Наверное, надо было написать анонс, но поленился. Понадеялся на то, что в "Новостях", в самом верху странички форума все равно стояло объявление. Хотя бы пост-фактум, а все-таки надо сказать: сегодня в БЗК воистину "сотворили мир"! Даже и не знаю, когда в последний раз в Москве давали ораторию Гайдна - я во всяком случае ее "живьем" не слышал. И после прослушивания в зале все те восторги, которые расточаются оратории в книгах о Гайдне, просто ничтожны.Этот композитор - воистину "папа Гайдн". Он действительно отец всем нам - добрый, благородный, все понимающий, видящий дальше и глубже нас, проникающий своим мудрым сердцем в самое важное и главное. И, словно ребенку, слушателю хочется спрятаться у него в объятьях! И изящество его музыки - потрясает, а величие - трогает до глубины души.Пусть сколько угодно говорят о примитивном тексте ван Свитена. Нет, нет и нет... Именно эти слова - такие прямые и наивные - и могли только вдохновить Гайдна. И именно с этими словами разрешение доминантового аккорда в тонику может исторгнуть у слушателя слезы.Эта музыка должна звучать - и именно в зале, в живом исполнении! Готов поставить тысячу восклицательных знаков! Исполнители были на высоте - и оркестр под управлением Рудина, и бельгийский хор и немецкие солисты. Или музыка Гайдна так подействовала на меня как слушателя? В кои-то веки, перестал привычно, "со злорадством" выискивать слухом несовпадения в оркестре или киксы духовых! Слышал только яркие тембровые находки в инструментальном звучании, тонкую, почти оперную игру у вокалистов, увлеченность у всех исполнителей!...Тут в новостях объявлено, что 2009 год будет годом Гайдна... Пусть это будет не год - а век!
Я была на этом концерте в субботу. Потрясающие впечатления - необыкновенная музыка и просто роскошное исполнение.
Спасибо огромное всем музыкантам и организатороам концерта!
Попала на концерт, случайно, т.к мне ребята с этого форума (спасибо им огромное за это) доложили, что там будет играть партию гобоя мой любимый музыкант гобоист Сергей Лысенко.
Получила колосальное удовольствие и Сергея еще раз услышала, это уже огромное счастье.
Музыка потрясающая, величественная. С удовольствием бы еще раз сходила. Немножко записала на диктофон, но это , конечно, только что бы вспоминать потом как это было, т.к. с живым восприятием не сравнить. Здорово, что 2009г. будет годом Гайдна.
Огромное спасибо всем участникам концерта за доставленное удовольствие!
// 30.01.2007 Красота по-московско-европейски «Сотворение мира» Гайдна в Большом зале Консерватории Юлия БЕДЕРОВА
Оркестр Musica Viva виолончелиста и дирижера Александра Рудина, усиленный тремя высококлассными европейскими вокалистами и хором Oсtopus из Фландрии, исполнил ораторию Гайдна «Сотворение мира» -- впервые за последние годы всю целиком, без сокращений.
По признанию Рудина, Гайдн, которому в этом году исполнится 275 лет, -- его любимый композитор в трио «венских классиков». А исполнение «Сотворения мира» имеет для музыканта метафорический смысл: в оратории на библейский сюжет Гайдн как будто сам творит мир классической музыки.
Оратория, сочиненная Гайдном в 1798 году в так называемый «послелондонский период» под впечатлением от услышанных в Лондоне генделевских сочинений, имела огромный успех. Она принесла автору много радости и упоительное чувство благочестия, о котором Гайдн писал: «Возможно, когда-то твой труд послужит источником, из которого обремененная бедами, утомленная душа будет черпать успокоение и бодрость». И чувство это слышится в музыке как ничто другое.
Строгая красота пропорций (в оратории три части: первые две -- творение, последняя -- райские дуэты Адама и Евы), мягкая красота стиля, где хор, оркестр и сольные партии (архангелов Уриэля, Рафаэля и Габриэля -- пространные речитативы и строго по две арии каждого на две первые части) распределены в пространстве партитуры с архитектурной точностью и живописной яркостью, очарование гайдновской светотени (нежность первоначального «хаоса» -- не мрак и сумбур, а плафонная живопись Тьеполо, непышный мажор, включающийся при слове «свет»), текст, останавливающийся как раз перед грехопадением (финальная реплика Рафаэля -- предупреждение в обрамлении общего восславления), -- все это делает ораторию восхитительным образцом классицистского искусства. Гайдн пишет «Сотворение мира» как «сотворение счастья», и упоительная красота этой конструкции, сотворенный «мир гармонии» завораживает публику вот уже несколько столетий, но в России живет на дальней периферии концертного репертуара.
Пригласившим отличных немецких солистов, молодой европейский хор и самый искушенный в не старомодных европейских течениях московский камерный оркестр Musica Viva организаторам проекта (Марина Бутир, Михаил Фихтенгольц) и дирижеру Александру Рудину удалось создать эстетически и акустически мягко сбалансированный ансамбль. Оркестр продемонстрировал, что умеет, -- чувство стиля, безвибратную манеру, внимательное и бережное отношение к фразе, к звуку, к форме, европеизм в стремлениях и толику московского стеснения (из-за которого в числе прочего в партере оркестр звучал глуховато), в общем, не помешавшего общей благочестивой картине. Хор порадовал свежестью звучания и мастерством, благодаря которому и краткие реплики, и раскрывающиеся цветами фуги звучали нетяжеловесно и прозрачно. Каждый из солистов был по-своему интересен: молодая солистка дрезденской Semperoper Лидия Тойшер (Габриэль, Ева), недавно певшая в Москве в концертном исполнении «Орфея и Эвридики», стала нежнейшей, легко выпевавшей инструментальные сложности партии Евой, тонкими Травами и красивыми Птицами. Маркус Брутчер (Уриэль) гибким тенором, точным стилем и барочным звучанием оживил Небесные светила и Человека, наделенного красотой. Вольф Маттиас Фридрих -- мастеровитый, жанровый бас -- стал голосом довольного, благодушно-пылкого Адама, Водой, и Небом, и Китами, радующимися в Боге, причем с ясно различимой шубертовской интонацией.
Целое своим эстетическим и стилистическим, а не только содержательным благочестием заставило погрузиться в наслаждение классицистского толка -- умиротворяющее, тонкое, не бурное. И заодно подтвердило, что рудинский оркестр сегодня чуть ли не единственный в Москве, кто может чутко отвечать новейшему слышанию доромантической музыки, с тем только уточнением, что в больших проектах он пока еще звучит ведомым, а не центральным (пусть и не броским) музыкальным персонажем.
..............................................
Настоящий джентльмен - это человек, который может играть на волынке, но не играет. (Томас Бичем)
В Большом зале консерватории прозвучала оратория Гайдна "Сотворение мира". Одно из самых масштабных произведений венского классика исполняли международным составом: играл отечественный оркестр Musica Viva, хористы (камерный хор Octopus) были приглашены из Бельгии, а певцы-солисты – из Германии. Руководил всем Александр Рудин, приурочивший событие к началу юбилейного года Гайдна (275 лет). Рассказывает СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
"Сотворение мира" – вещь редкая для нашей сцены. В библейском сюжете дело или не только, но при советской власти оратории не везло. Изучать – изучали, в пример приводить – приводили, но до такой степени общеизвестности, какая была, скажем, у "Страстей по Матфею" Баха, "Сотворению мира" было очень и очень далеко. Именно потому, что у нас традиции исполнения гайдновского опуса в отличие от Германии или Австрии нет, общаться с этой музыкой даже интереснее. Особенно если обращать внимание на сюжет. Либретто венского меломана и мецената барона ван Свитена по мотивам начальных эпизодов "Потерянного рая" Мильтона (и Книги Бытия, конечно) теперь производит впечатление довольно странное. В оратории три части; в первой описывается творение космоса, во второй – появление животного и прочего мира на земле, в третьей – безоблачное счастье наших прародителей в Эдеме. Персонажами (действующими лицами их не назовешь по причине восторженного бездействия) выступают не только Адам с Евой, но и три архангела (Гавриил, Уриил и Рафаил), в изложении которых до слушателя и доводится история творения. Достоверно известно, что Гайдн с этим либретто увлеченно работал не потому, что оно его чем-то таким отвлеченно-художественным зацепило, а потому, что находил его по-настоящему набожным и возвышенным. Это самое занятное. Для католика Гайдна было самой что ни на есть прописной истиной то обстоятельство, что с Адамом и Евой случилось грехопадение, что и весь мир, и человеческая жизнь после этого основательно испортились. Однако эти неприятности остаются вне границ его внимания; единственная дисгармоничность, которой в оратории дозволено о себе заявить,– это "безвидный и пустой" хаос, очень выразительно обрисованный в первых тактах "Сотворения мира". Но раз уж с хаосом покончено – значит, все происходящее должно выглядеть ясно, чувствительно, в меру выразительно, в меру величественно. Ах, посмотрите-ка, вот появились птички – и запели так сладостно. Ах, взгляните-ка: в море завелись рыбки, Левиафан появился. Солнышко ласковое, трава зеленая, и коровки, и овечки, и львы, и мошки – все это очень, очень гармонично и упоительно. Музыка не отстает – хоть с колоссальным талантом, хоть с серьезным тщанием, но рисует композитор именно все это. Сегодняшнему человеку, который при слове "оратория" вспоминает строгость баховских пассионов или героику ораторий Генделя, "Сотворение мира", наверное, представляется вещью слишком наивной и слишком улыбчивой. Именно поэтому и исполнителю этой оратории приходится делать выбор. Какой представить эту вещь слушателю? Абстрактным набором приятной выразительной музыки (под которую, например, можно поставить какое-нибудь совершенно перпендикулярное театрально-хореографическое шоу – как часто делают в последнее время с произведениями подобного склада)? Грандиозным делом рук гения на все времена, который не перестает быть великим, даже если впадает в некоторую наивность? Или фактом истории культуры и музыки, который нужно с музейной аккуратностью показать всем желающим, а после снова убрать в шкаф? предпочел универсальный, компромиссный, если угодно, путь, внеся в свою трактовку понемногу от всех перечисленных подходов. В целом это работало – целостность и пластичность гайдновской оратории, ее образность, сложность гайдновского письма, которое на поверку обнаруживается под внешней умиленной наивностью,– все это до слушателя было донесено в полной мере. Но сколь бы чутким и понимающим ни показывал себя при этом оркестр Musica Viva, игре его хватало той степени всесторонней отточенности, которая нужна была бы при этом. Крепкие и стильные работы показали все три немецких солиста, из которых двое уже известны столичной публике. Сопрано Лидия Тойшер (Гавриил, а заодно и Ева) год назад пела Эвридику в "Орфее и Эвридике" Глюка, где несколько терялась на фоне своих знаменитых партнерш – Анны Бонитатибус и Деборы Йорк. То, что за год молодая певица над собой неплохо поработала, было очевидно, хотя частично впечатление зажатости и тускловатости присутствовало и на сей раз. Весьма удачно выступил тенор Маркус Брутчер (Уриил), пару лет назад на Пасхальном фестивале исполнивший партию Евангелиста в "Страстях по Иоанну" Баха. По крайней мере не уступал ему баритон Вольф Матиас Фридрих (Рафаил и Адам), солист явно весьма опытный, редкостно гибкий и деликатный. Впрочем, по объективному уровню качества работы всех участников исполнения неожиданно обогнал хор. Фламандские хористы, коллектив которых отчего-то называется "Осьминог", продемонстрировали почти невероятный для наших условий стандарт: точный и легкий, но очень красивый звук, внятно-сосредоточенное отношение к исполняемому тексту плюс энтузиазм и живость, ну и, наконец, ощущение спокойной укорененности в той хоровой культуре, органической частью которой являются оратории Гайдна.
Еще не потерянный рай
Интернациональный состав спел самую счастливую партитуру человечества Петр Поспелов Ведомости
Александр Рудин и его оркестр Musica viva сделали большое дело — подняли исполнение оратории Гайдна “Сотворение мира”, не звучавшей в России с незапамятных времен. Нет в музыке произведения более классического и более счастливого — по крайней мере, среди ораторий. Прославленный Гайдн создал его на склоне лет, на исходе XVIII в. — эпохи, когда в искусство еще не проник изъян сомнения и просвещенный рационализм уживался (пусть и не всегда) с искренней набожностью. Потрясенный картиной мироздания, увиденной в телескоп, 66-летний Гайдн сотворил нечто достойное ему явившегося. Из Бытия, а также из “Потерянного рая” Мильтона взято лишь то, что говорит о величии дел Творца. Барочные козни Сатаны и их плачевные последствия — все оставлено за бортом этого величественного корабля. Быть может, возвышающий эффект творения Гайдна тем сильнее оттого, что любому его слушателю известно дальнейшее, далеко не радужное развитие событий. На протяжении двух часов в Большом зале консерватории развертывалось полотно, на котором почти нет темных красок. За исключением роскошной увертюры, живописующей изначальный хаос, ни один крупный номер от начала до конца не выдержан в миноре — всюду мажор, мажор всех оттенков. Новорожденный мир сияет утренней свежестью, вопят птицы и всякие твари, голоса архангелов, Адама и Евы разливаются в лучащихся светом ариях и дуэтах, оркестр изображает природу, хор не устает славить Господа. Хор назывался Octopus, был привезен из Бельгии и оказался лучшим участником проекта: безупречно легкие голоса, стройная звучность, отсутствие малейшей натуги и весьма полный объем при скромных мощностях — всего три десятка хористов. Солистов привезли из Германии, и они произвели милейшее впечатление. Родную музыку на немецком языке они пели неукоснительно празднично и живо. Лидия Тойшер (она в прошлом сезоне уже появлялась у нас Эвридикой в “Орфее” Глюка), впрочем, хороша в небольших количествах — иначе убеждаешься в том, что сколько угодно арий певица способна спеть одинаково легко, миленько и однообразно. Нехватка надежности при отменной культуре — это качество отличало и пение бас-баритона Вольфа Маттиаса Фридриха: в отличие от своей бесхитростной партнерши, он всю дорогу интересничал, изобретал оттенки и даже внес похвальную двусмысленность: его Адам звал за собой Еву с поистине змеиной обольстительностью — но его обаятельная артистичность иногда оборачивалась пропаданиями нот. Более дородным звуком отличался тенор Маркус Брутчер. В целом же компания сложилась приятнейшая. Что касается наших, то оркестр Musica viva развеял даже предубеждения скептиков. Александр Рудин добился поэтичных звучаний в затаенных, созерцательных эпизодах, а из громких тутти выжал немало ярких, звонких красок. Оркестру можно попенять, что все еще пользуется для исполнения музыки классицизма современными оркестровыми средствами, но и движение к аутентизму налицо. Струнные играют без вибрато и порой звучат вполне по-старинному — правда, это сказывается только в медленных темпах и в чисто струнных эпизодах. Большинство духовых играют опрятно, но дело нередко портят тяжеловатые валторны, да и духовой ансамбль еще уступает струнному — хотя и у струнных изредка проскальзывает фальшь. Но это лишь необходимые придирки, и нет сомнений, что оркестр вскоре оставит для них не много поводов. А исполнение оратории Гайдна в любом случае останется историческим достижением Рудина и ведомых им музыкантов.
Достоверно известно, что Гайдн с этим либретто увлеченно работал не потому, что оно его чем-то таким отвлеченно-художественным зацепило, а потому, что находил его по-настоящему набожным и возвышенным. Это самое занятное. Для католика Гайдна было самой что ни на есть прописной истиной то обстоятельство, что с Адамом и Евой случилось грехопадение, что и весь мир, и человеческая жизнь после этого основательно испортились. Однако эти неприятности остаются вне границ его внимания; единственная дисгармоничность, которой в оратории дозволено о себе заявить,– это "безвидный и пустой" хаос, очень выразительно обрисованный в первых тактах "Сотворения мира". Но раз уж с хаосом покончено – значит, все происходящее должно выглядеть ясно, чувствительно, в меру выразительно, в меру величественно. Ах, посмотрите-ка, вот появились птички – и запели так сладостно. Ах, взгляните-ка: в море завелись рыбки, Левиафан появился. Солнышко ласковое, трава зеленая, и коровки, и овечки, и львы, и мошки – все это очень, очень гармонично и упоительно. Музыка не отстает – хоть с колоссальным талантом, хоть с серьезным тщанием, но рисует композитор именно все это. Сегодняшнему человеку, который при слове "оратория" вспоминает строгость баховских пассионов или героику ораторий Генделя, "Сотворение мира", наверное, представляется вещью слишком наивной и слишком улыбчивой.
Коммерсант в своем репертуаре! Тьфу, Господи! И как только язык у автора поворачивается? А каков тон! Про Гайдна так!!! Про святого, про гения!
Оформили кредитку, а спустя несколько дней заметили списание за страховку? Такое происходит часто: банки нередко подключают страховые услуги по умолчанию или «рекомендуют» их при выдаче карты....
Аюрведа — это не просто система лечения, а целая философия жизни, пришедшая к нам из Древней Индии. Её возраст превышает пять тысяч лет, и за это время она доказала свою актуальность, предлагая...
Искусственный интеллект стремительно становится частью повседневной жизни, и ChatGPT-5 — один из самых ярких примеров того, как технологии делают общение между человеком и машиной максимально...
27 января, БЗК - "Сотворение мира" Гайдна
Ответить с цитированием
Сообщение от Muelbach
Социальные закладки