Патолога, профессора Владимира Гаршина я знал очень давно. Со школьных лет. По частоколу ссылок у классиков патологии и гистологии на его книгу «Воспалительные разрастания эпителия, их биологическое значение и отношение к проблеме рака» (1939), с весьма оригинальными представлениями о том, для чего нужны эта смущающие всех онкологов «атипические разрастания эпителия». Потом с восхищением читал его воспоминания о работе в блокадном Ленинграде в «Архиве патологии». А уже студентом я сам проштудировал эту книгу, и пытался, используя методику Гаршина, вызвать псевдоэпителиоматозную гиперплазию и, таким путем, заставить нормальные эпителиальные клетки дать метастазы (к сожалению, с неопределенным результатом). Вобщем и целом, Гаршин для меня был одной из крупнейших фигур в отечественной патоморфологии, и только в таком ракурсе я его и представлял. И вот, до вчерашнего дня я и понятия не имел, что Гаршин-то, да, тот самый патологоанатом Гаршин – очень хорошо известен довольно широкому
Как-то местный почитатель старинной музыки, Роман Туровский нелестно отозвался о об одном из старейших композиторов-мистификаторов (есть его неудавшийся закос "под Фрескобальди")- Готтлибе Теофиле Муффате, причислив его к справедливо забытым бездарностям. Действительно, на фоне гораздо более известного отца - Георга Муффата - Готтлиб Муффат прочно забыт. Вот справедливо ли?
Сегодня мне попалась невероятная запись - клавирные сюиты Готтлиба Муффата в исполнении Мейерзон. Когда-то она (Мейерзон, разумеется ) меня страшно разочаровала своим бёмовским интегралом - но тут! - одни восторги. Отличная запись, превосходная игра... замечательные сочинения. Очень обрадовала Чакона из 7-й сюиты, о которой давно знал, но никогда не слышал. Она целиком опровергает суждение о "бездарности": http://www.sendspace.com/file/8tiqmu
(вообще говоря - мажорное полнокровное сочинение с очень красивой и мелодичной минорной серединкой)
Намедни познакомился со знаменитой 4-й симфонией Арво Пярта. Впечатление - одно большое занудное общее место. Исключение составляет только "фунебральный" эпизод, в некотором роде гибрид между известным фрагментом Пассакалии ре минор Букстехуде и "Шествием на казнь" из "Фантастической" Берлиоза. Ну, и еще под конец вроде бы ничего, но - ощущение кальки с эпизодов, многократно слышанных и в Tabula rasa, и в Te Deum'e.
Короче - весьма заурядное и проходное (ИМХО) сочинение, на одно прослушивание, и если бы не известный околополитический скандал с посвящением, вряд ли эта симфония привлекла бы сколько-нибудь значительное внимание.
На днях переслушивал магнификат-фуги Пахельбеля (Payne) и в очередной раз убедился в его мелодическом таланте и в том, как прав мой друг yohji_nap, называя фугу «медитацией на тему».
Если смотреть в ноты – простая до примитивности двухголосая фуга, где проведения темы перемежаются с короткими перекличками верхнего и нижнего голоса, но царящая в этой маленькой фужке атмосфера возвышенной грусти совершенно непередаваемая. Тема – очень яркий пример пахельбелевской выразительной мелодии.
Вот, вот откуда ноги у Буттштетта растут, вот где посажено деревце, плодом которого будет мощная Фуга ми минор. Тема фуги чрезвычайно напоминает оба буттштеттовских соль минора («настоящий» и «типа -как бы - рейнкеновский»).
Это, мне кажется, одно из самых трезвых суждений, которое многое может объяснить в исторических и даже современных акцентах на развитие музыки:
"6. Каким же образом возникла зловещая легенда о Сальери? По-видимому, прежде всего стоит упомянуть общую тенденцию мифологизации Гения. Особенно это было свойственно XIX веку с его романтизмом и, соответственно, культом Гения. Гений искривлял пространство вокруг себя, все привычные представления о масштабах - физических и моральных - смещались. Романтическое воображение представляло Гения в окружении враждебной среды, в борьбе с таковой, часто с трагическим исходом. Кстати, при этом создавалась и благоприятная психологическая ситуация для реципиентов мифов, поскольку они как бы возвышались до уровня Гения над косной средой. "Эти ничтожества не приняли "Свадьбу Фигаро", но мы-то с Моцартом знаем!" Другой стороной медали оказывалось принижение исторических лиц, "обыкновенных талантов", действовавших