Pomidorka

Джузеппе Верди родился в Ле Ронколе близ Пармы 10 октября 1813 года, в последние годы наполеоновского господства, поэтому запись о его рождении была сделана по-французски. Отец Джузеппе – Карло – был скромным трактирщиком, а мать – Луиджия Уттини – прядильщицей.
С самых юных лет Верди проявлял музыкальные способности и получил первоначальное музыкальное образование у Пьетро Байстрокки, органиста местного храма. На протяжении нескольких лет и Верди служил органистом в церкви, но в возрасте всего лишь десяти лет он переехал из родного селения в Буссето. Культурная среда этого городка оказала большое влияние на становление мальчика. В Буссето Верди жил в доме у Антонио Барецци, купца и страстного почитателя музыки, который взял Джузеппе учителем музыки к своей дочери Маргерите, в которую Верди влюбился. В этот период Фернандо Провези, маэестро местного Филармонического общества, давал ему уроки спинета и композиции. Хотя Верди и не взяли в Миланскую консерваторию по возрасту, ему удалось получить прекрасное музыкальное образование в Милане, где с 1832 по 1835 год он изучал контрапункт у Винченцо Лавиньи, клавесиниста «Ла Скала». Первый год обучения Верди оплачивал Барецци, а в последующие годы он получал стипендию от Монте ди Пьета, религиозного кредитного учреждения. В Милане Верди стал заядлым театралом и благодаря этому отлично изучил оперный репертуар того времени.
Вернувшись в Буссето в 1836 году, Верди женился на дочери Барецци и принял предложение стать учителем в местной музыкальной школе. От этой должности он однако должен был отказаться уже в 1938 году, поскольку переехал вместе с семьей в Милан. Год спустя Верди предложил театру «Ла Скала» свою первую оперу – «Оберто, граф Сан Бонифачио» (ее оригинальное название – «Рочестер»). Постановка имела огромный успех, что стало большим стимулом не только для автора, но и для миланского издательского дома «Рикорди», который приобрел авторские права на следующую оперу. С тех пор между ними завязались крепкие узы, практически никогда не нарушавшиеся. Импрессарио театра «Ла Скала» Бартоломео Мерелли также предложил Верди контракт на две оперы.
Первой из них стал «Король на час», или «Мнимый Станислав» -- комическая опера, исполненная один-единственный раз в 1840 году. Тот факт, что опера потерпела фиаско, не удивляет: в 1838 и 1839 годах Верди потерял обоих сыновей, а в 1840 году и жена скончалась от энцефалита. Верди утратил интерес к жизни. Он убедил себя, что в искусстве не может быть никакого утешения, и решил никогда больше не возвращаться к музыкальной композиции. Это продлилось до тех пор, пока Мерелли не попросил его написать музыку на либретто «Набукко», стихи из которого глубоко потрясли Верди своим библейским содержанием. Впервые опера была поставлена двумя годами позднее, и в ней проявилось все великолепие таланта Верди. Патриотический хор «Va' pensiero» из этой оперы сразу же получил популярность среди итальянского народа.
В 1851 году Верди и Джузеппина Стреппони, сопрано, исполнявшая женскую роль в «Набукко» в 1842 году, с которой композитор жил уже несколько лет, переехали из центра Буссето на виллу «Святая Агата», поскольку жители городка отрицательно относились к их незаконному союзу. Маэстро находился на вершине успеха и экономического благополучия. Он чередовал творческую работу с управлением имениями, которые постоянно расширялись.
Что касается его произведений, то период до 1853 года был просто неистовым: Верди написал и поставил около 15 опер, среди которых можно упомянуть «Макбет» (Флоренция, 1847 год), первую оперу, созданную на шекспировский сюжет, а также три великие оперы «Риголетто», «Трубадур» и «Травиата». Те годы были насыщены патриотическим духом Рисорджименто, национально-освободительных войн и сражений. Они нашли выражение в некоторых операх Верди, как, например, «Битва при Леньяно» (Рим, 1849 год).
В 1853 году вместе с Джузеппиной Верди отправился в Париж, чтобы подготовить «Сицилийскую вечерню» для Парижской оперы, где постановка прошла два года спустя с умеренным успехом. Верди задержался во французской столице на некоторый период не только для того, чтобы защитить свои права от плагиата «Итальянского театра», но и для того, чтобы перевести
на французский язык некоторые из своих опер.
В 1859 году в Риме был поставлен «Бал-маскарад», возымевший огромный успех после «Трубадура», поставленного за шесть лет до того. В опере речь идет об убийстве шведского короля, и из-за цензуры постановка была перенесена из Неаполя в Рим. 29 августа того же года близ Женевы Джузеппе и Джузеппина заключают брак, а три года спустя отправляются в Санкт-Петербург, чтобы руководить постановкой «Силы судьбы»: премьера этой оперы состоялась в Мариинском театре в ноябре 1862-го.
В 1865 году Верди оставил свое место депутата итальянского парламента, которое занимал в течение четырех лет. В том же году пересмотренная версия «Макбет» была дана в Паприже. При этом самой известной во французской столице оперой оставалась «Дон Карлос», поставленная 11 марта 1867 года. Она была пересмотрена неоднократно для итальянских постановок. Три года спустя Верди принял предложение создать оперу для торжественного открытия нового театра в Каире, инициатором которого был вице-король Египта. Так в 1871 году состоялась премьера «Аиды». А 8 февраля 72-го европейская премьера «Аиды» с большим успехом прошла в «Ла Скала». На сегодняшний день эта опера Верди, несомненно, остается самым успешным произведением Верди. Каждую осень ее исполняют у пирамид Гизы в Каире, а каждое лето – в веронском театре «Арена».
Среди произведений, написанных Верди в последующие годы, следует особо отметить «Заупокойную Мессу», или «Мессу Реквием», составленную в 1873 году в честь Алессандро Манцони, итальянского поэта и патриота, умершего 22 мая того же года. Этот шедевр был исполнен под управлением самого Верди в церкви Св. Марка в Милане по случаю первой годовщины смерти Манцони. В 1879 году поэт и композитор Боито вместе с издателем Рикорди уговорили Верди написать еще одну оперу – «Отелло». Она была закончена только в 1886 году. «Отелло» стала самой грандиозной трагической оперой. Еще один шедевр – «Фальстафф» -- была написан в конце 1892 года, а премьера состоялась в театре «Ла Скала» несколькими месяцами позднее и стала самым настоящим триумфом. В конце своего плодотворнейшего и славного периода Верди написал «Четыре духовные пьесы» : Ave Maria, Stabat Mater, Laudi alla Vergine, Te Deum.
Джузеппина, которая была верной спутницей и неустанной соратницей Верди в течение пятидесяти лет, умерла в 1897 году, и с того момента Верди все чаще и дольше стал останавливаться в Милане. Здесь он и умер от инсульта 27 января 1901 года в «Гранд-Отеле», где обычно останавливался, приезжая в город.
Джузеппе Верди завещал, чтобы его похоронили без помпы, но национальные чувства возобладали, и великого композитора провожали в последний путь тысячи людей, а во главе погребальной процессии шли композиторы молодого поколения – Пуччини, Леонкавалло и другие. Гроб с останками Верди был временно захоронен рядом с гробницей Джузеппины на Монументальном кладбище, но вскоре было принято решение перезахоронить обоих в часовне благотворительного хосписа, давшего приют сотне музыкантам, которым удача улыбнулась меньше, чем Верди, который сам же основал и финансировал этот приют.
«Мессу Реквием» исключают из репертуара священной музыки, причисляя, скорее, к опере, поскольку она вписывается в тот аспект духовного опыта Верди, который никак нельзя назвать благочестием. Тем не менее, именно неоднозначный духовный опыт композитора нашел свой отзвук в этом произведении.
В октябре в Зале Павла VI в Ватикане «Реквием» был исполнен в присутствии Папы Бенедикта XVI. Это был подарок Святейшему Отцу дирижера и композитора Эноха Цу Гуттенберга. «Великим воззванием к Предвечному Отцу в попытке преодолеть вопль отчаяния перед лицом смерти» назвал Папа Бенедикт XVI это произведение после того, как оно прозвучало в исполнении немецкого хора и оркестра.
«Думаю, что жизнь – это самая глупая вещь, но что еще хуже – вещь ненужная. Что нам делать? Что мы будем делать потом? Если выразиться одним словом, то ответ унизителен и весьма печален: ничего!». Так Верди писал в письме к графине Маффеи 11 октября 1883 года, девять лет спустя после первого исполнения «Реквиема», мощной «медитации о смерти» для солистов, хора и оркестра.
У Верди природная гордость облика и резкая решительность манер и суждений составляют внешний, биографический аспект его драматического гения – сурового, без улыбки. Заключительный шедевр его творческой жизни – «Фальстафф» -- лишь частично опровергает это впечатление, которое другие произведения, наоборот, подтверждают. Не опровергает его и ироническая тень на лице Верди, сфотографированном в период глубокой старости. То, что мы знаем о его жизни, – а мы знаем немало о его взаимоотношениях с другими людьми, о его привязанностях, о друзьях, -- свидетельствует о сдержанности и отчужденности, внушающих робость. Даже его жена Джузеппина Стреппони, необыкновенная «Пеппина», которую он любил и уважал, которая безмолвно сопровождала его почти всю жизнь, не называла его по имени, особенно на публике. И для нее он был «Верди».
Становится понятным, почему композитор, сохранявший длительные дружеские связи и временами не пренебрегавший светской жизнью, подобающей мировой звезде его уровня, всегда оставался сдержанным и холодным в проявлениях чувств восхищения или даже симпатии. Но упорная серьезность, иногда отталкивающая, рождалась от сурового, даже безутешного восприятия жизни. Именно оно и вдохновило самые высокие страницы его музыки. Экзистенциальный пессимизм нашел свое трагическое выражение в пении персонажей на сцене уже в период молодости композитора, в 1844 году – в опере «Двое Фоскари», -- а впоследствии, с еще большей зрелостью и убежденностью в «романтической трилогии», затем в «Бокканегра» и еще больше – в «Дон Карлосе» 1867-го года.
В 1868 году жалкая история зависти и равнодушия, нанесших оскорбление одному из его щедрых проектов, глубоко омрачили настроение Верди и его отношение к миру. Личные встречи между Россини и Верди, завязавшиеся на основе уважения и взаимного почитания, были весьма сердечными, но нечастыми. Россини умел быть остроумным и веселым, а Верди не был таким никогда, но был рад дружбе и восхищению старшего коллеги.
Так, на вилле Святой Агаты он хранил в специальной рамке записку, присланную ему Россини из Парижа в 1865 году: «Россини, бывший композитор и пианист четвертого уровня, блестящему композитору Верди, пианисту пятого уровня». Когда Россини 13 ноября 1868 года умер, Верди, вопреки своей неприязни ко всякой демонстративности, посчитал своим долгом воспользоваться собственным бесспорным авторитетом для того, чтобы содействовать признанию Россини на национальном уровне. Он предложил уже упомянутому нам Рикорди, чтобы известные итальянские музыканты вместе безвозмездно составили отрывок для коллективной Мессы, которая должна была состояться в Болонье. Был создан специальный комитет, и выбранные композиторы (помимо Верди, их было еще двенадцать, к сожалению, все они забыты) сочинили свой отрывок. Увы, этот проект так и не был реализован. Оскорбленный и опечаленный Верди запер в ящик неисполненный «Libera me» для сопрано, хора и оркестра.
Но пять лет спустя, в 1873 году, его потрясла смерть человека, которого он уважал и почитал больше всех, -- Алессандро Манцони. И Верди вновь взял в руки тот трагический фрагмент, чтобы сделать его завершением собственной Мессы, которая призвана была стать отражением его личного горя и смятения. На похороны Манцони Верди не пошел – для него там было слишком многолюдно, официозно и риторически предсказуемо, -- но через несколько дней, 29 мая, он написал подруге, графине Клариссе Маффеи: «Вместе с ним уходит самая чистая, самая священная, самая высокая наша слава! Почитал я множество газет, и ни одна не говорит так, как нужно. Много слов, но не прочувствованных. Не обошлось и без того, чтобы кольнуть. Даже его! О, что мы за мерзкие существа!» В его скорби все еще звучала память о безумном равнодушии всех после кончины Россини.
Было что-то загадочное и деликатное в чувствах, которые испытывал Верди к Манцони. Эти чувства выходили далеко за пределы естественного восхищения перед выдающимся итальянским романистом и интеллектуалом. Это было желание верить, невзирая ни на что, в достоинство человеческой природы, и его выразителем в Италии был тогда только Манцони. И, обладая настоящим духовным благородством, гордец Верди испытываал сыновнее смущение перед Манцони. Его горе о смерти писателя было необычайно глубоким, и можно лишь догадываться о том, сколь болезненными с молодых лет были для композитора одиночество и недоверчивость. Отчаяние, потрясение, звучащие в «Мессе Реквием», рождаются прежде всего от этих интенсивных и таинственных духовных уз. В мае 1867 года Маффеи, которая была и другом Манцони, устроила встречу между Манцони и Джузеппиной Стреппони. Когда Пеппина вручила Верди портрет Манцони с посвящением («Джузеппе Верди, итальянской славе, от дряхлого ломбардийского писателя») и рассказала ему о встрече, он «покраснел, побледнел и вспотел; сорвал с себя шляпу и смял ее, почти превратив в лепешку. Более того (и пусть это останется между нами), суровый и горделивый медведь из Буссето прослезился». Так писала Стреппони в письме к Маффеи 21 мая 1867 года.
В конце концов, после долгого ожидания и волнения, 30 июня 1867 года Верди переступил порог дома на улице Мороне, и два гения познакомились лично. «Что я могу рассказать вам о Манцони? Как описать то сладостное, неыразимое, новое чувство, вызванное во мне присутствием этого Святого, как вы его называете? Я бы пал перед ним на колени, если бы можно было поклоняться человеку. Говорят, что этого нельзя делать, а ведь мы почитаем на алтарях и тех, кто не обладал ни талантом, ни добродетелью Манцони, мало того, даже самых подлых злодеев», -- писал Верди графине Маффеи в 1868 году. Во фразах «если бы можно было поклоняться человеку» и «добродетель Манцони» мы видим знак гуманистской духовности и энергичной нравственной устремленности, которые насыщают великие страницы «Реквиема».
Годом позднее, на праздник святого Иосифа, Манцони прислал Верди поздравление, ясно свидетельствующее о том впечатлении, какое произвела их встреча на престарелого и уединившегося поэта: «Верди от Алессандро Манцони -- незначительного отзвука общественного восторга перед великим Маэстро и счастливого персонального знатока благородности и любезности Человека». Шел 1869-й год, и в течение последющих четырех лет так и не предоставился случай еще одной встречи или контакта между ними. Вплоть до смерти Манцони.
22 мая 1874 года, через год после кончины Манцони, в знак почитания и памяти об этом человеке Верди дирижировал в церкви Святого Марка в Милане своей «Мессой Реквием». Среди повествований, созданных музыкальным пером Верди, это было самым драматичным рассказом об ужасе перед участью человека и перед тайной смерти. Это стало и единственным моментом, когда Верди смог выразить посреди всего этого горя и человеческой ярости благородные черты Человека.
«Месса Реквием» Верди не вписалась в правила и ритм литургии и не может сопровождать погребальный обряд. Таким образом, критика, звучавшая в прошлом, обвиняяя «Рекувием» в излишней тетатральной драматичности, совершенно излишня. Проявив всю силу своей страсти, Верди намеренно сочинил не церемонию, а «представление» -- трагическое и лирическое, вихреобразное и медитативное, символичное и прямое, -- представление о наших чувствах перед лицом смерти. Эсхатология – восприятие нашей конечной участи – становится лишь состоянием нашей жизни, выстраданной экзистенциальной мыслью, меланхолией, надеждой и страхом: там, во мраке, за пределами жизни, ничего не просматривается, ничего не известно.
И хотя этот «Реквием» не подходит для богослужения, он соблюдает все традиционные части Мессы: интроит с Kyrie eleison, секвенцию Dies irae в девяти частях, оффферторий (Domine, Iesu Christe, rex gloriae, libera animas omnium fidelium defunctorum), Санктус, Агнус Деи, причастное песнопение и Lux aeterna, респонсорий – призванный быть молитвой и благословением, но представляющий собой нечто совсем иное.
В «Реквиеме» Верди нерешительное чувство молящихся переплетается с очевидностью традиционного обряда. С самого начала произведения Верди четко зафиксировал способы выражения, направляющие стиль на протяжении всего «Реквиема». «Свет предвечный», в котором нет света, блуждание по неизвестности, контраст между литургическим текстом и повторением баса и меццо-сопрано труднопроизносимых «морс, морс» и «нил, нил» в конце Mors stupebit, – и вместе с тем надежда, просматривающаяся в «Агнус Деи», и сожаление о человеческой участи. В конце звучит великолепный христианский текст «Libera me, Domine, da morte aeterna», в котором человек взывает к Богу, чтобы защититсья от царства тьмы. Но для Верди вечность – это ничто, полная безнадежность.

(с) www.radiovaticana.org