О Шуберте - глазами современных подростков...

[Борис Тараканов]

Моему старшенькому задали в музыкальной школе реферат о Шуберте.

Ну что... написал. Читали потом всей ДМШ и ржали, успокоиться не могли.

Привожу тут полностью, как есть.


------------------------------------------------------------------


ДМШ№2 им. И.О. Дунаевского

ФРАНЦ ШУБЕРТ.
ВСТРЕЧА С СУДЬБОЙ

Доклад по курсу
«Музыкальная литература»

Факты к размышлению:

• Шуберт прожил только тридцать один год.
• Он умер истощенный физически и душевно, измученный неудачами.
• Оставшееся после его смерти имущество было продано за гроши.
• Ни одна из девяти симфоний композитора не была исполнена при его жизни.
• Из шестисот песен было напечатано около двухсот, а из двух десятков фортепианных сонат — только три.


Франц Петер Шуберт родился 31 января 1797 года (Водолей) в Лихтентале, предместье Вены. Первые уроки музыки преподал ему отец, Франц Теодор Шуберт, учитель лихтентальской приходской школы. Затем мальчик перешел под опеку Михаэля Хольцера, регента местной церкви и добрейшей души старика — он бесплатно учил Шуберта гармонии и игре на органе.

В возрасте одиннадцати лет Шуберт поступил певчим в императорскую капеллу и, распростившись с родным домом, уехал в Вену (благо от предместья до города было рукой подать). Теперь он жил в императорском привилегированном интернате, имеющим странное название «королевский конвикт», и параллельно учился в гимназии, как мечтал его отец. Но жизнь Франца была невесела. Судите сами – подъем на заре, долгие и утомительные стояния на клиросе, вездесущие надзиратели, всегда умеющие найти за мальчиками провинность, за которую следует высечь или заставить бессчетное число раз повторять молитвы. Существование Франца, привыкшего к доброму наставничеству Хольцера, было бы совсем беспросветным, если бы не новые друзья — дружили тем крепче и самоотверженней, чем больше воспитатели поощряли детей к откровенному стукачеству, якобы направленному к «спасению душ заблудших товарищей».

В школьном ученическом оркестре Франц играл в группе первых скрипок, а когда надоедало, то исполнял даже обязанности дирижёра. Репертуар оркестра был разнообразен – Шуберт познакомился с симфоническими произведениями различных жанров (симфониями, увертюрами), квартетами, вокальными сочинениями. Он признавался своим друзьям, что симфония Моцарта соль-минор потрясла его, а вот второй концерт для фортепиано с оркестром вызывает изжогу и что он, Франц Шуберт, напишет лучше. Сказано – сделано. Шуберт действительно начал сочинять, причём много и, естественно, в ущерб другим школьным занятиям — за что был неоднократно бит. Это обстоятельство стало вызывать тревогу у отца Франца — он отнюдь не собирался делать из своего сына музыканта, педагогическая карьера казалась ему более интересной для сына. Мнение собственно сына при этом традиционно не учитывалось. В наказание «…за чрезмерное увлечение музыкой» он не придумал ничего оригинальнее, как запретить мальчику в праздничные дни бывать дома. Франц пожал плечами и назло папаше принялся сочинять в два раза больше. Его первые произведения — фантазия для фортепиано, несколько незатейливых песен. Досаде отца не было предела!

Талант юного Шуберта заметил придворный капельмейстер — небезызвестный Антонио Сальери (к тому моменту, к счастью выяснилось, что никакого Моцарта он не травил). В течение года он дал Францу не мало частных уроков и милостиво разрешил навещать себя и после окончания конвикта. Маэстро и не подозревал, что случится это гораздо раньше намеченного срока – 28 октября 1813 года Шуберт закончил свою Первую симфонию Ре-мажор. На последнем листе партитуры Шуберт написал: «Окончание и Конец» — как оказалось, имелось ввиду Окончание симфонии и… Конец конвикту! Поставив последнюю точку, Шуберт вышел во внутренний дворик старинного здания, где располагался конвикт, и на глазах у изумлённых однокашников сжег там несколько наиболее ненавистных учебников. Хай был неописуемый! Но чего не сделаешь ради творческой свободы…



В 1814 году в Вене произошло событие экстраординарное — состоялась премьера бетховенской оперы «Фиделио». Предание гласит, что Шуберт продал оставшиеся после памятного сожжения во дворе конвикта учебники, чтобы попасть на премьеру. Скорее всего, это красивая легенда – много за те книги всё равно не дали бы. Но факт остаётся фактом – поклонником Бетховена Франц Шуберт оставался до конца своей недолгой жизни.

Свобода от конвикта встретила Шуберта весьма прозаически — настала необходимость задуматься о хлебе насущном. Взвесив перспективы, он поступает на работу в ту же школу, где преподавал его отец. Первое, с чем столкнулся Франц, оказалась его собственная полная педагогическая несостоятельность. Шуберт позволял себе приходить на уроки выпившим, орать на учеников и швыряться чернильницами. И вообще, педагогическая работа оказалась скучной, неблагодарной и бесконечно далекой от мечты. При этом он прекрасно понимал, что быть обузой для семьи, которая и без того едва сводила концы с концами, он не может.

Именно в эти годы школьной каторги, с 1814 по 1817 год, когда, казалось, всё было против него, им создано поразительное множество произведений. Только за один 1815 год Шуберт написал 144 песни, 4 оперы, 2 симфонии, 2 мессы, 2 фортепианные сонаты, струнный квартет. Посреди творений этого периода немало таких, что озарены немеркнущим пламенем гениальности. Это Трагическая и Пятая Си-бемоль-мажорная симфонии, а также песни – игривые «Розочка», «Маргарита за прялкой» и философская «Лесной царь». Тут Шуберт понял, что нашел золотую жилу — жанр, который сделает его ни на кого не похожим и обязательно прославит. Им оказалась песня, где так волшебно сливались музыка и поэзия — две стихии, к которым композитор питал одинаковые симпатии. К сожалению, рядом с гением тогда не оказалось хорошего импресарио, и часть гениальных песен канули в лету.

В этот же период складывается вокруг Шуберта дружеский кружок. К старым (еще со времен конвикта) проверенным товарищам Иоганну Иенгеру, Ансельму Хюттенбреннеру и Иосифу Шпауну присоединяются новые, ещё более весёлые и авантюрные — одаренный в области искусства Шобер, художник Швинд, поэт Майрхофер, прирождённый «тусовщик» Теодор Кернер и много другой талантливой молодёжи. Объединяла друзей не только любовь к хорошему дружескому застолью, но и преданность музыке. Которая, впрочем, не была их исключительной привилегией. Вся Вена, казалось, с ума сошла от любви к музыке. Музыка звучала везде. В концертных залах, парках, пригородах — фешенебельных и не очень, — в кафе и ресторанах, в великосветских салонах, на улицах и даже на постоялых дворах.

На одной из таких непринужденных встреч Францу Шоберу пришла в голову блестящая идея познакомить своего конгениального тёзку с Иоганном Михаэлем Фоглем, известным всей Вене баритоном. Фогль (а подступиться к нему было невероятно трудно — артист, знаменитость, «звезда», куда деваться!) нехотя согласился прослушать некоторые песни молодого композитора. Похмыкал после первой: «Недурно». Потом почесался и попросил сыграть еще. И, в конце концов, музыка молодого автора так захватила его, что он решил стать эксклюзивным исполнителем его песен. В мае 1817 года состоялся судьбоносный для композитора Open Air — с открытой эстрады в богатом парке Иоганном Михаэлем Фоглем были впервые представлены венской публике песни Шуберта, что немало способствовал их популярности и «раскрутке» самого автора.

К 1817 г. среди многих песен Шуберта появились Die Forelleе («Форель») и An Die Musik («К музыке»), вместе с Четвертой симфонией (злые языки тут же углядели в ней плагиат с Бетховена), Пятой симфонией (здесь «доброжелатели» обвинили Шуберта в воровстве уже у Гайдна) и струнным квартетом «Дева и смерть». Музыка Шуберта начала стремительно подниматься к вершинам венских хит-парадов.

Существует предание о том, как в один из осенних дней 1817 года на улице Вены к Шуберту подошла богато одетая дама с белым лицом и высоко взбитой, немного старомодной прической. Она назвала Франца по имени и представилась его Судьбой. Поле короткой беседы она предложила ошарашенному собеседнику выбрать – остаться безвестным учителем, но умереть в глубокой старости, окруженным детьми и внуками, или подарить миру сказочно-красивую музыку, но покинуть его в неполные тридцать два года смертельно больным.

Неизвестно, придал ли Шуберт значение этой встрече со старой дурой, но через несколько дней он действительно бросил школу (как он сам выразился: «zum Teufel», что с некоторой натяжкой можно перевести как «к свиньям собачьим»), предварительно вдребезги и окончательно разругавшись с собственным отцом. Этот шаг был смелым, если не сказать — безрассудным. Многочисленные друзья и знакомые загалдели нестройным хором: «Позвольте! Но ведь других доходов, кроме учительского жалованья, у него нет!» Однако на первых порах помогли, хотя и не одобрили романтический порыв композитора. А тому вдруг посчастливилось поступить учителем музыки к дочерям местного олигарха – графа Эстергази. Так нашелся компромисс между свободой творчества и необходимостью зарабатывать на хлеб. Вскоре он получил 100 флоринов за кантату «Прометей», к нашим дням так пока и не обнаруженную. Это был первый раз, когда Шуберту заплатили за композицию, что естественно не могло ему не понравиться.

Неустроенность быта и веселые развлечения не могли отвлечь Шуберта от свойственного ему креатива - развлекаясь, но творил. «Я сочиняю каждое утро. Когда я заканчиваю одну пьесу, я начинаю другую – наверное, мне больше делать нечего», — признавался композитор. Шуберт сочинял музыку необычайно быстро: в отдельные дни он создавал до десятка песен, что в своё время не снилось даже герою социалистического труда, лауреату Государственной премии Александре Николаевне Пахмутовой. Музыкальные мысли рождались непрерывно, словно их кто-то диктовал, Шуберт едва успевал заносить их на бумагу. А если её не было под рукой, то спешил записать их на оборотной стороне меню (за что не раз был обруган хозяевами излюбленных кабачков), на каких-нибудь обрывках и клочках. Интересно, что несколько таких музыкальных «конспектов» каким-то чудом дожили до наших дней и их можно увидеть в музее Шуберта в Вене (открыт ежедневно, кроме понедельника, с 9.00 до 12.15 и с 13.00 до 16.15, Станция метро «Кеттенбрюкенгассе»).

Нуждаясь в деньгах, Шуберт особенно страдал от недостатка нотной бумаги. Заботливые друзья щедро снабжали ею композитора – это было дешевле, чем давать в долг. Очень жаль, что эти же друзья, по понятным причинам, не в состоянии были подарить ему мощный ноутбук с хорошим нотным редактором – в этом случае его музыкальное наследие наверняка оказалось бы раза в три больше.

Музыка посещала Шуберта и во сне. Просыпаясь, он стремился скорее записать ее, поэтому не расставался с очками даже ночью (а что вы хотели — минус 5 плюс полное отсутствие хороших офтальмологов и контактных линз). А если произведение не выливалось сразу в совершенную и законченную форму, композитор впадал в депрессию, скандалил, посылал всех далеко, чтоб не мешали, и продолжал работать над ним, пока не был полностью удовлетворен. Так, на некоторые стихотворные тексты Шуберт написал до семи вариантов песен! – и это был не предел. Зато теперь исполнителю есть из чего выбрать. В этот период Шуберт создает два своих замечательных, произведения – «Неоконченную симфонию» и цикл песен «Прекрасная мельничиха».

«Неоконченная симфония» была откровенным вызовом музыкальной общественности, ибо состояла не из четырех частей, как было принято у нормальных композиторов, а из двух – что конечно тут же вызвало скандал. Музыковеды всех последующих времён и народов пытались разгадать «загадку Шуберта», но истина вероятно лежит на поверхности – скорее всего, Шуберту просто было лень дописывать остальные две части. Сначала он внял было упрёкам Шобера и принялся за третью — менуэт, как требовала того классическая симфония, но, подумав, махнул рукой на эту затею, решив, что в общем и так сойдет: «Классическая форма требует еще двух частей? Перебьётся!» Шобер обиделся, а музыковеды спорят до сих пор...

В течение нескольких лет (с 1817 по 1822 год) Шуберт откровенно и весло бомжевал – жил поочередно то у одного, то у другого из своих друзей, при этом обожал шумные вечеринки, где всегда был заводилой и душой компании. Маленького роста, плотный, коренастый, очень близорукий – он обладал каким-то особым обаянием. Особенно хороши были его лучистые глаза, в которых, как в зеркале, отражались доброта, застенчивость и мягкость характера. А нежный, изменчивый цвет лица и вьющиеся каштановые волосы придавали его внешнему облику особую привлекательность.



Материальные невзгоды и сомнительный вкус, к несчастью (впрочем, кто знает, может быть, наоборот – к счастью), помешали Шуберту жениться на девушке, которая неожиданно для всех привлекла его внимание. Тереза с трогательной фамилией Гроб пела в церковном хоре. Шуберт приметил ее, хотя была она светловолосая, с белесыми, словно выцветшими на солнце, бровями, крупным лицом и крайне низким, как у большинства натуральных блондинок IQ. Более того, на круглом лице ее явственно проступали следы оспы – фотомодель, одним словом. Но стоило прозвучать музыке, как бесцветное лицо преображалось. Только что оно было потухшим и потому неживым. Теперь, озаренное внутренним светом, оно жило и лучилось, а Шуберт не мог этого не оценить. «Счастлив тот, кто находит истинного друга. Еще счастливее тот, кто найдет его в своей жене», — записал он о Терезе в своем дневнике. Увы, композитор поторопился…

В 1820 году состоялось первое публичное исполнение произведений Франца Шуберта, принесшее ему первый успех. Примерно в это же время зародились и весёлые музыкальные сборища, затевавшиеся то в доме кого-то из приятелей композитора, то в его собственной «келье», то в небольшом кафе. Во время встреч друзья знакомились с художественной литературой, с нероновским вдохновением читали стихи, горячо спорили, критиковали существующие общественные порядки и рассказывали политические анекдоты. Но иногда такие встречи посвящались исключительно музыке Шуберта, они даже получили название «шубертиад». В такие вечера композитор не отходил от фортепиано, тут же сочинял экосезы, вальсы, лендлеры и другие танцы. Многие из них так и остались не записанными. Не меньшее восхищение вызывали песни Шуберта, которые он часто исполнял сам (у него был слабенький, но приятного тембра баритон). Нередко эти дружеские собрания переносились на природу и превращались в музыкальные загородные пикнички с гитарой и белым вином. Насыщенные смелой, живой мыслью, поэзией, прекрасной музыкой, такие «творческие ассамблеи» представляли собою редкий контраст с пустыми и бессодержательными развлечениями светской молодежи. В этих полузакрытых «клубных» собраниях Шуберт сам аккомпанировал Фоглю, исполнявшему его песни, на фортепиано или на гитаре.

Вечера проходили тем более весело, чем больше желал Шуберт забыться в объятиях музыки и друзей – совсем недавно он узнал убийственную новость: его нареченная Тереза Гроб, скоропостижно и не раздумывая, взяла и вышла замуж! Она, видите ли, устала ждать, когда музыкант сможет предложить ей вместе с рукой и сердцем хоть сколько-нибудь пристойное существование, и стала женою пекаря-кондитера. В этом семействе, где хлеб был всему голова в прямом смысле этого слова, Тереза прожила долгую, однообразно-благополучную, серую жизнь. Она быстро растолстела, окончательно утратив остатки и без того скудной привлекательности. Умерла возлюбленная Шуберта на семьдесят восьмом году в глубоком маразме. К тому времени, когда ее свезли на кладбище, прах Шуберта уже давно истлел в могиле.

И теперь Шуберт топил своё горе в безудержном веселье, и, надо признаться, много в том преуспел. Он так никогда и не смог полюбить другую женщину. Лишь в 1824 году ослепительно вспыхнуло новое чувство к Каролине Эстергази, его ученице. Разница в материальном и социальном положении «с дочерью олигарха», увы, не подействовала отрезвляюще - тем более, что любовь Шуберта, как на грех, оказалась взаимной. Как только старик Эстергази заметил происходящее, он немедленно и со скандалом уволил Шуберта. А что поделать? Талантливые люди всегда зависимы от сомодуров. Но, спустя некоторое время, Шуберт получил приглашение явиться в его замок; была указана точная дата и точное время, когда магнат ожидал его. У Франца вспыхнула надежда, что, может быть, суровый отец уступил мольбам своей дочери и дал согласие на брак с ним. Наняв на последние деньги извозчика, он примчался в замок. Но там ожидал его новый сюрприз: в этот день Эстергази выдавал свою дочь замуж за офицера-аристократа, и в замке играли свадьбу. Вызов же в замок Шуберта был актом мести старого маразматика бесправному композитору. Трудно представить и передать чувства, которые обуревали Шуберта, когда он покидал замок, но доподлинно известно то, что он претворил их в гимн Великой Матери Мира, известный под названием «Ave Maria». Так из мук несчастной любви родилось произведение, которому суждено жить века и века, неся утешение и радость людям.



Стихией Шуберта, как известно, была песня. В ней он достиг небывалых высот. Они занимают в творчестве Шуберта главное место. И не только по количеству. Именно песни наиболее ярко отразили все то новое, что внес композитор в музыку. Получился мир простых и интимных человеческих чувств, тонких психологических переживаний. Это исповедь души, выраженная не пером и не словом, а звуком. Все новое в его песнях было порождено изменившимися условиями жизни общества того времени. На смену герою произведений Бетховена с его передовыми идеями (бунтарю и борцу за справедливость и независимость народов) приходит скромный и незаметный герой Шуберта. Он вынужден ограничиться интересами лишь своей личной жизни, в которой стремиться найти и счастье и радость, но в итоге так и не находит. Герой Шуберта простой человек. Он глубоко несчастен и наделён поистине лошадиным пессимизмом – ведь все его мечты и надежды неосуществимы. С таким подходом далеко, как известно, не уедешь, поэтому единственным, верным и неизменимым его другом, которому он поверяет все свои мысли, является природа — образы ручейка, лесочка, цветочков, птичек неизменно присутствуют в песнях Шуберта. Они окружают героя песен, сопутствуют ему в его странствиях, делят с ним радости и печали – раз уж больше некому.

Песни Шуберта были необычны и по характеру мелодии, нередко напряженной, динамичной. Не всегда умные критики отмечали, что композитор «слишком часто жертвует красивой кантиленой ради правды выражения». Враньё. И песенный цикл «Прекрасная мельничиха» яркое тому подтверждение. Шуберт написал его на стихи немецкого поэта Вильгельма Мюллера. «Прекрасная мельничиха» — вдохновенное творение, наполненное кантиленой и озаренное нежной романтикой.

Цикл состоит из двадцати отдельных песен. А все вместе они образуют единую драматическую пьесу с завязкой, перипетией и развязкой, с одним лирическим героем — странствующим мельничным подмастерьем.
Впрочем, герой в «Прекрасной мельничихе» не один. Рядом с ним действует другой, не менее важный герой — ручей. Он живет своей бурливой, напряженно-изменчивой жизнью — не в пример самому герою.

Сумасшедший вихрь сомнительных удовольствий, которым Шуберт предался после известия о хлебобулочном замужестве Терезы, не сулил ничего доброго. В 1823 году Шуберт оказался в больнице с... как бы это поделикатнее... В общем, с «дурной болезнью». Скажем так. В принципе, эта болезнь имеет совершенно определённое название (причём, не только медицинское), но, в конце концов, для доклада в рамках детской музыкальной школы эта подробность не так уж важна. Из больницы Шуберт вышел практически здоровым, но вялым и угрюмым — между прочим, можно понять. Денег, как водится, не было, а всё ещё обиженный Шобер мстительно отказался дать взаймы. Шуберту, скрепя сердце, вновь пришлось устроиться работать в ненавистную школу. В связи с извечной нехваткой педагогических кадров, Шуберту простили прошлые прегрешения и после некоторых колебаний приняли на должность учителя. Это обстоятельство, однако, усугубило депрессию, лишь ненадолго теперь отпускавшую композитора — он справедливо рассуждал, что работу в школе найти можно, но где найти отсутствующий напрочь педагогический талант и любовь к детям?



Известность Шуберта тем временем росла. Его песни вошли в моду заняли первые строчки в чартах своего времени. В 1828 году были опубликованы его важнейшие сочинения, а марте этого же года стараниями друзей был организован единственный при жизни Шуберта «сольник», где звучали только его сочинения. На вырученные от концерта деньги Шуберт наконец-то купил себе фортепиано — он давно мечтал о том, чтобы обладать этим «королевским инструментом». Но долго наслаждаться приобретением не довелось – сначала его донимали недовольные соседи (Шуберт, как известно, обожал музицировать после 23:00), а через несколько месяцев он совершенно некстати заболел вновь — на этот раз зачем-то брюшным тифом.

19 ноября 1828 года композитор перешёл в лучший из миров, не дожив до 32 лет, как и было предсказано странной незнакомкой осенью 1817 года. Оставшееся имущество было оценено за гроши...

Шуберт был похоронен на кладбище Веринг, рядом с Бетховеном, на похоронах которого в минувшем году он нес погребальный факел. Несколько позже, по просьбе художника Швинда, на его надгробии высекли эпитафию, принадлежащую перу Грильпарцера: «Здесь музыка похоронила не только богатое сокровище, но и несметные надежды». Позднее Швинд напишет в своих мемуарах, как встретил на кладбище Веринг богато одетую даму с белым лицом и высоко взбитой немного старомодной прической. Она молча положила букет скромных цветов на могилу Шуберта и с достоинством удалилась, затерявшись среди памятников и склепов старинного кладбища...

[Romson]

Боря!
сколько лет твоему вундеру?
Креатиффщег аццкий. )))))))))

[Loge]

...Мнение собственно сына при этом традиционно не учитывалось...

Борь, он явно хотел Тебе этим что-то сказать!)))
Вообще чтение доставило большую радость! Дано так не смеялся! Как же по-детски искренне всё здесь написано!!! Как прочувствовано! С душой.
Он у Тебя, Борь, конечно же, молодец!!!

[cons]

Просто потрясающе! Смеялась до слёз!

[Борис Тараканов]

Боря!
сколько лет твоему вундеру?
Креатиффщег аццкий. )))))))))

Ром, двенадцать...

Типа "начитался папы"...

[mitka]

Я считаю, превосходный реферат, в особенности, если он, тзсть, аутентичен, а не переработка интернетной "рыбы". Не нашел в нем ничего особенно смешного, всё точно и по делу. Приятная особенность этого текста - отсутствие хвалем (р.п. от сущ. "хвалема" - часть речи, призванная замаскировать невежество говорящего путем всемерного подчеркивания пиетета по отношению к говоримому).

[Loge]

...Не нашел в нем ничего особенно смешного...

Парень целенаправленно пишет с юмором, обыгрывая время, эпоху, мотивы. И получается у него это блестяще.
Он ведь не просто пишет, он даже не излагает. Он разговаривает с тобой, рассказывая через Шуберта о себе. О том, как его переполняет жизнь. А переполняет она его слихвой!

[Solnyshko]

Я такой прелести в жизни еще не читала. Это же талант! Какое знание предмета, какое ТОНЧАЙШЕЕ чувство юмора, какое умение сопереживать, какая фантастическая тактичность... Борис, Вы уверены, что мальчику 12 лет? Бывает, что папы ошибаются и ищут своих подростков в детском саду.

[Roussakoff]

И теперь Шуберт топил своё горе в безудержном веселье, и, надо признаться, много в том преуспел.

Уж не новый ли Иван Иванович Соллертинский перед нами?

[yesterday]

Классно!
Насчет Соллертинского - не знаю, но Варгафтик должен уйти в отставку со слезами зависти на глазах, дав обет молчания.

Очень интересно узнать, как заценила сей опус учительница по муз.литературе!..