Просто Вагнер

[До ля]

Вагнер обыкновенный
// Дмитрий Черняков поставил "Тристана и Изольду"

Фото: Валентин Барановский / Коммерсантъ

Знаменитый любовный дуэт Тристана и Изольды исполняется в декорациях обычного гостиничного номера

премьера опера

В Мариинском театре прошла премьера оперы Рихарда Вагнера "Тристан и Изольда" в постановке самого модного оперного режиссера страны Дмитрия Чернякова. Дирижировал Валерий Гергиев. ВАРЯ Ъ-ТУРОВА была поражена, как проста может быть опера Вагнера.

Оперы Вагнера – искусство, конечно, великое, но по отношению к обычному пользователю довольно недружелюбное. Они длинные, сюжеты путаные, а музыка претендует на то, чтобы прозвучать про все тайны мироздания сразу. Не исключение и "Тристан и Изольда". Проблема в самом сюжете, наполненном почти шизофреническими диалогами в сочетании с бьющим через край пафосом. Простая, естественная, лаконичная постановка Дмитрия Чернякова расставила все по своим местам. Вернее говоря, эти "свои места" изобрела.

Действие происходит в наши дни. Во всех трех актах реальная высота сцены сокращена вдвое, отчего возникает просто физическое ощущение безвыходности. В первом акте сцена представляет собой каюту корабля – с фотографиями на стенке, тренажером, компьютером. Во втором – гостиничный номер, в финале – старомодную комнату в доме родителей Тристана с резным буфетом, кроватью за занавесочкой и стенами, обшитыми тканью в цветок. Все служит на пользу действию, объясняет и дорисовывает его. Вот Тристан и Изольда выпили любовный напиток – обычную воду. Но думая, что выпили яд, находясь на границе со смертью, герои попросту не могут не полюбить друг друга. В либретто момент рождения светлого чувства описан следующим кокетливым образом: "Они содрогаются и судорожно хватаются за сердце. Смущенно опускают глаза и опять встречаются взорами". В версии Дмитрия Чернякова они, не сговариваясь, бросаются выключать свет по всей каюте.

От начала до конца спектакль ни на минуту не теряет темпа. И хотя все самое важное в сюжетном смысле происходит в финале, эмоционально главным оказался второй акт. Знаменитый любовный дуэт необъятного размера очень трудно поставить так, чтобы действие не остановилось. Не способствует этому и сам мутноватый текст дуэта – герои обмениваются фразами вроде "Как праздная пыль солнц, распростерты пред приобщенным ночи". Режиссерский прием, прояснивший всю сцену, прост и эффектен. Позади героев находится окно с видом на ночной город. К концу дуэта этот город исчезнет: несколько взрывов, которых не замечают герои,– и мира нет. Зато они увидят другое. На словах "всегда друг в друге, в неизмеримом пространстве" гостиничный номер начинает двигаться в глубь сцены, герои остаются на авансцене, а из зала прекрасно видно колосники и закулисье с техникой для спектакля. На пару минут, не больше, Тристан и Изольда оказываются в реальном мире, в реальном времени. Но крошечный шанс победить любовью пространственные границы исчезает так же, как и мелькнул. Гостиница приезжает обратно, но уже наполненная свитой короля Марка (Михаил Кит) в темных плащах. Реальность вернулась. Или пропала окончательно. Вы так и не поймете до конца, кто прав – верные друзья Брангена и Курвенал (блестяще исполненный Андреем Спеховым), сбившиеся с ног, чтобы уберечь героев, или сами эти герои, будто нарывающиеся на все возможные беды.

Можно было бы отдельно отметить, как отлично играют в этом спектакле – как не юная и далеко не модельной внешности Изольда (Лариса Гоголевская) сходит с ума от любви; как Брангена осознает собственную неспособность помочь подруге; как нечеловечески устает к концу дела лысоватый, в очечках Тристан (Сергей Лядов). Редкий случай в нашей опере, когда вокальное мастерство оказалось на одном уровне с актерским.

Но главной фигурой премьеры оказался режиссер. Стремительно завоевавший себе репутацию самого оригинального и непредсказуемого оперного режиссера Дмитрий Черняков все-таки сильно рисковал, берясь за "Тристана и Изольду". После затейливых "Похождений повесы", соц-артовской "Жизни за царя", колоссальной "Аиды" от него ждали чего-то совсем уж необыкновенного. Дмитрий Черняков ожидания оправдал. Именно тем, что поставил Вагнера так, как будто это самая обыкновенная, житейская история. В зале многие плакали.

[restore]

Когда слышу или читаю о таких updates, осознаю, как я стар и безнадёжно консервативен.
Наверное, если бы жил в эпоху Бергмейстера, охаял бы ХТК.
Который раз узреваю границы приемлемого и лью над своей ущербностью слёзы.
Впрочем, крокодиловы.
Но вот он, тот самый случай, за который я бранил княгиню и присных. Не могу говорить о художественном явлении, т.к. не [здесь должен быть глагол, которого нет в моём тезаурусе - r.] его. Взамен - есессно, начинаю говорить о себе.
Не судите, да не судимы будете.

[До ля]

Музыкальные обозреватели уже не могут, не впав в банальность, ругать Чернякова. Поэтому они искренне пытаются найти те зерна привлекательности, которые находят в нем замечательные дирижеры. Как без логики? Чувство вины и нежелание быть упертым исподволь заставляет их поступаться прежними оценками, "копать глубже". Чесслово, я сама на себе это испытала, когда в фойе в антрактах почти все слушатели стояли с перевернутыми лицами и в большинстве ругали нашего "мастера мизансцены". Так не хотелась быть ординарной, непонимающей, непродвинутой.
Но ведь вместо того, чтобы теперь на новой уже волне хвалить Чернякова, можно было не делать на нем акцента, пропустить, как песок между пальцев, а задержать только музыку и ее исполнение. А гергиевский Тристан позволяет это сделать с легкостью. .... при желании....
Как я жалела, что не знаю немецкого языка. Даже титры на русском в сопровождении этой музыки и модуляций голоса Изольды, эти необыкновенные, прочитанные только глазами слова, переворачивали душу.

[До ля]

Рецензию Поспелова уже не прочесть. М.б., кто-нить выложит текст?

[dsilin]

Дуэт без исхода
Тристан и Изольда не соединились в смерти

Петр Поспелов
Ведомости


30.05.2005, №96 (1377)



добавить отзыв письмо в редакцию только текст
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ — Фестиваль “Звезды белых ночей” открылся суперпремьерой Мариинского театра, которую ждали весь сезон. Опера “Тристан и Изольда” Рихарда Вагнера — шестичасовой спектакль, включающий четыре с лишним часа чистой музыки и два больших томительных антракта. Исполняется опера на пределе сил, о чем повествуют голоса, инструменты и сценические механизмы. Но это тот случай, когда ощущение усталости от жизни не расходится с содержанием спектакля.



Новая вагнеровская работа Мариинки совсем не похожа на “Кольцо нибелунга”, которое московским поклонникам Валерия Гергиева предстоит увидеть в ближайшие дни. Там — волшебная архаика, тут — обыденная современность, через которую сквозит тоскливое дыхание вечности. Почерк режиссера и сценографа Дмитрия Чернякова узнать можно, но его свежая работа — знак качественно нового этапа.

К примеру — в ней нет ничего специфически русского. Раньше, кто бы ни становился героиней Чернякова — русская Феврония, англичанка Энн или эфиопка Аида, — душа ее с истинно русским отречением стремилась взлететь куда-то под колосники. У Изольды — ни национальности, ни души, ни колосников. Над ее головой — низкий потолок каюты: действие, как это было уже у Чернякова в “Похождениях повесы”, заперто в тесных боксах. А внутри — одна любовь, которая ничего, кроме себя, не знает и ни к чему не прилагается.

Приметы нынешнего времени, вплоть до последнего гостиничного полотенца (сценографию вместе с Черняковым разрабатывал Зиновий Марголин), тщательно соблюдены. Повороты либретто и сценические реалии — в тексте “меч”, а в руке пистолет — открыто наплевательски не сочетаются. Однако “Тристан” не только терпит такой подход, но едва ли его не провоцирует. Море, охота, чаши с напитками и король в короне — лишь призраки во владениях любви и смерти. Так и в новой постановке: вполне предсказуемые компаньонка Брангена (звучная Ольга Савова), охранник Курвенал (форсирующий Андрей Спехов) и гуманный мафиози Марк (Михаил Кит — без короны и на этот раз без роскошных басовых нот) — только опознавательные знаки абсолютного пространства.

В этом пространстве на сцене Мариинского театра встречаются он и она, два видавших виды европейца, чьи души — а следовательно, и голоса — вдруг оказываются настроены на необыкновенно яркое созвучие. В последнем акте любовники разделены во времени: умирающий Тристан попадает в прошлое — ретро-мир своих родителей (оба они, как и невозмутимый пастух, играющий на рожке, материализуются на сцене), а замершая среди мертвых тел Изольда остается в настоящем, и смерть не приходит за ней.

Перед исполнительницей роли Изольды стоит снять шляпу: Лариса Гоголевская — редкая русская артистка, в чьем голосе есть настоящие вагнеровские краски, и ей удается выдержать всю тяжелейшую партию. Еще труднее Тристану: Сергей Лядов актерски безупречен и музыкален, но большую часть партии занят экономией сил для отдельных кульминаций, и это слишком заметно. Работа Валерия Гергиева, для кого Вагнер — органичная стихия, очень хороша, но еще не отлилась в завершенную форму. Оркестр Мариинского театра демонстрирует знание вагнеровского дела, а звучит устало — когда валторны вдруг ошибаются раз за разом, этому даже не удивляешься.

Последний аккорд, стихающий к полуночи, подводит общий итог: как любовь Тристана и Изольды, так и постановка вагнеровской оперы потребовали у героев, музыкантов и зрителей полной отдачи сил, чем уравняли искусство с жизнью.

[Читатель]

А вот здесь можно прочесть любопытную рецензию Дмитрия МОРОЗОВА в Культуре под названием "Смертельное либидо"

[dsilin]

30 мая 2005 Независимая Газета

УМНОЖАЮЩИЙ ПЕЧАЛЬ

Премьера сезона в Мариинском театре

Татьяна Давыдова

Об авторе: Татьяна Давыдова - театральный и музыкальный критик.

Обладатель нескольких 'Золотых масок' Дмитрий Черняков любит трактовать вечные сюжеты на современный лад.
Фото Натальи Преображенской (НГ-фото)

В России «Тристана и Изольду» Вагнера не ставили с 1914 года. Две дореволюционные постановки были осуществлены на сцене Мариинского театра в 1863 и в 1909 годах. Наконец, в 2005-м – снова в Мариинке – премьерой спектакля в постановке Дмитрия Чернякова открылся XIII фестиваль «Звезды белых ночей».

Выступивший вновь не только повелителем актерских душ, Черняков занимался и визуальным рядом. Заботы о декорациях делил с Зиновием Марголиным, о костюмах – с Ириной Цветковой. Свет, как всегда, доверил незаменимому Глебу Фильштинскому. Основой режиссерской концепции стала позиционируемая Черняковым «новая документальность», в противовес сакральности, мистериальности большинства прежних постановок. Черняков продолжил свою линию актуализации, увлекся буквализмом, стараясь «сделать это произведение очень простым, понятным». Но, избавляясь от сакральности, он не оставил шанса воспетой Вагнером Абсолютной Любви и сделал сюжет безмерно грустным. Шопенгауэр был бы доволен.

Первый акт проходит в каюте лайнера, оснащенной мебелью, компьютером, диспенсером с водой, даже тренажером. Второй акт – в номере высотного отеля, из окна которого открывается вид на ночной город в огнях; в кульминационный момент (когда Тристан и Изольда исступленно призывают священную ночь – смерть) источники света в городе начинают впечатляюще взрываться и полыхать, как подстанции в Москве. Третий акт – в квартире родителей Тристана в «сталинке» с высокими потолками и просторными комнатами. Каждое помещение воссоздано в натуральную величину. Внутри – настоящие предметы интерьера (в том числе специально приобретенный антиквариат), минимум бутафории. Дизайн превосходный.

Действующие лица, включая морских офицеров Тристана и Курвенала, чиновника Марка, окруженного секьюрити, заурядную Изольду и Брангену ей под стать, в современности повсеместны. С ними не происходит ничего необычного. Главные герои, изначально переживающие простые земные чувства – влюбленность, гнев, стыд, разочарование и т.д., выпивают наркотическое зелье и естественным образом теряют связь с реальностью. Поведение актеров, по идее, должно быть столь же подлинным, как декорации. И первый акт в этом отношении безупречен, со второго начинаются проблемы.

Уйдя из области философско-религиозной, Черняков угодил в область криминально-медицинскую. Враги (например, Мелот и Курвенал) выясняют отношения с помощью пистолетов. Тристан и Изольда меняются под воздействием психотропного препарата. У Вагнера «напиток любви и смерти» – не базовый реактив, а мнимый катализатор. У Чернякова это вещество, употребление которого приводит к глубокой депрессии и навязчивым суицидальным настроениям. У Вагнера в любовном дуэте (2-й акт) Тристан и Изольда дают волю и страсти, и поэтическому красноречию. У Чернякова их поэзия кажется бредом. Любовники поют, не соприкасаясь и даже не смотря друг на друга; они предельно разобщены (их сближает лишь диагноз) и не становятся мистическим целым. И не потому что целомудренны, а потому что заняты самоценным мучением (страсть важнее объекта страсти). В этом состоянии пара и пребывает до конца оперы, неважным пением изнуряя слушателя, вынужденного желать героям скорейшего исполнения их несовместимых с жизнью желаний.

Бернард Шоу считал, что для постижения «Парсифаля» надо быть фанатиком и философом, а для понимания «Тристана» – лишь пережить большую любовь. Если это верно, публика была бы способна оценить шестичасовой (с громадными антрактами) марафон при условии хорошего исполнения. «Тристан» – восьмая вагнеровская опера в текущем репертуаре Мариинки. За 20 лет сложился костяк вагнеровских певцов, а Валерий Гергиев, руководивший музыкальной частью постановки, прослыл истинно «вагнеровским дирижером». Но премьера «Тристана» едва не обнулила эти достижения. Оркестр поставил под сомнение свое техническое могущество, а маэстро – способность все контролировать и выстраивать по ходу. Среди вокальных партий блестяще исполненной не нашлось ни одной (кстати, Черняков усложнил вокалистам жизнь, часто вынуждая их петь из глубины сцены). Сергей Лядов (Тристан) пытался преодолеть нехватку мощности и гибкости криком и декламацией. Лариса Гоголевская (Изольда), измученная запредельно широкой тесситурой, страдала от сипоты и пестроты, немобильности и несобранности голоса, но дистанцию прошла. Наилучшее впечатление сочетанием ровного вокала и уверенной актерской работы оставили Андрей Спехов (Курвенал) и Ольга Савова (Брангена).

Сегодня каждый уважающий себя оперный театр, располагающий адекватными исполнительскими силами, имеет в репертуаре «Тристана». Он не перестал быть обременительным для слушателя и не сделался менее статичным, но примерно раз в год в мире появляется очередной его сценический вариант. И это – вопреки уверениям Ромена Роллана, что сию оперу «невозможно сыграть на сцене», ибо к ней «действие ничего не прибавляет». У Чернякова даже убавляет. Для Мариинского театра, похоже, «Тристан» является не только осуществленной мечтой, но прежде всего обязательной для заполнения графой. Ведь без Вагнера в ассортименте невозможно называться театром мирового уровня.

Санкт-Петербург

[До ля]

Спасибо.
Рецензию Татьяны Давыдовой я прочла прямо на сайте благодаря ссылке с "обоев".
С моей точки зрения она - не самая интересная.

[До ля]

Если кому интересно, приведу обсуждение на вагнеровском форуме. Хоть это и не публикации в центральной прессе, но там можно найти мысли гораздо оригинальнее запечатленных посредством типографского шрифта.

andrej
Отправлено: 29.05.2005 14:02
Пространство сцены до половины закрыто черной нависающей плоскостью. Черная Изольда смотрит в иллюминатор, освещенная ослепительно белым светом. Тесная каюта заставлена осциллографами, есть компьютер, вокруг него громоздятся штабели книг, стопки дисков, на стенах групповые фотографии моряков, по-видимому, каюту уступил Тристан. В приоткрывшемся шкафу обнаруживает парадный офицерский китель с аксельбантами .
Брангена, желая отвлечься, слушает плейер, потом, садиться за компьютер. Изольда неистовствует и сшибает со стола поднос с металлическим кофейником После истерики женщины приводят себя в порядок , вытаскивают из сумочек бумажные салфетки, лекарства, косметику, роются в чемоданах. Тристан – пожилой господин с лысиной, бородкой и в очках. Волшебный напиток- вода из пластмассовых стаканчиков, страсть их одолевает. Изольда с остервенением задраивает иллюминаторы. Только экраны осциллографов светятся как изумруды во мраке. Брангена и Курвенал пытаются привести героев в сознание, ибо их тела сотрясает жестокий штормом хотя непоторпляемый авианосец королевского флота незыблим. Является король Марк...
Итак, Вагнер деромантизированный, дегероизированный, деэротизированный.
Кровать в стерильном номере гостиницы осталась праздной, а из окна, как с самолета, виден мегаполис и во время любовного дуэта возникают некие взрывы
На какое-то мнговение души Тристана и Изольды касаются земли, а бездыханные тела, в это же время, валяются под ногами подручных короля Марка. Тристан получает
огнестрельное ранение.
Тристан очнулся на диване в стенах родительской квартиры, где остались их тени да старомодный буфет. Преданный друг Курвенал, очевидно зарабатывающий в охранном предприятии , какой-то странный музыкант солирующий на английском рожке , приютился тут же в алькове, сострадательный соседский дед принес тазик, пастух-пацан, какой-то неприкаянный, в штормовочке, выглянул из –за двери,полюбопытствовал, а как там Тристан, жив или . помер.. Жизнь теплится в этом пространстве , и это существование на задворках осенено уютом. Тристан хранит галстук в ящике буфета. Изольда как полоумная ворвется сюда опередив разборку, чтобы навсегда соединится с Тристаном на старомодной кровати в алькове, где когда –то н был был зачат бледной женщиной и усталым офицером, получившим на одну ночь уволнительную…
Такая вот история..
Вот почему вспоминалось концертное исполнение в университете в последние дни уходящего 2004 и в 2005 гг. Просто услышать музыку где «в оркестре пело раненое море». Море тяжело дышащее, с бурунами, водоворотам, подводными течениями, ревущее среди прибрежных скал, в театре оно пропало… А вот темный шум деревьев и охота
были (духовики, правда, оказались немного не на высоте).

Это первое впечатление. В целом представление понравилось. Гоголевской я прощаю несовершенства звука за ту любовь которую она очевидно испытывает к музыке Вагнера, а она ею явно наслаждается. Думаю и надеюсь, что толковую
рецензию даст Петр, появившийся в условленном месте под портетом Зигфрида -Ершова.

Waldvogel
Отправлено: 30.05.2005 10:51
Впервые за несколько лет моих регулярных хождений на Вагнера в Мариинку мне было не только (почти) нечего посмотреть, но и (почти) нечего послушать. Лядов-Тристан был просто ужасен. Если первый акт он еще вытянул, то во втором пел, в основном, шепотом. В результате под него подстраивались все, но толку было мало. Чуть лучше он выглядел в третьем акте, но все равно до нормального уровня громкости было далеко. А вот Бутаева-Изольда была очень даже... Немного подкачала со смертью (на мой взгляд маловато было экспрессии), но тут я бы обвинил режиссера, который заставил Изольду умирать в глубине сцены, сидя, да еще и с идиотской улыбкой на лице.
По поводу авианосцев и гостиниц могу сказать (и тут я удивляюсь сам себе), что декорации и костюмы мне понравились. Сразу хочу оговориться (во избежании справедливого возмущения форумчан), что, конечно, предпочел бы увидеть парусники и замки, но - не судьба. Тешась робкой надеждой увидеть что-то достойное, я прекрасно понимал, что в Мариинке сейчас настолько увлечены современными постановками, что шансов получить что-то иное почти нет. Поэтому я, как говорится, расславился заранее. И постарался получить удовольствие. С другой стороны, после Вотана с копьем и в мятом пиджаке, а также после Хагена-канибала, я уже и не знаю, что может быть хуже.
Здесь же костюмы и декорации соответствуют друг другу (не музыке, конечно!). Замена мечей на пистолеты - тому свидетельство. Идея сцены в сцене мне показалась очень оригинальной. Самое главное, все это не вызывало чувства отторжения (как уже упомянутый мною Вотан). Да, странно видеть короля в пальто, но не более того... Жаль, что в первом акте разговор Тристана с Брангеной был за сценой. Могли бы сделать второй этаж с рубкой. А так получилось, что (старпом?) Курвенал запросто завалился в каюту Изольды, по-барски развалился в кресле, да еще хамит в присутствии будущей королевы. И при всем при этом разговаривает с Тристаном, который находится совершенно в другом помещении.
Лысый Тристан - это супер! В антрактах народ обсуждал, в основном именно это. Ну хоть бы парик ему дали, а то издевательство какое-то. Экранизация поговорки "любовь зла..."
Интересно было посмотреть на маму и папу Тристана. Вообще в спектакле было много деталей. Я сразу впомнил рассказы о московском Голландце, где задались целью развлекать неискушенного слушателя во время арий. Здесь то же самое. То Брангена с плеером рассматривает диски у компьютера, то огромный мегаполис подвергается жестокой атаке террористов и затем погружается во тьму, то вот мама с папой Тристану глючатся...
На что действительно хочется поругаться, так это на то, как Тристан и Изольда вели себя на сцене. Удручающее зрелище. Какие-то покачивания из стороны в сторону, валяния по полу... Противно. Создавалось впечатление, что перед нами два наркомана. Причем молодая и полная сил наркоманка со стажем Изольда подбила к совместному принятию зелья пожилого и усталого Тристана. А у того - печень... В результате Изольду изрядно шатало, а вот Тристану совсем сплохело. Как вам сам момент распития? Выпили, посидели, потом (дошло!) Изольда азартно гасит свет и закрывает окна (предвкушает бурное веселье?). Тристан мешком валится на пол.
Примерно то же самое во втором акте (решили повторить?). И при виде дяди Тристан только и может, что лежать в углу. А потом буйствовать начал... Третий акт - похмелье/ломка. У старика глюки, мама с папой видятся, какие-то посторонние личности в комнате играют на дудочке... Одним словом спектакль о вреде наркомании!


andrej
Отправлено: 30.05.2005 11:02
В гостиничном номере естественно была туалетная комната.
Дверь туда была открыта. Она сверкала белизной. Но воспользовался ею один
лишь король Марк, который зашел туда, чтобы вымыть руки. Он же, нервно
включал и выключал лампу, стоявшую в изголовье кровати. Потом лампа
была опрокинута и выкатилась на середину комнаты.
В память врезался сверкающий таз (моя жена сказала, что он из тонкой нержавейки индийского производства, сравнительно дешевый). Его подставил
под диван на котором лежал бесчувственный Тристан пожилой сосед по квартире- типичной питерской коммуналке. Так вот, этот таз был уж слишком новый. Стиль требовал старого, тусклого с черными пятнами сбитой эмали.
Мы решили, что принесем такой в театр на спектакль 30 сентября. Или как- нибудь сообщим об этом несоответствии Дмитрию Чернякову.
Да. Забыл сообщить, что перед театром состоялся концерт колокольной музыки, а дамы на выходе получали красивую розу. Это способ задержать публику до
конца. Важно и то, что спектакль начавшийся в 6 часов, кончился ровно в
полночь, так что войти в метро тренированные вагнерианцы успели без малейшего напряга!

Waldvogel
Отправлено: 30.05.2005 11:09
Похоже, я был прав, думая о том, что спектакли будут разными по составу. Изольдой, как я понял, была Гоголевская. А остальные? Небоcь Стеблянко + Путилин + Кит? На втором представлении был подчеркнуто второй состав. Из народных только Беззубенков (Марк). Тристаном, как я уже говорил, был Лядов (как его вообще допустили до спектакля?), Курвеналом - Спехов. Этот пел хорошо, как и Брангена-Волкова (совершенно не титулованная певица). Обидно.
Теперь для меня большой вопрос, идти ли 30 июня. Если бы заранее знать, что Тристана будет хотя бы слышно - стоило бы сходить. А если опять будет Лядов - спасибо, увольте!

Еще хочется добавить о финале. Зачем было относить Тристана на кровать и выставлять на показ его обнаженное пузо? Ничего красивого в этом нет, наоборот, жалкое зрелище. Это вам не Саломея, чтобы устраивать стриптиз на сцене. И если Саломее-то было, что показать, то вот Тристану... На месте актера я бы возмутился.
А Изольда вроде и не умерла... Так и осталась сидеть со своей блаженной ухмылкой. Как это понимать?


andrej
Отправлено: 30.05.2005 11:21
Лядов пел уже второй спектакль, так что неудивительно, что выдохся.
Марк на первом спектакле был Кит, Брангена -Саввова.

Я думаю, что 30 июня все будет другое. Изменятся какие-то детали, оркестр
будет собраннее. Может и Тристан будет другой. Если Захожаев, например,
то тема типа "поздняя любовь" станет не актуальной.

Вот интересно будет, сравнить персонажей "второго плана" даже как раз не главных героев, тут будут совсем разные истории и про разное. Саввова была эдакая фрау-мадам, хорошо вышколенная, но боюсь, что именно по ее наводке и раскрылось местпребывание героев. Волкова очень понравилась мне чисто вокально в университетских прогонах. Она явно не сделает этот образ столь однозначным. Беззубенков тоже был очень благородным и страдающим человеком.

Петр
Отправлено: 30.05.2005 16:09
Начинаю отвечать в обратном порядке. Савова выступила, несомненно, выше своего уровня. Я увидел ее в програмке и загрустил, но потом пошло нормально. Хотя Волкова была все-таки поинтереснее. Что же до Марков, то тут, на мой взгляд, получились равные образы. Но мне показалось, что Беззубенков строил роль исходя из того, что король не подозревал об измене. Кит же, напротив, не особо обманывался в происходящем и до разоблачения...

по поводу Лядова. Конечно, он не Тристан. Претензий к нему можно предъявить тучу. Но он в принципе справился, то есть сумел избежать полного позорища. А это для произведения такой сложности и давности последней постановки уже немало. Я, откровенно говоря, рассматриваю этого Тристана как отправную точку для роста, а не как вещь в себе. Невозможно с первого раза освоить такое произведение, да и публике переварить его тоже непросто. Особенно, при таком режиссере. И при том, что в театре тристана слышало до этой премьеры подавляющее меньшинство публики.

[До ля]

В преддверии двух концертных Тристанов (19 и 22 июня) в Мариинке (Изольды те же, что и 3 года назад) стоит поднять тему. Возможно, кому-то будет интересно почитать.