Александр Познанский о Чайковском (Эхо Москвы)

**Mishul** · 04.04.2009, 17:56

Эхо Москвы в Санкт-Петербурге
Суббота, 20 сентября 2008

В.СОБОЛЬ: Здравствуйте. 16 часов 6 минут, у микрофона Владимир Соболь, за звукорежиссёрским пультом Ольга Дашук. Ну что ж, книжное обозрение для начала. В понедельник мы говорили о романе Марии Семёновой и Феликса Разумовского "Игра нипочём". Да, в этой игре игра ведётся без ставок, не вставок, а ставок. Совершенно правильно ответила Таня, первые три цифры телефона 229. Вторник - сборник рассказов английских о призраках "Потерянная комната". Да, Джером Клапка Джером на самом деле справлялся по Темзе не с Джоржом Харрисом, а со своей женой, это было их свадебное путешествие. Это знает, к сожалению, аноним, скрывшийся под номером 266. Среда - сборник эссе Дмитрия Скирюка "Другой рок-н-ролл", да, композиция Поля Мариа "Жаворонок" можно постоянно слышать как заставку передачи "В мире животных". Совершенно правильно, Мария 230 и Ира, тоже первые три цифры телефона 230. Четверг - "Дневники Александра Сергеевича Пушкина", и да, умершем мужем России Александра Сергеевича называла Марина Ивановна Цветаева, в чём я с ней совершенно согласен. Особенно у меня это чувство усилилось после чтения этих дневников. Совершенно правильно, Ирина - 329. И вчера мы говорили о книге Иоанна Дамаскина "Три слова в защиту иконопочитания". Да, русская православная церковь отмечает память этого святого в декабре, совершенно правильно, Татьяна - 229. Ну что ж, я поздравляю всех победителей, благодарю всех участвовавших в нашей викторине, до новых книг, до новых вопросов, новых ответов, а теперь "Книжная кухня". Здравствуйте, Наташа.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Здравствуйте, у микрофона Наташа Дельгядо. В студии Александр Познанский - историк, крупнейший специалист по Чайковскому, автор десяти книг на европейских и даже на японский язык переведённых, работает он в Йельском университете в восточно-европейском отделе и, в общем, всю жизнь занимается исследованием творчества и жизни Чайковского. Здравствуйте, Александр.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Здравствуйте, Наташа.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Вот в издательстве Летунова скоро выйдет Ваша книга "Пера Александра", которая является, пожалуй, крупнейшей и единственной полной биографией на данный момент биографии Петра Ильича Чайковского. Когда я думала о том, как Вас представить, ещё в студии до эфира, Александр, Вы мне сказали: "К сожалению, крупнейший специалист". Почему к сожалению? И действительно ли единственный специалист на данный момент. Есть биографы?
А.ПОЗНАНСКИЙ: На данном этапе и на Западе, и в России сложилась очень странная и парадоксальная ситуация, что хорошей биографии Чайковского так до сих пор и не появилось. Биография, где бы Чайковский пришёл бы к нам без ретуши, без глянца, а нормальным человеком из крови и плоти. И мне кажется, что главная задача биографа именно создать именно такую биографию Чайковского, в которой он предстал бы узнаваемым человеком, как мы его воспринимаем в этом времени - в 21м веке.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Но в 20м веке выходило две биографии в серии ЖЗЛ.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да. В 20м веке, да. И на Западе... можно вот сравнить с западной биографией, я считаю, и русской биографией, вышедшей в России в Советское время, в серии "Жизнь замечательных людей" всего две биографии Чайковского, которые так сказать, отражали каноны времени и представление о Чайковском, естественно, особенно его частной жизни, было полностью, так сказать, он был без человеческого измерения в этих биографиях представлен.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Ну какие-то моменты-то наверняка были залакированы?
А.ПОЗНАНСКИЙ: Были залакированы, заретушированы, закупированы и это было настолько, даже хорошие биографы как Илья Филиппович Кунин, и он в своей биографии, при всём моём уважении к этому учёному, был вынужден вообще не касаться личной жизни Чайковского. Чайковский предстал нам без личной жизни.
В.СОБОЛЬ: ...(?)
Н.ДЕЛЬГЯДО: ...(?)
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да, но в то же время, в 30е годы во Франции из-под пера Нины Николаевны Берберовой вышла книжка "Чайковский. История одинокой жизни", в ней впервые она дала нам Чайковского в каком-то другом плане, необычном. Но книга, естественно, не была доступна в Советском Союзе, она была, так сказать, привезена эмигрантами сюда и какой-то, и то это было ...(?), запрещено, короче говоря, она создала очень красивый, интересный образ Чайковского, но книга имеет такой более художественное значение и ценность, чем научное. Не смотря на то, что она провела интервью с некоторыми эмигрантами, не смотря на то, что она переписку проанализировала. Но вот такого цельного образа Чайковского, как мне кажется, она ещё не создала, не могла создать.
Н.ДЕЛЬГЯДО: А кто был первым биографом Чайковского?
А.ПОЗНАНСКИЙ: Первым биографом Чайковского был его брат - Модест Ильич Чайковский, который вначале 20го века издал три тома "Жизнеописание Петра Ильича Чайковского", по документам хранящимся в (?) музее. Она, несмотря на все достоинства - это три больших тома, тоже имеет свои недостатки. Модест Ильич не мог в то время сказать всю правду, например, о частной жизни композитора. Он так бегло касается каких-то увлечений его любовных или каких-то отношений дружеских или композиторских, чтобы не обидеть кого-то. Многие друзья Петра Ильича Чайковского ещё были живы, могли обидеться и так далее. То есть, он тоже пользовался фигурой умолчания. Если Берберова не могла знать всё, что было в архивах Чайковского, то Модест, зная, пользовался фигурой молчания, поскольку в то время он не мог всё прямо прямым текстом издать и указать, написать.
В.СОБОЛЬ: Ну вот мне просто очень интересно, а что же, собственно говоря, по Вашему, Александр, биография, современная биография человека? Ведь вот скажем, если говорить о Берберовой, я так немножечко расползусь мыслью, да, Берберова - это роман, романистика. Что-то там интонационно напоминает Тынянова.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Это был жанр тогда "биографи романсэ", очень популярный в 30е годы на Западе и перешедший сюда, вот Тынянов и т.д.
В.СОБОЛЬ: С другой стороны, Гусев - секретарь Толстого - очень дотошный человек, выпускает многотомный, я бы сказал биография, называет очень осторожно "Материалы к биографии Толстого". Вот как вообще, что по-Вашему, должно быть современной биографией?
А.ПОЗНАНСКИЙ: Строго говоря, то, что Модест Ильич издал в трёх томах, тоже бы я бы строго назвал "материалы к биографии". Поскольку вначале то, что касается детства и первых лет жизни Чайковского, он стремился как-то обобщить и написать, так сказать, от третьего лица, то второй и третий тома он цитирует только письма Чайковского, сравнительно с небольшим комментарием. То есть, это было недостаточно. Читатели сами что-то домысливали, что-то дописывали, что-то передавали, возникла целая мифология вокруг Чайковского, причём она накапливалась годами, весь 20й век. И именно 20й век создал очень странный парадоксальный образ Чайковского в российской, так сказать, в российской биографии. С одной стороны - икона, лишённая всяких человеческих сторон, а на Западе - мучающийся от своих неортодоксальных сексуальных чувств, композитор, балансирующий на грани самоубийства. И вот эта вот парадоксальная ситуация, которая сложилась, требовала какого-то разрешения. И как мне представляется, поэтому я где-то решил бороться со всем этим мифотворчеством, поскольку я ещё живу в Америке, и мне страшно это не нравилось и я был возмущён до глубины души, когда начали появляться разные мифы о загадочной смерти Чайковского, о заговоре правоведов.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Они на Западе начали появляться?
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да, приехала женщина из Советского Союза, эмигрировала, и вдруг говорит: "А я знаю тайну жизни и смерти Чайковского". И удивительно, западные музыковеды - солидные, серьёзные - вдруг в это поверили. И где-то понятно, что русскую душу, какую ещё трудно представить, особенно на Западе, и это как-то отвечало представлению о "загадочной русской душе" у Достоевского, что вот там может произойти всё, что угодно в этой малоцивилизованной стране. И вот даже такая нелепость, чтобы бывшие одноклассники убили своего любимого и великого композитора, они в это поверили.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Какие-то книжки были посвящены этим версиям.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да, это появилось в эмигрантской прессе, потом появилось в других уже музыковедческих словарях и всяких энциклопедиях, что вот приехала женщина и рассказала нам страшную тайну, как Чайковский погиб, умер насильственной смертью.
В.СОБОЛЬ: Ну на треш-уровне Акунин обыгрывает это в своих романах.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да-да-да, безусловно, это очень акунинский сюжет. И вот меня это очень сильно поразило, будучи историком по образованию, я думал - как так можно безответственно относиться к такой фигуре как Пётр Ильич Чайковский.
В.СОБОЛЬ: Ну у Вас же книга вышла о смерти Чайковского прежде, чем появилась эта биография?
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да, я вот решил, так сказать, с фактами в руках, написать статью. Сначала для музыковедческого журнала в Америке, затем целую книжку написал, по-русски издал и по-английски о последних днях Чайковского, в которой я доказываю день за днём, час за часом всё, что делал Чайковский, и где места для каких-то заговоров правоведов и принятия яда и гибели Чайковского, таким образом, не осталось просто. Естественно, это произвело большой эффект на Западе, и что мне сейчас нравится, что в конце концов, они все приняли мою точку зрения и я, таким образом, в этой дискуссии победил. В которой, кстати Нина Николаевна Берберова, мы с ней участвовали вместе в конце 80х годов. Это дискуссия вышла на страницы "Нью-Йорк Таймс", "Вашингтон Пост" и других уже газет таких, и даже жёлтой прессы.
В.СОБОЛЬ: Ну вот, а как будет называться книга Ваша новая?
А.ПОЗНАНСКИЙ: Моя новая биография, она основана на моей английской биографии, которая вышла уже в 91ом году в Нью-Йорке и потом вышла в Англии, и она будет называться по-русски "Пётр Чайковский - гений чувства". А именно в этой биографии я решил привести все возможные факты, вот эту фигуру молчания снять, которую нам Модест Ильич, и то, что вот этот иконописный образ Чайковского, который нам советская биография принесла, и тоже каким-то образом разрушить все эти мифологии.
В.СОБОЛЬ: Ну вот, когда я перечитывал биографию Чайковского Берберовой, то мне пришло в голову, что вообще биография Чайковского могла бы так в ироническом ключе называться "Жизнь и смерть Чижика-Пыжика", потому что это же прямое отношение к Питеру, к Фонтанке.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да, Чайковский действительно учился в училище правоведения, где буквально рядом была установлена маленькая фигурка Чижика-Пыжика, что очень трогательно. Правоведов из-за их такой жёлтой опушки называли "чижиками", и они иногда увлекались немножко алкоголем.
В.СОБОЛЬ: Ну, насколько я понимаю, Пётр Ильич не мало увлекался.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Ну, как все правоведы, он прошёл через эту стадию.
Н.ДЕЛЬГЯДО: А правда, что музыкой он занялся в достаточной степени случайно?
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да, вот что выяснилось в течение вот этих 20 лет, которые я писал эту биографию, эту русскую версию особенно - она совершенно другая, не похожа на английскую - много фактов мне пришлось накопать в архивах Клина, Москвы и Петербурга и даже в некоторых зарубежных архивах. Действительно, после окончания училища правоведения Пётр Ильич, как любой светский повеса, не знал, куда себя деть и пытался найти своё место, так сказать, в мире. И вот один какой-то гренадерский офицер, его светский знакомый, посоветовал ему пойти на классы, которые открылись при музыкальном обществе. Это были самые первые музыкальные классы по просьбе Антона Рубинштейна, куда Чайковский и записался в 63ем году, и где он проучился, и где он вдруг понял своё призвание.
В.СОБОЛЬ: Я, извините, Вас слушал и соображаю, что а я-то Томасу Манну не верил, что его леверкюн в 16 лет только начал заниматься музыкой, вот он, наверное, о Чайковском вспоминал.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Наверно. Томас Манн кстати очень связан с Чайковским, особенно его сын Клаус Манн, и он написал роман "Патетическая симфония", которая, к сожалению, ещё не издана по-русски и которую он обыгрывает обстоятельства смерти Чайковского тоже. То есть, на Западе он был знаковой фигурой, и где-то прототипы Томаса Манна, прототипом новеллы Томаса Манна "Смерть в Венеции" был Пётр Ильич. Вот.
Н.ДЕЛЬГЯДО: А вот касательно мифов, да, которые окружают Петра Чайковского - не только его смерти, ещё достаточное место занимает его женитьба.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Пласт биографии, да. Практически то, что мы знаем от Чайковского, знакомого нам по его симфониям, и по балетам особенно - во многих странах мира он как балетный композитор, считается балетным, но конечно, его творчество шире, богаче, насыщеннее, вот. И есть пласты в биографии Чайковского, на которые были до сих пор своего рода табу наложены, из-за которых музыковеды не хотели касаться, а если и касались, то они неверно интерпретировали факты, которых в общем-то в последнее время не было. Вот благодаря архивным изысканиям одного московского архивиста Валерия Соломоновича Соколова, была издана книга "Антонина Чайковская", он посвятил целую книгу об отношениях Петра Ильича. И выясняются очень забавные вещи, интересные, так что Чайковский, естественно, это было на импульсе женился, на импульсе убежал от жены через несколько недель и долго переживал это событие, называл кровавой раной своей, и в общем-то по большому счёту загубил жизнь Антонины Ивановны Милюковой, на которой он женился. Они так и не смогли развестись, но бедная Антонина Ивановна сошла с ума и кончила в психиатрической больнице в Удельной.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Из таких, во многих кавычках, сенсационных книжек, многие книжки говорят о том, что женился он на деньгах, женился ради какой-то материальной выгоды.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да, идея некоторых биографов, что он ради денег это, я нашёл все данные и моё впечатление, что это так не было. Он женился просто по импульсу, в то время он писал "Евгения Онегина", то есть письмо Татьяны, на него подействовало там "какой жестокий Евгений Онегин!", он, может быть, это будет по-другому. И это вот совпало - "Евгений Онегин" и письмо Антонины, бывшей его студентки по Консерватории, и вот тут он по доброте душевной, по какому-то такому эмоциональному импульсу, почему он отдался этому чувству в то время, и он женился. Но в первую брачную ночь понял, что это чужой человек для него.
В.СОБОЛЬ: Ну, Нина Николаевна Берберова как раз вот в своей биографии Чайковского, ну эта линия, ну самая романтическая. Там придумано всё.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да-да, поскольку она не имела доступ к документам, которые всплыли в последнее время, и поэтому она вот, это её романическая версия и есть, вот "биографи романсэ", которая всё вот романтизировано. Она создала хорошую биографию, мне она где-то понравилась.
В.СОБОЛЬ: Нет, ну читается она легко, замечательно.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Замечательно, да, замечательно. Но к науке не имеет отношения.
В.СОБОЛЬ: А вот, скажем, если говорить о научной биографии, вот что там должно быть больше - автора или объекта вещей?
А.ПОЗНАНСКИЙ: Я считаю, что любая научная биография, она должна быть основана на документах в первую очередь, документах. Причём, документы должны быть анализированы, обработаны, поставлен исторически контекст, и естественно, они должны быть интерпретированы правильно. И в отношении Чайковского, биограф должен быть не только, скажем, хорошим историком, но и должен сопереживать человека на эмоциональном уровне. То есть для того, чтобы написать биографию Чайковского, мало быть одним историком или собирателем фактов. Его нужно было ещё сопережить. То есть, в моём случае, я постарался настолько войти в образ Чайковского на всех уровнях, чтобы сопережить его все нюансы и нюансы его жизни. И естественно, связать некоторые нюансы его жизни с творчеством, потому что некоторые произведения как "Ромео и Джульетта", появившиеся позже, они связаны с каким-то биографическими конкретными фактами, есть привязки.
В.СОБОЛЬ: Вот меня смущает одна проблема. Вопрос - почему Чайковский? Я сейчас объясню. Ведь 20й век в общем, мне казалось, что 20й век о Чайковском забыл достаточно накрепко. Если это говорит даже о русской музыке - Шостакович, Губайдуллина, Канчели - почему Вы вспоминаете Чайковского?
А.ПОЗНАНСКИЙ: Чайковский - потому что он очень современен до сих пор. На Западе, скажем, ни одного праздника - Рождество или в Америке национальный праздник 4е июля - день независимости, отмечается под музыку Чайковского. "Щелкунчик" на Рождество звучит во всём мире, самая популярная и востребованная музыка. И Чайковский настолько современен, что вот эта увертюра "1912 год" с пушками, она до сих пор звучит, или первый концерт Чайковского для фортепиано с оркестром, он тоже удивительно современен. Но вот биографии Чайковского - о нём практически никто ничего не знает, слышали кто-то о чём-то, кто-то какие-то слухи, и вот пришла пора узнать реального Чайковского из плоти и крови именно сейчас.
В.СОБОЛЬ: Смутило меня одно место в биографии Берберовой, она с одной стороны пишет, там есть такая строчка: "В эти дни он сжёг свой дневник", а потом вдруг говорится, что существует полный дневник Чайковского.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Это недоразумение. Какие-то части дневника он сжёг, да, особенно вот относящиеся к его первой половине жизни, у него был такой дневник "Всё", где он описывал в правоведские годы свои увлечения. Он был откровенен в письмах, в дневниках. Он только иногда шифровал короткие такие телеграфного рода записи в дневниках, но сохранилось четыре более менее полных дневника, уже поздних лет, которые почему-то кто-то решил, что он уничтожил. А они нашлись, они существуют, даже изданы в 93ем году. То есть, это часть общей картины, первые дневники были действительно по ошибке там, Модест пишет, что он когда переезжал с одной квартиры на другую, чтобы не тащить много, он каким-то образом что-то сжёг не специально.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Ну даже если биография документальная, основанная на источниках - письма, дневники - не беллетризованная, всё равно наверное, из неё можно выстроить какой-то сюжет, какую-то линию, какой-то вектор основной жизни Чайковского. Вы попробовали это сделать?
А.ПОЗНАНСКИЙ: Естественно. Я интерпретировал в своём ракурсе, я почувствовал, будучи историком (историком России, нравов) подать Чайковского в том плане, каким он, мне показалось, был в реальной жизни. То есть сопережить всё, что он пережил. Для меня это был очень сильный эмоциональный подвиг, своего рода, который длился последние несколько лет - найти настоящего Чайковского, почему под названием моей первой биографии Чайковского английской, переводится "В поисках внутреннего "я". Вот я искал какую-то пружину, какой-то стержень Чайковского, на котором можно построить всё, чтобы оно обросло всё, скелет такой своего рода. Выстроить настоящую биографию Чайковского. Мне кажется, что мне это удалось.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Вот этот скелет - это и есть его эмоции. То есть Ваш подзаголовок "Гений чувства" как раз передаёт эту мысль.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да, и на этом можно обыграть на Западе есть "скелет в шкафу" такой. И вот я вытащил и "скелет из шкафа" тоже. То есть, написал о том, что он был гомосексуален, что у него были увлечения, которые иногда плохо кончались, иногда хорошо кончались. К этому явлению он относился вивалентно, что это ему и нравилось, и не нравилось. Но представление о том, о страдающем гомосексуале Чайковском, оно абсолютно неверно.
В.СОБОЛЬ: Ну и тогда же Берберова решила просто поиздеваться - просто приводит какой-то список сплошь вот люди какого-то низшего уровня. Как этот маркиз прусс, так это.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да, да, да. поскольку это были 30е годы, это отложило вообще отпечаток. Это представляло собой, что это женственность, которую трудно в обществе признать. И некоторые относились к этому снисходительно, особенно русская эмиграция - она не могла подать это. Даже она, может, не до конца понимала, что нужно быть Чайковским, чтобы это всё сопережить.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Ну, такая очень распространённая версия, это то, что трагизм в его музыке в том числе, брался из этой темы, с противоречием его между его представлением ...(?).
В.СОБОЛЬ: "Когда б вы знали из кокого сора!", да ... Я к сожалению, вот, коллеги, напоминаю, что у нас осталось несколько буквально секунд до перерыва, да, но мы тут поговорили о всяких особенностях Петра Ильича Чайковского. Напоминаю, как в известном анекдоте, что "любим мы его, не только за это". А то, за что мы любим Чайковского, мы поговорим после перерыва. Напоминаю, у нас в гостях Александр Николаевич Познанский, автор биографии Чайковского, которая выйдет очень скоро в издательстве "ВитаНова". Говорим мы, естественно, о Петре Ильиче Чайковском, о человеке, композиторе, о времени - я надеюсь, мы скажем несколько слов. Значит, сейчас мы послушаем новости, ну и вернёмся на нашу "Книжную кухню".
НОВОСТИ
В.СОБОЛЬ: Здравствуйте, 16 часов 35 минут , мы снова на "Книжной кухне", эфиром правит Ольга Дашук, а разместились вот в уютной компании Наталья Дельгядо, Владимир Соболь и Александр Познанский. Говорим о книге Александра Николаевича, о будущей книге-биографии Петра Ильича Чайковского, которая вот-вот выйдет в издательстве "Вита Нова". Ну, Наташ, пожалуйста, подробности.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Подробности сначала будут касаться сегодняшнего приза.
В.СОБОЛЬ: А, ну да, совсем забыл!
Н.ДЕЛЬГЯДО: Да, есть серия "Жизнеописание", именно в этой серии планируется биография Чайковского. Не так давно мы рассказывали о последней книжке из этой серии, это биография Даниила Хармса современного автора, питерского поэта Валерия Шубинского. Биография эта хороша как раз тем, на мой взгляд, что я очень люблю в наших книгах, что несмотря на то, что это биографическое документальное повествование, в ней выстраивается какой-то художественный сюжет и какая-то чуть ли не мораль. Это уже не первая работа Валерия Шубинского в нашем издательстве, он уже писал биографии Николая Гумилёва, Михаила Ломоносова, и вот такой странный переход к Хармсу. Там огромное количество документальных иллюстраций, кстати, в биографии Чайковского тоже - она будет 2х-томной, и планируется более пятисот иллюстраций - совершенно уникальная, по-моему, ситуация. Что касается Хармса, в иллюстрации входят и протоколы допросов факсимильного воспроизведения и личная карточка арестованного Хармса, ну и естественно, в тексте тоже огромное количество новых каких-то открытых Шубинским материалов. Эту книгу можно будет выиграть - тот, кто задаст максимально неожиданный, интересный вопрос, который понравится сегодняшнему гостю, Александр определит, что это будет за вопрос получит эту книжку. "Даниил Хармс" - биография Валерия Шубинского.
В.СОБОЛЬ: Да, так что звоните, задавайте вопросы, как бы мы скажем, когда прорвётся плотина, когда мы поднимем шлюзы, но пока вот у нас ещё с Наташей есть несколько вопросов, мы хотим поспрашивать Александра Николаевича, потерзать его вот в наших интересах, ну, надеюсь, что и в Ваших тоже. Пожалуйста.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Что касается книги, да вот, Александр привёз с собой огромное количество каких-то иллюстраций. Он сказал об этом, но я пока ещё не знаю, что это будет, там вот пятьсот на два тома, что это за материал?
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да, я считаю, что чем мне нравится издательство "Вита Нова", что оно публикует наравне с документальными материалами большое количество фотографий. Я считаю, что фотографии или рисунки, связанные с любым персонажем историческим, неотделимая часть биографии именно. Это прекрасно сочетается с текстом, и чтобы понять человека, нужно смотреть ему в глаза, вот Чайковский в своей иконографии очень часто неузнаваем - он другой, он меняется, меняется со временем, с настроением. И очень много фотографий с Чайковским сохранилось, я составил целый каталог его фотографий для изданий Чайковских ...(?), которая вышла на Западе и вот мне кажется, что всегда любая биография должна сопровождаться иллюстративным материалом, который наравне должен быть с любым документальным текстом.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Ну, наверное, помимо рассказа о, собственно, личности Чайковского, о каких-то его переживаниях и эмоциях, Вы говорите об обстоятельствах, окружавших его в его эпохе, о тех композиторах, с которыми он общался. Вот отношение к Чайковскому, оно как-то менялось на протяжении Вашей жизни?
А.ПОЗНАНСКИЙ: Безусловно, безусловно. Самое удивительное, что его первый ...нтр и учитель в Консерватории Антон Григорьевич Рубинштейн, относился к Чайковскому очень снисходительно и на дистанции, что Чайковского сильно обижало всю оставшуюся жизнь. И он часто даже не сдерживался в своих письмах, он выходит из себя и начинает чуть ли не ругаться по поводу Рубинштейна, который относился к нему совсем не как должно. Поскольку Чайковский уже этаблированный композитор, с большим, так сказать, успехом в Европе позже, и в консерваторские дни, когда Чайковский обожал просто Рубинштейна, вот такое пренебрежительное отношение его, конечно, задевало.
Н.ДЕЛЬГЯДО: А другие музыковеды?
А.ПОЗНАНСКИЙ: Музыковеды тоже и композиторы к нему складывались отношения сложнее. С Римским-Корсаковым у него складывались хорошие отношения в своё время, с Балакиревым. "Могучая кучка" вообще приняла его произведения на ура, но Чайковский был такой космополит больше, и им не нравилось, что он такие темы берёт, они только русские. Кстати, все его русские темы, они как-то так не очень удачно вписались в его творчество, потому что Чайковский был петербургский композитор больше, и вот эта строгая европейская линия петербургских изданий, культуры петербургской, которую мы знаем, она вписывалась идеально в творчество Чайковского. А всё остальное, мне кажется, было приносным московского его периода, который закончился побегом от жены, он закончился и в Европе обрёл уже настоящее своё творчество позднее, после 80х годов, когда он оправился от кризиса.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Но позже, Вы говорили, в Европе отношение к нему было снисходительным.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да, в своё время, весь 20й век в Европе к Чайковскому было очень снисходительное отношение в связи различными качествами его и в личной жизни, и другие качества. До конца Европа не воспринимала, так сказать, особенности русского духа и относилась к ним весьма и весьма подозрительно. И вот Чайковский был не исключением для европейского слушателя, но тем не менее, образовалась такая странная ситуация, когда он (его исполняли очень много, часто и с большим успехом на концертных площадках), а критики и музыковеды относились с некоторым даже презрением на Западе. И вот эту тенденцию, мне кажется, удалось переломить, когда вышла моя книга на английском языке, первая биография Чайковского, которую в переработанном виде я и представляю сейчас в издательстве "Вита Нова".
В.СОБОЛЬ: Ну сам он, кстати, тоже Пётр Ильич относился к своим современникам так, с большим выбором. Вот меня поразило, что по Берберовой он не любил Брамс, а вот есть, скажем, замечательный диск, где Мравинский играет и 6ю Чайковского и 2ю Брамса, по-моему, вот два конгениальных композитора.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Я согласен. Но Чайковский познакомился с Брамсом во время своих гастролей, довольно триумфальных гастролей по Европе в 1888м году, по-моему. И Брамс произвёл на него впечатление такое на личном уровне, не самого благоприятного, такой краснолицый человек с большим пузом. Да, и он как-то так, но потом они подружились, и Брамс специально оставался в следующий приезд прослушать его новую симфонию, и они как-то сошлись. Но он всегда говорил, что "музыка Брамса мне чужда", и это понятно, потому что Чайковский - величайший мелодист, а у Брамса с мелодией была совершенно другая история. И поэтому Чайковский чувствовал себя в лице Брамса нисколько, хоть собрата-композитора, но какого-то внутреннего даже не соперника.
В.СОБОЛЬ: Оппонента? Может быть.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Оппонента, да, музыкального. Поэтому, мне кажется, с Брамсом они не сошлись, они просто разные немножко.
В.СОБОЛЬ: Ну мы-то, слушатели, слушаем их обоих.
А.ПОЗНАНСКИЙ: В то же самое время, да, на одном концерте.
В.СОБОЛЬ: Ну вот, скажем, может быть, самой русской вещи Чайковского "Евгений Онегин". Опять же есть такие слухи, что в первой редакции оперы Чайковский заставил Татьяну уступить в самом конце. Только его заставили переписать финал.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Так, финал он переписал, но это было только несколько строк финала, который он решил переписать, потому что сценически это было так очень эффектно, если будет именно так.
Н.ДЕЛЬГЯДО: А это не Модест Ильич Чайковский, случайно, придумал?
А.ПОЗНАНСКИЙ: Нет, Модест создал тоже свои проблемы в чайковсковедении, он и так сказать, идеализировал и страстно любил брата, но поскольку все эти семейные вещи, он естественно, не мог создать объективный портрет брата, и в своей биографии он особенно дал почву для возникновения многих мифов, опять же по поводу Чайковского. Например, "Патетическую" симфонию, он в своей книжке сказал, что "Я придумал название "Патетическая", хотя, как выясняется, последние факты, недавно открытые, что уже в письмах Юргенсону в августе 1893 года, Чайковский пишет ему и упоминает слово "Патетическая". А Модест говорит после премьеры в октябре 1893 года: "Я пришёл к брату в комнату и он меня спросил - ну, Моденька, как мы назовём симфонию?", он несколько дал вариантов, а потом в конце написал "Патетическая", как он предложил. На самом деле, это всё неправда.
В.СОБОЛЬ: Ну может быть, мы здесь забыли про одну женщину, которую, по-моему, в биографии Чаковского никак нельзя опустить, это Надежда фон Мекк.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да, это были самые лучшие и величайшие отношения в истории, вообще, отношения между мужчиной и женщиной в плане переписки. Это была уникальная, насыщенная богатыми нюансами и философская, и нравственные какие-то они поднимали темы, переписка. Вот, в своей книге я во многом на этом делаю упор, причём Надежда Филаретовна была дитём своей эпохи и многие вещи она не принимала фактически. Она, например, не любила Моцарта, она была ??антисемиткой, и Чайковский как-то вот с ней находил настолько общий язык, что мог эти острые углы обходить и восхищаться этой действительно незаурядной женщиной, которая в общем-то нам и создала этого Чайковского. Потому, что без её помощи Чайковского бы тут, по большому счёту, может быть и не состоялось. Потому что, благодаря ей, уехав, убежав от Антонины Ивановны Милюковой и пытаясь с ней развестись, но никогда бы с ней не развёлся так, он смог творить за границей. Всю оставшуюся жизнь он зависел от её очень щедрых, так сказать, посылок денег, на которые он смог заниматься творчеством.
В.СОБОЛЬ: Я вот слушаю Вас, Александр, и вспоминая, вот, биографию, написанную Берберовой, у меня такое ощущение, что Нина Николаевна как бы ревновала Петра Ильича и к Антонине Ивановне, и к Надежде Филаретовне.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Возможно, возможно. Естественно, какая-то женская интуиция, женская какая-то, вот такие подозрения, ощущения. Но когда вышла эта биография Нины Николаевны в Париже, критика эмигрантская встретила в штыки тогда, насколько я помню, им не понравилось, вот, что Чайковского, эти намёки на его неортодоксальные сексуальные вкусы там прозвучали довольно явственно и как-то они её даже немножко, так сказать, третировали, Нину Николаевну. Но, что очевидно, что Нина Николаевна Берберова создала образ Чайковского с любовью к этому человеку. Вот что я и хотел тоже самое сделать, что Чайковского надо любить, прежде чем написать, полюбить и очень сильно, страстно, прежде чем написать хорошую биографию.
В.СОБОЛЬ: Сейчас мы уже попросим наших слушателей задать вопрос. У меня последний вопрос. Я вспомнил, Наташа говорила о сюжете, который Вы протягиваете в книге. Вот опять же Нина Николаевна говорила о подзаголовок, да, "История одинокой натуры".
А.ПОЗНАНСКИЙ: Жизни, одинокой жизни.
В.СОБОЛЬ: "История одинокой жизни". Она всю натуру Чайковского сгоняла под эту одинокость.
А.ПОЗНАНСКИЙ: А Чайковский не был одинок. Он был, так сказать, был счастлив имел отношения, у него было много родственников, обязанностей перед коллегами, он имел какие-то и за границей и дома. И вот у меня ощущения после чтения всех этих материалов, которые связаны с Чайковским, что он был не одинок. Нина Николаевна видимо хотела найти какую-то формулу, чтоб подать его в таком ракурсе.
В.СОБОЛЬ: Но Вы не сводите Чайковского к одной из словарных форм?
А.ПОЗНАНСКИЙ: Нет.
В.СОБОЛЬ: Слава Богу.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Он многоликий, многообразный и мы его, может, никогда до конца и не поймём.
В.СОБОЛЬ: Очень жду Вашу книгу. Ну вот сейчас уже время, мы напоминаем нашим слушателям, что эфирный телефон 3278251. Задавайте вопросы Александру Николаевичу Познанскому, автору биографии Чайковского. Ну и в награду за лучший вопрос получите, коллеги, биографию Хармса. Хармс кстати не писал о Чайковском?
Н.ДЕЛЬГЯДО: Боюсь, что нет.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Вот это надо спросить специалистов по Хармсу. Наверное, упоминал. Чайковский - невозможно в контексте русской культуры его не упоминать даже, он всегда был.
В.СОБОЛЬ: Да, здравствуйте, говорите, пожалуйста, вы в эфире.
ДМИТРИЙ: Это Дмитрий Михайлович говорит.
В.СОБОЛЬ: Да, Дмитрий Михайлович, здравствуйте.
ДМИТРИЙ: Будьте добры, меня интересует, какова судьба "Славянского марша" Чайковского? Вот он как-то сперва даже не был очень популярен, скажем, после Революции.
В.СОБОЛЬ: Спасибо большое, Дмитрий Михайлович. Сейчас Ольга запишет ваш телефон, а Александр Николаевич ответит на ваш вопрос.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да, судьба "Славянского марша", она немножко не ясна, но сейчас вышел тематический указатель ко всем сочинениям Чайковского, подготовленный учёными Клина, Москвы и Петербурга и там вся эта история прослеживается, и вы можете там это всё узнать. Я сейчас конкретно не помню, какие там детали, но на основе документов из архивов музея музыкальной истории имени Глинки в Москве, они установили всю историю этого марша.
В.СОБОЛЬ: Спасибо, эфирный телефон 3278251, звоните, пожалуйста, задавайте вопросы Александру Николаевичу. Да, здравствуйте, говорите, вы в эфире.
АНДРЕЙ: Добрый день, это Андрей.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Здравствуйте.
В.СОБОЛЬ: Да, Андрей.
АНДРЕЙ: Я бы хотел Александра Николаевича спросить, существуют ли реальные доказательства гомосексуальности Чайковского? Ведь в то время в Российской империи тех лет мужеложство было уголовно наказуемым деянием. Может быть, есть какие-то уголовные дела, или там какие-то партнёры, или какие-то реальные свидетельства? Или это всё только грязные слухи от менее удачливых композиторов, так скажем?
В.СОБОЛЬ: Отличный вопрос, спасибо большое, Андрей. Сейчас Ольга запишет Ваш телефон.
А.ПОЗНАНСКИЙ: В своей новой, вот этой, биографии Чайковского я об этом пишу очень, очень подробно. О любовных увлечениях Чайковского гомосексуального свойства, о юридическом положении мужеложства в Российской империи и в контексте всех вот этих историческом контексте я вписываю все эти отношения Петра Ильича с современниками и, безусловно, это не грязные сплетни, это, безусловно, реальный факт, и с этим нужно мириться, и без этого понять Чайковского невозможно. И в моей биографии вы прочитаете очень, так сказать, анализ этих отношений, подробный и очень с большим уважением и любовью к Петру Ильичу.
В.СОБОЛЬ: Ну опять человек не виноват, что у него какая-то лишняя хромосома, а во вторых читайте Платона.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да, Пир и Федр.
В.СОБОЛЬ: Да, да, да. Да, спасибо. Наш эфирный телефон 3278251. Звоните, пожалуйста, задавайте вопросы Александру Николаевичу. Здравствуйте, говорите, пожалуйста, вы в эфире.
ЛЕВ: Здравствуйте, меня зовут Лев.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Здравствуйте.
В.СОБОЛЬ: Да, Лев.
ЛЕВ: Александр Николаевич, чем по-Вашему отличается сегодняшнее восприятие творчества Чайковского у нас в России и за рубежом?
В.СОБОЛЬ: Спасибо, спасибо Лев. Сейчас Ольга запишет ваш телефон.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Отличается тем, что он востребован сейчас на Западе, я бы не сказал, что он отличается. На Западе он один из самых исполняемых композиторов после Моцарта. В России он всегда был иконой и музыка Чайковского, чуть ли не священная, нас сопровождала с колыбели до путча. Если "Лебединое озеро" на телевидении, значит что-то неладное в стране. То есть, Чайковский переживает даже не своё второе рождение, он такая вечная константа, без которой трудно представить русскую культуру, как без Пушкина, скажем. Мне кажется, Запад это, в конце концов, понял, не смирился с этим, а просто наслаждается, что есть такое великое явление, как Пётр Ильич.
В.СОБОЛЬ: Ну, с другой стороны, как я понимаю Малера тоже невозможно представить без Чайковского.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Безусловно, и с Малером он был знаком, Малер был, так сказать, он руководил премьерой "Евгений Онегин" в Гамбургской опере.
В.СОБОЛЬ: Ух как здорово! А Малер, он в отличие от Чайковского, был замечательный дирижер.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да, да, вот судьба.
В.СОБОЛЬ: Да. 3278251 наш эфирный телефон, звоните, пожалуйста, задавайте вопросы Александру Николаевичу. Здравствуйте, говорите, пожалуйста, вы в эфире.
СЕРГЕЙ: Алло, добрый день, меня зовут Сергей.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Здравствуйте.
В.СОБОЛЬ: Добрый день. Да Сергей.
СЕРГЕЙ: Вот такой вопрос. Ходят слухи, что якобы Чайковский покончил с собой, выпив воду с холерным эмбрионом. Это правда?
А.ПОЗНАНСКИЙ: Нет, это неправда. Это один из вариантов, который предлагается досужими биографами и людьми, которые плохо знают биографию Чайковского. И я написал книгу, которая только что вышла в издательстве "Композитор" и сейчас продаётся в "Северной Лире" на Невском проспекте рядом с Домом книги. Называется "Смерть Чайковского: Легенды и Факты", где я все теории, связанные с насильственным уходом из жизни Петра Ильича рассматриваю на большом архивном материале. То есть, эта теория не подтверждается. Некоторые музыковеды или люди, связанные с искусством, были увлечены этой теорией. Например, Джордж Баланчин, знаменитый балетмейстер, ему нравилась эта теория, но и балет он так мог поставить в таком ракурсе, но к реальной жизни Чайковского это абсолютно никакого отношения не имеет.
В.СОБОЛЬ: Ну, такая романтическая идея. В общем, жизнь - она немножко скучнее.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да, да, да, да. Или балет Эйфмана "Чайковский" тоже основан на мифологии, а не на реальной жизни Чайковского.
В.СОБОЛЬ: 3278251 наш эфирный телефон. Звоните, пожалуйста, задавайте вопросы Александру Николаевичу. Здравствуйте, говорите, пожалуйста, Вы в эфире.
МАКСИМ: Здравствуйте, извините.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Здравствуйте.
МАКСИМ: Меня Максим зовут.
В.СОБОЛЬ: Да Максим.
МАКСИМ:Я хотел узнать, что с точки зрения биографа, почему с точки зрения биографа, скажем вторая и третья симфонии Чайковского, ну, практически не исполняются?
В.СОБОЛЬ: Спасибо.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Как это не исполняются?
МАКСИМ: Вторая и третья, ну, невозможно услышать.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Ну это, может быть, такая временная вещь, но и на Западе и здесь, по-моему, Темирканов будет скоро выступать и он, по-моему, будет эти симфонии возрождать в течение этого сезона или следующего. Нет, они периодами, это не самые лучшие симфонии Чайковского, я, например, лично люблю все симфонии, начиная с четвёртой, но первые три тоже вполне хорошего качества, Чайковский их тоже любил, но менее, чем все его 3 последних.
В.СОБОЛЬ: Ну, да, вот если не хит, если это не тиражи, если это не рингтон то мы, может быть, и считаем, что это не исполняется.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да, да.
В.СОБОЛЬ: Хотя, в общем-то, идея замечательная. Скоро мы впрочем, через 4 года, извините, мы празднуем 200 лет Бородинскому сражению.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Увертюра "1812 год" будет звучать на каждом углу. Как у нас, в Америке она звучит каждое четвёртое июля.
В.СОБОЛЬ: Четвёртое июля?
А.ПОЗНАНСКИЙ: День Независимости, да, это звучит увертюра восемнадцатого года Чайковского и все американцы рядовые думают, что это американский гимн или американское сочинение.
Н.ДЕЛЬГЯДО: А в Рождество "Щелкунчик".
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да, а в Рождество "Щелкунчик" и они не знают кто такой Чайковский даже. Это Щелкунчик, и это Рождество или Christmas, как они говорят.
В.СОБОЛЬ: Да. Наш эфирный телефон 3278251, звоните, пожалуйста, задавайте вопросы Александру Николаевичу. Здравствуйте, говорите, Вы в эфире.
БОРИС: Здравствуйте, меня зовут Борис.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Здравствуйте.
В.СОБОЛЬ: Да, Борис.
БОРИС: Скажите, пожалуйста, Чайковский, помимо музыки, интересовался какими-то ещё явлениями духовной жизни?
В.СОБОЛЬ: Спасибо.
БОРИС: Литературы, философии, спасибо.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Спасибо.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Конечно, как любой интеллигентный человек девятнадцатого века, он очень любил театр, его страсть была, начиная с правоведских лет, это французский театр. И когда он был в Париже, он не пропускал ни одной премьеры "Комеди Франсез" или в комедийных театров того времени. Он очень читал много. Есть целая статья написанная - "Чайковский читает библию". То есть он был таким человеком широкообразованным, его интересовали многие вещи.
В.СОБОЛЬ: А Вы пишете об этом в своей книге?
А.ПОЗНАНСКИЙ: Естественно.
В.СОБОЛЬ: Просто, я почему спрашиваю, опять же, вот у меня всё работы Нины Николаевны в памяти, что она там подтрунивает над своим героем, мол, да и в литературе то был не сведущ, ну наверно был не такой поэт, как сама Берберова.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Ну, тем не менее, он написал хорошее стихотворение, которое называется "Ландыши" и очень качественный продукт и я считаю, что очень хорошее стихотворение, на которое позже некоторые композиторы написали свой романсы, прекрасное стихотворение.
В.СОБОЛЬ: Замечательно, 3278251 наш эфирный телефон, звоните, пожалуйста, задавайте вопросы Александру Николаевичу. Да, здравствуйте, говорите, пожалуйста, Вы в эфире.
АНДРЕЙ: Добрый день.
В.СОБОЛЬ: Да, добрый.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Здравствуйте.
АНДРЕЙ: Андрей. Скажите, пожалуйста, вот, у него жена, ей было всего 16 лет. Я читал, что это не его был, как бы выбор, чтобы на ней жениться, а что она сама, вот, практически домогалась, то есть угрожала, если не женитесь, я покончу с собой и именно поэтому, якобы был брак такой неудачный. Это правда или неправда?
В.СОБОЛЬ: Спасибо, Ольга сейчас запишет ваш телефон, пожалуйста.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Это опять же мифология.
В.СОБОЛЬ: Версия Берберовой опять же.
А.ПОЗНАНСКИЙ: Да, причём Берберова так высказала, и это так понеслось, но на самом деле есть целая книжка об Антонине Чайковской - "История забытой жизни" Валерия Соколова, в которой он всё это подробно описал. И ей было не 16 лет, и она была уже студенткой в Консерватории, ей было уже 27, по-моему, лет, когда они. Она не угрожала, она написала письмо в стиле той эпохи, что "Если вы мне не ответите, я, может быть, и покончу с собой", но в следующем письме она написала "Ой, я вам написала немножко зря это, не стоило", но это было, так сказать, какие-то условности той эпохи.
В.СОБОЛЬ: Да, большое спасибо, но к сожалению, да, вот, время бежит гораздо быстрее, чем кончаются наши вопросы, наш интерес, слава Богу, к музыке и к личности композитора. Я напоминаю, что у нас в гостях был Александр Николаевич Познанский, автор новых биографий Петра Ильича Чайковского, выходит "Вита Нова" в ближайшее время.
Н.ДЕЛЬГЯДО: Новый и единственный.
В.СОБОЛЬ: Единственный...
Н.ДЕЛЬГЯДО: Ну, единственный на данный момент в России, конечно.
В.СОБОЛЬ: Спасибо, до свидания

Источник:
http://www.echomsk.spb.ru/content/pr...=855&ida=77241

**Vic** · 09.09.2009, 13:50

А.ПОЗНАНСКИЙ: (...) Чайковский предстал нам без личной жизни.

В книге Познанского, напротив, "личной жизни" (при всей ценности свидетельств на эту тему), по моему ощущению, чрезмерное количество - в ущерб "творчеству". При чтении подчас рождается подозрение в истинности некогда опубликованного, кажется, здесь, на форуме, определения: "Пётр Ильич Чайковский - знаменитый гомосексуалист, в свободное от похождений время писавший музыку".

Ну, а от ошибок и опечаток, наверное, ни одна книга не свободна.