"Билли Бад" Бриттена в Михайловском театре.

[До ля]

Венскую постановку, перенесенную в Михайловский театр, покажут у нас в конце января.
Кто-то слушал ее в Венской опере?
Каковы впечатления, а то я уже билеты приобрела.
Исключительно мужское сообщество персонажей на сцене несколько напрягает. ))

[Monstera]

Насчет именно Венской постановки ничего не знаю, а вообще об этой опере нашла интересную статью:
http://arashi-opera.livejournal.com/938254.html

Признаться, из трех идущих в Питере опер Бриттена, мне пока искренне понравилась только одна, "Сон в летнюю ночь". По описанию , "Билли Бадд" - вещь, конечно, любопытная, но не скажу, что тематика мне сильно интересна, надо, наверное, сначала Мелвилла почитать, а потом решать, стоит ли туда идти . Хотя, к Декеру после его "Травиаты" питаю большое уважение, и единственная, попавшаяся в сети картинка с этой постановки, вроде бы, вполне адекватная

[До ля]

Monstera, большое спасибо! Интересная ссылка (включая последующую, развернувшуюся беседу). Сколько мы не слышали!

[До ля]

Нил Шикофф в спектакле 13 февраля исполнит партию Капитана Вира.

[Monstera]

Перед премьерой я честно прочитала Мелвилла - и, признаюсь, опера мне понравилась много больше. Вообще, и опера, и постановка Декера, и конкретное исполнение - все на редкость понравилось. Так же, как и всем зрителям - ну, тем, кто остался. Ползала тупо ушли в антракте, но те, кто не ушел, судя по овации, остались очень довольны. Моя соседка по 2-му ярусу, активно аплодируя, призналась, что никогда бы не подумала, что опера без женских ролей может быть такой интересной - а с другой стороны сидел мальчик лет 12-ти с матерью и тоже смотрел не дыша. В общем, сильная вещь!

Повесть Мелвилла меня несколько разочаровала, во-первых, из-за чудовищной многословности, которая, тем не менее, мало что проясняла в происходящем, но в которой безнадежно тонули любые эмоции читателя. Во-вторых, длинно описывая личность Клэггарта, автор слишком много всего накрутил - и предположительно благородное происхождение, и мрачные тайны в прошлом, сбросившие Клэггарта на дно, и демонически-байроническую внешность - и в результате образ получился, на мой вкус, неубедительным и вся ситуация какой-то искусственной и надуманной.

Опера, напротив, много динамичнее повести, там нет лишних сведений, нет поводов для таинственных догадок и предположений, но есть действия и речи персонажей, отчего тот же Клэггарт вдруг оказывается совершенно реальным и узнаваемым типом - "сволочь обыкновенная" без всяких романтических примесей. Эмоций же эта музыка, когда к ней немного привыкнешь, вызывает через край. В результате конфликт (оба конфликта) воспринимаются остро и болезненно, а поступки героев - хоть и спорными с точки зрения логики и морали, но объективно реалистичными.

Постановка Декера - замечательная, лаконичная и ясная, вполне "историческая", но ничего лишнего. Единственная претензия к постановщику - это совершенно идиотская сцена подготовки к морскому бою, в которой матросы маршируют по палубе, размахивая флагами . Но, я думаю, тут преследовались чисто эстетические цели в ущерб исторической достоверности и даже здравому смыслу - флаги-то, конечно, в этой сцене оживили цветовую гамму, в остальном очень строгую, хотя и не мрачную.

Но оркестр! Вот уж тут был надвигающийся бой во всей красе - и не только бой . Хоры тоже замечательные: мужской хор - это вообще красиво, а тут так много и таких разных, веселых, трагических, лирических, проникновенных... И солисты все искренне порадовали. На удивление, даже в премьерном спектакле участвовал только один "варяг" - исполнитель роли Клэггарта Грэм Бродбент: судя по тому, что во время спектакля я настолько видела именно Клэггарта, что ни разу не пришло в голову обратить внимание на его вокал - артист справился с ролью блестяще! Основную драматическую роль капитана Вира исполнял Виктор Алешков, и, несмотря на несколько мелких огрехов - очень достойно. Обратил на себя внимание также красивым сильным тенором Евгений Ахметов (матрос Новичок). Ну и сам Билли Бадд в исполнении Андрея Бондаренко получился очень убедительным. И, кстати, я не согласна, что Бриттен зря поручил эту роль баритону - такой большой, сильный, наивный и добродушный парень и должен быть с бархатным голосом, никак не с тенором - по мне как раз очень удачно все ложится в образ.

В общем, у нас теперь есть ещё одна отличная опера и отличный спектакль, ура!

[barclay]

Очень занимательно. Спасибо за отзыв.

[До ля]

"Новые известия"

29 Января 2013 г.

Вина невиновного Михайловский театр показал оперу о несовершенстве мира МАЙЯ КРЫЛОВА

Премьера оперы «Билли Бадд» прошла в петербургском Михайловском театре. Автор новой постановки – режиссер Вилли Деккер. Спектакль на музыку Бенджамина Бриттена, классика ХХ века, стал подарком к празднованию 100-летия британского композитора.

Формально эта версия – перенос на наши театральные подмостки постановки, сделанной несколько лет назад для Венской оперы. Фактически по отношению к Бриттену в Петербурге нужно то и дело употреблять слово «впервые». Впервые в России идет опера «Билли Бадд». Впервые работает в России немец Деккер – знаменитый интерпретатор оперных партитур. Впервые на русской сцене показана опера, в которой нет ни одного женского персонажа.

Внешне «Билли Бадд», впервые поставленная в 1951 году, посвящена истории. Действие, в основе которого повесть Германа Мелвилла «Билли Бадд, фор-марсовый матрос», происходит в эпоху наполеоновских войн на британском военном судне, бороздящем моря «средь альбатросов и штормов». Историческая атрибутика прикрывает букет иных смыслов – вечный спор между чувством и долгом, неизбежные конфликты интересов, трагическую двусмысленность решений, к которым людей толкает беспощадная формальная логика. Как писал английский рецензент, это «тревожная притча о той смутной области, в которой справедливость сражается с законом, а невинность может быть пагубной». На палубе линейного корабля «Неустрашимый» сталкиваются старшина корабельной полиции Клаггарт и простой матрос Билли Бадд, к которому полицейский испытывает странное чувство любви-ненависти. Уж больно красив и душой, и телом этот доверчиво-импульсивный, радующийся жизни парень-заика. Как жить рядом с таким мизантропу Клаггарту, уверенному, что мир людей есть комок грязи (в буклете помянут «комплекс Яго»)? Старшина сочиняет ложный донос о Бадде, якобы подбивающем матросов на бунт, а во время дознания случайно погибает от рук Билли. Умный и совестливый капитан Вир, читающий Плутарха, знает о невиновности матроса, но, идя против собственных желаний, велит казнить его, так как законы военного времени суровы: за смерть офицера рядовому тоже положена смерть. И вот итог: добрый Бадд нравился всем, но «тем не менее ангела должно повесить!» Опера начинается и кончается воспоминаниями старика Вира, остаток жизни мучительно решающего, был ли он прав тогда на корабле, предпочитая морской устав Богу, или нет?

Бриттен облек суровую драму в хватающую за сердце музыку. В партитуре словно перемешаны шумы вечно изменчивого океана и бушуют «отзвуки» столь же изменчивой человеческой психики, в которой тоже то буря, то штиль. Речитативы-декламации, перемежающиеся шутливыми матросскими песнями и тревожно-величественными оркестровыми интерлюдиями, одновременно полны страдания и оптимизма, а пронзительный финал провоцирует публику на катарсис.

Деккер остановился на второй авторской редакции партитуры, сделанной в 1960 году. Режиссер совсем не однозначен, когда делает оперу, в которой персонажи носят «реалистические» военно-морские костюмы 1797 года, надрываясь, тянут паруса и, подгоняемые окриками, до блеска драят палубу. В буклете Деккер рассказал о замысле – показать историю борьбы добра со злом, в которой все оказываются проигравшими, но надежда остается («я видел парус в буре», поют герои оперы). Условно говоря, постановщик трактует океан как мироздание. «Потерялся в безбрежном море», «утонул в тумане» – реплики персонажей следует понимать двояко. Тогда корабль – закрытый фрагмент мира, знак законов и противоречий человечества и государства. А столкновение Бадда и Клаггарта – встреча ангельского с дьявольским (Бадд в спектакле носит белые одежды, Клаггарт – черные). Сценограф Вольфганг Гуссманн считает, что любая деталь должна играть на стороне притчи. Даже наклонная поверхность не изображает деревянную палубу парусника в качке, а символизирует «неровность» человеческих ситуаций. «Билли Бадд» – это рассказ о казни невиновного. Поэтому и Бриттен, и Деккер копают еще глубже, предельно глубоко. «Это практически библейская история, отсылающая к Аврааму и Исааку. Если взглянуть еще шире, то речь идет о Христе и Боге-отце. Тем самым тема вины очерчена предельно полно», – сказал постановщик.

Все эти философско-этические размышления не остались, как это часто бывает, только на бумаге. Деккер придумал на редкость цельный спектакль-символ, в котором музыка и режиссура слились так, что казалось, будто Бриттен написал музыку, увидев замысел режиссера. Оркестр Михайловского театра под управлением Михаила Татарникова, солисты и мужской хор – все превосходно справились с задачей. Эдвард Фэйрфакс Вир (Виктор Алешков), Билли Бадд (Андрей Бондаренко) и Джон Клаггарт (приглашенный гость, англичанин Грэм Бродбент) как будто нутром ощутили достоинства музыки, ее, как говорил Татарников, «бесподобную музыкальную драматургию, самобытный музыкальный язык, ярко и зримо поданный конфликт». Несмотря на сложности с произношением английских слов, на сцене не было ни одного, даже эпизодического персонажа, вплоть до мальчиков-юнг (с их звонким «есть, сэр!»), кто не внес бы лепту в общий успех. Что и говорить: премьера в Михайловском стала одним из главных событий театрального сезона. А тем, кто, основываясь на личной жизни Бриттена, увидит в отношении Клаггарта к матросу гомосексуальный подтекст, еще до премьеры ответил сам Деккер. Он «подчеркнул, что рассматривать «Билли Бадда» как гей-оперу абсурдно».

"Независимая газета"

Сила добра

Премьера оперы Бенджамина Бриттена "Билли Бадд"
2013-01-30 / Марина Гайкович
В Михайловском театре прошла премьера оперы Бенджамина Бриттена «Билли Бадд» – к 100-летию композитора: режиссер Вилли Деккер перенес на петербургскую сцену спектакль, который в начале 2000-х он поставил для Венской оперы.

Оперу по повести американского писателя Германа Мелвилла «Билли Бадд» Бриттен писал в середине прошлого века, когда раны Второй мировой еще кровоточили. Историю, произошедшую на английском военном судне времен войны с французами (конец XVIII века), Бриттен поднимает до мифологического, библейского уровня. Вопросы вины, невиновности – и невинности, вопросы мучительного выбора между долгом и совестью, прощения во имя любви скрывает история корабля «Несокрушимый» – маленького государства, где есть и условный государь (капитан Вир), аристократия и рабы (помощники капитана и матросы), и надзиратели (корабельная полиция). И призрачный внешний враг – французы, ни разу не показавшиеся в поле зрения, скрытые в морском тумане. Билли Бадд попадает на этот корабль против своей воли, его вербуют в матросы. Но вместо возмущения и протестов Билли воздает хвалу обстоятельствам, он прощается со своим старым судном «Права человека» и счастлив служить капитану Виру, за что последний называет его «ангелом». Искренний и добросердечный парень очаровывает всех обитателей «Несокрушимого», за исключением старшины корабельной полиции Джона Клэггарта, возненавидевшего новичка в первую очередь за то, что душевная, наивная чистота Билли еще сильнее обнажила ничтожество Старшины, чье единственное оружие – насилие и подлость. Клэггарт убеждает Капитана Вира в том, что Билли заговорщик и мятежник, ловко расставляет западню: Капитан, всем сердцем верящий в невиновность Билли, должен разобраться.
На очной ставке матрос, взволнованный нелепостью обвинений, начинает заикаться и случайно убивает Клэггарта. Капитан – по строгим корабельным законам – должен совершить суд и приговорить преступника к смертной казни. Но, кажется, что судит он себя – настолько мучительным для Вира стал выбор между долгом и сердцем (не так ли страдал Бог-отец, отдавший на заклание своего единственного сына?). Благородный жест Билли Вир будет помнить до конца своих дней: молодой матрос был настолько благороден и добр, что простил и благословил Вира, предчувствуя, что ответственность за эту казнь будет преследовать любимого капитана до конца его дней.
Четырехчасовая партитура Бриттена – сумрачная, драматичная, только для мужских голосов – закручивается как пружина (здесь практически нет «отступлений» вроде бытовых хоров матросов), которая «выстреливает» в сцене казни, скрытой от глаз зрителя черным щитом, так что мы видим только голубую дымку неба. Главный дирижер театра Михаил Татарников, кстати, знаком с музыкой Бриттена с детства: его дед, дирижер Мариинского театра Джемал Далгат, впервые в России дирижировал «Питером Граймсом», сделал переводы либретто опер и ораторий Бриттена. Так что Татарников заражает оркестр, хор и солистов своим восхищением музыкой, что сказывается на результате: исполнение оперы в самой высокой степени похвально. Солисты – за что заслужили отдельную похвалу Вилли Деккера – очень отзывчивы, они не играют – проникают в материал, в характеры героев: Олег Балашов (страдалец Вир), Юрий Ившин (юный Билли Бадд), Йоханнес фот Дуйсбург (настоящий злодей Клэггарт) и другие.

"Ведомости"

Михайловский театр впервые в России поставил оперу Бриттена «Билли Бадд». Редкая вещь задала задачки музыкантам и публике
Дмитрий Циликин
Vedomosti.ru
28.01.2013
Нарядная идея: в год 100-летия Бриттена представить сочинение, которое живьем у нас никогда не звучало, и тем самым заложить отечественную традицию его исполнения. Однако Михайловский театр сохранил верность еще одной традиции, заложенной им же: по случаю премьер он становится главным ньюсмейкером отнюдь не в области искусства. Два года назад премьеру «Иудейки» Галеви перенесли из-за телефонной угрозы взорвать театр, нынче в день премьеры случился информационный взрыв — в театре шел обыск по делу, связанному с бизнесом гендиректора Михайловского Владимира Кехмана.

И это даже малость обидно. Потому что любим мы Кехмана, конечно, не за это. В нем трудно заподозрить знатока и ценителя музыки Бриттена. Но он, человек, умеющий считать деньги, соглашается ставить «Билли Бадда» (1951 г.р.), на котором даже на премьере в партере были свободные места. Немудрено: сколько публику ни корми ХХ веком, она все равно смотрит в романтический лес. А тут еще без сладких мотивчиков и, главное, вообще без женщин.

Из повести Мелвилла «Билли Бадд» Бриттену и его либреттистам понадобился сюжет, варьирующийся во многих произведениях, от оперы Шимановского «Король Рогер» до «Теоремы» Пазолини: в некий замкнутый мир является прекрасный юноша, и всеобщая любовь к нему хрупкий мир взрывает.

В «Билли Бадде» этот мир — английский военный корабль. Конец осьмнадцатого столетия, война с Францией. Матроса Билли насильно рекрутируют, и этот обаятельный, веселый, чистосердечный парень немедленно вызывает всеобщую симпатию, которая в начальнике корабельной полиции Клэггарте разрастается до столь сильной любви-ненависти, что он решает погубить предмет своей страсти и тем самым от нее освободиться. Оклеветанный Бадд во время очной ставки случайным ударом убивает Клэггарта, а капитан Вир, который тоже испытывает к Билли чувства не вполне отеческие, велит его повесить — формально по военному уставу, а символически — согласно неизбежности отдать агнца на заклание.

В Михайловский театр перенесли спектакль Венской оперы 2001 года. Декорация Вольфганга Гуссманна элегантно-лаконична: никакой парус не белеет, только наклонная палуба, ограниченная бортами и черными кулисами, на заднике море. Еще есть каюта капитана: косая пустая стена, минимум мебели.

Такая организация пространства предполагает крупный отчетливый жест. Мизансцены режиссера Вилли Декера так и построены — музыкально, т.е. в соответствии с произведением (что нынче большая редкость), где чувства хоть и противоречивые, но сильные и яркие. Если бы еще г-н Декер избежал оперной рутины, в канонах которой боцман угнетает матросов, размашисто швыряя их на пол, а хор в знак протеста в едином порыве выбрасывает вверх кулаки… Зато солисты работали убедительно. Английский бас Грэм Бродбент наделил своего Клэггарта повадкой настоящего злодея, но и неустойчивой, несколько манерной пластикой, точно отражающей внутренний разлад. Многообещающему баритону Андрею Бондаренко очень подходит роль заглавного простеца: он проводит его от незамутненной радости жизни к сложной рефлексии понимания своей жертвенной роли, когда Билли благословляет казнящего его. Тенор Виктор Алешков — капитан Вир, увы, не поднимается до трагедии, но ведь настоящих трагических актеров нынче почти и нет на свете.

Пели хорошо. Оркестр Михаила Татарникова пока в начале пути к настоящим бриттеновским тонкости и глубине, но спектакль только начинает жизнь, а учитывая, что эта репертуарная идея — дирижера, ему и палочку в руки.
Опубликовано по адресу: www.vedomosti.ru/lifestyle/news/8438561/a_on_myatezhnyj

"КоммерсантЪ"

Актуальные матросы современности

Противостояние матросов и офицеров в опере "Билли Бадд" показалось слишком мрачным светской публике Михайловского театра
ВЛАДИМИР РАННЕВ
Уже много лет Владимир Кехман подыскивает для репертуара своего театра что-нибудь "фирменное" — такую оперу, что не частит на мировых афишах, но признана классикой, хороша для эффектной, но респектабельной постановки, демократична, но с актуальной проблематикой. При кажущейся несовместимости некоторых из этих качеств три года назад театром был найден беспроигрышный, казалось бы, вариант — "Жизнь с идиотом" Альфреда Шнитке. Работа закипела, и все, в том числе в европейском оперном сообществе, с нетерпением ждали результата. Но не дождались. На финальном этапе господин Кехман, если верить Петеру Феранецу, предыдущему музыкальному руководителю Михайловского театра, отказался от проекта из соображений политического такта. Господин Феранец предположил тогда, что одна из кульминационных фраз оперы — "Вова, ты понимаешь, что ты идиот!" — могла быть интерпретирована в современной России слишком однозначно. Скорее, однако, проблема не в пресловутой реплике, а более общего — вкусового, эстетического — плана. Кошмары "Жизни с идиотом", как их ни ставь, не выдать за светский продукт, а именно светским, если не великосветским, Михайловский театр себя в последние годы ставит. Что у него неплохо получается. Это не в плюс и не в минус, просто есть такая ниша в разноцветье оперных специализаций. И "Жизнь с идиотом" — не слишком комфортный материал для этого случая, что господин Кехман, хоть и с некоторым опозданием, понял.

Тем удивительней, что для новой премьеры он приглядел еще более острый материал — "Билли Бадда" Бриттена, оперу с жесткой социальной критикой, пружиной трагических событий в которой стали "Права человека" — сначала как название судна, откуда был насильно и с пренебрежением к этим правам рекрутирован матрос Билли Бадд, потом же просто как слова-проклятие, само произнесение которых на военном судне, где несчастный Билли оказался, трактовалось как призыв к мятежу. В опере нет витиеватых сюжетных линий, никакой частной жизни и лирических отступлений. Вся она исключительно о модели общественных отношений в замкнутом корабельном социуме, построенных на гегемонии кнута и пряника. Внизу — затравленные матросы, смирившиеся со своей участью. "Выбора нет, все предопределено, этому не будет конца",— оправдывается перед собой один из них, соглашаясь на подлость. Сверху — капитан Вир, который, по представлениям матросов, "добрый, заботится о нас как о сынах" и никак в их головах не соотносится с их скотской жизнью. А между ними — опричнина корабельной полиции, старшина которой — Джон Клэггарт, главный антигерой оперы — с остервенением и отвращением к себе служит режиму, от которого кормится, но который сам же называет "сплошным дерьмом". Он ненавидит новобранца Бадда за то, что тот умен и ловок, хорош собой, но главное — добросердечен, за что искренне обожаем окружением. Рядом с таким особенно болезненно ощущается собственное ничтожество, и зависть Клэггарта побуждает его к мести. Подбросив улики, он обвиняет матроса Бадда в подготовке мятежа. Во время разбирательства Билли Бадд в отчаянии убивает своего обидчика, обрекая тем самым и себя на смерть по законам военного времени. Все эти события разворачиваются на фоне войны с "внешним врагом" — французами (действие происходит в 1797 году), которая в опере так и остается "холодной" — враг все время невидим и является какой-то ирреальной, но мобилизующей силой, оправдывающей жестокие порядки корабельной жизни. Французский же корабль всю оперу в тумане, но англичане ненавидят незримого врага по более чем убедительным причинам — "за это их гадкое мсье" и за то, что они "лягушатники". Перечень аналогий с текущей российской реальностью можно было бы продолжать, приглядевшись к деталям. Но и без них очевидно, что эта опера Бриттена — не то отвлеченное изысканное искусство, к которому привыкли в этих стенах.

Уже в середине первого действия в партере зазвучали недоуменные реплики — нарядная благополучная публика, которую Михайловский театр приручал последние годы, почувствовала, что вечер, как говорится, перестает быть томным. Средь бархата и позолоты весь этот "критический реализм" с нелицеприятной социалкой казался недостаточно рафинированным угощением. Можно представить, что вся эта "несогласная" матросня на сцене воспринималась публикой так же, как когда-то "мужицкая" "Жизнь за царя" николаевской аристократией. Редкие аплодисменты одних зрителей вызывали саркастическую реакцию других, и было обидно за крепкий хор, великолепную работу солистов (Олег Балашов, Юрий Ившин, Йоханнес фон Дуйсбург) и уверенный оркестр (дирижер Михаил Татарников), не говоря уже о волшебной музыке Бриттена, достоинства которых при таком "контенте", видимо, мало кого интересовали. Тем более что событийную канву оперы режиссер Вилли Декер разворачивал без декоративных изысков, со скупостью документального театра. На сцене все время палуба корабля и линия горизонта на заднике. Или еще более аскетичные трюм и капитанская каюта. Во втором акте обстановка несколько разрядилась, тут в партитуре больше драматических монологов, более привычных оперным меломанам,— матроса Бадда перед казнью и капитана Вира о том, как невозможно оставаться человеком, находясь на вершине "вертикали власти". Но в целом приходится констатировать, что новая премьера Михайловского — это успех театра и он же провал публики. Последняя оказалась не готова к серьезной опере, предпочитая рассматривать театр — от вешалки до буфета — в качестве роскошного музыкального салона.

“ИЗВЕСТИЯ”

27 января 2013 | Олег Кармунин

Опера-притча о Билли Бадде — это история о грехопадении, о личности внутри общества и о государстве в любую эпоху. Трактовка режиссера сводится лишь к выбору уникального оттенка. Вилли Деккер перенес на сцену Михайловского собственную постановку 2001 года, добавив несколько небольших штрихов для создания на этот раз совершенного драматургического равновесия.
По сюжету на борт военного корабля «Неустрашимый» попадает доблестный матрос Билли Бадд. Простого парня с радостью принимают на службу, но типичный злодей Джон Клэггарт, старшина корабельной полиции, испытывает к новобранцу жгучую неприязнь. Он начинает строить Билли Бадду козни, а когда его коварные планы рушатся, Клэггарт в присутствии капитана беспочвенно обвиняет матроса в подготовке бунта. Из-за приступа заикания Билли не может ответить лжецу. В отчаянии он бросается на старшину и сражает его одним ударом.
Капитан вынужден свершить предписанное правосудие: по законам военного времени матрос, поднявший руку на старшего по званию, должен быть казнен. Перед повешением Билли Бадд благословляет совершенно подавленного капитана Вира и уходит на плаху.
Сцена у Деккера выстроена под сильным наклоном: это огромный нос корабля, который устремлен в ясное утреннее небо (художник Вольфганг Гуссманн). По вычищенной до блеска белой палубе подгоняемая офицерскими кнутами снует горстка матросов. Атмосфера на «Неустрашимом» чем-то напоминает классическую антиутопию: весь «угнетаемый» класс здесь носит синие полосатые тюремные робы, в то время как высший состав одет в изящную форму XVIII века. Билли Бадд выделяется из толпы сразу: он идеальный герой с душой нараспашку, а потому с ног до головы в белом; красный платок на его шее — как метка избранного на испытания судьбой. Антипод Билли Бадда — старшина Джон Клэггарт — наоборот, носит черное. Именно он срывает алый платок с Билли Бадда, чтобы потом в одиноком бессилии рвать его на части, будто терзая воображаемого врага.
Самый большой страх офицеров связан с возможным бунтом матросов. Закрывшись в капитанской каюте, командование нервно обсуждает французскую революцию и слухи о цепочке мятежей на других британских военных судах. «Мятеж» — слово, от которого шарахается практически каждый обитатель корабля, и потому добродушный новобранец, взятый с судна под названием «Права человека», выглядит в этом царстве всеобщей паранойи очень подозрительно. Болезненная охота на ведьм, развернувшаяся на «Неустрашимом», оборачивается для Билли Бадда обвинением в заговоре и как следствие смертным приговором.
Оркестр под руководством Михаила Татарникова играл на премьере по-военному бодро и отчетливо, а заглавную партию молодцевато исполнил баритон Андрей Бондаренко. Его Билли — «кровь с молоком», расторопный и удалой моряк, пышущий бесстрашием и силой. Именно поэтому благословение от идущего на казнь звучало особенно горько. Грэм Бродбент исполнил старшину Джона Клэггарта как чистокровного злодея. Его герой с язвительно-ядовитой интонацией будто процеживает реплики сквозь зубы.
Мягкий капитан Эдвард Вир не выглядит как глава «Неустрашимого», однако именно он настоящий главный герой спектакля Вилли Деккера. В исполнении Виктора Алешкова капитан становится единственным живым человеком, оказавшимся в обстоятельствах героического эпоса.
Впрочем, только когда в финале нос корабля утонет во мраке, а на авансцене появится уже постаревший капитан Вир, станет понятно, что весь спектакль был его тяжелым воспоминанием о событиях давно ушедших дней. Миф о бравом матросе Билли Бадде уходит на второй план, а главной темой постановки Вилли Деккера становится жгучая боль о том, что в жизни ничего нельзя изменить.
http://izvestia.ru/news/543762#ixzz2JTKccAgI

[До ля]

«Фонтанка.ру»

27 января 2013

Евгений Хакназаров
Мой ласковый и нежный Бадд. К премьере оперы Бриттена в Михайловском
В нынешнюю зиму, сотрясаемую бурными околотеатральными скандалами, душа оперомана как никогда тянется к светлому и чистому. Весьма кстати для этого пришелся «Билли Бадд» Бенджамина Бриттена в Михайловском театре. Первая постановка этой оперы в России является переносом спектакля Венской государственной оперы 2001 г. И это тот самый случай, когда упреки к театру по поводу отсутствия собственного прочтения излишни: премьерный показ увенчался заслуженной овацией, а незанятые кресла в зале казались досадным недоразумением.

И корабль поёт...


Бриттен писал «Билли Бадда» в домике на побережье Саффолка в восточной Англии под непрекращающееся завывание ветра и рокот мутных волн; ровно эти же мотивы и составляют музыкальную ткань оперы - мрачную и неуютную. Неспокойный ритм повествования и речитативы действующих лиц перемежаются четырьмя симфоническими картинами, с которыми блестяще справился Михаил Татарников и его оркестр. Именно его звучание задаёт основной тон действию, а так как музыка Бриттена предельно далека от такого понятия, как “напевность” и вовсе не каждый зритель, выходя из зала, сможет промурлыкать себе под нос что-нибудь из только что услышанного, становится ясным: Михайловский театр легких путей не искал и за популяризацию бриттеновского наследия в его столетний юбилей заслуживает приподнятой шляпы.

Сценическое решение режиссера-постановщика Вилли Деккера просто - декорации представляют собой различные части военного парусного корабля. Щиты из белых досок превращаются то в палубу, то в капитанскую каюту, то в кубрик для матросов. Немного канатов, исторических ружей и знамен добавляют аутентичности, но главные акценты расставляют свет и тьма (художник-постановщик Вольфганг Гуссманн, художник по свету Ганс Тёльштеде). Почти непроглядная темень инфернального злодея-старшины Джона Клэггарта простирает свою длань к мятущемуся капитану Виру, но бессильна против в прямом смысле лучезарного фор-марсового матроса Билли Бадда. Для полноты картины остаётся добавить великолепно звучащий хор матросов (худрук Владимир Столповских) и перед нами - поющий корабль «Неустрашимый», являющийся по задумке Бриттена слепком со всего мира, в котором переплетены добро и зло, причем победа светлых сил достаётся весьма дорогой ценой. Настолько дорогой, что задаёшься вопросом - победа ли это?

Всё мужское: от начала до конца

Именно так - в «Билли Бадде» нет ни одной женской партии или эпизода, прекрасная половина труппы Михайловского отправлена на кратковременный заслуженный отдых. Страсти разгораются между Билли Баддом (украинский баритон Андрей Бондаренко, являющийся участником Академии молодых певцов Мариинского театра), старшиной корабельной полиции Клэггартом (английский бас Грэм Бродбент, выпускник Евгения Нестеренко в Московской консерватории, поющий в Ковент-Гардене и на многих других европейских площадках) и капитаном Виром (тенор Виктор Алешков, Санктъ-Петербургъ опера). Действие таит множество подтекстов; показывая борьбу добра и зла, постановщики явно не выпускают из виду особенностей личной жизни самого Бриттена. Метки расставлены повсюду, наблюдательный зритель отметит отсылки и к доминированию в коллективе самцов, и к фетишизации страстного влечения-отвращения мужчины к мужчине. В общем, если бы на этом поющем корабле присутствовал доктор, то его фамилия была бы Фрейд. Хотя и его ученику, доктору Юнгу, работа тоже нашлась бы – ибо не все здесь определяет физиология, для архетипов тоже оставлено место.

И Клэггарт, и капитан Вир напуганы своими чувствами, неодноплановость и многослойность образов, создаваемых Грэмом Бродбентом и Виктором Алешковым, впечатляют драматизмом и великолепной интерпретацией. Бродбент буквально играет звуками, плетет дьявольские кружева из своих реплик и речитативов - мятущийся демон, чье поведение ужасно, но, в то же время, логично и понятно: если кто-то смущает твоё естество и грозит разрушить твой пусть постылый, но устоявшийся мир - его нужно уничтожить любым путём: «Свет сияет во мраке, и мрак видит его, и страдает!... Если любовь останется жить и окрепнет, туда мне нет дороги... Где для меня надежда в моём царстве мрака? Нет!... Это будет слишком ужасная мука. Я, Джон Клэггарт, каптенармус “Неустрашимого”, уничтожу тебя».

Совсем на другой дороге капитан Вир. Вырисовывая текстуру своего персонажа, Виктор Алешков демонстрирует замечательный по качеству вокал - уверенное сильное пение в образе знающего и много повидавшего капитана, а после, в сцене убийства Билли Баддом Клэггарта, - поднимающийся до трагических высот крик потрясённого человека: «Ангел сразил его, но теперь ангел должен быть повешен!» Без сомнения, Виктору Алешкову блестяще удалось донести, что именно образ капитана - центральный в опере, самая горькая чаша выпала именно ему: во исполнение буквы закона обречь на смерть вовсе не заслуживающего её любимого человека.

Печенька для настоящего мужчины

Портрет самого Билли Бадда, созданный Андреем Бондаренко, в сравнении с остальными главными персонажами, прост и однопланов донельзя. Верный товарищ собратьям-матросам, по самоопределению “царь над всеми птичками”, ангел света, в нежных телодвиженьях припадающий к отправляющему его в итоге на рею капитану Виру - это всё он, Билли Бадд. Образ ласковый, светлый - до лёгкой степени неадекватности. Чего стоит одна из последних сцен, когда связанный Билли в свою последнюю ночь тоскует о друзьях, которые принесли бы ему печеньице и глоточек грога. Понятно же, что Бриттен, пропитавший действие христианскими аллюзиями, желал вызвать прямую ассоциацию с Причастием - но нет, Андрей Бондаренко в образе Билли Бадда настолько наивен и инфантилен, что вполне возможно, именно печеньки ему в тот момент и не хватало. Впрочем, здесь претензии, скорей всего, нужно адресовать авторам либретто - сама по себе работа Бондаренко крепка и добротна, но не более того.

Подводя итог, остаётся сказать: премьера в Михайловском удалась, зрители получили несказанное удовольствие. Хотя в труппе театра и не нашлось певцов, которым можно было бы доверить премьерные спектакли (только во второй день партию Билли Бадда исполнил штатный баритон Михайловского театра Юрий Ившин, но капитана Вира пел Олег Балашов из Мариинки, а Клэггарта - немец Йоханнес фон Дуйсберг). Одно дело, если предположить, что нашествие "варягов" на премьеру стало просто модным трендом (вспомним жолдаковского «Онегина»). И совсем другое, - если постановщикам стало ясно, что певцы Михайловского не отвечают общему высокому уровню и постановки и оркестра. Но в любом случае - по сравнению с недавними петербургскими новинками - тем же «Онегиным» и мариинским «Доном Карлосом» – «Билли Бадд», выражаясь в рамках заданной морской тематики, - просто луч света в тёмном трюме. Спешите слышать.

[До ля]

То, что совпало с моим восприятием и даже определением стилистики постановки: "притча" - у Марины Крыловой:

Сценограф Вольфганг Гуссманн считает, что любая деталь должна играть на стороне притчи. <...> «Билли Бадд» – это рассказ о казни невиновного. Поэтому и Бриттен, и Деккер копают еще глубже, предельно глубоко. «Это практически библейская история, отсылающая к Аврааму и Исааку. Если взглянуть еще шире, то речь идет о Христе и Боге-отце. Тем самым тема вины очерчена предельно полно», – сказал постановщик.
Все эти философско-этические размышления не остались, как это часто бывает, только на бумаге. Деккер придумал на редкость цельный спектакль-символ, в котором музыка и режиссура слились так, что казалось, будто Бриттен написал музыку, увидев замысел режиссера.

Но что бы я оспорила - это "невиновность" жертвы. В том-то и глубина казалось бы незатейливого, можно сказать грубо сколоченного сюжета, что за ним такая многовариантность, которая становится зеркалом, отражающим нас самих в зависимости от того, как мы понимаем предмет. В принципе, почти все понятия социума - зеркала для его индивидов, но в данном случае уж слишком основополагающие и разнообразные вещи надо отразить. Я лично, все отразить не смогла, мутновато в моем зеркале.
Насчет исполнителей (мы слушали 25 января): не огорчили, но не убедили. Особенно капитан Вир. Разве "за него можно умереть", как твердит Билли Бад? И начинаешь думать, что не за человека готов отдать душу матрос, а за начальствующую фигуру в штанах.
Но с другой стороны, их английской стороны военно-морского устава, все верно: люби командира, аки отца, умри, если поднял руку на старшего по званию.
Да и тот, кто скрыл этот проступок, будь он даже капитаном, тоже должен быть казнен. Вот тут еще прирастает проблема для Звездного Вира, да и для нас, зрителей тоже: чем руководствовался капитан, отдавая под суд своего любимчика, если он (капитан) был единственным свидетелем нечаянного убийства старшины корабельной полиции?
В постановке с такими тонкими подтекстами, очень важно попасть в точку с исполнителями. И если я еще могу согласиться с баритоном - Билли Бадом, то Вира тенор (во всяком случае с отсутствием всякой харизмы) исполнять никак не может. Но, конечно, харизматичный тенор, это покруче героического будет - это проблема для любого театра. Но зачем же было на лирического тенора-то ставить?
Идеально, все же, было бы: Клэггарт - баритон, Вир - баритон, Билли - тенор. Два баритона в борьбе за тенора - вполне логично.
Музыка в опере поразительная, очень красивая. Сценическое решение и костюмы - радость для глаза и подспорье для музыки - такие же, с одной стороны безыскусные, с другой-выразительные. Вся сценическая гамма вторит музыке, что можно, как мне кажется увидеть даже на фотоснимках, опубликованных с премьеры.
И еще - очень понравилось, вопреки ожиданиям, единство состава, т.е., чисто мужское присутствие на сцене. Это придает постановке стильности, вернее, держит единую красивую строгую и напряженную тональность. Отнюдь не скучную и не обедняющую действие.

[Monstera]

Но с другой стороны, их английской стороны военно-морского устава, все верно: люби командира, аки отца, умри, если поднял руку на старшего по званию.
Да и тот, кто скрыл этот проступок, будь он даже капитаном, тоже должен быть казнен. Вот тут еще прирастает проблема для Звездного Вира, да и для нас, зрителей тоже: чем руководствовался капитан, отдавая под суд своего любимчика, если он (капитан) был единственным свидетелем нечаянного убийства старшины корабельной полиции?

Так получилось, что я как раз недавно прочитала несколько романов О'Брайена из сериала, по которому снимали фильм "Хозяин морей" (фильма, правда, не видела). Мне ещё поэтому было особенно интересно, это ровно то же самое время и обстоятельства, много узнаваемых деталей. Так вот, в этих романах капеллан на судне - редкость, если он есть, то по воскресеньям производится общее торжественное построение и церковная служба, а если нет - все равно торжественное построение и капитан лично читает экипажу вслух "Дисциплинарный Устав". Вместо Библии, каждое воскресенье.

Думаю, при таком аутотренинге у капитана даже мысли не могло возникнуть действовать иначе, как бы он ни мучился и страдал. И потом, что значит "единственный свидетель", весь корабль видел, как Клэггарт и Билли к нему в каюту зашли - он же не мог выкинуть труп в иллюминатор, чтобы скрыть факт убийства? Мог, наверное, теоретически, взять его на себя - но, в общем, для такого самопожертвования Билли был ему все-таки далеко не так близок (как некоторые рецензенты представляют) - Билли и сам бы этого не понял.

У Мелвилла перед Виром не стоит выбора, казнить Билли или пощадить - стоит выбор, приговорить его самому или довезти в кандалах до эскадры и передать на суд адмирала. Результат был бы одинаковый, хотя психологически, возможно, второй вариант был бы легче - но Вир решил, что первый - честнее. А у Бриттена это немного сдвинуто, о возможности переложить ответственность на кого-то другого вообще не упоминается, зато в последних фразах Вир говорит, что мог бы его спасти... Я, признаться, сомневаюсь, что на самом деле мог бы.