Мировая премьера оперы "Бег" в театре Бориса Покровского 29 апреля

[femmina]

Мировая премьера оперы "Бег" по одноименной пьесе Булгакова пройдет в театре Бориса Покровского

время публикации: 26 апреля 2010 г., 15:37
последнее обновление: 26 апреля 2010 г., 17:43




Мировая премьера оперы Николая Сидельникова "Бег" по одноименной пьесе Михаила Булгакова состоится 29 апреля в Камерном музыкальном театре имени Б.А. Покровского.

Режиссером-постановщиком выступила Ольга Иванова, дирижером Владимир Агронский, авторами художественного образа - Виктор и Мария Вольские. В опере занято рекордное для этой камерной сцены число участников и использованы последние достижения в области сценографии, сообщает РИА "Новости".

Оперу "Бег" Николай Сидельников, скончавшийся в 1992 году, написал еще в 1987 году, но она, как и большинство его произведений, не была по достоинству оценена на Родине. Возможно, причина заключалась в чрезмерной протяженности музыкального произведения. Булгаковская пьеса была практически дословно положена на музыку, и это делало невозможным ее исполнение в один вечер. Ученик композитора Кирилл Уманский сделал редакцию авторской партитуры для камерного состава оркестра, не нарушая драматургии оперы и сохраняя форму "снов" - как и у Булгакова, в опере их восемь - по четыре в каждом действии.
Пьеса "Бег" сыграла роковую роль в судьбе Булгакова, став началом крушения его театральной судьбы. Писатель работал над этой пьесой два года, с 1926 по 1928, неоднократно переделывая текст. В январе 1928 года во МХАТе в присутствии Станиславского состоялась читка первой редакции пьесы под названием "Рыцарь Серафимы", а в октябре был подписан договор с театром на ее постановку с уже новым названием "Бег". Но затем в газете "Известия" появилась статья с призывом "ударить по булгаковщине", и Сталин подверг критике пьесу, которая, по его словам, была "проявлением попытки вызвать жалость, если не симпатию к некоторым слоям антисоветской эмигрантщины" и тем самым "оправдать или полуоправдать белогвардейское дело". После такого отзыва Сталина судьба пьесы была предрешена, и впервые "Бег" увидел свет рампы лишь в 1956 году, после смерти "отца народов" и разоблачения "культа личности" , да и то не в Москве, а в Волгограде. Позднее режиссеры Алов и Наумов сняли свой знаменитый фильм "Бег" с такими выдающимися артистами, как Михаил Ульянов, Евгений Евстигнеев, Алексей Баталов, Владислав Дворжецкий.

Ссылки по теме: Историк Виталий Шенталинский опубликовал письма Михаила Булгакова и Евгения Замятина Иосифу Сталину (ТЕКСТЫ)
// NEWSru.com // Культура // 15 февраля 2010 г.

[andris27]

Ну что ж, премьера оперы крупнейшего композитора XX века Н.Н.Сидельникова "Бег", которую мы ждали более 20 лет наконец-то СОСТОЯЛАСЬ! Это событие огромного значения, особенно, если вспомнить, каким непростым был путь этой оперы к зрителю. По официальной версии "Бег" был написан композитором по заказу Театра им.Станиславского и Немировича-Данченко в 80- е годы. С театром Станиславского у Сидельникова сложились тесные творческие контакты после премьеры балета "Степан Разин" (1977), который создавался в тесном сотрудничестве композитора и главного балетмейстера А.Чичинадзе. Также необходимо вспомнить, что в данный период театр Станиславского с достоинством нес репутацию "лаборатории советской оперы", и казалось бы, трудно найти более подходящее место для новой оперы. Однако, 80-е годы оказались нелегкими для Театра Станиславского. Когда опера была уже написана, в театре происходили довольно драматичные события: в театре работала комиссия Министерства кульуры СССР, выводы которой привели почти к полной смене художественного руководства оперы. Художественным руководителем театра стал выдающийся музыкант Е.Колобов. Но его приход в театр означал закрытие "лаборатории советской оперы". Сам маэстро считал, что театру необходима только классика (преимущественно XIX век) и обещал оберегать оперу даже от Прокофьева (!). Так как двери Театра Станиславского для "Бега" оказались закрытыми, Сидельников стал вести переговоры с Большим театром, где под аккомпанемент своего ученика Ивана Соколова сам спел все партии. Но и там переговоры не увенчались успехом. Как одна из причин отказа театров в принятии оперы к постановке указывалась ее непомерная длиннота - около 5 часов, а согласие на сокращение оперы композитор не давал. Здесь сразу хотелось бы заметить, что одно из важнейших качеств дарование Н.Сидельникова - создание МАСШТАБНЫХ "по вертикали и горизонтали" произведений с неторопливаым, но довольно динамичным развитием музыкальной мысли. Например, его опера "Чертогон" вообще расчитана на два вечера. Из за огромной временной протяженности все время были нарекания на балет "Степан Разин". Спектакль обвиняли и в отсутствии четкой драматургии. и в перенаселенности действующими лицами, и в обилии побочных сюжетных линий и т.п. А сокращения, которые делались на протяжении всей сценической жизни спектакля, ничего кроме вреда ему не принесли.
Теперь же спустя много лет после смерти композитора, его ученики все же вынуждены были пойти на некоторые уступки тенденциям времени и сделать в опере некоторые сокращения. Так как оперу принял к постановке Театр Б.Покровского, то ученик Н.Сидельникова композитор К.Уманский сделал редакцию для камерного состава оркестра. Однако, не будучи знакомым с полной авторской партитурой, вряд ли почувствуешь какую-либо "ущербность" редакции для Камерного театра. И в колоритнейшей оркестровке, и в высоком эмоциональном градусе звучания невозможно не узнать творческий почерк Сидельникова, мастерски владеющего художественными приемами музыки второй половины XX века. Самыми впечатляющими. на мой взгляд. оказались именно "камерные" сцены взаимоотношения главных героев - Серафимы, Сережи Голубкова, Чарноты, Люськи, Хлудова. Трагедия их оторванности от родины, от своего народа, смятенность их душевного состояния показаны композитором очень рельефно, выпукло. Единственно, что вызывает протест - это пародийная трактовка архиепископа Африкана. Но тут уже композитор всецело следует Булгакову, а уж с темой "Булгаков и христианство" пусть разбираются специалисты.
Думается. что самым главным достоинством оперы является ее всепроникающая "словесность". Следуя традиции А.Даргомыжского на верность "жизненной правде", композитор в основу либретто положил весь подлинный текст М.Булгакова, эмоционально усиливая его пронзительное звучение. Если внимательно прислушатьтся. у каждого из героев есть свой индивидуальный вокальный язык со всевозможными оттенками. приемами артикуляции, ритмикой и проч. И солисты театра особенно Л.Казачков (Голубков), Р.Шевчук (Чарнота), М.Гейне (Хлудов), Б.Молчанов (Корзухин) очень тонко уловили словесно-музыкальные характеристики своих персонажей, вокально и пластически передавая динамику характера своего персонажа.
Самые добрые слова хочется сказать в адрес режиссера-постановщика О.Ивановой. Именно ей предстояло 20 лет назад, будучи режиссером-постановщиком Театра Станиславского воплотить в жизнь оперу Н.Сидельникова. по словам дочери Н.Сидельникова Анастасии Сидельниковой, композитор подарил тогда Ольге Тимофеевне клавир оперы "Бег" с дарственной надписью. Но только лишь спустя долгие годы ОИвановой удалось наконец воплотить свою мечту. Режиссуру спектакля отличает высокая сценическая КУЛЬТУРА, что вообще является сегодня редкостью на сцене музыкального театра. Никаких шокирующих выпадов, пошлостей, дешевых эффектов! Все сценическое действие предельно сконцентрированно на драме главных героев, вовлеченных в безудержное движение в "никуда". Нередко "крупные планы" идут в сопровождении так называемой "массовки," которая находится в бесконечном движении. словно вовлекая в водоворот событий героев оперы. А финальная сцена, когда Серафима и Сережа Голубков принимают решения вернуться в Россиию заканчивается эффектной сценой "бега на месте" массовки молодых людей (это. на мой взгляд, незначительный перебор).
Спасибо театру, его музыкальному руководителю В.Агронскому, режиссеру-постановщику О.Ивановой за эту премьеру. приуроченную к 80-летию Н.Сидельникова. Интересно, сколько лет еще придется ждать премьеры "Чертогона"? увидим ли мы когда-нибудь вновь "Степана Разина"? Хотелось бы надеяться.

[femmina]

"Бег" с препятствиями
// Мировая премьера оперы Николая Сидельникова

Газета «Коммерсантъ» № 77/В (4377) от 04.05.2010

1 из 5 Смятение в душах персонажей в "Беге" проиллюстрировано не только музыкой, но и хореографией

Фото: Сергей Киселев/Коммерсантъ

Премьера опера
В Театре имени Бориса Покровского впервые поставлена одна из важных оперных партитур позднесоветской эпохи — "Бег" Николая Сидельникова. О сложностях путешествия во времени размышляет ЕКАТЕРИНА БИРЮКОВА.

Судьба оперы Николая Сидельникова "Бег" оказалась вполне сопоставима с судьбой пьесы Михаила Булгакова, по которой она написана. Как и писатель, композитор не дожил до постановки своего творения на сцене. Правда, Сидельников творил уже в позднесоветскую эпоху (опера датирована 1984 годом), но и тогда писание "в стол" не было чем-то из ряда вон выходящим.

Одна из причин незадавшейся сценической жизни оперы "Бег" вовсе не пугающий радикализм музыкального языка. Им-то Сидельников как раз не отличался. Наоборот, за его постоянное "приджазовывание" композитора в то время запросто можно было упрекнуть в излишней легкомысленности, а сейчас — в популизме. Главная же проблема была в бескомпромиссных масштабах оперы. О ее постановке велись вполне предметные переговоры с дирижером Евгением Колобовым (еще в бытность его в Театре имени Станиславского и Немировича-Данченко) и даже с Большим театром. Но огромный, фактически позднеромантический состав оркестра, пять часов музыки (привет Вагнеру) и несговорчивость автора по части сокращения оказались непреодолимыми препятствиями.

После смерти композитора, случившейся в 1992 году, оперу все-таки серьезно подсократили по всем параметрам. Теперь это всего три часа музыки и камерный состав оркестра, за который ответствен Кирилл Уманский, ученик Сидельникова, бывшего не только плодовитым и очень своеобразным композитором, но и успешным педагогом (среди его учеников — Владимир Мартынов, Владимир Тарнопольский, Эдуард Артемьев, Вячеслав Артемов, Иван Соколов). И вот к отмечающемуся в этом году 80-летию ее автора оперу впервые поставили в Театре Покровского, который не забывает о своем некогда революционном звании "лаборатория советской оперы".

В данном случае как раз и надо говорить о "советской" опере, причем уже с некоторым музейно-архивным любованием. Очень важно понимать, что, несмотря на этикетку "мировая премьера", "Бег" — это никакая не современная музыка, это наше недавнее, но все равно плохо изученное прошлое, которое важно знать, чтобы хотя бы не изобретать велосипед, причем заведомо худшего качества.

Театр, не относящийся в последнее время к лидерам московской оперной жизни, явно отнесся к этому проекту с большим энтузиазмом и сделал прыжок выше головы. Если в работе оркестра под руководством Владимира Агронского еще и можно поискать блох, то солистам просто стоит пожать руки. Музыкальный текст Сидельникова поется с пониманием и воодушевлением, и, что не менее важно, текст Булгакова тоже очень четко слышится. В составе, предъявленном прессе, можно было найти несколько отличных работ, список которых возглавляет роль генерала Чарноты в обаятельном исполнении Романа Шевчука. Имел в виду это режиссер или нет, но именно Чарнота становится главным, самым человечным и живым героем спектакля.

Впрочем, к режиссуре Ольги Ивановой (которую с Сидельниковым связывали давние дружеские отношения и которая сделала честный старомодный спектакль) есть и другие вопросы. Особенно в первом действии, где неразбериха с отступлением белых и неразбериха в душе Романа Хлудова изображаются при помощи томительного и очень уж наивного миманса с извивающимися конечностями (хореограф Алексей Ищук). Во втором действии, где речь идет о соблазнах заграничной жизни, тот же миманс вроде бы больше к месту. Но все равно кажется, что опере, перепрыгнувшей четверть века, для того, чтобы прижиться в новом времени, пригодились бы более сильнодействующие, резкие и смелые постановочные средства

[Андрей C.]

"Бег" Н.Сидельникова в Камерном музыкальном театре им. Б.Покровского, реж. Ольга Иванова
пишет _arlekin_ в Живом Журнале:
В театре Покровского я до этого был один только раз на "Ревизоре" Дашкевича два года назад, и испытал такой ужас от увиденного и главным образом от услышанного, что подумал, наверное, можно ограничиться и одной попыткой. Может, так и ограничился бы, но случился форс-мажор, благодаря чему я оказался на "Беге". И все же до последнего у меня были опасения - современная опера радует редко, при том что я люблю актуальную академическую музыку или, во всяком случае, ею интересуюсь, просто новые "академисты" с трудом осваивают крупную форму, и в особенности театральные жанры, а если они при этом еще и не совсем "новые", а имеют за плечами выучку в советских учебных заведениях - и подавно. Тот же "Ревизор" Дашкевича - странный гибрид советской оперетты, оперы и мюзикла, с музыкой мало того что откровенно вторичной, так еще и целиком состоящий из номеров, написанных в куплетной форме, а это для оперы 21 века просто нонсенс:

http://users.livejournal.com/_arlekin_/1063724.html

Трудно принять и тот факт, что авторы современных опер, причем любых поколений, кроме самых молодых авангардистов (но к этим - особый счет, там тоже все не безоблачно; впрочем, эти редко пишут оперы в традиционном смысле слова) ограничиваются в выборе средств музыкальной выразительности двумя приемами - стилизацией и цитированием. А если избегают того и другого, как Алекскандр Чайковский в "Одном дне Ивана Денисовича", результат отталкивает еще больше, потому что вообще непонятно в таком случае, для чего артисты поют текст, а не просто проговаривают, если уж помимо литературной основы в т.н. "опере" вовсе нет ничего содержательного:

http://users.livejournal.com/_arleki...3121.html?nc=5

"Бег" Сидельникова, правда, современной оперой в ситуации, когда счет идет не на дни, а на часы, можно считать с большой натяжкой - сочинитель ее умер в 1992-м, а партитуру закончил еще в середине 1980-х. Тем не менее нынешняя постановка в Камерном - мировая премьера. Для чего партитуру, где чистой музыки, говорят, часов на пять, пришлось сократить, избавиться от некоторых эпизодов, а оркестровую редакцию для камерного оркестра осуществил ученик Сидельникова по Московской консерватории Кирилл Уманский, сохранив при этом композиционную структуру, в свою очередь следующую булгаковской драматургической конструкции из восьми сцен-"снов". Могу только предполагать, что от сокращений, пусть вынужденных, опера выиграла - спектакль, который в итоге все равно длится больше трех часов и не предполагает особой занимательности, смотрится и слушается без скуки - уже большое дело.

Сидельников в то же время совсем не брезгует ни цитированием, ни стилизацией, но прибегает к ним дозированно. Тема песни "Разлука ты разлука", звучащая в оркестре как лейтмотив пятой картины-сна и в партии Чарноты, торгующего самодельными игрушками, заложена еще в пьесе Булгакова. Логично и оправданно, что появление красных в первой картине сопровождается искаженным мотивом "Яблочка", а белых - "Егерского марша", а партия бывшего товарища министра и впоследствии бизнесмена Корзухина строится на джазовых, синкопированных интонациях, в последней же, восьмой картине возникает мотив "двенадцати разбойников". Но это - не структурообразующий принцип партитуры, а отдельные использованные в ней краски. В остальном музыка - достаточно свежая, оригинальная. Не могу сказать, что она на мой личный вкус звучит как откровение, но в сравнении с А.Чайковским с одной стороны и Дашкевичем с другой, не говоря уже про "Страсти по Живаго" Егикова

http://users.livejournal.com/_arleki...4921.html?nc=5

оставляет впечатление глотка свежего воздуха. Интересно, что значительные литературные произведения становятся источником вдохновения для сочинителей опер и, реже, балетов, очень часто, а что-то хорошее из этого выходит крайне редко, поскольку композиторы либо ограничиваются музыкальным иллюстрированием литературного первоисточника каждый в силу своих возможностей, чаще всего весьма скромных, либо создают нечто, имеющее к этому первоисточнику отношение в лучшем случае косвенное. Партитура "Бега" вполне самодостаточна, не иллюстративна, но в то же время опера опирается на булгаковский текст от начала до конца, по сути представляя собой пьесу, положенную на музыку. Тут есть много плюсов, но есть и проблема. Наверное, об этом можно спорить, но я, будучи каким-никаким специалистом по советской литературе 20-30-х годов, считаю: драматургия Булгакова, как это не печально, осталась в своем времени. Что, как и в случае с драматургией Вампилова, ничуть не связано с ее художественным качеством, просто написанная в определенных социально-исторических обстоятельствах, пьесы Булгакова, как и многих других талантливых писателей (практически всех, исключения единицы, для меня только одно имя не вызывает никаких сомнений - Алексей Арбузов), представляют собой в большей (как "Дни Турбиных", "Кабала святош", "Последние дни", "Зойкина квартира", возможно, "Багровый остров") или меньшей (как "Адам и Ева", не говоря уже про какой-нибудь "Батум") удачный эстетический компромисс между замыслом автора и требованием, предъявлявшимся к нему со стороны, точнее, "сверху". Сама идея пьесы о белогвардейцах и эмигрантах по меркам второй половины 1920-х годов, когда создавался "Бег", была уже настолько сомнительной, что драматургическое развитие этой идеи неизбежно следовало не только авторскому замыслу, но и ожиданиям, связанным с ним у самых разных заинтересованных лиц. Половинчатость, неизбежная компромиссность булгаковского результата, однако, отчасти снимается интересным режиссерским ходом: в спектакль введен лишенный собственной вокальной партии персонаж в маске, сопровождающий основных действующих лиц в их "беге". В финале он, загребая, как веслом, палкой-посохом, приобретает черты одновременно и Харона, перевозящего в царство мертвых, и Моисея, указывающего путь в землю обетованную - и такой же двойственных характер, соответственно, приобретает и Советская Россия, в которую отправляются булгаковские герои.

В целом же к режиссуре Ольги Ивановой, конечно, есть претензии, как и к сценографии Виктора Вольского. Увлекшись условно-символическим решением пространства, художник отчасти упустил из виду функциональность оформления. В результате отдельные, пусть и незначительные моменты, скрыты от зрителей, потому что разыгрываются в крайнем правом углу сцены, отгороженном от основной площадке подвижной ширмой - я кое-что видел только потому, что в первом действии, когда мое место уже оказалось занятым, я, чтобы никого не поднимать (сам часто сижу на чужих местах, чего уж там), устроился с краю по проходу, и очень удачно, но после антракта, когда подошли опоздавшими и пришлось-таки пересесесть на свое место, эта часть сцены оказалась от меня скрытой, а от тех, кто сидел еще правее, тем более. В одной из картин-снов первого действия нависающий по диагонали над оркестровой ямой брусок опускается, имитируя, надо так полагать, лезвие революционной гильотины, и за ним уже не видно лиц исполнителей - на протяжении целой сцены! Это, положим, технические мелочи - хотя все равно досадные. Есть вещи, которые вызывают сомнения и по существу - прежде всего миманс, в первом действии изображающий условно-абстрактное метание душ через простирающиеся руки, изломанную пластику и тому подобные приемы, а во втором первращающийся в кабаретный кордебалет, на иной манер, но не менее пошловатый. Выбеленные в духе японского театра лица - тоже не самая удачная находка, коль скоро "Бег" - все-таки опера в основе своей традиционная и плотно опирающаяся на пьесу Булгакова, при всей его склонности к гротеску и яркой театральности в данном конкретном случае скорее реалисту, чем модернисту, тем более в таком символистко-декадентском варианте. Не так уж необходимы, по-моему, и танцы девушек с игральными картами в виде браслетов на запястьях и предплечьях в седьмой сцене - по той же самой причине. В то же время на общем мрачно-символическом фоне странновато выглядят такие лобовые, почти фарсовые мизансценические решение, как бодание лбами ползающих на четвереньках Чарноты и Корзухина в финале седьмой картины.

Зато "Бег" в сравнении с "Ревизором" радует музыкальным качеством исполнения. Неровным, не всегда убедительным был только Герман Юкавский в партии Хлудова - ему удались фрагменты, где требовалось петь открытым звуком, форсируя голос, но эпизоды, предполагающие вдумчивость и в известной мере утонченность, он, строго говоря, провалил. Игорь Вялых спел своего Голубкова порой срывающимся тенорком - но это уже можно воспринимать как дополнительную драматическую краску образа, как своеобразный тембр исполнителей партий православных попиков - как краску комическую. Роман Шевчук-Чарнота великолепен и певчески, и актерски, Серафима-Ирина Курманова и Люська-Александра Мартынова - тоже. А то, что "Бег" Сидельникова в театре Покровского интересно слушать - просто редкостная удача, обычно современные оперные остановки в лучшем случае занятны с точки зрения внешнего антуража и мизансценирования, успех же подобного рода спектакля в качестве произведения собственно музыкального искусства - событие просто исключительное.

[Predlogoff]

Коллеги !
Никого не слушайте: идите в театр им.Покровского, покупайте билеты на летние представления "Бега" - не пожалеете !! Я вам обещаю ! Спектакль ГЕНИАЛЬНЫЙ, поверьте ! Я его видел 2 раза и ещё раз пойду смотреть, потому что это настоящее чудо ! Это магия, это настоящее театральное колдовство, ради которого, собственно, и существует театр ! Там не будет ни черняковской лажи, ни бархатовских вымученных "комедий положения", там не будет дурацких переодеваний и выморочной "актуализации": вы увидите настоящий современный спектакль, до предела наполненный и даже переполненный психологизмом, выражаемым и музыкой, и пением, и декорациями, и самой постановкой, задействующей не только сценическое, но всё театральное пространство (включая зрительный зал по горизонтали и вертикали), и актёрской игрой, и группой миманса, великолепно выражающей некие то ли "скрытые помыслы" то ли "подспудные ужасы".
Не обращайте внимание на Бирюкову: она в театре разбирается не больше, чем Ренанский в музыке ! Им бы всё "постмодерна" да переодеваний побольше, чтобы было "посовременнее" ! )
Но я хочу предпредить, что музыка Сидельникова пуста и даже, извините, бездарна: современный композитор, да ещё учитель других современных композиторов, НИЧЕГО инересного, а тем более, нового написать не может ! Но он своё дело сделал: он озвучил текст, положил его на музыку - пусть на плохую, слабую, но на музыку ! В результате получилось нечто вроде "Шербурских зонтиков", но на другом материале, однако этот спектакль надо смотреть не ради музыки - о нет ! Его надо смотреть ради синтетического "действа", которое в звуковом плане похоже не на оперу и даже, наверное, не является оперой, зато похоже оно на драматический спектакль, интонационно и динамически усиленный оперным вокалом !
Его надо смотреть как драматический спектакль, усиленный музыкальными элементами, играющими в нём необычайно важную и даже гипертрофированную в пределах этого жанра роль ! Я не смог пока придумать названия этому явлению, но дело не в названии - дело в сути !
Идите и смотрите ! Я не знаю, сколько суждено прожить этому спектаклю, но пока он жив, пока артисты держат его в руках и в памяти - это шедевр !

[Predlogoff]

Вспоминая снова и снова этот замечательный спектакль, я пытаюсь осознать его особенности.
Конечно, специалисты в области театра могут сделать это гораздо лучше, но не обязательно быть специалистом, чтобы попробовать воспользоваться плодами работы собственного мозга, не так ли ?
Прежде всего бросается в глаза камерность постановки Ивановой и её адаптированность к конкретным условиям конкретного театра и его возможностям: составу оркестра, составу солистов, количественному составу труппы, сценическому пространству и пространству зрительного зала театра и т.д. Я пытаюсь понять, возможно ли отделить эту постановку от конкретных условий её реализации, и что она при этом потеряла бы или приобрела ?
Такое впечатление, что эта постановка не подлежит переносу на большую сцену: многие эффекты сразу пропадут в большом сценическом пространстве. Прежде всего пострадает вокал солистов, т.к. в попытках наполнить звуком большое помещение пострадает и будет деформирован личностный характер высказывания героев драмы: им вовсе не свойственна какая-то площадная пафосная интонация, зато свойственен утончённый психологизм. То же самое относится к группе миманса: гениальный замысел неминуемо потеряет на большой сцене хотя бы по той причине, что эти эффекты невозможно масштабировать ! То, что делает небольшая группа, на большой сцене будет выглядеть микроскопическим, а повторить то же самое с привлечением бОльшего количества людей невозможно по той причине, что размеры и пластика отдельно взятого человеческого тела не масштабируются ! У Ивановой всё очень точно пригнано и рассчитано на камерные масштабы сцены небольшого театра – и это не есть "недостаток" её гениального спектакля, отнюдь! В этом состоит, если хотите, его прелесть ! Как говорится, "малый масштаб – большие возможности" !
Я даже больше скажу: та музыкальная "выборка" и то редуцированное партитурное переложение, которое сделано для театра им.Покровского, быть может, как раз и соответствует лучше всего замыслу Булгакова ! Я нарочно говорю именно о Булгакове, а не о Сидельникове, по той причине, что Сидельников, как мне кажется, поставив перед собой "сверхзадачу" идеально точного и максимально полного воплощения булгаковского текста, не справился с этой задачей не в том смысле, что не смог этого сделать – ещё как смог ! – а в том смысле, что в такой чрезмерной скрупулёзности не было необходимости ! Она только вредит делу !
Ну представьте себе, что П.И.Чайковский, создавая своего (!) "Евгения Онегина", вместо того, чтобы реализовать ключевые сцены "романа в стихах" Пушкина, воплотил бы в музыке ВЕСЬ текст романа, то что бы из этого вышло ?? Ясно же, что ничего хорошего !
Чайковский В МУЗЫКЕ и в подразумеваемых постановочных сценических эффектах гениально досказывает то, что немыслимо затянуто было бы выражено словами, целиком положенными на музыку ! В самом деле, ведь сценически нагляднее, а с т.з. экономии театрального времени лаконичнее будет ПОКАЗАТЬ участок леса, чем долго и нудно рассказывать о нём положенными на музыку словами; ведь проще ПОКАЗАТЬ действия героев, чем словами объяснять, кто что делает, не правда ли ? А самое главное, что необходимо отметить: музыка передаёт тот психологизм, который словами коротко выразить затруднительно, к тому же МЕЛОДИЯ может передать в невербальном виде гораздо более тонкие эмоции и настроения, нежели положенные на неё слова !
А Сидельников совершенно пренебрёг этими способностями музыки, целиком и полностью озвучив все СЛОВА, очевидно, полагая, что слова всё скажут сами за себя и незачем заменять смысл сказанного какими-то другими эффектами – музыкальными или театральными. Мне кажется, что именно в ЭТОМ и заключался его творческий просчёт ! Но именно в этом и заключено зерно успеха спектакля Ивановой, что она театральными средствами удачно выразила то, что, по идее, должна была бы выразить МУЗЫКА, которой Сидельников как раз и не написал ! Я имею в виду ту НЕнаписанную им музыку, которая, подобно музыке оперы Чайковского (музыке для оркестра и мелодиям для певцов), взяла бы на себя функцию воплощения психологизма и передачи настроения, МИНУЯ фазу вербальной передачи воплощаемого смысла. Получается, что Иванова своей постановкой ПОМОГАЕТ композитору и ДОПОЛНЯЕТ синтетическое музыкально-театральное целостное действо теми НЕвербальными элементами, которых как раз и не хватает в музыке этого произведения !
Это, наверное, парадокс, то это так !
Недостающие лаконизм и психологизм спектакля воссозданы и воплощены средствами не музыки, а театра, а вокализация солистов позволяет достигнуть бОльшей силы и экспрессии в моментах непосредственно вербальной передачи смысла происходящего – в драмтеатре подобное вряд ли можно вообразить, если реализовывать это средствами обычной сценической речи. Зато вокальными средствами – пожалуйста ! Кстати, не о таком ли драмтеатре мечтал Станиславский, когда заставлял своих актёров ПЕТЬ, чтобы те могли расширить динамический и звуковысотный диапазон и улучшить качество своей сценической речи ?? Всё это, взятое в совокупности, как раз и производит то неизгладимое впечатление, которое можно получить от спектакля Ивановой.
Да, спектакль этот камерный, переносу на большую сцену он не подлежит. Допустим, если бы Иванова ставила произведение Сидельникова ЦЕЛИКОМ на большой сцене, то, несомненно, её постановочные приёмы были бы совершенно другими. А тут, в камерном театре, в уютной обстановке небольшого зала, когда всё и все на виду и актёрам приходится всё делать под пристальными взглядами сидящей в нескольких метрах публики, происходящее производит совершенно особое впечатление, которое невозможно сравнить с впечатлением от "большой" оперы.
Всему своё место !
Полагаю, музыкальный монтаж по материалам Сидельникова сделан очень удачно и достоин того, чтобы обрести самостоятельную полноценную "камерную" жизнь. Кроме того, как я говорил выше, я считаю такую редуцированную форму БОЛЕЕ адекватной драматургическому замыслу Булгакова. Спектакль Ивановой уникален, и вряд ли при других начальных условиях можно повторить что-либо подобное: его надо смотреть "здесь и сейчас" – в том виде, в каком он сегодня поставлен, и там, где он поставлен.

[Читатель]

....Историк Виталий Шенталинский опубликовал письма Михаила Булгакова и Евгения Замятина Иосифу Сталину - см. заметка об этом в NEWSru.com здесь

Между прочим на нашем форуме весьма подробно рассказывалось об истории с письмами Булгакова к советскому правительству и об истории с телефонным звонком Сталина Булгакову, см. здесь. Мне кажется, не лишним будет упомянуть и о том, что отношение Сталину к Булгакову сложнее, чем это изложено в заметке из news.ru. Известно, к примеру, что мхатовский спектакль „Дни Турбиных" по пьесе М. Булгакова Сталину очень нравился и он смотрел его аж 17 раз! Не три, не пять, не двенадцать, а семнадцать!

[Predlogoff]

... не лишним будет упомянуть и о том, что отношение Сталину к Булгакову сложнее, чем это изложено в заметке из news.ru. Известно, к примеру, что мхатовский спектакль „Дни Турбиных" по пьесе М. Булгакова Сталину очень нравился и он смотрел его аж 17 раз! Не три, не пять, не двенадцать, а семнадцать!

Тема интересная !
Я имею в виду не Сталина и не его взаимоотношения с представителями художественной среды, конечно, в т.ч. и с Булгаковым, а процесс взаимодействия зрителя и представляемого ему в театре сценического материала. Сталин в данном контексте по отношению к "Дням Турбиных" выступил не как "генеральный секретарь", а как театральный зритель. Между прочим, общеизвестно, что Иосиф Виссарионович не страдал отсутствием художественного вкуса. Другое дело, что его вкусы было очень консервативными, но по нынешним временам это можно считать едва ли не достоинством ! )
Я ничего не имею в виду, просто констатирую, ибо дело не в Сталине, а в магии театрального воздействия как таковой, поэтому меня не удивляет, что и Сталин был заворожён хорошо поставленным спектаклем. Помните эти замечательные слова Белинского о театре ?

http://dugward.ru/library/belinsky/b...t_michtan.html
"Театр !.. Любите ли вы театр так, как я люблю его"

Цитата:
–––––––––––––––––––
Театр!.. Любите ли вы театр так, как я люблю его, то есть всеми силами души вашей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением, к которому только способна пылкая молодость, жадная и страстная до впечатлений изящного? Или, лучше сказать, можете ли вы не любить театра больше всего на свете, кроме блага и истины? И в самом деле, не сосредоточиваются ли в нем все чары, все обаяния, все обольщения изящных искусств? Не есть ли он исключительно самовластный властелин наших чувств, готовый во всякое время и при всяких обстоятельствах возбуждать и волновать их, как воздымает ураган песчаные метели в безбрежных степях Аравии?.. Какое из всех искусств владеет такими могущественными средствами поражать душу впечатлениями и играть ею самовластно... Лиризм, эпопея, драма: отдаете ли вы чему-нибудь из них решительное предпочтение или все это любите одинаково? Трудный выбор? Не правда ли? Ведь в мощных строфах богатыря Державина и в разнообразных напевах Протея Пушкина предображается та же самая природа, что и в поэмах Байрона или романах Вальтера Скотта, а в сих последних та же самая, что и в драмах Шекспира и Шиллера? И однако же я люблю драму предпочтительно, и, кажется, это общий вкус. Лиризм выражает природу неопределенно и, так сказать, музыкально; его предмет - вся природа во всей ее бесконечности; предмет же драмы есть исключительно человек и его жизнь, в которой проявляется высшая, духовная сторона всеобщей жизни вселенной. Между искусствами драма есть то же, что история между науками. Человек всегда был и будет самым любопытнейшим явлением для человека, а драма представляет этого человека в его вечной борьбе с своим я и с своим назначением, в его вечной деятельности, источник которой есть стремление к какому-то темному идеалу блаженства, редко им постигаемого и еще реже достигаемого. Сама эпопея от драмы занимает свое достоинство: роман без драматизма вял и скучен. В некотором смысле эпопея есть только особенная форма драмы. Итак, положим, что драма есть если не лучший, то ближайший к нам род поэзии. Что же такое театр, где эта могущественная драма облекается с головы до ног в новое могущество, где она вступает в союз со всеми искусствами, призывает их на свою помощь и берет у них все средства, все оружия, из коих каждое, отдельно взятое, слишком сильно для того, чтобы вырвать вас из тесного мира сует и ринуть в безбрежный мир высокого и прекрасного? Что же такое, спрашиваю вас, этот театр?.. О, это истинный храм искусства, при входе в который вы мгновенно отделяетесь от земли, освобождаетесь от житейских отношений! Эти звуки настроиваемых в оркестре инструментов томят вашу душу ожиданием чего-то чудесного, сжимают ваше сердце предчувствием какого-то неизъяснимо сладостного блаженства; этот народ, наполняющий огромный амфитеатр, разделяет ваше нетерпеливое ожидание, вы сливаетесь с ним в одном чувстве; этот роскошный и великолепный занавес, это море огней намекают вам о чудесах и дивах, рассеянных по прекрасному Божию творению и сосредоточенных на тесном пространстве сцены! И вот грянул оркестр - и душа ваша предощущает в его звуках те впечатления, которые готовятся поразить ее; и вот поднялся занавес - и перед взорами вашими разливается бесконечный, мир страстей и судеб человеческих! Вот умоляющие вопли кроткой и любящей Дездемоны мешаются с бешеными воплями ревнивого Отелло; вот, среди глубокой полночи, появляется леди Макбет, с обнаженною грудью, с растрепанными волосами, и тщетно старается стереть с своей руки кровавые пятна, которые мерещатся ей в муках мстительной совести; вот выходит бедный Гамлет с его заветным вопросом: "быть или не быть"; вот проходят перед вами и божественный мечтатель Поза и два райские цветка - Макс и Текла- с их небесною любовию, словом, весь роскошный и безграничный мир, созданный плодотворною фантазиею Шекспиров. Шиллеров, Гете, Вернеров... Вы здесь живете не своею жизнию, страдаете не своими скорбями, радуетесь не своим блаженством, трепещете не за свою опасность; здесь ваше холодное я исчезает в пламенном эфире любви. Если вас мучит тягостная мысль о трудном подвиге вашей жизни и слабости ваших сил, вы здесь забудете ее; если душа ваша алкала когда-нибудь любви и упоения, если в вашем воображении мелькал когда-нибудь, подобно легкому видению ночи, какой-то пленительный образ, давно вами забытый, как мечта несбыточная,- здесь эта жажда вспыхнет в вас с новою неукротимою силою, здесь этот образ снова явится вам, и вы увидите его очи, устремленные на вас с тоскою и любовию, упьетесь его обаятельным дыханием, содрогнетесь от огненного прикосновения его руки... Но возможно ли описать все очарования театра, всю его магическую силу над душою человеческою?.. О, как было бы хорошо, если бы у нас был свой, народный, русский театр!.. Б самом деле - видеть на сцене .всю Русь, с ее добром и злом, с ее высоким и смешным, слышать говорящими ее доблестных "героев, вызванных из гроба могуществом фантазии, видеть биение пульса ее могучей жизни... О, ступайте, ступайте в театр, живите и умрите в нем, если можете!..
–––––––––––––––––––


Конечно, ТАКОГО отношения к театру сегодня уже быть не может: нам известен кинематограф, которого не было во времена Белинского, нам известна анимация, нам известны компьютерные виртуальные миры и т.п. Время идёт вперёд, технологии галопируют, поэтому театр в том виде, в каком он существовал в 19-м и в начале 20-го века ныне уже пребывать не может. Я не хочу сказать, что как таковой театр "устарел" – о нет ! Но наше отношение к нему изменилось: нынче это вещь уже более музейная, нежели реквизит реального человеческого бытия.
Я полагаю, что театру – в т.ч. и оперному ! – в наше время назначена лишь одна судьба: быть "академическим" и тщательно оберегаемым с т.з. его стиля действом. Любой другой способ его существования в наше время будет пародией, издевательством, как мы можем это наблюдать на примерах постановок режиссёров-модернистов-актуализаторов.
Зато применительно к спектаклю "Бег" Ивановой, поставленному ею в театре им.Покровского, в полной мере применимы вышецитированные восторженные слова Белинского, когда-то сказанные им о театре ! Каким-то чудом Иванова воссоздала ТОТ САМЫЙ дух театра, которым восторгался Белинский и которому он посвятил свои экстатические строки ! В этом плане Иванова выступила наследницей и подлинной преемницей великих достижений Покровского, когда-то подаренных им отечественной сцене. Её постановка – это тот самый "театр Белинского", который можно любить всеми силами души и ради которого можно жить и умереть.