Мифы о новой музыке

[-Бу-]

Почему нельзя? Есть произведения, которые легко напеть, но очень тяжело сыграть. Например, Лунная соната.

вот, кстати, финал Лунной сонаты напеть практически невозможно. Гораздо труднее, чем формулу Штокхаузена.

[-Бу-]

У каждого значительного композитора есть совершенно уникальная акустика

Например, у Шаррино, Фуррера, Лахенмана, опять же.

[8u8]

Штокгаузена мои дети поют, если они за что-то наказаны.

что ж, у них будет в чем проявить эдипов комплекс.

[Roman]

Я не профессионал, но из Вагнера помню многое, хотя совсем его не люблю. Из Глюка... Как бывший хорист, могу сказать, что "Орфея и Эвридику" помнил когда-то целиком, причём обе версии. С Окегемом, боюсь, номер не пройдёт, я его плохо знаю, а Жоскена де Пре периодически слушаю, пытаясь "подвыть". Меня никто не учил отличать Гайдна от Моцарта, и я не уверен, что смогу их отличить, если мне дать два отрывка из того и другого, просто Гайдна я довольно скоро перестаю слышать, отвлекаюсь, а от Моцарта отвлечься не получается.

Запоминаемость должна быть, тут я согласен с Романом, но это не обязательно запоминаемость "мотивчика". "Ра-асцвета-али яблони и груши...". Нет. Запоминаться должен образ услышанной музыки. Не художественный образ, который она выражает, а именно звуковой образ. И если он проникает в сознание и остаётся там, заставляя даже среди повседневных дел и суеты снова и снова к нему возвращаться, испытывать необъяснимое волнение, если вы вдруг вспомнили его нежданно-негаданно, не переслушивая само произведение, значит, это хорошая музыка, значит, это "ваша" музыка.
Запоминающаяся музыка - это не та, которую можно напеть в ванной. Это музыка, убеждающая вас в своей истинности: "Надо же, как это верно, как это точно найдено. Надо бы не забыть..." И такая музыка, как правило, не забывается.

Именно так.

А Гайдна я слышу лучше чем Моцарта.

[ccruisse]

вот, кстати, финал Лунной сонаты напеть практически невозможно. Гораздо труднее, чем формулу Штокхаузена.

...практически...

[Sniff]

Именно так.

А Гайдна я слышу лучше чем Моцарта.

Конечно, Вы его лучше знаете, чем я.

Спасибо, Роман.

[Initio]

гризе, лахенман, лигети, вивье, шиаррино, кильмайер, пярт, сильвестров, ксенакис, адамс, б.чайковский, шелси – всех их можно легко распознать. а кому это незачем, тот пусть не смердит тут про безликость совр. авторов.

Bravo!

[Fritz]

Запоминаемость должна быть, тут я согласен с Романом, но это не обязательно запоминаемость "мотивчика". "Ра-асцвета-али яблони и груши...". Нет. Запоминаться должен образ услышанной музыки. Не художественный образ, который она выражает, а именно звуковой образ. И если он проникает в сознание и остаётся там, заставляя даже среди повседневных дел и суеты снова и снова к нему возвращаться, испытывать необъяснимое волнение, если вы вдруг вспомнили его нежданно-негаданно, не переслушивая само произведение, значит, это хорошая музыка, значит, это "ваша" музыка.
Запоминающаяся музыка - это не та, которую можно напеть в ванной. Это музыка, убеждающая вас в своей истинности: "Надо же, как это верно, как это точно найдено. Надо бы не забыть..." И такая музыка, как правило, не забывается.

Весь пронизанный холодом и льдом, мрачный, похоронный Vortex temporum. Натянутые, как струна, нервы Anahit. Пронзительный си-минорный кусок после первого вокального раздела в "De Staat" (да и все, что дальше, тоже). Томительные краски аккордов в кульминации "Clocks and Clouds". Вступительный кластер "Атмосфер". Жига из "Танцевальной сюиты". Финал "Сцен из действительной жизни". Экспресивнейший скачок на две с половиной октавы у скрипки соло в "Gruppen". Гром небесный во второй половине "Jonchaies". Начало Partiels и кульминация Prologue. Носимое вихрями глиссандо в Mikka. Задыхающийся от скорости still, с его захлестывающими друг друга волнами фортепианных пассажей. Nuun, пляска вертящихся дервишей, виртуозность как испытание, посвящение, challenge. Desert Music (я плакал от глиссандо в IIIC, честно). Стонущие паровозные гудки в Different Trains. Врывающаяся свежим ветром тема рондо в Concerto Grosso, фа-диез мажор в кульминации финала Виолончельного концерта. Мучительная, как сползание лезвия в "Колодце и маятнике", скордатура в Expression. Тихая и солнечная до-мажорная ностальгия начала Book of Sounds, сумрачная, предзакатная меланхолия op. 11 № 1. Начало Farben. Сумасшедший, как нож, приставленный к горлу, Anaparastasis. Плотный серый туман Neither. Соль-минорный аккорд на грани нервного срыва в Quasi una sonata. Траурная гондола и каменные, смертоносные аккорды "Grabstein fur Stefan". Магматические, лавовые наслоения материала в "Aerra". "Бздмн". "Fluss". Вселенский колокольный звон "Bohor". "Am Horizont".

Все это (и многое неназванное) часть моей жизни, опыта, любви, души - то, что я унесу с собой в могилу.

[8u8]

Весь Vortex temporum. Весь Anahit <...>

прорыв к небесам между 3 и 4 частями "pfhat" шелси
немыслимый квази-до мажор в конце "bouchara" вивье
трепещущий полет ниоткуда в первой части скрипичного концерта лигети
разнотемповые клаксоны в конце "phlegra" ксенакиса
вытягивающая жилы змея unspeakable home в конце "neither" фелдмана
дверь в потустороннее, открывающаяся где-то за 5 минут до конца "reigen seliger geister" лахенмана
прыжок с обрыва в конце 3 части "my father knew charles ives" адамса

[Roman]

Филановский узнаваем.

По уровню невыносимости - очень.

Я думаю пора ввести THE INSUFFERABILITY INDEX в модернизме.