Благодаря организаторскому таланту Ольги Ростропович сводная программа 7-го фестиваля, носящего имя ее отца, получилась исключительно насыщенной и интересной как по именам исполнителей, так и по представленным произведениям. И все же центральное место в этой программе, безусловно, занимает "Аида" - опера, в которой блистала Галина Вишневская. Концертное исполнение этого шедевра Верди было приурочено к 90-летию певицы. Состоялось оно 30 марта в зале Чайковского и вызвало огромный и вполне ожидаемый ажиотаж. Надежды и ожидания публики подогревал и тот факт, что за пару дней до концерта стало известно о замене ключевого солиста. Партию Радамеса вместо заболевшего Фабио Сартори предстояло исполнить Грегори Кунде. Это был тот нечастый случай, когда замена только повышала престижность музыкального мероприятия. Надо отметить, что это вообще был в известной мере вечер дебютов и знакомств. Половина состава певцов впервые приехала в Россию. Соответственно, московская публика получила возможность познакомиться и открыть новые для себя имена.
Тем не менее, имя музыкального руководителя этого музыкального действа - Зубина Меты - этой публикой давно любимо. Маэстро, который в этот вечер чувствовал себя не очень хорошо, был встречен восторженно еще перед началом исполнения. Надо полагать, что такая поддержка зала придала ему дополнительные силы.
Одна из самых знаменитых итальянских опер прозвучала практически в аутентично итальянском исполнении. Украшением концерта стало участие хора фестиваля "Флорентийский музыкальный май". Говорю со всей ответственностью: подобное качество звучания хора я слышал только в давно минувшие времена в Большом театре при исполнении опер Мусоргского. Хор из Флоренции мне просто не с чем более сравнить. Выстроенность голосов и красота их звучания просто поражали воображение. Весьма значительная хоровая партия в "Аиде" была исполнена практически идеально. По окончании концерта хор был удостоен отдельной зрительской овации. И право, было за что. Отдельное "брависсимо" руководителю хора Лоренцо Фратини.
На очень высоком уровне звучал и оркестр. Струнные вообще показались великолепно. Это было настоящее инструментальное пение. Однако без мелких погрешностей все же не обошлось. Так, например, во вступлении к знаменитому романсу Радамеса маленький брак допустила труба, а в начале второго действия набедокурила арфа. Хотя эти недочеты никак не повлияли на общее восприятие, сказать о них все же необходимо. Однако в целом оркестр звучал исключительно привлекательно.
Для маэстро Меты "Аида" - давно и хорошо известная опера. Почти полвека назад, в 1967 году, под руководством молодого и только подающего надежды дирижера была сделана запись этой оперы с участием Биргит Нильссон и Франко Корелли. Та давняя запись очень интересна в плане вокала, но вот темпы, предложенные в ней, меня не устраивали. Уж слишком подвижными они были. И начало нынешнего концерта невольно заставило меня вспомнить ту студийную запись, поскольку вступление было сыграно опять-таки весьма в подвинутых темпах. К счастью, это оказалась практически единственная претензия, которую я могу предъявить достопочтенному маэстро. Вся остальная опера прошла к очень естественном движении, которое не мешало вокалистам при исполнении трудных партий. Разве что иногда хотелось чуть большей остроты акцентов, предусмотренных партитурой. Но общее владение музыкальным материалом и управление немалыми исполнительскими массами было на очень высоком уровне. Мета был очень чуток к солистам и их возможностям. При необходимости он заметно убавлял оркестровую звучность. К сожалению, временами он вынужден был прибегать к подобной редукции, так как не все солисты могли с полным правом называться по-настоящему вердиевскими певцами.
Самое главное - в этом исполнении состоялась титульная героиня. Уругвайская певица Мария Хосе Сири заставила себя слушать очень внимательно. А слушать было что. Вообще партию Аиды исполняют различные типы сопрано - от лирического до драматического. В нашем случае мы услышали лирико-драматический голос с лирическим уклоном. Тембр голоса Сири не поражает воображение, но вполне оригинален и своеобразен. Наилучшее впечатление оставляет центральный регистр. Выдержанные верхние ноты звучали ярко и сильно, но вот устойчивости звука на верхах порой не хватало. Нижний регистр звучал достаточно матово. Чем-то ноты этого регистра напоминали пение Мартины Арройо, то есть низы имели как бы "резиновый" характер с тяготением к центральному участку диапазона. К счастью, в партии Аиды нижний регистр чаще всего используется при прозрачной оркестровке, поэтому у Сири не было необходимости форсировать внизу. Отдельные верхние ноты прозвучали весьма эффектно, в частности, знаменитое верхнее до в романсе у Нила. У Сири достойная техника, позволявшая ей филировать звук в высокой тесситуре, что вносило заметное разнообразие в общий музыкальный поток. В целом мы услышали очень неординарное исполнение этой труднейшей партии. Мелкие вокальные несовершенства на итоговое восприятие практически не повлияли.
Не могу быть столь же благожелателен к исполнительнице партии Амнерис - Веронике Симеони. На мой вкус, она оказалась одним из слабых звеньев в этом концерте. Просто потому, что она совсем не вердиевская певица. У Симеони хорошая техника и весьма приятный голос. Но для исполнения партии Амнерис этого набора совершенно недостаточно. Тут нужен пробойный голос типа "мясо с кровью", каковым обладают та же Анита Рахвелишвили и Екатерина Семенчук. Даже выступавшая две недели назад Джейми Бартон прозвучала бы в этой партии более адекватно. У Симеони голос предназначен для партий типа Шарлотты, Октавиана или Керубино. В них не требуется перекрывать звучащий на форте пылающий оркестр. А в "Аиде" это - непременное условие. Именно из-за недостаточной силы голоса исполнительницы Мета был вынужден притушить оркестровые краски, прежде всего, в четвертом действии. В результате самая напряженная сцена - дуэт Амнерис и Радамеса и судилище - не имела того энергетического посыла, который в ней заложен автором. В ансамблевых сценах голос Симеони не выделялся на фоне других солистов. В общем исполнение этой труднейшей партии было культурным, но не более. Я был заметно разочарован, ожидая гораздо большего от итальянского меццо.
Главной приманкой вечера был выступавший по замене Грегори Кунде. Публика изначально была настроена по отношению к нему весьма восторженно. Перед нами предстал певец высокого класса. Это безусловно. И все-таки я ожидал заметно большего от его исполнения. Конечно, надо принимать во внимание, что Кунде уже 62 года, а также то, что в силу причин, связанных со здоровьем, он перешел с белькантового на крепкий репертуар. Голос его стал объемным, но при этом тесситурные возможности оказались совсем не безграничными. Если раньше певец мог брать верхнее фа в "Пуританах", то теперь и си-бемоли звучали несколько напряженно. К сожалению, у Кунде не итальянский тембр. При всей своей приятности мне он показался излишне шершавым и не маслянистым. Ожидаемого физического удовольствия от красоты тембра и его выделки я лично не получил. Да, голос в целом звучал нормально, но уникальным я его никак назвать не могу. Кунде попытался показать свои технические возможности. Ему это удалось с переменным успехом. Филировка финального си-бемоля в романсе явно не получилась. Голос не послушался артиста. Хорошо еще, что он сумел удержать и додержать на фальцете эту ноту. А вот аналогичные "фокусы Корелли" в заключительном дуэте получились заметно удачнее, хотя полной ровности вокального шва достичь и не удалось. Но, как обычно, "запоминается последняя фраза". А заключительный дуэт Аиды и Радамеса был наиболее удачным из трех дуэтов второй половины оперы, в которых пел Кунде. В итоге именно он стал героем вечера для публики, которая бурно выражала свой восторг по окончании представления. Для меня Кунде - небесспорный Радамес, хотя отрицать класс певца было бы глупо.
Вторым слабым звеном в исполнении оказался баритон Симоне Пьяццола. Ему, как и Симеони, не следовало обращаться к этой опере Верди. Партия Амонасро в "Аиде" невелика, однако в ней есть ариозный монолог и очень важный дуэт с Аидой, в котором баритон обязан выстрелить всесокрушающим верхним соль. К сожалению, при всей приятности тембра голос Пьяццолы не отличается полетностью и звучностью. И если в монологе такое звучание еще можно было принять, то вот верхушка в дуэте, исполняемая на фоне мощного полного оркестра, вышла неубедительной. Я бы сказал, что у Пьяццолы голос более камерного плана, а не оперного. Главное его достоинство - хороший мягкий тембр. Возможно, в операх Доницетти этот голос будет очень даже на своем месте. Но партия Амонасро - это все же несколько иное.
Если говорить о двух басах, то они оставили весьма положительное впечатление. После выступления Карло Коломбары на концерте памяти Елены Образцовой я не ожидал ничего особо выдающегося от этого певца. И был рад, что ошибся. Коломбара в этот вечер был вполне в голосе. Мне очень понравилось качество его центрального и нижнего регистра. Верха, правда, были чуть зажаты, но этих верхов в партии Рамфиса немного. Зато в сцене освящения меча Коломбара показал и красоту голоса, и диапазон, и достаточную силу. В итоге получился интересный Рамфис. Не менее понравился и Джорджо Джузеппини в партии Фараона. Это настоящий центральный бас, плотный, мясистый, звучный, с хорошим тембром. Правда, ближе к верхнему участку диапазона в голосе слышался некоторый песок, но в общем это придавало тембру какую-то дополнительную жесткость. В партии Фараона такие шероховатости не мешают.
Нельзя не упомянуть и исполнителей маленьких партий Гонца и Великой жрицы - Саверио Фьоре и Марию Кацараву. При всей миниатюрности партии Гонца в ней Верди прописал одну выдержанную ноту достаточной высоты, которую обычный компримарий вряд ли споет. Так вот Фьоре на этой ноте показал настоящий очень красивый итальянский тембр. В итоге на поклонах он получил свою порцию заслуженных аплодисментов. Мария Кацарава запомнилась также своим очень красивым голосом. Ее пение за сценой украсило вторую картину оперы.
В общем и целом произошел тот весьма редкий случай, когда из множества отдельных несовершенств в итоге получилось исполнение, близкое если не к совершенству, то уж точно к чему-то выдающемуся. Претензии к отдельным участникам - и порой весьма существенные - не могут заслонить тот факт, что публика, заполнившая зал Чайковского, присутствовала на чем-то неординарном и оригинальном. Такие концерты - редкость. И энтузиазм публики по окончании исполнения можно только понять и поддержать. Более горячего и восторженного приема представить себе трудно. Скандированные аплодисменты и крики "браво" продолжались около 10 минут. Солисты и дирижер выходили на поклоны 5 раз, и если бы не плохое самочувствие дирижера, поклоны могли бы продолжаться и далее.
Исполнение "Аиды" стало одним из украшений московского филармонического сезона 2015-2016 г.г.