Концерт Спивакова и Гиндина в Казани

[Сергей]

Как его друг я не могу Вам поручиться за свою объективность, но по-моему у Саши конечно бывают разные выступления, но среди них встречаются оченьнадолгозапоминающиеся, в частности его выступления на сольных турах на конкурсе Чайковского в 1994-м году!

[Vic]

Как его друг...

Во я попал! Ну, передайте, что ждём мы его в столице Карелии!

[До ля]

17/11 в Большом зале были на концерте, где А.Гиндин исполнял 21 концерт Моцарта. В отличие от июньского концерта с 1-м Шопена здесь он нам очень понравился. Действительно, как кто-то здесь выше отметил - исполнение совершенно лишенное пошлости, т.е., нажима в самых проникновенных местах. Ощущение свободы, почти свободной воли слушателя. М.б., непонятно выразилась, но кто-то меня поймет.
Не написала об этом концерте, потому что во втором отделении Томас Зандерлинг с 7-й Брукнера огорчил. В последнее время почему-то не хочется говорть о негативе.

[Sergey]

Как Сашин друг и коллега по ассистированию в классе проф. М.С. Воскресенского хотел бы сказать, что Саша замечательный музыкант, который может и умеет практически всё. В его игре никогда не услышишь "вкусовщины", он всегда предельно искренен за инструментом, при абсолютной технической свободе и безупречным пониманием стилей. В футбол он не играет, но это не мешает ему быть открытым в общении. Он настоящий мастер, прекрасный педагог и (что для меня очень важно) удивительный человек, интересный, яркий и непосредственный.
Советую всем кто еще не слышал его срочно исправить эту ситуацию!

[Vic]

Спасибо, Сергей! 12 декабря будем слушать Вашего коллегу в Петрозаводске. Только что вышло большое и весьма интересное интервью с ним в одной из местных газет. В программе петрозаводского концерта - Концерт Бортнянского, Концерт №1 Шостаковича и Музыка для камерного оркестра Свиридова. Правда ли, что это часть абонемента "История русского фортепианного концерта"?

[Sergey]

Да, это правда. 9-го декабря будет концерт в МЗК с той же программой. Жаль, что не смогу быть лично, уезжаю

[Vic]

А почему "Музыка для камерного оркестра" Свиридова оказалась в программе этого абонемента? Александр рассматривает это сочинение как своеобразный фортепианный концерт?

Забыл сказать, что в петрозаводском концерте, наряду с перечисленными сочинениями, будет исполнятся ещё Симфония псалмов Стравинского.

[Vic]

В газете "ТВР-панорама" опубликован сокращённый вариант. А вот здесь - более полный.

АЛЕКСАНДР ГИНДИН: «Я НЕ БЫЛ ВУНДЕРКИНДОМ»
Музыкальный мир Петрозаводска с нетерпением ожидает встречи с молодым, но уже заслужившим любовь слушателей пианистом Александром Гиндиным. В 11 лет он получил премию на конкурсе «Новые имена». С этого момента началась и его концертная деятельность. Имя пианиста быстро становится известным и в России, и за рубежом. Гиндину аплодировали во Франции, в Германии, в Швеции. Его концерты с огромным успехом проходят в Москве, в Новосибирске, в Нижнем Новгороде. Вскоре своим приездом музыкант почтит и наш город. Накануне предстоящего концерта Гиндина в Петрозаводске, корреспонденту нашей газеты удалось встретиться и побеседовать с музыкантом.

– Только что закончился телевизионный конкурс юных музыкантов – «Щелкунчик», где Вы были членом жюри. Каковы Ваши впечатления от услышанного?
– Впечатления самые лучшие. Во-первых, финал любого конкурса, а особенно детского – это радостное событие. Радостное как для победивших, так и для тех, кто не дошёл до конца, ведь главным является не столько победа, сколько участие, возможность выступить на прекрасной сцене.
– Вы могли бы кого-то из ребят особенно выделить?
– Было очень много ярких ребят. Я думаю, что из некоторых вырастут настоящие музыканты. Конечно, здесь необходимо понять, кто перед тобой: начинающий хороший музыкант или вундеркинд. Если первое, то это замечательно. А второе имеет свойство сгореть в один прекрасный день по независящим ни от кого причинам.
– Где проходит грань между понятиями «вундеркинд» и просто одаренный ребёнок? Кто или что её может определить?
– Наверное, только время. Дело в том, что вундеркинизм – явление непредсказуемое и сложное и может продолжаться не только до 9-10 лет, но до 16 или даже до 30 лет. Человек и в 20 лет может вспыхнуть и тут же погаснуть. А понятие одаренности предполагает скорее постепенное и гармоничное развитие ребёнка.
– А с чего началось ваше вхождение в мир музыки?
– Своё музыкальное образование я начал классически. Вундеркиндом я не был, по крайней мере, себя таковым никогда не считал и не считаю. Начал заниматься в ДМШ № 36 им. В. В. Стасова у замечательного педагога К. И. Либуркиной. Последние два года учился в ЦМШ, откуда и поступил в Московскую консерваторию в класс профессора, народного артиста России М. С. Воскресенского. А по окончании аспирантуры стал его ассистентом.
– С какого возраста начали заниматься музыкой?
– Мне было почти девять лет. По меркам только что прошедшего конкурса «Щелкунчик», это очень поздно. Сегодня девочка девяти лет уже получила первую премию, а я еще только начинал.
– Ваши родители имели отношение к музыке?
– Вы очень точно в моём случае сформулировали вопрос. В моей семье музыкантов – профессионалов нет. Но родители обычно живут жизнью детей и становятся музыкантами вместе с ними. Так произошло и в нашей семье.
– Помимо музыки в детстве были ещё увлечения, или она, войдя в Вашу жизнь, сразу заняла лидирующие позиции?
– Честно сказать, я не помню, чтобы музыка так сразу всё собой заполнила, но и чтобы было что-то другое, очень важное для меня, тоже не припомню. Музыка «врастала» в меня очень постепенно и органично.
– То есть осознание того, что музыка – это Ваша жизнь, пришло не сразу?
– Скажу больше, это осознание приходит только сейчас, когда моя музыка стала нужна не только мне, но и другим людям. Это и есть, наверное, определяющий момент.
– Что привлекает в сегодняшнем культурном пространстве? Есть ли яркие впечатления от прочитанной литературы, театра, посещения выставок? Или на это время не хватает?
– Конечно, не хватает. Но все-таки музыка рядом с собой не терпит никаких конкурентов и поглощает меня целиком и полностью. Поэтому я не люблю рассуждать на темы, в которых профессионально не разбираюсь.
– Как проводите свободное время?
– Я считаю своим свободным временем – время гастролей и очень люблю это время. Здесь мне удается получить впечатления от новых, порой незабываемых встреч с интереснейшими людьми, полюбоваться незнакомыми местами или вновь вернуться к уже полюбившимся.
– Вы много гастролируете как по России, так и за рубежом. Как на Западе относятся к нашей современной пианистической школе, ценятся ли там российские исполнители?
– Всё-таки ещё ценятся и на Западе и на Востоке. Конечно, не так, как раньше, но, тем не менее, российская пианистическая школа остается на данный момент конкурентно-способной, а это главное.
– Что отличает российскую фортепианную школу?
– Она определяется именно владением инструмента, его звучанием, подачей звука, технической оснащенностью, хотя восточные пианисты сейчас ещё более техничны. Гармоничное сочетание музыкальности, напора, лирики, техники, слуха и страстности – основные направляющие русской фортепианной школы. Кроме того, мне кажется, что музыка очень связана с языком. При рождении в человека закладывается некий языковой код, на котором он не только говорит, но и мыслит. И мы свои мысли выражаем словами, даже если их не произносим. Поэтому и исполнительское искусство, и композиторское связано с тем языком, на котором говорил композитор и на котором говорит исполнитель. Например, к любому французскому произведению, начиная от Рамо и кончая «Шестёркой», без труда можно подобрать любой подстрочный французский текст; но попробуйте «приставить», к примеру, немецкий. Ничего не получится, а если получится, то это будет полная ерунда – наизнанку вывернутое строение фразы. Как человек мыслит, так он и говорит, и наоборот.
– Интересно, что внутри одной российской фортепианной школы существуют разные направления. Чьи традиции наследует Школа Вашего профессора, М. С. Воскресенского?
– У этой школы блестящая родословная. Школа Михаила Воскресенского идет от самого Листа. Я горжусь тем, что по музыкальной линии являюсь потомком гениального композитора и пианиста. Учеником Листа был Пабст, учеником Пабста – Игумнов, Оборин учился у Игумнова, Воскресенский – у Оборина, а я – ученик Воскресенского. Интересно, что в рамках одного «рода» существуют свои устные традиции, передающиеся из поколения в поколение. Например, в Первом концерте Листа есть ремарки, исходящие от самого автора. Я разговаривал со многими пианистами других школ, но они этого не знают, так как во всех изданиях эти нюансы в своё время были упущены. И это стало достоянием только устной традиции. В «нашей» школе всегда особое внимание уделялось звучанию инструмента, мягкости звука.
– Лист был великим виртуозом. Что для вас значит пианистическая техника?
– Для меня техника никогда не была главенствующей. Это, конечно, банально звучит и всем известно, но техника в музыке – служит высшим целям. Я это много раз повторял и не устану повторять всем своим «техничным» студентам. Однажды на урок мне было принесено произведение в технически очень хорошем исполнении, и я посоветовал студенту послушать запись одного из последних концертов К. Н. Игумнова. Он был в то время уже очень пожилым человеком, и, откровенно говоря, в техническом отношении у него мало что получалось, но исполнение от этого не проигрывало, напротив, техническое проблемы компенсировались колоссальной внутренней энергетикой и эмоциональным накалом. Если тебе всё легко дается и всё получается, то нет желания напрягаться, а музыка – это борьба с самим собой. Сейчас хорошая техника воспринимается как должное. Это является необходимым уже для 10-11-летних музыкантов.
– Некоторые музыканты Вашего поколения достаточно успешно совмещают классическую и эстрадную деятельность, например классику и джаз. Как Вы относитесь к подобной тенденции?
– На мой взгляд, совмещение в одном лице таких абсолютно разных, не имеющих точек соприкосновения, стилей, вредно для музыки. Прикосновение к инструменту в классике и в джазе абсолютно разное. Классический пианист всю жизнь работает над мягким звукоизвлечением, и потерять это качество можно очень быстро. К примеру, то же, когда пианист одновременно занимается игрой на клавесине. Садясь за рояль, он невольно воспроизводит звучание клавесина, и с этим ничего поделать нельзя – это привычка. Я выбрал для себя только одно и в этом пытаюсь добиться совершенства. Нашими великими предшественниками, такими, как Рахманинов, Горовиц, Рихтер, Гульд, сделано так много, что всей жизни мало, чтобы хотя бы приблизиться к тем вершинам, которые они нам задали.
– У вас есть любимые композиторы?
– Я профессионал. Любитель волен сказать: это мне нравится, а это – нет. Профессионал не имеет право так говорить. Я люблю хорошую музыку самых разных композиторов и эпох.
Я не могу судить, что у меня получается лучше, а что хуже, и это естественно, потому что каждому исполнителю кажется, что он играет лучше других. Это происходит не из-за самовлюбленности и самоуверенности, а потому, что мы вкладываем в произведение все свои душевные и физические силы, и когда это получается, то, конечно, кажется, что это и есть самое лучшее исполнение. Я играю классику, старинную музыку, современную. Кстати в ноябре я буду принимать участие в Фестивале, посвященном Юбилею гениальной Майи Плисецкой. Я играю Концертную сонатину Р. К. Щедрина. Это мировая премьера. Произведение создано в августе этого года.
Также я сыграю «Пролог и Скачки» из балета Р. К. Щедрина «Анна Каренина» в обработке М. В. Плетнёва, «Пастораль» – пьесу для фортепиано и кларнета и др.
А через несколько дней я исполняю с Н. А. Петровым концерт Мендельсона. Совсем скоро буду играть Моцарта, Шопена, Свиридова, Шостаковича. Я ещё молодой пианист и не хочу ограничивать себя рамками какой-то одной эпохи. Ведь столько прекрасной музыки написано! Только хватило бы времени на всё!!!
– Вы предпочитаете выступать сольно или ансамблевая музыка тоже Вас интересует?
– Конечно, много играю сольно. И очень, очень люблю играть в ансамбле.
Я трепетно отношусь к камерной музыке. Может быть, лучшая музыка была написана для камерного ансамбля. Последние четыре года мы много играем с Н. А. Петровым на двух фортепиано и в России, и за рубежом. Второй мой партнёр – это В. Т. Спиваков. С ним мы сыграли четыре сонаты Бетховена, всего Шуберта, всего Брамса, Штрауса, Франка, Стравинского. Записали на компакт-диск три сонаты Брамса.
Исполнять камерную музыку – это ещё одна возможность продолжать учится. В моём случае это полностью подтверждается, так как мои партнёры – выдающиеся музыканты с мировыми именами. Мне посчастливилось – они старше меня и опытнее, и я считаю себя учеником и того, и другого в полной мере.
– А в области камерно-вокальной музыки как дела обстоят?
– К сожалению, пока приходилось меньше сотрудничать с певцами. Найти партнёра, с которым было бы интересно работать, который поёт на языке оригинала и в нужных тональностях, пока не удается, хотя у меня есть огромное желание исполнить романсы Глинки, Чайковского, Рахманинова. Но пока это лишь планы.
– Что войдет в программу, которую вы представите в Петрозаводске?
– В Петрозаводске будет очень интересная программа. До этого я сыграю её в Москве, в Международном Доме музыки, в рамках моего абонемента «История русского фортепианного концерта». Это своеобразная историческая антология жанра, начиная с Дмитрия Бортнянского, заканчивая Родионом Щедриным, который в 2004 году написал концерт для фортепиано и камерного оркестра. В Петрозаводске, будет исполнен концерт Д. Бортнянского, музыка для фортепиано, струнных и валторны Г. Свиридова и Первый концерт Д. Шостаковича.
– Можно сказать, что в столицах и провинциях публика разная, или такой дифференциации нет?
– Необходимо различать провинции географические и провинции культурные. Не так давно у меня был концерт в Новосибирске. Географически – это сугубая провинция, но там такой оркестр, который не уступает именитым московским оркестрам. Туда приезжают первоклассные музыканты со всего мира и считают за честь там выступать. Разве можно назвать этот город провинцией? А Пермь, а Самара, а Нижний Новгород? Разве это провинция? Конечно, нет! Все зависит от тех людей, что живут и работают в этом городе, даже от стараний филармонии. Если филармония работает на мировом уровне, то тогда в музыкальном и культурном отношении этот город перестает быть провинцией.
– А европейская публика чем-то отличается?
– У нас принято говорить «Европа», а Европа – понятие растяжимое. Конечно, никто не говорит о таких крупнейших культурных центрах, как Берлин, Мюнхен, Лондон, но в Европе есть места, которые по провинциальности своей (не в лучшем значении этого слова) просто не сопоставимы с провинциальностью многих российских городов.
– Вы помните ваши первые гастроли?
– Я очень рано начал гастролировать, так как был стипендиатом фонда «Новые имена», с которым и сейчас сотрудничаю с огромным удовольствием. И в 12-13 лет концертировал и за рубежом, и по России. Концертная жизнь началась для меня тоже не в один день, а постепенно, хотя и стремительно. И что было «впервые», уже сложно выделить и вспомнить.
– Случались ли какие-то курьёзы во время поездок?
– Мне часто задают этот вопрос, но я ловлю себя на мысли, что в момент, когда об этом спрашивают, ничего в голову не приходит. Эти случаи не рассказываются на заказ, хотя, конечно, они бывали, как и у всех.
– Кто в семье у Вас готовит?
– В Москве готовит моя мама, а на гастролях, если я найду тот ресторан, который мне нравится, то буду в него ходить постоянно, и у меня даже мысли не возникнет поискать что-либо другое. По сути своей я не гурман. Еда для меня – это, прежде всего, утоление голода и не более того.
– Вы женаты?
– Да, я женился полтора года назад. Моя жена Тереза – не музыкант, она юрист международного права. Мы познакомились в Стокгольме, где она живет. Сейчас мы живем на два дома, так как ещё нет возможности перебраться в Россию. Два месяца назад у нас родился очень симпатичный сын – Эрнест. Скоро, надеюсь, их увижу, к Новому году они переедут в Москву.
– Уже, наверное, строите планы в отношении музыкального будущего Вашего сына?
– Сложно сейчас об этом говорить, поскольку неизвестно, какие у него будут таланты и пристрастия. Более того, я пока не знаю, как я себя поведу с ним в этом отношении, насколько во мне взыграет этот деспотический дух отца-музыканта. Время покажет.
– Вы верующий человек?
– Наверное, да. По крайней мере, перед концертом всегда вспоминаю о Боге. Но истинно верующий вспомнит о нём и после. Я же после концерта занят, к сожалению, исключительно собственной персоной.
– Волнуетесь перед выходом на сцену?
– Да. Волнуюсь всегда, но всегда в разной степени. Хотя волнение перед концертом – это хорошая вещь, ведь «волнение» – антоним «покоя». Это своеобразная раскачка души. Как спортсменам необходимо разогревать мышцы перед выступлением, так артистам душу. Это и есть волнение в позитивном смысле. Оно необходимо.
– Что делаете в последние часы перед концертом?
– Перед концертом мне необходимо отдохнуть и выспаться – это непреложное правило. Я от него не отступаю даже в тех случаях, когда не позволяют условия. После отдыха у меня возникает более свежее восприятие окружающего. Это очень влияет на звук, он становится светлее, как мне кажется.
– Что можно посоветовать начинающим пианистам, мечтающим о концертной эстраде?
– Хочу не посоветовать, а пожелать, чтобы они с нежностью относились к своему инструменту, потому что рояль любит ласковое отношение к себе, тогда он очень хорошо отвечает. Не надо его «бить». Он этого не прощает.
Карьера же музыканта – вещь, которая складывается из очень многих показателей, во многом от нас – простых смертных – независящих.
Удачи всем желаю!

Светлана КОСЯТОВА

[gglad]

17/11 в Большом зале были на концерте, где А.Гиндин исполнял 21 концерт Моцарта. В отличие от июньского концерта с 1-м Шопена здесь он нам очень понравился. Действительно, как кто-то здесь выше отметил - исполнение совершенно лишенное пошлости, т.е., нажима в самых проникновенных местах. Ощущение свободы, почти свободной воли слушателя. М.б., непонятно выразилась, но кто-то меня поймет.
Не написала об этом концерте, потому что во втором отделении Томас Зандерлинг с 7-й Брукнера огорчил. В последнее время почему-то не хочется говорть о негативе.

Если Вы о концерте в Питере в БЗФ, то он, вроде, был 25/11 и играли они 23-й Моцарта, хотя в програмке значился 21-й.

[Дилетант]

Alfred SCHNITTKE
TRIBUTE TO ALFRED SCHNITTKE
Capriccio Records Catalog #: 67016
SONATA FOR VIOLIN AND CHAMBER ORCHESTRA
SUITE IN THE OLD STYLE
FRAGMENTE (5) ZU BILDERN VON HEIRONYMUS BOSCH
CONCERTO FOR PIANO AND STRINGS
Perfomer: Alexander Ghindin (piano), Vladimir Spivakov (violin)
MOSCOW VIRTUOSI CHAMBER ORCHESTRA
Conductor: Vladimir SPIVAKOV

Орбелян отдыхает.
Крайнев - нет.