Опера о наследстве. Вагнеровский фестиваль в Байрейте. (Weekend)

[femmina]

Опера о наследстве
// Вагнеровский фестиваль в Байрейте

Журнал «Weekend» № 28 (124) от 24.07.2009



1 из 4 «Кольцо нибелунга. Сумерки богов», Танкред Дорст. Фото: AFP / DDP





приглашает Георгий Песков

Bayreuther Festspiele — самый закрытый и архаичный из европейских фестивалей. Уже второе столетие им руководят прямые потомки Вагнера. Достать билет в Байрейт так же трудно, как высидеть шести-семичасовые зрелые вагнеровские оперы (ранние здесь не звучат, они считаются недовыдержанными по стилю и идеологии). Из года в год Байрейт собирает одну и ту же публику, места в зале чуть ли не передаются по наследству.
Здесь все так же, как было заведено в 1876 году самим композитором: часовые антракты для лучшего осмысления, невероятно узкие кресла (их крайнее неудобство отмечали великие посетители — от Чайковского до Стравинского) и невидимый оркестр в яме не перед, а под сценой. Если что и поменялось за это время, то лишь режиссерские тренды, марка минеральной воды в буфете да одежда посетителей. В нынешнем году дают "Кольцо нибелунга" (цикл пройдет трижды), "Парсифаля" (пять раз), "Тристана и Изольду" и "Нюрнбергских мейстерзингеров" (по шесть).

Время в Байрейте отсчитывается по новым постановкам "Кольца". Премьера тетралогии случается раз в пять лет и показывается все пять лет подряд, затем фестиваль берет годичную паузу и сооружает новую версию "Кольца". Нынешнее идет с 2006 года, изначально его должен был ставить Ларс фон Триер, но он, к сожалению, не довел работу до конца. Закончить "Кольцо нибелунга" пригласили престарелого драматурга Танкреда Дорста, которому ради такой чести на девятом десятке пришлось освоить оперную режиссуру. В результате Танкред Дорст скомпилировал приемы и детали прошлых "Колец" и создал вторичную постановку, где вялые попытки актуализации идут бок о бок с архаикой. Главный образ у Дорста — тенистый парк, заложенный во времена Третьего рейха. Боги "Золота Рейна" прозябают в виде садовых гипсовых скульптур, русалки резвятся, как золотые рыбки, а потеряв сокровище, застывают к "Гибели богов" фонтанной композицией. Мировой ясень в "Валькирии" — рухнувший на жилище Хундинга фонарный столб, в "Зигфриде" дракон Фафнер обитает под строящимся автобаном.

Куда более радикально и менее глубокомысленно смотрятся "Нюрнбергские мейстерзингеры" другого дебютанта — правнучки Вагнера Катарины, самого молодого режиссера за всю историю Байрейта. На премьере в 2007 году ее освистали — то ли за реформу постановочного канона, то ли за общую неумелость. Мейстерзингеры соревнуются не в пении, а в живописи. Скажем, бездарный Бекмессер, воплощение пошлости и рутины, выведен провокатором-перформансистом, порочащим contemporary art в духе "я тоже так могу". Госпожу Вагнер хватило лишь на то, чтобы показать семейным ценностям средний палец. Разобрать, что у нее творится на сцене, невозможно, даже изучая фестивальный DVD; зрителям выдавали путеводитель, объяснявший, кто есть кто.

"Мейстерзингеры" претендовали на роль символа байрейтского обновления, а им оказался прошлогодний "Парсифаль" Стефана Херхайма. Норвежский режиссер и не думал никого поражать, он даже присягнул на верность, сделав местом действия "Парсифаля" сам Байрейт. Первая же сцена идет в интерьерах, списанных с байрейтской виллы Вагнера "Ванфрид". Всю дорогу Херхайм проводит мысль об открытости нового Байрейта — сцена, расширенная посредством зеркал, все время мутирует, уходят под колосники колонны, исчезают стены. Херхайм выстроил нелинейную мистерию, где одна историческая реальность проваливается в другую, а нацистские солдаты уступают место депутатам, заседающим в Рейхстаге под стеклянным куполом сэра Нормана Фостера.

Главным событием фестиваля с премьерного 2005 года остается "Тристан и Изольда" Кристофа Марталера. Этот спектакль вообще отменяет категории места и времени действия. Выдающийся швейцарский режиссер один из немногих, кто позволяет себе не ограничиваться никакими мифами, даже вагнеровским. Марталер аккуратно отделяет от "Тристана" все, с чем его принято связывать: жажду любви-смерти, ревность, предательство, жертвенность. Отпарывает душную мифологическую подкладку, и музыка начинает дышать. Смыслы неуловимы, недосказанность прекрасна, шесть странных персонажей (они у Марталера всегда странные) слоняются в замкнутом пространстве и остановившемся времени. Главные герои мучаются от аутизма и одиночества, пылкие признания они произносят спиной друг к другу с разных концов сцены, а их предельная близость выглядит так: Изольда снимает перчатки с руки, Тристан вяло тянется к ней. Четыре с лишним часа не происходит ровным счетом ничего, а оторваться невозможно. На раскаленную музыку ледяная режиссура Марталера действует очень освежающе.


Байрейт, с 25 июля по 28 августа;

P.S. Фестиваль в 2008 году впервые полностью транслировался по Интернету.
www.bayreuther-festspiele.de
А вот здесь сообщили: http://www.forumklassika.ru/showthre...E9%F0%E5%E9%F2
что имеется инструкции по просмотру:
http://live.bayreuther-festspiele.de/

[femmina]

Правнучки Вагнера спелись
// на оперном фестивале в Байрейте

Газета «Коммерсантъ» № 136 (4191) от 29.07.2009



1 из 4 Фото: Reuters





Музыка классика
Открылся очередной вагнеровский фестиваль в германском Байрейте. Это первый фестиваль для его новых руководительниц — правнучек композитора Катарины Вагнер и Евы Вагнер-Паскье, вступивших в должность с осени прошлого года.
Комментирует СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.

В конце ХХ века казалось, что Байрейтский фестиваль вряд ли надумает меняться, что он и будет десятилетие за десятилетием существовать как прежде — с наследственной властью потомков Вагнера, их династическими распрями и овевающим легендарный "фестшпиль" сурово-архаическим духом, который не могли вытравить ни обновленная манера менеджмента и фандрайзинга, ни самые радикальные постановочные новации. Само собой, казалось, что директор фестиваля — это как папа, император или генсек в том смысле, что со своего поста ему надлежит уходить разве что в мир иной.

Прошлогодние события внятно просигнализировали, что без перемен все-таки не обойдется. Внук "великого Рихарда" (и, кстати, правнук Листа) Вольфганг Вагнер, которому через месяц исполнится 90, объявил о своем уходе в отставку. Его наследницами стали две дочери от разных браков, 31-летняя Катарина и 64-летняя Ева. Директорский дуумвират для Байрейта в принципе не в новинку, тот же Вольфганг одно время руководил фестивалем вместе со своим братом Виландом. Но если для Катарины, любимого дитяти Вольфганга, фестиваль что дом родной, то Ева больше тридцати лет не показывалась в вагнеровском капище и почти не общалась с отцом. Более того, контракт с фестивалем новые руководительницы подписали по местным меркам совсем мимолетный, всего на семь лет. Их отец правил ровно на полвека дольше.

Обратившись к программе открывшегося фестиваля, особой новизны не приметишь: из семи опер, которые будут идти на сцене байрейтского Фестшпильхауза, нет ни одной премьеры. Но это если не считать особой программы "Вагнер — детям", в рамках которой на фестивале будут показывать специально адаптированную для самых маленьких версию оперы "Летучий голландец". Не самый предсказуемый ход по отношению к самому, наверное, недетскому оперному классику XIX века, однако ново, что тут скажешь. Кроме того, сохранятся те новации, на которые фестиваль отважился в прошлом году — трансляции спектаклей в интернете и показы их на большом экране под открытым небом.

И все же самые эффектные заявления, прозвучавшие со стороны директорствующих дам, с оперным делом как таковым имеют довольно мало общего. Они изъявили готовность не только пойти на мировую с теми членами семейства, которых в Байрейте до сих пор активно не любили и не привечали, но и решительно подправить имидж своей семьи в том, что касается отношений былых Вагнеров с нацизмом. Об этих отношениях теперь не просто говорят совершенно открыто. В видах покаяния перед мировой общественностью собираются снарядить специальное исследование с целью досконально выяснить к 2013 году (то есть к 200-летию Вагнера), как именно эти отношения складывались и развивались. Тут, как известно, есть о чем говорить. Мать Вольфганга Вагнера, Винифрид, с юных лет дружила с Гитлером. То есть не просто "была знакома" или "общалась" — к примеру, когда будущий фюрер писал в тюрьме "Майн кампф", это преданная Винифрид носила ему передачи. К радости желтой прессы, сестры намекнули, что готовы не пощадить честь бабушки и все-таки выяснить, до какой именно степени близости доходила ее дружба с Гитлером.

Даже выставки на семейной вагнеровской вилле "Ванфрид" будут отныне посвящены преступлениям нацистского режима. Все это, конечно, еще и внутрисемейный жест примирения: именно на почве нацизма и антисемитизма с Вольфгангом в свое время рассорился его единственный сын Готфрид, который после этого демонстративно стал заниматься изучением преследований еврейских деятелей культуры в годы фашизма. И все же по отношению к фестивалю, который и так никто не бойкотировал, это чисто имиджевые жесты, едва ли затрагивающие вопросы творческой политики. Но показательно, что говорили о них сводные сестры Вагнер почти дуэтом — остается надеяться, что и в художественном руководстве сестрам пригодятся и воля к радикальным жестам, и единодушие.