае Брайтоном. Котелки, трости, блестящие серебряные курточки, алые сюртуки с пристегнутыми юбками и прочая эстрадная мишура не смогли заретушировать примитивность хореографии и скромные танцевальные возможности артистов. А реклама стилистической всеядности оказалась чистым блефом: на различные музыкальные фрагменты господин Иванов ставил одно и то же, эксплуатируя фирменные трюки и физические данные артистов.

Собственно, от "Рабочего дня" и не стоило требовать талантливой хореографии — остроумной режиссуры было бы достаточно: столь экзотический сюжет, как трудовые будни мужчин-травести, давал для этого все возможности. Однако балетмейстер, избегая специфических подробностей, изобразил нечто общепринятое на тему тяжкого балетного труда. Даже в тематическом номере "Новички" двое парней, получив пуанты, отнюдь не пытаются поковылять в этих колодках, а, надев их как перчатки, ползают по полу, имитируя руками женские па. Производственный эпизод быстрого закулисного переодевания мог бы оказаться недурным стриптизом, но господин Иванов поставил его с ханжеством старой девы: юнец, моментально раздетый коллегами донага, стыдливо одевался за спинкой стула, кокетничая с публикой, словно с престарелой родственницей, из которой надо выдоить пару купюр на банку пива.

Гвоздем программы был назначен номер в исполнении самого Валерия Михайловского. Создатель Мужского балета играл в шоу самого себя — руководителя труппы, услышавшего по телефону страшное известие, о чем выразительно сообщило его помертвевшее лицо. Эпизод "Ангел. Памяти друга" разъяснял подробности: господин Михайловский выходил переодетый в пиджак с накладными карманами, изображая "друга". Простирал руки к небу и обращал в зрительный зал искаженное лицо. Болезненно крючился от воображаемых ударов, падал и корчился на полу. Удары, как выяснилось, наносила не судьба, а некие воображаемые преступники: из нагрудных карманов пиджака господина Михайловского пучками вырвались красные ленты, обозначающие потоки крови. Герой швырял ленточки в воздух, умывался "кровью", неимоверно страдал лицом и телом, слабел, умирал, снимал пиджак и, оставшись в длинной белой рубашке с широкими рукавами, таким образом превращался в ангела.

Эта трагическая страница "Рабочего дня" оказалась самым уморительным эпизодом вечера — смешнее всех пародийных забав второго, "классического" отделения. Но хохотать над 56-летним подвижником специфического мужского танца, искренне верящим в высокую миссию своего искусства, было так же неловко, как в доме повешенного говорить о веревке. Право, лучше бы "Мужской балет" Валерия Михайловского состязался с американцами на общей территории — травестийного высмеивания штампов классического балета. А то вокруг и так слишком много патетики.