Электра в Мариинском театре

[До ля]

Ну вот и первый печатный отклик

http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2007/05/08/125422
Невысокое напряжение
В Мариинском театре поставили “Электру” в эстетике модерна
Дмитрий Циликин
Для Ведомостей
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ — Для постановки третьей — после уже освоенных здесь “Саломеи” и “Ариадны на Наксосе” — оперы Рихарда Штрауса пригласили лондонского режиссера Джонатана Кента. Его спектакль оказался хорош редкой в современном оперном театре чуткостью к художественной природе произведения.
“Электру” Штраус сочинил не по трагедиям Софокла или Еврипида, но вдохновившись пьесой Гуго фон Гофмансталя. Гофмансталь, один из главных австрийских символистов и идеологов венского Сецессиона, сочинил по своей “Электре” манерное либретто совершенно во вкусе стоявших на дворе 1900-х. Вкус этот — югендстиль.
Им-то и руководствовались Джонатан Кент и художник Пол Браун в своем спектакле. Зеркало сцены поделено по горизонтали пополам. Верхний уровень — дворец, огромная лестничная площадка с ведущими во все стороны дверями, уходящими вверх широкими ступенями и еще одной площадкой этажом выше, где располагаются царские апартаменты. Перила, люстра, бронзовые канделябры исполнены в характерных изломанных текучих формах и линиях модерна. Нижний мир — гора хлама, по которой обитающая (вернее, бомжующая) здесь Электра взбирается в логово ненавистной мамаши Клитемнестры. Рядом со свалкой — проектор, дочь-мстительница расчесывает свой юнговский комплекс просмотром слайд-шоу фотографий отца Агамемнона, зарубленного матерью и ее любовником. Пол Браун одел Электру в красные спортивные штаны с лампасами, драный грязный халат и ватник, Клитемнестру со свитой — в вечерние костюмы, в том числе брючные, служанок и мужчин — в среднестатистическую современную одежду. То есть это может быть дворец, допустим, Муссолини, или Чаушеску, или еще какого узурпатора.
Добротные реалистические мизансцены, психологически проработанные жесты — в общем, история если не бытовая, то вполне человекоразмерная. Что для “Электры” сейчас представляется чуть ли не новаторством. Еще в 1913 г. при постановке этой оперы в Мариинском театре Мейерхольд и Головин устроили на сцене археологически подлинный VI век до н. э. Еще в 1982 г. в фильме Гетца Фридриха с Леонией Ризанек и Астрид Варнай резали горло жертвенному теленку, хлестала натуральная кровь, исступленные женщины подставляли лица под струю. А уж потом… Традиционным стало стремление вчитать в “Электру” Штрауса античный миф, досягнуть так называемых античных страстей. Но это ошибка! Герои Софокла и Еврипида — носители химически чистых, нерефлексируемых эмоциональных субстанций. Двадцатый век принялся их ассимилировать, адаптировать к пониманию мещанского общества, и там, где Рок величаво и неумолимо творил свою волю, теперь наступила невротическая рефлексия и психоаналитические комплексы. Чистые краски превратились в ахроматические. Гофмансталь и прочие символисты лишь начали этот процесс, а потом он дошел до Сартра, этого, по точному выражению Набокова, баловня западной буржуазии, и Ануя, чьи “Медея” и “Антигона”, как теперь совершенно понятно, есть просто напыщенный вздор.
Экспрессионистская до истерики музыка Рихарда Штрауса притом необычайно сложна, красива и рассчитана на интеллектуальное, эстетское восприятие, может быть, и больше, чем на чувственное. А где эстетизм — там не может быть потрясения. Одна дама так и сказала про нынешний спектакль: “Не потрясает”. Так ведь и не должен — именно потому, что это не ясная древнегреческая трагедия, но вычурный модерн.
Качественно удовлетворяющий желание получить зрительское и слушательское удовольствие. Благодаря тому что почти все время певцы на высоте физически, они на высоте и вокально: сценография установила гармонию между предусмотренным Штраусом огромным, расширенным оркестром, да еще и ведомым сверхтемпераментным Валерием Гергиевым, и голосами, которые его перелетают из-под колосников. А Ларису Гоголевскую в заглавной партии и снизу, с пола, прекрасно слышно — первая вагнеровская певица Мариинского театра и здесь демонстрирует выразительность и мощь. (Единственная претензия — никак не решена финальная пляска, которой героиня празднует убийство своих врагов и доводит себя до такого экстаза, что падает мертвой: актриса просто стоит на коленях и машет руками. Вообще, у Штрауса две непосильные хореографические задачи: никто не знает ни как должна танцевать Саломея, чтобы ее вознаградили головой Крестителя, ни как Электре дотанцеваться до смерти.)
Это второй за месяц, после “Енуфы”, большой успех Ларисы Гоголевской — и вторая победа Валерия Гергиева “по названиям”. Художественный руководитель — директор последовательно гнет свою линию, пытаясь преодолеть косность отечественной публики и насыщая репертуар музыкой XX в.: Яначек, теперь вот очередной Рихард Штраус. Конечно, театр не уходит в отрыв и уже в мае на сладкое эта публика получит обожаемую “Тоску” Пуччини, однако и на премьере “Электры” местных и приезжих эстетов набрался целый зал, и спектакль имел серьезный большой успех. Посмотрим, хватит ли их на дальнейшие представления.

Модерна в постановке Кента - только что верхний этаж сцены. Внешние это, даже не атрибуты, а так - кой-какие аксессуары.
Если уж критик так в восторге от такого постановочного сецессиона, то что представил художник по костюмам? Какой стиль?
Я смотрела и задавалась вопросом, почему такое кусочничанье? Лоскутное полотно.
Кстати, декорации напомнили мне постановочное решение "Живого трупа" в Александринке. Но там Фокин гораздо точнее придерживался стилистики модерна. Возможно, постановщики оперы сходили на площадь Островского, приобщились? Вот, например Эйфман, когда ставил Анну Каренину, был замечен мной на этом сп-ле в т-ре Ленсовета.

Когда смотрела, думала, что Штраус "подставил" господина Кента. Надо было ему либретто с "Мух" Сартра писать. Лучше бы у англичанина с постановкой получилось. Дух модерна с кажется очень ярким, очень выразительным и потому легко передаваемым. Но на деле его воплотить в настоящее время очень трудно. Сдается мне, что тонкости и базовой культуры для этого у постановщика оказалось маловато.
Удивили претензии критика к отсутствию танца Электры. Еще одного лоскутка не хватило?
Это-то страшное движение, отсутствие всякой эстетики как раз и вписывалось и как-то соединялось со слайдами, антуражем подземной половины, всей сутью образа, созданного Гоголевской.
А вообще мне почему-то вспоминается сценография Марины Азизян в БДТ в "Федре". Мощно, лаконично, обыгрываемо хореографически.
Там, правда, был Расин, интерпретировавший с классицистической позиции классическую же Древнюю Грецию, но тем не менее художница смогла передать на сцене видение одной эпохи глазами другой.

[ice]

Странно что тема появилась здесь, а не в потоке про Оперу и Музыкальный театр, ну да ладно ...

http://www.kommersant.ru/doc.html?docId=763922
Девушка с комплексами
Пока в Москве ставят преимущественно "Евгениев Онегиных" и "Борисов Годуновых", в Мариинке – третья за весну постановка классики ХХ века. После прокофьевской "Любви к трем апельсинам" и "Енуфы" Яначека здесь выпустили "Электру" – самую мрачную оперу Рихарда Штрауса. За исступленной любовью дочери к убитому отцу и ее же ненавистью к матери-убийце с сочувствием наблюдала ЕКАТЕРИНА Ъ-БИРЮКОВА.

Миф об Электре, дочери героя Троянской войны Агамемнона, уходит в глубь веков. Но в эпоху модерна эта история могучих античных страстей оказалась историей неврозов и комплексов и расцвела пуще прежнего. Рождение оперы Рихарда Штрауса, основой для либретто которой стала одноименная трагедия Гуго фон Гофмансталя, происходило почти одновременно с рождением таких психологических понятий, как "комплекс Эдипа" (влечение к матери) и "комплекс Электры" (влечение к отцу). "Электра" – едва ли не первая в истории опера, где нормальная любовь между мужчиной и женщиной уже никого не интересует, а вместо этого все члены несчастной семьи (помимо заглавной героини, это ее сестра Хризотемида, брат Орест и их мать Клитемнестра, обремененная любовником Эгистом) варятся во всевозможных болезненных душевных муках по поводу друг друга.
Опера была написана в 1908 году, поставлена на следующий год в Дрездене, а спустя еще четыре года – в Мариинском театре Всеволодом Мейерхольдом, но прошла там всего три раза и почти на сто лет была у нас забыта. Теперешнее обращение к Рихарду Штраусу, называемому Рихардом Вторым,– самый логичный ход, который может придумать Валерий Гергиев, уже почти полностью разобравшийся с Рихардом Первым, то есть с Вагнером. "Электра", как и уже освоенная Мариинкой "Саломея",– это ранний Штраус, где еще очень много от Вагнера, только все увесистей и изломанней. Страсти – еще невыносимее. Оркестр – еще крупнее, так что даже не влезает в ко всему привычную мариинскую яму: ударные, жертвуя общим балансом, пришлось отсаживать в две боковые ложи, рядом со зрителями. Партии солистов, которым, соответственно, надо перекрикивать всю эту оркестровую массу,– еще неподъемнее.
Особый героизм требуется от женщин. Для Мариинки, где сформировалась команда закаленных Вагнером солистов, и это не проблема. Партию сестры Электры мужественно пропела Млада Худолей, матери – Елена Витман. Но главное, что в театре есть исполнительница партии Электры, которую просто осилить с начала до конца (несмотря на то что опера недлинная и идет без антракта) – уже подвиг. Это – Лариса Гоголевская, знаменитая Изольда в "Тристане" Дмитрия Чернякова, прекрасная Мачеха в недавней здешней "Енуфе". "Электра" просто превратилась в ее бенефис. Кажется, уже и оркестр не выдерживает, и духовые срываются, а госпожа Гоголевская, как батарейка Duracell из рекламы, все работает и работает.
Но, конечно, дело не только в силе, тембре и выносливости голоса, но и в невероятном трагедийном даровании, из-за которого одно присутствие на сцене этой отважной, принципиально антигламурной, не боящейся выглядеть отталкивающе певицы наэлектризовывает все вокруг. В новой "Электре" из героини сделали фактически полусумасшедшую бомжиху: спутанные волосы, бесформенный балахон поверх красных тренировочных штанов и в дополнение – отцовский военный китель. Китель, с которым Электра пустится в свою предсмертную, восхищенную пляску в финале, руками брата убив мать и ее любовника,– одно из сокровищ, которые она хранит в память об отце. Еще есть топор, которым он был убит, и набор фотографий из детства, когда он был жив. Фотографии Электра смотрит на мятом полотнище с помощью старого проектора, единственной пригодной к жизни вещи в той огромной свалке, где она живет.
Режиссер спектакля англичанин Джонатан Кент пока больше известен как человек из драматического театра. Но гораздо правильнее автором этой постановки называть маститого английского сценографа Пола Брауна, много работавшего на самых престижных площадках по всему свету, в том числе оформившего "Волшебную флейту" в Большом. Всю мариинскую сцену с пола до потолка он застроил внушительной двухъярусной конструкцией, одновременно роскошной и осмысленной, что нечасто совпадает. По большому счету, его работа оставляет режиссера без дела – все и так предельно ясно.
Верхний ярус – это респектабельное жилище в стиле ар-деко, выделанном до мелочей: светильники, мебель, лепнина с античными героями, уходящая в верхние покои лестница с богатыми перилами. Здесь обитает Клитемнестра и ее буржуазно-конформистская, блестяще одетая свита. Все у них вроде хорошо, но только в самой середине этого благополучия – зияющая рана в полу. Она открывает путь в нижний ярус, где – страшный, темный, пыльный подвал, заваленный всякой ненужной мебелью и отбросами. Здесь обитает Электра.
Режиссер к этой впечатляющей картине раскола мира и сознания мало что добавляет, разве что немного интригует по поводу брата Ореста. Он, долгожданный мститель, появляется такой чистенький и аккуратненький, что до последней минуты кажется – он вот-вот помирится со своей мамой. Но нет, что-то такое совершив в ее спальне, он злобно удаляется туда, откуда пришел, окинув презрительным взглядом двух своих сестер: одну – полуживую от страха, другую – уже мертвую от счастья. А зрителям предоставляется самим решать вопрос, где проходит граница между комплексами и жаждой справедливости.

Действительно, где проходит граница между комплексами и жаждой справедливости, к примеру, в статье Екатерины Бирюковой?
"Лариса Гоголевская, знаменитая Изольда в "Тристане" Дмитрия Чернякова, прекрасная Мачеха в недавней здешней "Енуфе". То есть получается, что "Тристана" поставил Дмитрий Черняков, а появление "Енуфы" в Мариинском театре случилось само собой, подобно самозарождению мышей в грязном белье. И редактора такое пропускают, и Должанский, опять же... Комплексы встают на пути жажды справедливости .

[mihail]

Да, в этой статье что ни фраза, то брильянт. Чего только стоит следующая:

"...Теперешнее обращение к Рихарду Штраусу, называемому Рихардом Вторым,– самый логичный ход, который может придумать Валерий Гергиев, уже почти полностью разобравшийся с Рихардом Первым, то есть с Вагнером."

Бедный, бедный Вагнер...

[До ля]

Да, в этой статье что ни фраза, то брильянт.

Измотал Гергиев оперную критику своими премьерами. На каждую очередную приличных фраз не наберешься.

[ice]

Измотал Гергиев оперную критику своими премьерами.

Другие бы радовались!

[Не Гаккель]

"Электра - сводная сестра Тристана или девять барабанов в служебной ложе"

Все-таки , осмелюсь предположить, что "Электру" ждет сценическая участь Мариинского "Тристана".

Михаил, и как Вам приходит в голову сравнивать гениального Митиного "Тристана" и эту бездарную посредственность?

[ice]

Михаил, и как Вам приходит в голову сравнивать гениального Митиного "Тристана" и эту бездарную посредственность?

Ну вот, началось! Наряду с понятиями комплекса Эдипа и комплекса Электры впору вводить понятие комплекса обожателей Мити Чернякова. Этож до какой степени надо обожать режиссера чтобы даже для представления самого себя, в профайл, взять фотографию с его сценографией?! Это же клиника какая-то! Юнг или Фрейд или Бехтерев или еще кто... даже не знаю. Не Гаккель, а почему Вы взяли фото из "Годунова", а не из "Тристана"? "Годунов" что, по вашему, еще гениальнее?

[mihail]

Михаил, и как Вам приходит в голову сравнивать гениального Митиного "Тристана" и эту бездарную посредственность?

Наверное, потому что гениальным Тристан быть никак не может.
Гений, он у нас один - Митя Черняков.
Кстати, Вы не помните, когда последний раз Тристан шел в Мариинском?
По моим данным, в октябре 2005г.(возможно, еще был спектакль в июне 2006, точно не помню)
Не намного больше спектаклей получилось, чем у первой постановки Электры.

[mihail]

Л. Гаккель: "Если говорить о текущих событиях в жизни театра, то, конечно, главное из них – премьера оперы Верди "Фальстаф". О самой опере у меня было сказано в прошлый раз. Но, видимо, такова моя участь – зря стараться. Если кто-нибудь из уважаемых читателей побывал на премьере спектакля (а такое наверняка случилось), то едва ли нашел подтверждение моим описаниям "Фальстафа". Тончайшая музыка, игра психологических красок, вердиевские перекличка с прошлым и прозрение на будущее – все теряется под натиском воображения и темперамента режиссера Кирилла Серебренникова. Хочется махнуть рукой и сказать зрителю что-то вроде: "развлеклись, и хорошо". Да хорошо ли? Китч торжествует. Спектакль повернут в сторону какой-то условной современности. Но все какое-то размытое, грязноватое – не поймешь, где что происходит "Притча на все времена"? Ясно видна лишь печать вчерашней театральной моды. Сидишь в зале и перебираешь: это – оттуда, это – отсюда. "Фитнесс-клуб" мы недавно видели в спектакле Большого театра ("Летучий голландец" в постановке П. Конвичного), черти – да это смешноватое повторение демонов из нашего спектакля "Огненный ангел" (режиссер Д. Фримэн), вешалки уже были на нашей сцене в давней постановке "Волшебной флейты" (режиссер Ш. Пионтек). Скажите об этом постановщику "Фальстафа" – он ответит, что не видел ничего из перечисленного. Тем хуже: значит, в новой постановке перед нами общие места китчевого стиля, а уж он-то точно – вчерашний день.
И позволю себе сказать: я дорого бы дал за возврат к прошлому, за шекспировские краски вердиевского сюжета, исторически достоверную сценографию (здесь она так уныла, что подозреваешь какой то непостижимый изыск стиля). Уверен – публика была бы счастлива, как счастлива она на спектакле "Набукко", создающем миражи костюмной романтической оперы. Да на "Фальстафе" была бы вдвойне счастлива, ибо у нас изумительный Фальстаф – Виктор Черноморцев, у нас пленительные дамы: Алиса Форд (Татьяна Павловская, Оксана Шилова), Мэг Пейдж (Анна Кикнадзе, Елена Соммер), Нанетта (Ольга Трифонова, Людмила Дудинова), мистрис Квикли (Мзия Ниорадзе), у нас бесподобный мистер Форд (Василий Герелло), славный Фентон (Даниил Штода). Оркестр сияет, дышит, ибо за пультом маэстро Валерий Гергиев.
Но тогда – к чему же подобное сценическое зрелище? Может быть, кто-то почувствует в нем режиссерские сердечность, обаяние, тепло, кто-то восхитится свежестью постановочных идей? Если так – слава Богу. Ведь я от души желаю моему театру зрительского успеха, а новому спектаклю – долгой жизни (сам маэстро недавно сказал, что доказательством подлинного успеха оперной постановки является ее долголетие). И, возможно, такой "Фальстаф" будет жить, тем более – не сомневаюсь – дружественная пресса ободрит К. Серебренникова. А зритель моего – не скажу – возраста, но моих культурных привычек – он в очередной раз разведет руками…"(http://www.mariinsky.ru/ru/info/gakkel/20060220)


Так получается, что замени несколько слов в тексте, поменяй фамилии исполнителей на другие, и рецензия - хоть куда, как это ни печально.

[Orhidea]

Начнем с того, дорогой критик, что текст о постановке не мой, я его скопировала с соседнего форума. Это раз. Во вторых. Я собиралась еще дать несколько комментариев с соседнего форума. И дам их. А чем вас не устраивает моя консерватория?????