"Вольный Стрелок" Вебера в Зальцбурге (20.08.2007)

[AlexAt]

Как это часто бывает, под настроение и без злого умысла решил переслушать любимый сольник Матти Сальминена:



а там любимые фрагменты из "Freischuetz'a"... Переслушав их пару раз, окончательно потерял над собой контроль и отрыл в видеотеке запись спектакля Рут Бергхаус 1999 г. (Цюрихская опера)...





Долго не мог смириться с тем, что сделал это напрасно, но когда дело дошло до любимого Волчьего оврага, я окончательно погрустнел и понял, что еще одна битва современной режиссуры с классической оперой безоговорочно проиграна... И кастинг (за исключением Зайферта и Сальминена), и квадратурное оформление, и дурацкие кстюмы, и шапитошный грим... Конечно, это не дикий кошмар, но едва ли не впервые после спектаклей Някрошюса поймал себя на мысли, что не могу даже слушать... Казалось, что музыканты главного швейцарского театра под руководством Арнонкура звучали слишком трафаретно и бесчувственно, а хор был собран на добровольных началах по местным музыкальным школам... Исполнительницы женских ролей и выглядели, и играли отчаянно нелепо, а уж пели как... ну, как-то там пели... И вот после совершенно невнятного финала стало мне так обидно, так больно и за Вебера, и за "Стрелка", и за современную режиссуру, что припомнилось мое первое знакомство с этой роскошной оперой - спектакль Фалька Рихтера двухгодичной давности... - один из тех спектаклей, которые не забываются никогда...






Посреди командировки выдался свободный день в Бад Райхенхалле (20 минут езды до Зальцбурга)… Погода – серо-влажная… В роскошно-убойной медово-соляной сауне местных «Рупертус-Терм» уже напарился на ближайшую неделю до одури… По горам гулять в такую погоду скучно… Дай, думаю, гляну накануне, чо там у этих недругов русской музыки на зальцбургском фестивале творится. В 15:00 в Haus fuer Mozart дают какой-то «Фрайшютц» К.-М. фон Вебера… Билеты вроде есть… Сходить что ли?.. Вебера люблю без памяти… Особенно его дурманящее «Приглашение к танцу» - то самое, на музыку которого в 1911 г. Михаил Фокин поставил для Нижинского «Видение Розы», восстановленное в 1966 г. великим Марисом Лиепой… Но опер веберовских не знаю… Так - стоит ли? Минут двадцать соображаю, «а на фиг оно мне надо», и – оформляю заявку… На следующее утро приходит подтверждение – «Ваши билеты ждут Вас не дождутся»… Ну и славненько… Без особого энтузиазма, весь в фисташковом трахтене и «без пиджака» добираюсь за 3,5 евро на поезде до города, забираю билеты, выпиваю в роскошном «лошадином» зале имени Карла Бёма традиционного «зекту» для настроения и перелистываю либретто – о чём хоть речь-то?




Сюжет незатейливо изуверский: в одном из чешских графствфвф конца XVII в. проходят праздничные соревнования стрелков; накануне одного из таких соревнований главный герой – егерь Макс – промахивается, уступая первенство самодовольному крестьянину. Все смеются над бедным Максом, который просто обязан победить на завтрашних праздничных соревнованиях, иначе ему не видать руки возлюбленной Агаты – дочери главного егеря, который и допустить не может, что его зять не будет «Ворошиловским стрелком» № 1. Расстроенного Макса приходит утешить другой егерь Каспар, продавший душу дьяволу за возможность получить руку и сердце той же самой Агаты. Дьявол (он же егерь-призрак Самиель) выполнил свою часть договора (Макс-то промахнулся на «отборочном турнире»!), и теперь Каспар должен отдать ему свою душу, то есть перестать контролировать свои дела и поступки (кстати мне сразу приглянулась эта трактовка хрестоматийного «отдать душу дьяволу»!).

Каспар договаривается с дьяволом об эквивалентной замене (свою душу он предлагает поменять на душу «той же категории», - то есть на душу Макса), для чего должен привести её обладателя в полночь в проклятый Волчий Овраг. Каспар рисует Максу перспективу победы на завтрашних состязаниях при помощи волшебных пуль, которые они вдвоем отольют в том овраге. Мечта Макса о любимой Агате делает его лёгкой добычей коварного Каспара. Несмотря на уговоры Агаты, Макс приходит в овраг и получает волшебные пули в обмен на обещание отдать дьяволу свою душу. В день состязаний Максу выпадает задание попасть в парящего в небе белого голубя. В момент прицела и нажатия на курок на склоне «стрельбища» появляется Агата и падает после раздавшегося выстрела… Все в ужасе, но - Агата жива (обморок). Волшебная пуля дьявола настигает сволочного Каспара, который, истекая кровью, выражает своё неодобрение покидаемому им миру. Администрация графффстффа, разобравшись в причинах непреднамеренного убийства Максом своего коллеги, приговаривает его к году «исправительных работ» и разрешает сочетаться с возлюбленной Агатой. Мда… Дочитываю уже при свете оркестровых пюпитров… Медленно разрастается увертюра… Как же они, черти, так виртуозно играют?! В таком сумасшедшем крещендо! С таким жаром!.. В который раз Венские филармоники изумляют своим исполнением немецкой музыки… чувствуется «работа на своем поле»! За виртуозность публика тепло поблагодарила главного кёльнского дирижера – г-на Маркуса Штенца (хотя публика была малость отмороженной: игра ТАКОГО класса заслуживает настоящих баварских оваций!). В самой партитуре «еще» и «навсегда» достаточно Моцарта, но «уже» звучит не только Бетховен (ошеломленный музыкой «Вольного Стрелка»), но и Вагнер…




Виртуозная выразительность захватывает дух! Но опера – это театр (вернее – высшая его форма), и мне всегда интересно не столько услышать спектакль, сколько УВИДЕТЬ (меня всегда удивляет, когда оперный спектакль оценивается исключительно со стороны музыкально-вокальной, как концерт; а ведь без голоса оперы нет так же, как без мячика нет футбола, но ведь никому не приходит в голову, оценивая футбольный матч, восхищаться круглостью и расцветкой футбольного мяча… в оперной же критике это почему-то – милое дело…). Итак, режиссура. Фальк Рихтер – голубоглазый красафчег из Гамбурга – предложил настолько серьезную для своей голубоглазости концепцию, что «с первых же кадров» меня охватило недоумение, как в одной фестивальной программе могут стоять рядом работы Брет, надругавшейся над «Онегиным», и столь неожиданно вдумчивого и по-граждански беспощадного Рихтера…




Легко считываемую антиамериканскую направленность постановки разжёвывать совершенно излишне: и пестрые по-багамско-гавайски страдающие ожирением «крестьяне», шуршащие пакетами чипсов, и порочно-сексуальные цитаты из «С широко закрытыми глазами», и егеря, одетые в серо-черный "камок" американских ВВС (в берцах, разумеется), - всё «на месте» и – что удивительно – «к месту». Финал спектакля, в котором под гимн «Поднимем к небу взоры и уверуем в доброту нашего Отца» помощники чёрта (блистательная находка режиссера!) кровью пишут на белой стене «In God We Trust», ставит бескомпромиссно жирную точку в определенной политической ангажированности этой постановки, жесткого гражданского высказывания постановщика. Такой грубой политической конкретностью «по делу» из наших режиссёров отличался, по-моему, только Ю.Любимов, а из современных, - ясный пень, - Дм. Черняков (дико политизированные трактовки "Аиды" (Новосибирск), "Жизни за царя" (Мариинка), "Бориса Годунова" (Берлин) и "Хованщины" (Мюнхен)). Что же удержало постановку от скатывания в политический памфлет? Ответ на этот вопрос прост: тончайшие режиссерские находки, выполненные в виртуозном взаимопонимании с дюссельдорфским сценографом Алексом Харбом и мюльхаймским художником по костюмам Тиной Клёмпкин. Среди таких находок:
- образы двух помощников дьявола (вертляво-подонистым и истерично-развратным пацанам режиссер отдаёт по нескольку реплик главных героев, как бы очищая в диалогах сокровенно-человеческое от наносного дьявольского и безупречно «размежевывая» смыслы говоримого);
- элегантно безобразный образ самого дьявола, произносящего такие издевательски безжалостные монологи на тему страха, любви, ответственности, денег, карьеры, что понимаешь – режиссёр далеко оставил позади вымученный романтический сюжет: в его спектакле-высказывании нет места ни мистике, ни сказочности, ибо все кошмары – реальны, - от лязга передергиваемых стволов с оптическими прицелами до урана, «внесенного» режиссером в список элементов, из которых изготавливаются «волшебные пули»;
- безупречное пластическое решение мизансцен и ролевых рисунков: психологическая достоверность и хоровая «врисованность» в музыку – виртуозны!




В опере две кульминации: сцена в Волчьем Овраге и роковой выстрел Макса, когда он смертельно ранит того, кто хотел его погубить, - своего «коллегу» Каспара. Обе кульминации выполнены режиссером не только в соответствии с тем, что звучит в музыке, но и с голливудской щедростью на спецэффекты. В Волчьем Овраге огненный занавес, взрывающий сцену и обдающий жаром камерный зал Дома Моцарта, - словно мощный огненный разряд, исторгаемый самой мистической материей звука. Решение сцены последнего выстрела («седьмая пуля») ориентировано на создание разрушительного мозаичного эффекта, так виртуозно описанного С. Кара-Мурзой в «Манипуляции сознанием»: сначала пародийная видеопроекция с храмовым белым голубем с мишенью на груди (выстрел дьявольской волшебной пулей в символ Святого Духа!) и обморок Агаты. Смех и ужас, пародия и символизм, как в сводке новостей… всё рядом и – ничто не ценно. Серьезность этого режиссерского манифеста, сконцентрированного эстетически и драматургически в этих двух эпизодах, виртуозно присутствует практически во всех мизансценах! Жаль только, что уровень актерского мастерства не позволил всем без исключения певцам безупречно справиться с режиссерскими задачами… Но иногда приходится жертвовать театром во имя музыкальной корректности…




Среди тех, кто произвел впечатление, - безусловно, исполнитель главной партии – «крупноголосый» Петер Зайферт: сила, мощь и гибкость вокала прекрасно работали на сверхзадачу, несмотря на чуть заметное отсутствие чистоты в нижнем регистре. Американец Джон Релайа блистательно выгравировал своим чистейшим басом и виртуозной игрой образ сволочного Каспара. Что стало с голосом Релайи всего через полгода, удивляюсь до сих пор... Из поющих «девочек» больше понравилась служанка Анечка (Энхен) – простая, язвительная, живописная, «вокалисная» полячка Александра Куржак. Исполнительница Агаты – австрийка Петра Мария Шнитцер – неплохо драматизировала, но за душу не цепляла, хоть и сорвала самые продолжительные аплодисменты. Голос какой-то весь "исцарапнный", с прихрипом и ощутимым "волнением" на верхних форте.

Не-поющий исполнитель роли дьявола (черного охотника Самиеля) – Игнац Кирхнер – стал солью режиссерского замысла, эмоционально насытив свои монологи до щемящего ужаса актуальными смыслами. И режиссер не щадил ни таланта актера, ни переживаний зрителей, разрушая своим замыслом малейшие сомнения в недопустимости сделок с дьяволом, с совестью, с душой… даже когда речь идёт о любимом человеке!




P.S. Непосредственное восприятие спектакля – вещь для заядлого театрала довольно непозволительная: уж слишком много всего увидено-услышано… Но ценность именно этого незамутненного восприятия я всегда считаю беспрекословной. Редкой радостью отзывается в душе эта непосредственность… и после таких впечатлений пугающим становится воспоминание о том, что сомневался и не хотел идти… И то, что волей случая мне довелось посмотреть и послушать «Der Freischuetz» волшебника Вебера впервые именно в Зальцбурге, уверен, - было неслучайной компенсацией за тот хлам, в котором мне пришлось здесь же две недели назад увидеть «Онегина»…





Фальк Рихтер

[Эцилопп]

Алекс, открою Вам тайну: Рут Бергхауз - женщина. Рут=Руфь.

Тенденции писать в оперных рецензиях исключительно о музыкальной и даже чисто вокальной стороне дела не наблюдаю, скорее даже наоборот: львиная доля места обыкновенно уходит на обсуждение режиссуры и сценографии (иногда к этому добавляется справка о произведении и его авторе и изложение содержания), а о музыкальной стороне дела часто пишут "для галочки" лишь в последнем абзаце - коротко и невыразительно.

[AlexAt]

Алекс, открою Вам тайну: Рут Бергхауз - женщина. Рут=Руфь.

ой, лучше бы Вы мне этого не говорили!.....



у меня и так с режиссёршами "сплошной диссонанс"

Тенденции писать в оперных рецензиях исключительно о музыкальной и даже чисто вокальной стороне дела не наблюдаю, скорее даже наоборот: львиная доля места обыкновенно уходит на обсуждение режиссуры и сценографии (иногда к этому добавляется справка о произведении и его авторе и изложение содержания), а о музыкальной стороне дела часто пишут "для галочки" лишь в последнем абзаце - коротко и невыразительно.

пожалуй, соглашусь на сегодняшний день